_Чичерин Б.Н., Собственность и государство. Борис Николаевич Чичерин Собственность и государство

• Название: Борис Николаевич Чичерин Собственность и государство
• Дата: 30.06.2020
• Размер: 1.34 Mb.
• Имя файла: _Чичерин Б.Н., Собственность и государство.docx
• Тип: Книга; #133328
• страница: 66 из 76

Понятно, что отрицая метафизику, позитивизм не в состоянии постигнуть смысл развития. Вследствие этого и выведенный им закон исторического движения оказывается ложным. Мы видели, что Огюст Конт требует, чтобы этот закон согласовался с положительным понятием о природе человека, а так как это положительное понятие у него совершенно превратно, то и согласованный с ним закон должен быть также неверен. По учению Конта, этот закон состоит в последовательности трех периодов умственного развития: богословского, метафизического и положительного. Первый представляет младенчество человеческого рода. У человека в эту пору опытности еще нет, воображение преобладает над разумом. Поэтому он склонен представлять себе все вещи по аналогии с своею собственною личностью. Сначала он самые неодушевленные предметы принимает за живые существа. Отсюда первая ступень богословского миросозерцания — фетишизм. Впоследствии, по мере развития способности к обобщению, человек живыми существами признает уже не отдельные вещи, а общие господствующие над ними силы; это — период многобожия. Наконец, все эти отдельные силы сводятся к единству, и тогда над всем воздвигается единое, всемогущее и разумное Существо, которому поклоняется человек. Однако и тут сохраняется тот же антропоморфический характер миросозерцания, который господствовал вначале. Только по мере развития разума человек приходит к убеждению, что явления природы управляются не подобными ему существами, а вечными и неизменными законами, которых исследование одно доступно нашему разуму, тогда как причины вещей от нас скрыты. В этом состоит истинно научная точка зрения, к которой разум приходит в высшем своем развитии. Но прежде, нежели он достиг этой высоты понимания, он проходит через посредствующую ступень, где представление об управляющих явлениями живых существах заменяется смутным представлением метафизических начал, которые, однако, по самой своей шаткости и неопределенности не способны дать какую бы то ни было твердую точку опоры человеческому разуму. Значение метафизики заключается единственно в том, что она служит переходом от богословского миросозерцания к положительному. Только в последнем человеческий разум находит наконец настоящее свое средоточие³⁵¹.

Эта теория подверглась критике со стороны самих защитников опыта. Спенсер заметил, что хотя мы признаем первую причину вещей непознаваемою для разума, но это не мешает ей оставаться предметом религиозного чувства в настоящее время, так же как и в первые времена человечества. Наука никогда не может вытеснить религию, ибо отношение разума к познаваемому никогда не может заманить отношение чувства к непознаваемому³⁵².

Это замечание совершенно верно относительно немыслимой замены религии наукою, но оно страдает тем же недостатком, как и теория Конта, в том отношении, что она столь же мало объясняет историческое значение религии. Когда Конт выдает религию за пустой призрак, и затем распространяется о благодетельных последствиях этого призрака для первых ступеней человеческого развития, то это одна из тех несообразностей, в которые так часто впадает реализм. Пустой призрак не может быть двигателем исторического развития, ибо ничто ничего не производит. Поставить религию наряду с астрологиею и алхимиею значит ничего не понять в ее исторической роли. В религии нет даже того практического интереса, который побуждал астрологов и алхимиков к исследованиям и наблюдениям; вера в сверхъестественное действие невидимых существ избавляла, напротив, человека от необходимости изучать действительную связь явлений. Но точно так же ничего не выходит и из отношения неопределенного чувства к непознаваемому предмету. И при таком взгляде неоспоримое значение религии как великой исторической силы остается непонятным.

Это значение объясняется единственно тем, что религия есть не пустой призрак или смутное чувство чего-то неизвестного, а живое отношение человеческой души к познаваемому абсолютному. Отсюда та всеобъемлющая сила, с которою она охватывает человека, поэтому только она может сделаться началом исторического движения. И это значение не есть нечто преходящее. Религиозное стремление вытекает из глубочайших основ человеческой природы. Как метафизическое существо, которое и разумом и чувством возвышается над всем относительным, человек жаждет единения с тем абсолютным, на которое указывает ему все его естество. Поэтому религия всегда была, есть и будет коренным началом человеческой жизни.

