Былины. Былины в мультиках_диплом. Былины как феномен русской культуры. 6 Специфика русских былин 6
 Скачать 281.5 Kb.
|
Глава 1. Былины как феномен русской культуры.1.1. Специфика русских былинБылины – это русские народные эпические песни. Они повествуют о подвигах богатырей, сражающихся с чудовищами или вражеским войском, отправляющихся в загробный мир или еще каким-либо образом проявляющих свою силу, удаль, храбрость. Былинный эпос – устная поэзия, воспевающая сохраняемые в народной памяти героические события или отдельные эпизоды, возведенные в разряд примеров, заслуживающих подражания. Своими корнями героический эпос уходит в тысячелетние глубины родоплеменного, первобытнообщинного строя. До нас дошла лишь незначительная часть древних былин, сложенных впервые века русской государственности и сохранившихся благодаря определенным историческим условиям русского Севера. Из городов часто упоминаются: Киев, Чернигов, Новгород, Муром (возможно, первоначально Моровск на Десне). В отдельных былинах упоминаются другие города, названия которых сильно искажены. Реки в былинах — это преимущественно южнорусские: Днепр, Пучай-река (Почай-на в Киеве), река «Смородина» (Снепород, левый приток Днепра) и др. География всех героических былин и большинства новеллистических связана с Киевом и предстепной русской полосой на юге; часть новеллистических былин связана с Новгородом. Главным персонажем былин является богатырь. Он стал воплощением идеала жертвенного, честного, преданного Родине, народу человека. Его не страшат силы врага, не страшит смерть. Чтобы подчеркнуть силу героя, величие подвига, сказители изображают его сражающимся в одиночку против вражьих сил, которых «черным-черно, как черных воронов». Таков Илья Муромец, таковы же и другие богатыри - Добрыня Никитич, Алеша Попович, Дунай-сват, Василий Каземирович. В былинах можно выделить несколько главных пластов: 1. Былины о старших богатырях (Святогоре, Волхве Всеславьевиче, Михаиле Потыке, Вольге Святославиче). 2. Былины о главных героях русского эпоса (Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алёше Поповиче). 3. Былины героического цикла («Василий Каземирович», «Суровец Суздалец», «Сухман» и др.). 4. Былины киевского цикла («Дунай», «Соловей Будимирович», «Дюк Степанович», «Чурила Плёнкович», «Ставр Годинович» и др.). 5. Былины новгородского цикла (о Садко и Василии Буслаеве). Среди богатырей принято выделять «старших» и «младших». К «старшим» относят Святогора и Волха Всеславьича. Значительная часть былин посвящена борьбе богатыря с чудищем или вражеской силой. Былинный богатырь, как правило, действует в одиночку, идет навстречу страшной опасности и всегда в итоге побеждает. Однако помимо желания проявить свою удаль и потешить «богатырское сердце» героями былин движет и желание постоять за людей и за веру. Их противники несут беду людям - похищают, убивают - и ведут себя нечестиво. Впервые термин «былины» введён Иваном Сахаровым в сборнике «Песни русского народа» в 1839 году. До этого несколько десятилетий в русской науке употреблялся термин «богатырские сказки». Главными персонажами являются богатыри, достоинства которых проверяются в сражении, в неравном бою против полчищ вражеских сил. Они воплощают идеал воинской доблести, а также мужественного, преданного родине и народу человека. Слово «богатырь» не является для славян исконным. Для обозначения удалого воина использовалось слово «храбр». Существует три объяснения такой замены. Первая отсылает ко времени татаро-монгольского нашествия и исходит из того, что русские воины не должны были уступать в храбрости татарам, и потому их назвали багатурами. Вторая связывает это слово с термином в значении «удачливый», третья напрямую выводит его от «Бог» - человек оказывается «богат» (в данном случае силой). Согласно энциклопедии Брокгауза и Эфрона, в русской традиции слово «богатырь» впервые упоминается в 1585 году. Исследователи былин выделяют Новгородский цикл былин, которые воспевают Новгород и его богатых гостей (Садко), удалых молодцов, наделенных волшебной силой (Василий Буслаев) и Киевский, среди которых выделяется группа наиболее древних. Это так называемые былины о «старших братьях». Герои этих произведений являются олицетворением непознанных сил природы, связанные с мифологией. Таковы Святогор, Микула Селянинович и Волхв Всеславьевич, который унаследовал способность оборачиваться лютым зверем, волком или щукой во благо, защищая слабых и отстаивая добро. В былинах Киевского цикла в первую очередь обращает на себя внимание ориентация на подвиг, причем