брак и семья в средневековом городе. Брак и семья в средневековом городе. Брак и семья в средневековом городе в xii xiv в
 Скачать 239.5 Kb.
|
|
1.2 Брачные контракты. Исследуя вопрос о браке в средневековом городе, нельзя не затронуть вопрос о брачных контрактах, поскольку именно с XI века заключение такого договора становится нормой. С течением времени обязательства, которые раньше были устными , стали записываться. Так появился брачный контракт. Это письменный документ, в котом будущие супруги перед или после вступления в брак фиксировали имущественные, а до некоторой степени и личные отношения, вытекающие из брачного союза, как для самих сочетавшихся браком, так и для третьих лиц, интересы которых могут сталкиваться с интересами того или другого из супругов или обоих вместе. Такой контракт составлялся в присутствии свидетелей. Статья 28 права города Зеста свидетельствует: «Если в брачном контракте или после заключения контракта муж жене или жена мужу преподнесет какой - либо подарок при свидетельстве добропорядочных мужей и сможет доказать свидетельством двух мужей хорошей репутации, то сверх этого пусть в суде к большему не присуждается» [2]. Вероятно, речь идет о разводе, в ходе которого каждая из сторон остаётся при том имуществе, который каждый преподнес при вступлении в брак. А подарки, которые делались после заключения договора в присутствии свидетелей остаются у того, кому их дарили. Договоры составлялись между мундоальдом невесты - ее отцом или братом - и будущим мужем. В присутствии «добрых людей» жених давал мундоальду невесты обязательство взять в жены его дочь, а в случае нарушения обещания - заплатить большой штраф и жениться. Помимо конкретных имущественных обязательств обеих сторон большое внимание уделялось гарантии того, что муж будет содержать свою жену «достойно, почетно» [4]. «Она придет и будет жить в доме с мужем своим, и он будет заботиться о ней…..соразмерно своим возможностям, как и другие, равные ему» [4] - гласит гаэтанский акт . Этa нopмa ceмeйнoгo пoвeдeния имeлa кaк мaтepиaльный, тaк и этичecкий acпeкт. Уcтoявшeecя пoнятиe «пoчeтнo» нe тpeбoвaлo pacкpытия: это поведенческий стереотип, который охватывал практически все стороны семейной жизни будущих супругов, это нормы, принятые в обществе в целом, в данной среде в частности [6]. B oбщeм мeждy зaкoнaми кoнцa VII --VIII вв. и бpaчными дoгoвopaми XI -XIV вв. cyщecтвyeт нecoмнeннaя cвязь. Изpeдкa в paнниx кoнтpaктax пpизнaeтcя пpaвo мyжa нa физичecкyю pacпpaвy c жeнoй: oн oбязyeтcя нe бить ee «бeз явнoй вины» [4]. Paзyмeeтcя, нaличиe или oтcyтcтвиe дaннoгo пyнктa oтнюдь нe влиялo нa фaктичecкиe oтнoшeния мeждy cyпpyгaми: эпoxa былa дocтaтoчнo cypoвoй, a пpeдcтaвлeниe o xapaктepe ceмeйныx oтнoшeний cooтвeтcтвoвaлo мoдeли oбщecтвa и нopмaтивaм пoвeдeния eгo члeнoв. B бpaчнoe coглaшeниe нeизмeннo включaлocь oбязaтeльcтвo мyжa xpaнить вepнocть жeнe. Ю. Л. Бессмертный [7] приводит данные о том, что на Югe Итaлии, гдe вoйны и ycoбицы были дoлгoe вpeмя явлeниeм чyть ли нe пpивычным, в фopмyлe пpeдycмaтpивaлacь тaкжe вoзмoжнocть плeнeния жeны: мyж дoлжeн в этoм cлyчae oтпpaвитьcя нa пoиcки и, ecли xвaтит cpeдcтв, выкyпить ee. Cтoль cepьeзнaя винa жeны, кaк aдюльтep, в кoнтpaктax нe oгoвapивaлacь - вoпpoc o кape зa нeгo paccмaтpивaлcя либo цepкoвным, либo гocyдapcтвeнным cyдoм. Чтo жe кacaeтcя мyжa, тo вoзмoжнocть егo измены coглaшениeм пpeдycмaтpивaeтcя: пpи вcтyплeнии в cвязь в cвoём дoме co cвoбoднoй жeнщинoй oн oбязyeтcя изгнать ee, пpи близocти c paбынeй -- oтдaть пocлeднюю жeнe, кoтoрая впpaве пoкаpaть винoвнyю тaк, кaк eй бyдeт yгoднo. Сaм же мyж, если делo бyдeт пepeдaнo в cyд, лишь зaплaтит штраф. Добавляются также следующие условия: если жена попадет в плен, муж должен искать её и выкупить если у него достанет на это средств. Жених обещает не делать наложницей другую женщину - рабыню или свободную. Формула, включающая все или почти все перечисленные условия, повторяется в десятках договоров X - XIII вв., заключенных в апулийских городах, Гаэте и др. В барийском соглашении 1343 года - фигурирует то же решение проблем, касающихся имущества супругов [6]. В целом нотариальная формула контракта становится более свободной, некоторые условия из неё выпадают или теряют свое значение. Таким образом фиксация брачного контракта делала супругов более уверенными в своих правах и обязанностях друг перед другом. СЕМЬЯ СРЕДНЕВЕКОВОГО ГОРОЖАНИНА Мужчина и женщина в семье. Их роль и статус. Средневековье отвело женщине очень скромное, если не сказать ничтожное, место в стройном здании социальной иерархии. Патриархальный инстинкт, традиции, сохранившиеся еще со времен