_Чичерин Б.Н., Собственность и государство. Борис Николаевич Чичерин Собственность и государство
 Скачать 1.34 Mb.
|
2. ТрудЧего не делает природа, то восполняется трудом. Сам по себе человек ничего произвести не может; но он может заставить природу сделать то, что ему нужно, поставивши материальные предметы в такое положение, чтобы естественные силы могли действовать сообразно с его целями. Это совершается посредством физических движений. Другого способа действия человек не имеет; он сам ничего не создает, а только двигает материю. Все, что совершено человеком в физическом мире, от начала веков и до настоящего времени, не что иное как бесконечный ряд физических движений. К этому окончательно сводится весь промышленный труд. Однако из этого не следует, что производителен в промышленном отношении один физический труд. Промышленное производство состоит в движении к известной цели, а цель полагается не физическим трудом; последний служит только средством. Само по себе физическое движение не имеет никакой производительной силы. Эта истина весьма живо изображается в приведенной выше басне об обезьяне, катающей бревна. Производительным физическое движение становится лишь тогда, когда оно направляется разумною волею человека. Но это направление может исходить вовсе не от того лица, которое производит физическое движение. Рабочий на фабрике не знает ни тех соображений, на которых основано действие машины, ни тех расчетов, которые имеет в виду предприниматель. Он ограничивается совершением физических действий, которые задуманы и направлены другим, и которых промышленное значение остается ему неизвестным. Труд является только орудием в руках воли. Отсюда проистекает и то явление, что физический труд человека может заменяться работою естественных сил. То, что делает работник, может быть произведено животным или машиною. Высшее совершенство производства состоит именно в том, чтобы заставить природу делать то, что совершалось руками человека. Без человеческого труда и тут нельзя обойтись; но от предпринимателя зависит то или другое сочетание этих различных деятелей. Полагая цель, он рассчитывает и средства. Это служебное значение труда в промышленном производстве объясняет и всемирное явление рабства. Раб, по определению Аристотеля, есть живое орудие. В производстве подобное орудие необходимо, а потому значительная часть людей неизбежно становится в служебное положение. Где это не делается добровольно, там это совершается принудительно, ибо без этого человечество не может жить. Принудительное же служение есть рабство. Но если естественным силам свойственно служить орудиями для высших целей, то человек как таковой не должен нисходить на степень простого средства: это противоречит внутренней его природе как свободного существа. Это противоречит и экономической цели, которая в человеке может вызвать настоящую деятельность только под условием свободы. Поэтому задача экономического развития состоит в том, чтобы принудительное служение заменить добровольным. Уничтожить подчиненное отношение нет возможности, ибо оно требуется природою вещей. Работник столь же мало может быть распорядителем, как солдат может быть вместе и военачальником. Каждому подобает свое место и свое назначение в совокупном деле. Но высшее достоинство человека состоит в том, чтобы добровольно принять на себя подчиненное положение, когда оно требуется делом. В этом заключается нравственное значение труда: он является исполнением долга. Для того чтобы человек сделался способным на такое действие, нужно известное умственное и нравственное развитие; необходимы известные привычки, которые слагаются историческим процессом народного хозяйства. Дикий не способен быть свободным работником на фабрике; его можно принудить, но сам себя принуждать он не в состоянии. Поэтому на низших ступенях неизбежно рабство. На высших же ступенях исполнение обязанности, согласно с истинным существом человека, предоставляется свободе. Человек обязан трудиться, но он волен и уклоняться от труда. От него зависит принять на себя ту или другую работу. От него отчасти зависят и условия, при которых он ее принимает. Обязываясь к работе, он выговаривает себе вознаграждение, и в этом он находит личное свое удовлетворение. Таким образом, труд его, будучи средством для другого, является вместе средством и для него самого. Становясь в служебное положение, человек остается сам себе целью, и этим удовлетворяется его человеческое достоинство. Свобода тем необходимее для труда, чем выше его качество. Только в низшей своей форме, в механической работе, труд остается чисто физическим действием. В высших же своих проявлениях он проникается духовными элементами, которые, исходя из внутреннего естества человека, оказывают все