Анг и дем. Angely_i_demony_Den_Braun читаю. Дэн Браун Ангелы и демоны
 Скачать 2.27 Mb.
|
|
Глава 56 Четыре ничем не примечательные машины «Альфа-Ромео 155 Ти-Спаркс» мчались по виа деи Коронари с шумом, напоминающим рев двигателей взлетающего реактивного истребителя. В них находились двенадцать переодетых в штатское швейцарских гвардейцев. Все они были вооружены полуавтоматами Пардини и баллончиками с нервно-паралитическим газом. Кроме того, группа имела на вооружении три дальнобойные винтовки с парализующими зарядами, и к тому же в ее состав входили три снайпера, вооруженные оружием с лазерным прицелом. Оливетти сидел на пассажирском месте головной машины. Полуобернувшись назад, он смотрел на Лэнгдона и Витторию. Глаза коммандера пылали яростью. – Вы уверяли, что представите серьезные доказательства, но вместо них я получил эту чушь! В замкнутом пространстве небольшого автомобиля Лэнгдон чувствовал себя страшно неуютно, но тем не менее он нашел силы сказать: – Я понимаю вашу... – Нет, вы ничего не понимаете, – прервал его Оливетти Голоса он не повысил, но нажим, с которым коммандер произнес эти слова, по меньшей мере утроился. – Мне пришлось забрать из Ватикана дюжину моих лучших людей. И это перед самым открытием конклава. Я сделал это для того, чтобы устроить засаду у Пантеона, полагаясь на слова американца, которого до этого никогда не видел и который якобы расшифровал смысл какого-то нелепого стишка четырехсотлетней давности. Вы понимаете, что из-за вас мне пришлось поручить поиск сосуда с антивеществом не самым компетентным людям? Поборов искушение достать из кармана пятую страницу труда Галилея и помахать ею перед носом Оливетти, Лэнгдон сказал: – Мне известно лишь, что обнаруженная нами информация указывает на гробницу Рафаэля, а его гробница, насколько мне известно, находится в Пантеоне. Сидевший за рулем швейцарец радостно закивал и произнес: – Он прав, Комманданте, мы с женой... – Ведите машину! – бросил Оливетти и, повернувшись к Лэнгдону, спросил: – Как, по-вашему, убийца может справиться со своей миссией в кишащем людьми месте и при этом уйти незамеченным? – Понятия не имею, – ответил американец. – Но братство «Иллюминати», видимо, располагает огромными возможностями. Иллюминатам удалось проникнуть в ЦЕРН и Ватикан. И о том, где может произойти убийство, мы узнали по чистой случайности. Нам страшно повезло. Поэтому Пантеон остается нашей единственной надеждой. – Вы опять противоречите себе, – сказал Оливетти. – Единственной надеждой... Как прикажете это понимать? Мне показалось, что вы толковали о каком-то пути, о серии указателей. Если Пантеон действительно окажется тем местом, которое нам нужно, то мы можем продолжить поиск, следуя этим вехам. – Я надеялся на это, – ответил Лэнгдон. – И мы могли бы следовать этим указателям... лет сто назад. К чувству радости, которое испытывал ученый в связи с обнаружением первого алтаря науки, примешивалась изрядная доля горечи. История часто жестоко издевается над теми, кто начинает шагать по ее следам. Лэнгдон прекрасно об этом знал, но тем не менее надеялся, что все указатели остались на своих местах и что, следуя им, он доберется до тайного убежища иллюминатов. Теперь он понимал, что это, к несчастью, невозможно. – В конце девятнадцатого века все статуи по приказу Ватикана были изъяты из Пантеона и уничтожены. – Но почему? – спросила потрясенная Виттория. – Статуи изображали языческих олимпийских богов. И это, к сожалению, означает, что указатели исчезли... а вместе с ними... – Неужели нет никакой надежды найти Путь просвещения, используя другие указатели? – Нет, – печально покачал головой Лэнгдон. – Нам предоставляется единственная попытка. И это – Пантеон. Оливетти довольно долго молча смотрел на них, затем, резко повернувшись лицом к водителю, бросил: – Тормози! Водитель, почти не снижая скорости, подкатил к тротуару и ударил по тормозам. Через миг до Лэнгдона долетел визг шин идущих сзади машин. Весь конвой скоростных автомобилей замер у тротуара. – Что вы делаете?! – воскликнула Виттория. – Я выполняю свою работу, – ответил Оливетти ледяным тоном. – Когда вы сказали мне, мистер Лэнгдон, что внесете ясность в ситуацию по дороге, я решил, что ко времени прибытия на место операции мне удастся понять, почему я и мои люди оказались у Пантеона. Но этого не произошло. Ради того, чтобы прибыть сюда, мне пришлось бросить дела исключительной