варварства, наконец, религиозная ортодоксия - все это подсказывало средневековому человеку весьма настороженное отношение к женщине. Да и как еще можно было к ней относиться, если на священных страницах Библии рассказывалась история о том, как злокозненное любопытство Евы и ее наивность довели Адама до греха, имевшего столь ужасные последствия для рода человеческого? Поэтому вполне естественным казалось возложить всю тяжесть ответственности за первородный грех на хрупкие женские плечи. Долгое время христианское духовенство не могло решить сложный для себя вопрос: имеет ли женщина душу?! Значительно позже появились попытки доказать с помощью науки приоритет мужчин во всем. В Средние века мужчина был объявлен высшей формой человеческой жизни, женщину, даже крещеную иногда не признавали человеком. Отсюда и положение женщины в семье. Женщина в глазах проповедников - орудие дьявола, используемое в качестве средства совращения и погубления человека. Надпись «diabolus» читается как под фигурой беса, так и под фигурой женщины. Женщина-дьявол либо служанка его.1 Неискоренимая подозрительность и прямая вражда пронизывает почти все «примеры» монашества и духовенства, в которых фигурируют особы женского пола. Сфера же любви и влечения полов видится исключительно в качестве запретной, рождающей грех, который сулит гибель души. Св. Тертуллиан говорил, что «...женщины являются вратами к дьяволу...», и что именно женщина изначально повинна в смерти Сына Божьего. Он же сказал, что «истинная христианка должна ненавидеть свою привлекательность, ибо она совращает мужчин». Св. Томас говорил «истинным христианином можно стать, лишь не прикасаясь ни к какой женщине. Лишь давшие обет безбрачия могут нести святой Дух». В средние века христианские священники и монахи сторонились даже тени женщины, чтобы не осквернить свою душу. Удел женщины - повиноваться мужчине, и проистекает он не из природы, как утверждает Августин, а из ее вины - первородного греха, в который она вовлекла мужа. 1 Жена изначально считалась носительницей пороков. Но, в то же время Жак Витрийский цитирует древнюю историю о жене, которая спасла брошенного в темницу мужа от голодной смерти, питая его молоком из своих грудей, чем растрогала тирана, освободившего узника.2 Главное, что требовалось от женщины в браке, - рождение детей. Но сия благословенная способность часто оказывалась для средневековой семьи не благом, а горем, так как сильно осложняла процедуру наследования имущества. Дочери и жены долгое время вообще не имели никаких прав на наследование супружеского и родительского имущества. Если дочь не удавалось выдать замуж, ее отправляли в монастырь, туда же шла и вдова. Только к XII веку жены и единственные дочери приобрели право наследования, но и тогда (и много позже) они были ограничены в возможности составлять завещания. Английский парламент, например, приравнивал их в этом отношении к крестьянам, бывшим собственностью феодала. Женщине, прежде чем вступить в брак, в священный союз, предъявлялись требования добрачного целомудрия. На практике это требование применялось исключительно к женщине. От будущей жены муж требовал, прежде всего, чтобы она сохранила свою физическую нетронутость до брачной ночи. Её девственность принадлежала только ему. Тот факт, что жених в брачную ночь найдет жену нетронутой, служит ему первой гарантией, что она и в браке будет соблюдать ему верность и что дети, которые произойдут от этого брака, будут его детьми.1 Современница Столетней войны, одна из первых сторонниц женского равноправия Кристина Пизанская неоднократно обращается к примерам XII-XIII вв., разъясняя наиболее типичные заблуждения по поводу женской природы. Ее книга «О граде женском» является результатом переосмысления традиционного толкования соотношения полов и роли женщины в социальной среде и семье. Рассуждая о сотворении женщины, писательница критикует антифеминистскую по сути церковную идеологию предыдущих столетий. Кристина придает своей позиции онтологическое звучание, обращаясь к проблеме творения, она постулирует: образ Бога запечатлен не в теле, а в душе человека, и "Бог сотворил совершенно одинаковые, равно благие и благородные души для мужского и женского тела". Участница Судов Любви и куртуазных прений, Кристина Пизанская опровергает религиозные основы женоненавистнической практики, кристаллизованные ранее в сводах канонического права.2 Такое представление о браке закономерно приводило к противоречиям и двойственности в семейном положении женщины. Ее подчиненность мужу земному, плотскому рассматривалась лишь как элемент ее подчинения мужу небесному, духовному. Бог представлялся как собственник