свое значение только тогда, когда они согласны с этим внутренним естеством, то есть когда они являются выражением свободы. Такой духовный элемент составляет умение. Когда оно заключается в способности пользоваться орудиями для достижения данной цели, то труд становится техническим. Техника получает значение ученое, когда она обращена на исследование сил, действующих в производстве. Если же цель заключается в достижении известного изящества, то труд становится художественным. Когда умение состоит в способности приноровляться к обстоятельствам или к личным потребностям, оно называется смышленостью или ловкостью. Все эти виды труда могут иметь бесчисленное множество степеней и оттенков; а так как техника и вкус подлежат развитию, то сообразно с этим может совершенствоваться и качество труда. Здесь место для влияния, которое оказывает в этой области образование. В высших своих формах служебный труд постепенно приближается к труду руководящему. Сюда относится в особенности труд административный, который состоит в надзоре за работами, в ведении счетов, в собирании сведений. Здесь работник становится уже непосредственным органом руководящей воли. Он заменяет ее в низших ее отправлениях. Из сказанного можно выяснить себе и те условия, от которых зависит производительность труда. Эти условия двоякого рода: они лежат частью в самих лицах, частью в организации труда. К условиям первого рода принадлежат: 1) народный характер. От него зависит различное качество труда у разных народов: энергия у англичан, порядок и понимание у немцев, изящество у французов, наконец, то соединение смышлености с беспечностью, которое составляет свойство русских. 2) Степень образования. Мы видели, что для самого механического труда требуются известные исторически слагающиеся нравы. Еще большее значение имеет образование для труда технического, художественного и административного. У образованных народов эта сторона производства, от которой в значительной степени зависит его успех, стоит бесконечно выше, нежели у народов необразованных. 3) Личные качества. Сюда относятся пол, возраст, степень физической силы, ум или глупость, лень или радение и т. д. 4) Цель, которую имеет в виду работник. Она состоит в личном вознаграждении. Труд тем производительнее, чем лучше он вознаграждается, ибо этим вызывается в человеке та внутренняя энергия, которая делает работу плодотворною. Отсюда преимущество труда свободного перед несвободным, труда поштучного перед поденным. На этом основано и привлечение работников к участию в прибылях предприятия, мера особенно важная в отношении к тем, которые являются непосредственными органами предпринимателя. Что касается до условий, зависящих от организации, то здесь существенное значение имеют соединение и разделение труда. Соединенный труд вообще производительнее разобщенного. Десять человек, соединяясь, могут сделать то, чего они не сделают порознь. Из этого Прудон выводил несправедливость вознаграждения каждого работника порознь, доказывая, что тут сила совокупного труда остается невознагражденного. Но Прудон забывал, с одной стороны, что производительность соединения зависит не от соединяющихся работников, а от направляющей их воли, а с другой стороны, что производительность совокупной работы отражается и на личном вознаграждении каждого, ибо чем более предприниматель получает прибыли, тем более он требует работников и тем большее он готов дать им вознаграждение. Об этом будет речь впоследствии. Соединение сил в однородной работе составляет, однако, лишь самую грубую форму организации труда. Здесь человек прямо может быть замещен рабочим скотом или машиною. Несравненно важнее такое распределение труда, при котором каждый делает свое дело так, что отдельные работы восполняют одна другую. В этом состоит столь прославленное экономистами разделение труда, на котором главным образом основаны все успехи промышленности. Выгоды его заключаются, с одной стороны, в специализации труда, которая дает каждому работнику возможность производить больше и лучше, нежели при разнородности занятий, с другой стороны, в постоянстве работы, которая избавляет работника от потери времени, сопряженной с переходом от одной работы к другой. Адам Смит, а за ним и другие, приводили изумительные примеры производительности разделенного труда в сравнении с неразделенным. Распространяться о них нечего, их можно найти во всяком учебнике политической экономии. Польза разделения труда до такой степени очевидна, что установление его не требует даже искусственной организации. Каждый человек понимает, что ему выгоднее делать одно дело, а все остальное, для него нужное, получать от других путем обмена. Вследствие этого само собою возникает разделение различных отраслей