Всего менее она может быть вытеснена опытною наукою, которая вращается в совершенно иной, гораздо более низменной сфере. Когда Конт признает познание относительного высшею ступенью человеческого развития, то это опять же идет наперекор самым коренным требованиям человеческой природы, требованиям, которые заявляются с неотразимою силою, как только человек начинает думать о себе и о мире. "Замечательно, — говорит Конт, — что вопросы наиболее радикальным образом недоступные нашим средствам: внутренняя природа существ, начало и конец всех явлений, суть именно те, которые наш ум полагает себе прежде всего в этом первоначальном состоянии, тогда как действительно разрешимые задачи считаются почти недостойными серьезных размышлений"³⁵³. Что же это доказывает, как не вечную принадлежность этих вопросов человеческому разуму с самых первых ступеней его развития? Во всяком случае, что бы мы ни думали о возможности удовлетворения этих требований, мы не можем не признать, что устранение их было бы подавлением не животной стороны нашего естества, как требуется указанным Контом законом развития, а именно того, что возвышает нас над животными и что связывает нас с высшим, духовным миром. Чем совершеннее человек, тем менее он может отказаться от этого глубочайшего стремления своей природы, от этой высшей печати своего духовного естества. Поэтому преобладание опытного знания никогда не может быть признано венцом человеческого развития. Оно может явиться только переходною ступенью в истории человеческой мысли, признаком, характеризующим те несчастные посредствующие эпохи, когда известное миросозерцание уже не удовлетворяет человека и вырабатывается другое, которое еще не выяснилось вполне.

Это до такой степени верно, что самое опытное знание несмотря на то, что оно отрекается от познания абсолютного, неизбежно, силою вещей отправляется от начал, которые оно признает абсолютными. Без этого никакое научное познание невозможно. По теории Конта, познание причин, первоначальных и конечных, должно замениться исследованием законов, управляющих вселенною. Но эти законы признаются вечными, неизменными и непреложными: такова исходная точка всей системы, без чего нет опытной науки. Следовательно, это законы абсолютные; вытолкнутое в одну дверь, абсолютное возвращается в другую. И когда идеалом познания выставляется сведение всех законов к единому, верховному закону, из которого все остальное выводится как последствие, то этим самым признается, что эти абсолютные законы образуют единую разумную систему, ибо логически выводить можно только то, что заключает в себе логическую связь. Если же все законы вселенной составляют единую непреложную и разумную систему, то в основании их лежит единая, абсолютная и разумная сила, ибо закон ничто иное, как способ действия силы, и когда мы познаем закон, мы тем самым познаем и природу проявляющейся в нем силы.

Это познание разумных сил, лежащих в основании явлений, составляет именно задачу метафизики, которая, однако, по самому существу дела принуждена отправляться не от внешних явлений, а от разума и его законов, ибо для того чтобы понять разумность явлений и управляющих ими законов, необходимо предварительно иметь мерило в самом испытующем разуме. Без этого наука превращается в груду несвязанных фактов. Связать явления можно лишь логическою связью, а логическая связь дается законами разума. Если же разум понимается как чисто страдательная способность, воспринимающая лишь чуждое ей содержание, то связь будет исключительно фактическая, и тогда не будет ни разумной системы, ни непреложных законов, ни строгой науки. Тогда действительно все будет представляться относительным, то есть случайным и колеблющимся. Всякая твердая точка опоры исчезнет.

Таким образом, метафизика представляет не переход от богословия к положительной науке, а начало и конец положительной науки. Преобладающее значение чистого опыта может быть лишь переходною ступенью умственного развития. Это и подтверждается историею. О науке нового времени мы фактически судить не можем, ибо именно в настоящее время мы находимся в одной из таких переходных эпох. Но в истории древнего мышления мы имеем уже законченный цикл, что же она говорит нам в этом отношении? Подтверждает ли она закон, выведенный Контом? Ничуть не бывало. Греческая мысль действительно перешла от первоначального, богословского миросозерцания к метафизическому, после чего она, откинув метафизику, устами софистов провозгласила явление истиною и относительное единственным предметом познания; но затем, вместо того чтобы остановиться на этой свойственной созревшей мысли точке зрения, она снова погружается в метафизику и от метафизики опять переходит к богословию. Мы имеем тут самое яркое фактическое опровержение всей теории позитивизма.