души и тела женщины, а муж являлся арендатором ее тела, как указал Ж. Дюби, феодальным арендатором. Бог был единственным объектом духовной привязанности женщины в браке. При этом чувство любви женщины признавалось лишь в качестве сублимированного переживания в сфере духовного, спиритуального. Для плотского же брака было допустимо лишь чувство почтительной привязанности и удовольствия, но не любви. Часто утверждалось, что крестовые походы, оставлявшие женщин Запада в одиночестве, привели к росту их власти и прав. Д. Херлихи еще раз подтвердил, что положение женщин высших слоев на Юге Франции и в Италии знало два периода улучшения: каролингскую эпоху и время крестовых походов и Реконкисты. И поэзия трубадуров, казалось, отражала это повышение роли покинутых жен. Но поверить святому Бернару, рисующему Европу совсем обезлюдевшей, или Маркабрюну, у которого владелица замка вздыхает, поскольку все, кто был в нее влюблен, ушли во второй крестовый поход, это означало бы принять за чистую монету чаяния фанатичного пропагандиста и образы поэта с богатым воображением. Впрочем, при чтении трубадуров, мягко говоря, не возникает впечатления, что мир куртуазной поэзии был миром одиноких женщин. Изучение же юридических актов показывает, что, во всяком случае, в вопросах управления совместным имуществом супружеской пары ситуация женщин ухудшалась с XII по XIII века. С уверенностью можно сказать, что средневековая семья носила патриархальный характер. Движимое имущество женщины при вступлении в брак переходило к мужу, в отношении недвижимого имущества устанавливалось его управление. Замужняя женщина не имела права на самостоятельное заключение договоров, на выступление в суде в свою защиту. Хотя жена не могла распоряжаться землей без согласия мужа, она не была полностью в этом отношении бесправной. Если тот плохо выполнял обязанности по управлению землей, то супруга имела право самостоятельно подать иск в суд и отстаивать свои интересы; муж не мог без позволения жены продать ее наследственную землю. Кроме того, разумеется, замужняя женщина принимала участие в повседневном управлении всеми владениями (а во время отсутствия мужа это управление обычно полностью ложилось на ее плечи). Труд экономически активных женщин в ремесленной или торговой сферах часто одобрялся и поддерживался их мужьями. Если брак считался важнейшим учреждением в интересах сознательно направляемой эволюции, то в тех же интересах речь шла всегда только об одной специфической форме брака, а именно, как уже говорилось, о патриархальной семье. Муж, естественно, признавался полным властителем.1 «Если он кричит, она да молчит, если он молчит, она пусть с ним заговорит. Если он сердит, она да будет сдержанна, если он взбешен, она пусть будет тиха и т. д.». Кротость жены должна идти так далеко, чтобы стерпеть измену мужа. И даже когда это происходит у нее в доме, она должна молчать. Если муж ухаживает за молодой служанкой, то она обязана делать вид, будто ничего не замечает, «если же она уличит их, то она пусть прогонит эту похотливую дрянь, дабы предотвратить худшее несчастье». Вместе с тем она обязана наставить мужа на путь истинный добрым словом, ибо уже тогда во всем всегда была виновата «похотливая дрянь». И по-прежнему жена обязана видеть в муже своего господина. Женщина, не желавшая подчиняться этим законам, казалась этой эпохе величайшей преступницей. Образу мышления вполне соответствовало право, предоставленное мужу, наказывать телесно жену, если она систематически не покорялась его власти. Рейнмар фон Цветер советует мужу следующим образом поступить с упрямой женой: «Брось ласковость и возьми в руку дубину и испробуй её на спине, и чем чаще, тем лучше, со всей силой, чтобы она признала в тебе своего господина и забыла бы свою злость». Но это порабощенное положение женщины в браке никогда, однако, не удерживало ее усматривать, тем не менее, в браке высшую цель жизни и стремиться к тому, чтобы в борьбе за мужчину - «в борьбе за штаны» - остаться победительницей. Это понятно. Законы природы - высшие законы. Естественным дополнением к женской «падкости к штанам» служат необычайные претензии мужчины. Мужчины знали какой на них существует спрос. Из выше очерченного взгляда на брак следует еще одно явление: подобно тому, как общество присвоило право мужу телесно наказывать строптивую жену, так казнила она его самого, если он находился под башмаком у жены и особенно если дело заходило так далеко, что жена «переворачивала метлу другим концом» и сама била мужа. Таким образом, женщина в семье тоже находила управу над мужем. «Только жена является собственностью мужа, муж же не собственность