речь всегда идет о религиозно-воинском характере этого подвига, что абсолютно нехарактерно для крестьянства, где, во-первых, нацеленность на подвиг не является каждодневным состоянием, а проявляется лишь в моменты национальной опасности, а, во-вторых, сам подвиг воспринимается лишь в воинском, а никак не в религиозном аспекте. Изначально фольклор выполнял утилитарную функцию и прежде всего служил способом фиксации жизненного опыта как отдельного человека, так и рода, племени в целом. И в последующее время, когда к утилитарной функции добавилась эстетическая, первую никто не отменял. Следовательно, фольклор – это прежде всего (по изначальной функции) хранилище знания (народной мудрости), особым образом закодированной информации. Ученые предполагают, что первым собирателем былин был Кирша Данилов. В своем сборнике «Древние российские стихотворения» он опубликовал 26 былин. В XIX веке политический ссыльный Павел Николаевич Рыбников открыл в Олонецкой губернии кладовую русского фольклорного творчества. Читателям стали известны былины «Илья Муромец и Идолище», «Илья Муромец и Соловей разбойник», «Добрыня и Алеша Попович». Вдохновленный открытием Рыбникова, в Олонецкую губернию отправился Александр Федорович Гильфердинг, ученый-славист. Он записал множество новых былин. Собиратели былин открыли и сохранили для нас драгоценное искусство художественного слова, величайший памятник народной духовной культуры. Информационное поле русских богатырских былин включает в себя общеисторическую информацию, связанную с внутри - и внешнеполитической жизнью домонгольской Руси, имена исторических лиц и биографические факты из их жизни; систему этических, духовных и нравственных ориентиров богатырского (рыцарского) сословия, связанные с ним бытовые подробности, описание комплекса вооружения конного воина и тактики ведения им боевых действий; географические привязки, особенности религиозных взглядов. Одной из составляющих информационного поля фольклорного текста являются отраженные в нем исторические сведения, относящиеся ко времени создания произведения и являющиеся частью его изначальной, первичной информации. Говоря об историческом фоне богатырских былин, нужно отметить, что они отражают активную фазу конфликта Руси со степью, включающую в себя вражеские набеги, победы и поражения русского оружия, многочисленные полоны и их вызволение, юридические договоры с противником и их постоянное нарушение. В абсолютном большинстве текстов в роли противника выступают татары, а их ставка называется Ордой. Отсюда, казалось бы, сам собой напрашивается вывод: былины складывались не ранее второй половины XIII века и отражали реалии татаро-монгольского нашествия. Но при этом есть одна странность. Как известно, реальных военных побед Руси над татаро-монголами было очень мало: первая из них имела место в 1377 году, когда войско Дмитрия Ивановича (Донского) подошло к Казани и вынудило правящего там ставленника Мамая платить дань Москве, потом была впечатляющая победа на реке Воже в 1378 году, когда наголову были разбиты монгольские отряды во главе с мурзой Бегичем, и Куликовская битва 1380 года. Итак, реальных военных побед было мало, все они укладываются в очень узкий хронологический коридор и имеют не менее узкую географию, тогда как в былинах мы видим огромное количество таких побед с самой широкой географией, включающей в себя степь, Киев, Чернигов, восточные и европейские страны. Есть на этот счет одно объяснение. В ряде работ, посвященных русскому героическому эпосу, изображение безусловного доминирования русского оружия над монголо-татарами объясняется историческим оптимизмом народа, верящего в неизбежную победу над врагом и реализовавшего эту убежденность (мечту) в былинах. В исполнительской традиции, зафиксированной еще первыми собирателями и исследователями эпоса, эта былина воспринималась как своеобразный эпилог, венчающий историю жизни и подвигов русских богатырей. В этом контексте есть все основания считать, что победы, о которых говорится в былинах, направлены не в будущее, а отражают прошлое, то есть реальные победы русского оружия над степью, имевшие место до 1237 г. На это указывает и то, что поражения в былинах представлены не как национальная трагедия, а как явления временные – следствие княжеских ошибок и княжеского высокомерия, за которыми последуют новые победы, поскольку живы богатыри, способные дать врагу должный отпор. Монголо - татары относились к русскому духовенству достаточно лояльно, а массовое разрушение и разграбление церквей имело место лишь в годы самого нашествия (1237–1240). В дальнейшем же церковь не только сохраняла свои ценности, но и пользовалась рядом привилегий, делегированных и постоянно подтверждаемых Золотой Ордой. Это было связано с тем, что монголы рассматривали свое господство на Руси в долгосрочной временной перспективе, и церковь воспринималась ими как одно из средств удержания населения в повиновении. Другое дело – печенеги и половцы, которые не могли и помечтать о господстве над русскими землями и для которых все сводилось к простейшей схеме: набег – добыча. Им не нужна были лояльность или терпимость церковных иерархов, а аккумулированные в церквях и монастырях богатства представляли собой лакомый кусок, который к тому же было легче взять. Это было проще, чем рыскать по домам горожан и выгребать из них все ценное. Все это позволяет четко очертить временной отрезок, в рамках которого формировался Киевский цикл былин: конец X – первая треть XIII века. В пользу этого предположения выступает и тот факт, что в абсолютном большинстве богатырских былин Киев выступает в качестве реального политического центра русских земель. Перед нами, действительно, стольный город, а киевский князь – носитель реальной власти. Эта деталь позволяет еще больше конкретизировать временные рамки действия былинных сюжетов. Известно, что падение роли Киева как столицы Русского государства начинается с 1169 года, когда владимирский князь Андрей Боголюбский перенес великокняжеский стол во Владимир-на-Клязьме, а окончательная утрата Киевом своего статуса приходится на вторую половину XIII века и связана с его разорением монголо-татарами. В течение всей второй половины XIII века княжеский стол здесь был вакантен, на него просто не находилось охотников, в то время как между русскими князьями разгорелась нешуточная борьба за ярлык на Великое княжество Владимирское. Таким образом, если брать в расчет информацию о статусе Киева, можно сделать вывод, что в основной своей массе богатырские былины ограничены верхней хронологической планкой середины XIII века. В этой связи вряд ли можно принять утверждение ряда исследователей, что изображение Киева в качестве политического центра русских земель могло иметь место и в более поздние эпохи и было связано с некими историческими воспоминаниями. При существовании новых мощных центров политического притяжения у народа нет никаких оснований постоянно вспоминать старый. Эту тенденцию подтверждает и древнерусская литература, где последний пример изображения Киева в качестве политического и духовного центра русских земель – «Киево-Печерский патерик», созданный в конце XIII столетия. В более поздних произведениях все внимание сосредотачивается уже на новых столицах – Владимире, Твери и Москве. Та же тенденция видна и в лиро-эпическом фольклоре. Имея пример Москвы, объединившей русских князей для борьбы с монголо-татарами, во главе общерусского войска выигравшей Куликовскую битву и ставшей признанным центром собирания русских земель, кто бы стал вспоминать на тот момент уже далекую окраину русских земель и делать в своих произведениях Киев центром событий. Таким образом, богатырские былины создавались в ту эпоху, когда Киев был действительной столицей Русского государства, и их информационное поле связано с реалиями домонгольской христианской Руси. Оно включает в себя информацию внешнеполитического характера, касающуюся взаимоотношений с Хазарским каганатом, Византийской империей, Восточной Европой (прежде всего с Польшей), Степью – печенегами, половцами, о междинастических браках русских князей. Внутриполитическая ситуация, отраженная в героическом эпосе, связана с процессом распространения христианства на Руси (причем здесь отражена активная фаза первых двух столетий), укрепления роли Киева как центра русских земель и борьбой между киевским и черниговским княжескими домами. В результате произошло смешение и искажение исторических фактов, деформация и подмена имен, фольклоризация первоначально историчного текста, хотя использование историко-типологического метода в сочетании с информационными подходами позволяет и здесь достаточно уверенно устанавливать прототипы многих эпических событий и героев. В силу сказанного можно сделать вывод, что в первую очередь русские богатырские былины были нацелены не на сохранение информации исторического характера, а на фиксацию воинского опыта, причем связанного исключительно с конным боем. Именно эта информация обнаруживается в каждом тексте Киевского цикла. Она включает в себя подробное описание вооружения (более двадцати видов оружия) и особенностей его применения в разных