производства, восполняющих друг друга. Разделение труда в некоторой степени установляется даже между различными странами, которые обмениваются своими произведениями. При таких свободных отношениях производительность труда зависит исключительно от расчетов каждого отдельного предпринимателя, который соображает, что и как ему выгоднее производить. Но разделение труда необходимо и в пределах каждого отдельного предприятия, и чем крупнее предприятие, тем оно нужнее. Тут оно является известным способом соединения сил в совокупной организации и под общим руководством. Для того чтобы предприятие было производительно, необходимо, чтобы каждый работник постоянно делал свое дело, так чтобы от его работы получались возможно большие результаты и именно в той мере, в какой это требуется другими восполняющими работами и силою действующих в предприятии средств и орудий. Особенно при машинном производстве, где главным двигателем является непрерывно действующая естественная сила, а работник нисходит на степень орудия, необходимо самое строгое и точное определение того, что должен делать каждый. Главное условие производительности работы заключается тут в правильной организации, а это — исключительно дело направляющей воли. От нее, следовательно, важнейшее условие промышленного развития, разделение труда, получает истинное свое значение. Здесь раскрывается вместе с тем и чисто служебное значение труда, со всеми своими благодетельными результатами для производства, но вместе с тем и печальными последствиями, которые может иметь одностороннее развитие этого момента для личности человека. Если на низшей ступени человек, сделавшийся рабом, теряет свое человеческое достоинство, то и на высшей ступени работник, сделавшийся слугою машины или проводящий всю свою жизнь в том, что он делает восемнадцатую часть булавки, теряет те высшие духовные качества, от которых зависит истинно человеческое его существование. Но здесь это низведение человека на степень средства находит себе противодействие в признанной за ним свободе, которая требует досуга для проявления других сторон человеческого естества. Между требованиями промышленности и требованиями свободы начинается борьба, которая составляет содержание исторического развития народного хозяйства. На первых порах обыкновенно превозмогают требования промышленности, но с течением времени требования свободы берут свое, и мало-помалу водворяется порядок, в котором работник, посвящающий известное число часов в день механическому труду, приобретает однако достаточно досуга, как для образования, так и для удовлетворения других человеческих потребностей. Об этом мы подробнее поговорим ниже. Каково бы, однако, ни было развитие, оно никогда не может сделать, чтобы физический труд не состоял в служебном отношении к машине, так же как он состоит в служебном отношении к направляющей воле. Чем выше производство, тем более преобладает в нем капитал и тем более машина подчиняет себе человека. Можно противодействовать проистекающим отсюда вредным последствиям, но изменить это отношение нет возможности, ибо оно лежит в природе вещей. Только этим способом человек может заставить природу служить своим целям. Это зависимое положение труда обнаруживается и в отношении количества рабочих рук в предлагаемой им работе. Существующее количество определяется цифрою народонаселения; но так как народонаселение способно размножаться безгранично, то вопрос сводится к тому, найдет ли оно себе достаточную работу? Решение же этого вопроса зависит от других деятелей производства. Отчасти оно определяется естественными условиями, обилием земель и богатством почвы. Пока земли много, а рабочих рук мало, размножение может идти беспрепятственно. Но с увеличением народонаселения и с уменьшением количества необработанных пространств, земледельческие заработки становятся затруднительнее, а содержание рабочих обходится дороже. Тут уже определяющим началом является не природа, а капитал и умение. Мы видели, что недостаток естественных сил восполняется деятельностью человека. Естественные силы дают больше при умении ими пользоваться; но последнее, в свою очередь, остается бесплодным при недостатке капитала. Таким образом, от умножения последнего окончательно зависит то количество работы, которое может получить народонаселение, следовательно, и возможность его возрастания. Это относится и к земледельческой работе и еще более к тем отраслям промышленности, в которых капитал играет главную роль и которых развитие по этому самому не имеет границ. Отсюда можно вывести общий закон, что производительность промышленных сил страны окончательно зависит от обилия в ней капиталов. Мы приходим, следовательно, к капиталу, как к важнейшему, если не к верховному, деятелю производства. |