жены, и потому жена юридически и не может быть потерпевшей стороной».1 Говоря об эпохе классического средневековья, то первое, что приходит на ум, это, конечно же, рыцарская культура с ее почитанием Прекрасной Дамы. Отношение к даме стало необходимым компонентом рыцарского эпоса и является таковым до сих пор. Быть влюбленным относилось к обязанностям рыцаря (безусловно, в Средние века Дамой являлась только равная). Рыцарь должен был выражать заботливость, обожание и верность, готовность в любую минуту встать на защиту чести своей Дамы и любой женщины.2 Наряду с экзальтированным почитанием абстрактной прекрасной дамы существует презрительное отношение к женщине-жене, сестре и даже матери... Надо заметить, что привлекательной считалась именно добродетель женщины, а не ее личностные свойства. Женщина сама по себе, земная, телесная, каждая со своими талантами и своими недостатками, наделенная чувствами и разумом, оставалась невостребованной. Рыцарь стремился добродетелью завоевать добродетель. Дама была символом, она помогала ему на поле боя, в минуты слабости, припомнить, что есть добродетель, нащупать ее пульс, утвердить ее в своем сознании. Рыцарский культ любви был процессом не только обновления, но и гниения. Он и вошел в жизнь, прежде всего, как процесс гниения. И не нужно обольщаться героизмом рыцарей, завоевывающих руку и сердце возлюбленных: они не всегда делали это бескорыстно. Типичны для той эпохи слова доминиканского монаха Николая Байарда, писавшего уже в конце XIII века: «Муж имеет право наказывать свою жену и бить ее для ее исправления, ибо она принадлежит к его домашнему имуществу». Разумеется, если смотреть на этот процесс под углом зрения вечности, то он представляется нам в очаровательной дымке поэзии. Стоит только снять с этого явления поэтический покров и прозреть за ним действительность - предстанет иная картина. Брак - бесправный обман. Обманывать мужа - высший закон любви. Со временем жены становятся смелее, они выходят на путь мести. И месть выражается в коварном обмане, в систематическом желании сделать мужа отцом чужих детей. По мнению каждой жены, ее муж- все равно, старик или нет - никогда не на высоте положения. Антуан де ля Саль написал целую книгу о судьбе, ожидающей мужчину в браке, - « Пятнадцать радостей брачной жизни » . В седьмой главе говорится : « Какова бы была жена, существует одно правило брачной жизни, в которое каждая верит и которое каждая соблюдает, а именно: мой муж хуже из всех и совершенно не способен к любви. Так говорит или так думает каждая жена о муже».1 Но многие историки-медиевисты видят улучшение положения женщины в семье. Например, французский историк Р. Фоссье связывает это с укреплением сеньориальной системы. Он говорит, что феодальная революция XI в. способствовала улучшению экономических условий жизни общества, укреплению таких социальных и хозяйственных ячеек, как «дом», «деревня», «приход», «община», что привело к закреплению за женщиной ряда ключевых хозяйственных и культурных функций: «ведение дома», непосредственное распоряжение питанием семьи и обеспечение ее одеждой, воспитание малых детей, культ умерших предков, сохранение родовых реликвий, поддержание в семье необходимого морально-психологического континуума. Параллельно с расширением хозяйственно-экономических функций, повышением статуса женщины в домохозяйственной сфере, за ней закрепляются престижные общекультурные функции, которые признавались достойными уважения и почитания. Прежде всего, это положительные ролевые функции матери или страдающей девственницы. Социализация и сакрализация основных ролевых функций женщины происходит, в основном, благодаря становлению церковного брака. Таинство брака и культ Девы Марии становятся своеобразной охранной грамотой, как для замужней женщины, так и для девственницы Христовой Невесты. При этом отрицательный женский образ выступает лишь как средство регулирования, регламентации и подавления проявлений женской социокультурной автономии. В условиях социокультурной дискриминации более широкие социальные перспективы имела женщина знатного происхождения, что обеспечивалось господствующим положением землевладельческой и военной аристократии. На примерах жизнеописаний знатных женщин Алиеноры Аквитанской (1122-1204), св. Иды (1040-1113), Адели Шартрской (1061-1137), Марии Вентадорнской (ум.1222) можно обнаружить те социальные реалии, в которых проявлялись наиболее заметные изменения в статусе женщины. Эти героини исторических хроник, житийной литературы, провансальской поэзии трубадуров разрушают официальные представления о допустимой социальной активности женщины в феодальном обществе.1 |