боевых ситуациях, тактику конного боя, этический свод рыцаря. При этом создатели былин демонстрируют не просто хорошее знание данных аспектов жизни воина – в этих вопросах они выступают высокими профессионалами, для которых война и все, что с ней связано, и есть смысл существования. Былины описывают два боевых комплекта – для боя с тяжеловооруженным рыцарем и подвижным, маневренным кочевником. Такой арсенал сформировался в силу геополитического положения Древней Руси, оказавшейся буфером между Востоком и Западом и в итоге вынужденной сражаться как с тяжелой конницей Хазарского каганата, защищенной шлемами, кольчугами, ламеллярными панцирями (а иногда и обоими доспехами одновременно); византийской армией, унаследовавшей римскую военную организацию; «бронированными» европейскими рыцарями, так и с чрезвычайно маневренными, защищенными легкими кожаными доспехами и вооруженными луками и саблями кочевниками. В былинных текстах эта специфика видна в описаниях подготовки богатыря к походу: А й берет-то ведь Добрыня да свой тугой лук, А й берет-то ведь Добрыня калены стрелы, А й берет-то ведь Добрыня саблю вострую, А й берет копье да долгомерное, А й берет-то он ведь палицу военную… Берет-то с собой [Потап Артамонович] да саблю вострую, Да берет-то палицу боёвую, Берет-то лук со стрелами калеными, Да берет-то копейце бурзамецкое… В первом случае в качестве потенциального противника русского богатыря будет выступать тяжеловооруженный воин (рыцарский тип боя), во втором – кочевник (степной тип боя). Поэтому один богатырь берет с собой «копье долгомерное», а второй – «копейце бурзамецкое». В этой детали проявляется профессиональная принадлежность авторов данных былин, имевших не только представление о типах копий, но и знавших, где и когда каждый тип использовался. Дело в том, что в домонгольский период на вооружении русских конников находились копья двух типов. Во-первых, это длинные тяжелые копья с пером ланцевидной формы (в былинах они часто называются «копье долгомерное»), предназначенные для пробивания мощных доспехов тяжеловооруженного и хорошо защищенного противника (рыцаря). В X веке у Руси появляется новый враг – кочевники, в борьбе с которыми прежнее копье, ориентированное на не очень поворотливого противника, оказалось неэффективным. Будучи чрезвычайно подвижными, печенеги и половцы без труда уходили от тяжелого европейского копья. Поэтому для борьбы со степняками на Руси было взято на вооружение легкое копье, имевшее пустотелое укороченное древко, очень узкое лезвие, предназначенное для прокалывания кожаных доспехов кочевников, и как следствие этого гораздо меньший вес. Такое копье известно под несколькими названиями: копьецо, копье басурманское (в былинах – «бурзамецкое», «бросумецкое», «бросуменское»). Приведенные выше фрагменты былинных текстов эту особенность учитывают. И в подавляющем большинстве богатырских эпических песен, информационное поле которых сохранилось относительно хорошо, эта точность сохраняется. Всегда, когда русский богатырь собирается на равного ему по статусу противника (другого богатыря, рыцаря), он берт «копье долгомерное», если же его путь лежит в степь, то оружием служит копьецо, копье басурманское. Отмечают былины и тот факт, что новый тип копья заставил выработать и новую тактику его применения, а вслед за этим изменил и тактический рисунок конного боя. Для таранного удара, которым рыцари вышибали друг друга из седла, облегченное копье, естественно, не годилось: оно легко ломалось даже о кожаный доспех, не говоря уже о металлической защите. Поэтому в бою со степняком первый удар наносился не копьем, а булавой (палицей) с целью или «ошеломить» противника (то есть нанести удар по голове, по шлему), или пробить (если металлический) или прорвать (если кожаный) его доспех, а затем в образовавшееся отверстие воткнуть копьецо, узкое длинное лезвие которого и было предназначено для таких целей. Былины, за редким исключением, которое можно списать на некомпетентность их хранителей и исполнителей из крестьянской среды, эту последовательность развития событий сохраняют: два богатыря (рыцаря) начинают бой с таранного удара копьями, бой со степняком начинается с удара палицей. Описывая сражение, былины учитывают не только характер встретившихся противников, но и место их встречи. Так, в былинах «Бой Добрыни с Дунаем», «Бой Добрыни с Ильей Муромцем» стычка происходит между двумя русскими богатырями и начинается с обмена паличными ударами. Этот бой происходил в степи, куда Добрыня отправился на поиски поединщика и в качестве такового, конечно