Как же выпутывается из этого Конт? Он все развитие греческой мысли, обнимавшей собою и философию, и математику и даже опытные науки, относит к богословскому периоду и притом даже не к высшей, а к средней его эпохе, которая характеризуется многобожием; а так как за Грециею следовал Рим с своею воинственною политикою, которая, по теории Конта, тоже составляет принадлежность богословского периода, то греческая наука оказывается у него переходною формою между египетскою теократиею и римским военным духом. Теократия уже ослабла, а военный дух еще не вполне развился; а потому умственные силы, которым некуда было деваться, бросились на науки и на искусство!!³⁵⁴. И такие несообразные объяснения, которыми можно разве морочить детей, выдаются за высший плод созревшего опыта! Тут невольно возникает вопрос: отчего же мысль, которая от нечего делать кинулась в науку и нечаянно наткнулась не только на метафизику, но даже на математику и на опытное знание, не продолжала идти тем же путем? Поворот ее от опыта к метафизике и от метафизики к богословию все-таки служит неопровержимым доказательством против выведенного Контом преемственного движения человеческого ума через последовательные три периода: богословский, метафизический и положительный.

Итак, провозглашенный с таким треском закон исторического развития оказывается мнимым. Одностороннее понимание человеческой природы повело к ложному пониманию управляющего ею закона. Пока мы не признаем кидающегося в глаза факта, что человек по природе своей есть метафизическое существо, мы ничего не поймем в его развитии, и еще менее мы в состоянии будем постигнуть тот идеал, к которому он должен направлять свой путь. В этом отношении учение Конта весьма поучительно. Несмотря на отрицание конечных причин он считает возможным указать не только закон, которым управляется движение человеческих обществ, но и ту цель, к которой должно привести человечество развитие положительной философии. У него также есть свой общественный идеал, но так как этот идеал составляет логический вывод из односторонних воззрений, то и он не представляет ничего, кроме чистых фантазий. Положительная философия в результате своем приходит к воздушным замкам.

Идеальное устройство общества, по теории Конта, должно состоять в замене религии положительною наукою и военной силы промышленностью. На место церкви ставится корпорация ученых. Подобно средневековой церкви эта корпорация стоит на высшей ступени общественной лестницы, ей не присваивается государственная власть, но она заведует воспитанием, сдерживает умственную анархию и дает нравственное направление обществу. Светская же область, где владычествует промышленность, устраивается иерархически, согласно с общим началом положительной философии, которая везде признает восхождение от низшего к высшему и подчинение первого последнему. Низшую ступень общественной лестницы занимают рабочие, над ними возвышаются предприниматели, наконец, высшее место занимают банкиры, которые обладают наибольшими капиталами и составляют истинный центр промышленного мира. Этим однако не устанавливается владычество денег. Нравственное влияние корпорации ученых дает нравственное направление и употреблению богатства. Каждый рассматривает себя как должностное лицо, обязанное служить обществу, вследствие чего граждане обращают свои средства на общую пользу. В этом, по мнению Конта, состоит истинное разрешение социального вопроса и удовлетворение справедливых требований пролетариата. При таком порядке низшие классы будут видеть своих естественных защитников в корпорации ученых, и установится прочный союз между положительною философиею и демократиею³⁵⁵. Что касается до законов и учреждений, которыми должно управляться это общество, то Конт придает им весьма мало значения. Юристов вместе с метафизиками он относит к переходной эпохе. Они занимают такое же посредствующее место между военною силою и промышленностью, как метафизика между богословием и положительною философиею. Государство, таким образом, совершенно улетучивается.

Очевидно, что все это устройство ничто иное как сколок с средневекового порядка, в котором с формальной стороны Огюст Конт видел верх человеческой мудрости. Изменяется только содержание: на место церкви надобно поставить науку, а на место феодализма промышленность; то есть надобно устроить церковь без религии и военную иерархию без военной силы, и тогда все будет хорошо. А что иное содержание требует и иной формы, об этом, по-видимому, основатель положительной философии не догадывался. Всего менее было ему доступно понятие о государстве, в котором метафизические начала являются преобладающими. Поэтому он и не придавал ему никакого значения.