же, собирался найти кочевника. Поэтому и вооружение у русского богатыря соответствующее, то есть отвечающее требованиям боя по схеме «богатырь – степняк»: Распростился Добрыня с матушкой… Он брал с собой палицу тяжелую… Он брал копейце беструменское… Но в качестве противника Добрыня нашел себе Илью Муромца, который тоже был экипирован для боя в степи. Поэтому-то двум русским богатырям ничего и не оставалось, как разворачивать бой по «степной» схеме, поскольку их легкие копья для таранного удара просто не годились. По той же причине бой между Добрыней и Дунаем начинается с обмена ударами палицами. Создатели былин имели четкое представление о том, что отличает общую картину боя русской дружины против степняков от боя, в котором с обеих сторон принимали участие рыцарские (богатырские) отряды. В первом случае сражение всегда приобретало характер побоища: И поехал Илья по роздольицу чисту полю Во тую во силушку великую, Стал конем топтать да и копьем колоть, И он бьет-то силу, как траву косит… Во втором – после первой атаки оба рыцарских войска распадались на противоборствующие пары, и сражение трансформировалось в ряд параллельно протекающих поединков: Они [богатыри] стали в бою да среди армии, Они первые съехались и розъехались, Они кажный один и на один. Подобное различие было связано с тем, что средневековое рыцарство XI–XIII веков исповедовало две концепции войны. Первой была война «mortelle» (смертельная война, война огня и крови), в которой все жестокости, убийства и бесчеловечности были терпимы и даже систематически предписывались. В такой войне разрешалось использовать против противника любые приемы, в сражении надлежало не брать пленных, добивать раненых, догонять и избивать бегущих. Целью такой войны провозглашалось максимально возможное истребление язычников или еретиков. Именно поэтому былина, например, не только не осуждает, но и с восхищением говорит о хитрости, которую использовал Алеша Попович в поединке с Тугарином, заставив последнего обернуться и ударив его в спину. С точки зрения рыцарской чести такой поступок недопустим (именно поэтому Алеша никогда и не применяет свою хитрость против другого богатыря или рыцаря), но на поганого рыцарская этика и не распространяется. Второй концепцией была война «guerroyable» (рыцарственная), «guerre loyale» (честная война), ведущаяся между «добрыми воинами», которую подобало вести в соответствии с «прямым правом оружия» и рыцарской наукой. В такой войне рыцари мерялись силой только между собой, без помех со стороны оруженосцев и вспомогательных отрядов, с соблюдением всех правил и условностей. Целью подобного сражения было не физическое уничтожение противника, а выяснение силы сторон. Пленить или обратить в бегство рыцаря-противника считалось более почетным и благородным, чем убить его. Поэтому в былинах русские богатыри никогда не убивают противников-христиан, ограничиваясь их пленением. В процессе развития былинного жанра на смену древнейшим богатырям - Святогору, Волхву Всеславьевичу, Дунаю, Михайлу Потыке - пришли герои нового времени - Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Это герои былин так называемого киевского цикла. Каждому богатырю присуща определенная, доминирующая черта характера. Интересующий нас герой, Алеша Попович, отличается смекалкой и хитростью. Таким образом, в былинах центр мира - Киевская Русь. В её столицу, Киев, едут богатыри на службу князю Владимиру, его защищают они от врагов. Но мир, изображенный в былинах, - это и вся Русская земля. «Илья Муромец с заставы богатырской видит высокие горы, луга зеленые, леса темные. Былинный мир «светел» и «солнечен», но ему угрожают вражеские силы: надвигаются темные тучи, туман, гроза, меркнут солнце и звезды от несметных вражеских полчищ. Это мир противопоставления добра и зла, светлых и темных сил. В нем борются богатыри с проявлением зла, насилия. Без этой борьбы невозможен былинный мир». Итак, информационное поле русских богатырских былин включает в себя комплекс информации, связанной с внутри и внешнеполитическими проблемами домонгольской Руси, помещенной в военный контекст. Несомненно, что подобные сведения не только не могут отражать информационные запросы крестьянства, творчеству которого традиционного приписывается национальный героический эпос, но и в принципе не могут быть ему доступны. Следовательно, создатели богатырских былин были связаны с верхушкой русского домонгольского общества, а их первоочередное внимание ко всему, что касается военного дела, явно указывает на принадлежность к профессиональной воинской среде. |