Если мы сравним этот детский бред с тем глубоким пониманием общественного быта, которое мы находим у метафизических философов, то мы увидим все бесконечное превосходство последних. Казалось бы, что именно опытная философия должна дать нам истинное познание действительности, а на деле выходит совершенно обратное. И это объясняется самым свойством предмета. Так как человек по природе своей есть метафизическое существо, то вся человеческая действительность является созданием метафизики. Поэтому когда метафизическая философия обращается к этой действительности, она узнает в ней самое себя и понимает ее так, как она есть. Напротив, так называемая положительная философия начинает с отрицания метафизики, но именно вследствие этого она не в состоянии ничего понять ни в природе человека, ни в управляющих им законах, ни в созданном им общественном быте. Существующую действительность она отрицает, а на место ее она воздвигает собственные идеалы, которые, не имея корня в человеческой природе и будучи основаны лишь на крайне одностороннем понимании явлений, лишены всякой внутренней состоятельности и представляют не более как праздные фантазии. Весь их интерес заключается в совершенной их пустоте, обличающей ложную точку исхода.

Учением Конта не исчерпывается однако содержание реалистической философии. Даже среди приверженцев реализма это учение нашло себе мало последователей. Так, Герберт Спенсер заявил, что он не согласен ни с одним из основных положений Конта. По его мнению, опытное знание должно иметь в виду не одни законы, но главным образом причины вещей, причем, однако, первая причина должна вечно оставаться для нас непознаваемою. В действительности причины всегда составляли настоящий предмет человеческих исследований. В более и более полном их познании состоит умственный прогресс человечества, прогресс, который не проходит через три различные фазы, как утверждает Конт, а всегда следует одному и тому же пути, так же как и самое опытное знание. "Неверно и то, что умственный прогресс является верховным деятелем в человеческом развитии; напротив, он сам состоит под влиянием других элементов. Мир, — говорит Спенсер, — управляется и разрушается не идеями, а чувствами, идеи же служат им только путеводителями. Общественный механизм держится не на мнениях, а на характере. Известное общественное состояние, проистекающее из совокупности существующих в нем влечений, порождает известные идеи, а не наоборот. Поэтому за теориею прогресса надобно обратиться не к умственному развитию, а к совершенно иным началам"³⁵⁶.

Собственную свою теорию развития Спенсер первоначально изложил в статье под заглавием "Прогресс, его закон и причина"³⁵⁷. Она появилась в 1857 г. Здесь Спенсер пытался свести прогресс к общему закону, управляющему всем мирозданием. Отправляясь от эмбриологических исследований Бэра, он определял прогресс вообще как превращение однородного в разнородное и указывал присутствие этого начала во всех явлениях мира. Причину же подобного превращения он полагал в общем законе, в силу которого всякая причина производит более, нежели одно действие, а так как всякое действие в свою очередь становится причиною нового действия, то отсюда проистекает постоянное осложнение вещей.

Скоро однако сам Спенсер заметил, что умножение различий далеко не всегда означает прогресс. У Бэра взята была формула, но у нее отнят был смысл. В организме переход от однородного к разнородному потому только является признаком развития, что это разнородное служит общей цели организма; явление же разнородного, которое противоречит этой цели, вовсе не может считаться признаком прогресса. Всякая болезнь есть появление новой разнородности, но никто не признает ее прогрессом. То же самое относится и к разложению. Надобно было, следовательно, искать точнейших определений. Это Спенсер и старался сделать в своих "Первых началах" (First Principles), которые содержат в себе основание всей его философской системы.

Здесь вместо прогресса является уже более общий термин "эволюция", которой противополагается диссолюция. Эволюция в самом общем своем значении есть интеграция, или сосредоточение, материи с сопровождающею <ее> потерею, или рассеянием, движения; диссолюция, напротив, есть восприятие, или прибавление, движения, с сопровождающим его рассеянием материи. Эти два противоположные процесса разделяют между собою всю вселенную, которая и в целом, и в частях представляет последовательные периоды эволюции и диссолюции.