важности, и теперь, не обнаружив смысла в ваших гипотезах о приносимых в жертву невинных агнцах и рассуждениях о древней поэзии, я решил прекратить операцию. Продолжать ее мне не позволяет совесть. – С этими словами коммандер взял в руки рацию и щелкнул тумблером переключателя. – Вы не имеете права так поступить! – крикнула Виттория, хватая офицера за руку. Оливетти выключил радио и, глядя в глаза девушки, процедил: – Вам доводилось когда-нибудь бывать в Пантеоне, мисс Ветра? – Нет, но я... – В таком случае позвольте мне вам о нем кое-что сказать. Пантеон являет собой один зал – своего рода круглую камеру из камня и цемента. В нем нет ни одного окна, и там единственная, очень узкая дверь, которую круглые сутки охраняют четверо вооруженных римских полицейских. Это делается для того, чтобы защитить святыню от вандалов, безбожников-террористов и дурачащих туристов цыган-мошенников. – И что вы хотите этим сказать? – холодно спросила Виттория. – Вам интересно, что я хочу этим сказать, мисс Ветра? – произнес Оливетти, упершись кулаками в сиденье. – Отвечаю. Я хочу сказать, что все то, чем вы меня пугали, осуществлено быть не может! Назовите мне хотя бы один способ убийства кардинала внутри Пантеона. Скажите, как убийца может провести заложника мимо четырех бдительных полицейских? Как он может не только убить заложника, но и скрыться с места преступления? – Оливетти перегнулся через спинку сиденья и, дыша в лицо Лэнгдона запахом кофе, продолжил: – Итак, мистер Лэнгдон, мне хотелось бы услышать хоть один правдоподобный сценарий. Лэнгдону показалось, что замкнутое пространство вокруг него стало еще уже. «Мне нечего ему сказать, – думал американец. – Я не убийца и понятия не имею, как можно убить кардинала! Мне известно лишь, что...» – Всего один сценарий? – невозмутимым тоном произнесла Виттория. – Как вам, например, понравится этот? Убийца прилетает на вертолете и бросает вопящего от ужаса заклейменного кардинала в отверстие в крыше. Бедняга падает на мраморный пол и умирает. Все находящиеся в машине обратили на Витторию изумленные взгляды, а Лэнгдон не знал что и думать. «Вы, кажется, наделены нездоровым воображением, леди, – подумал он. – И вдобавок очень быстро соображаете». – Подобное, конечно, возможно, – нахмурился Оливетти, – однако сомнительно, чтобы... – Есть и другой сценарий, – продолжала Виттория. – Допустим, убийца накачивает кардинала наркотиком и провозит его в Пантеон на инвалидной коляске под видом престарелого туриста. Оказавшись в Пантеоне, убийца перерезает ему горло и спокойно удаляется. Второй сценарий, судя по всему, не оставил Оливетти равнодушным. Совсем неплохо, подумал Лэнгдон. – Или еще... – продолжила Виттория. – Я все слышал, – оборвал ее Оливетти. – Хватит! Он набрал полную грудь воздуха и медленно его выдохнул. В этот момент кто-то постучал в стекло машины, и этот неожиданный звук заставил всех вздрогнуть. За окном стоял солдат из машины сопровождения. Оливетти опустил стекло. – У вас все в порядке, коммандер? – спросил одетый в штатское швейцарец. Приподняв рукав джинсовой куртки, он взглянул на черные армейские часы и сказал: – Семь сорок. Для того чтобы занять исходный рубеж, нам потребуется некоторое время. Оливетти согласно кивнул, но ответил не сразу. Некоторое время он машинально водил пальцем по приборному щитку, оставляя след в слое пыли, и смотрел на отражение Лэнгдона в зеркале заднего вида. Затем он повернулся к швейцарцу за окном и с явной неохотой произнес: – Я хочу, чтобы подход осуществлялся с разных направлений. Со стороны площади Ротунда, улицы Орфани и площадей Святого Игнацио и Святого Евстахия. Ближе чем на два квартала к Пантеону не приближаться. Оказавшись на исходных рубежах, оставайтесь начеку в ожидании дальнейших распоряжений. На все – три минуты. Выполняйте. – Слушаюсь, синьор! – ответил солдат и двинулся к своей машине. Лэнгдон бросил на Витторию восхищенный взгляд и многозначительно кивнул. Девушка ответила улыбкой, и американцу показалось, что в этот миг между ними возник какой-то новый контакт... протянулись невидимые линии магнетической связи. Коммандер повернулся на сиденье и, внимательно глядя в глаза ученому, сказал: – Остается надеяться, мистер Лэнгдон, что ваша затея не обернется для нас полным крахом. Лэнгдон слабо улыбнулся в ответ и подумал: этого не будет. Глава 57 Введенные в кровь директора ЦЕРНа лекарства, расширив бронхи и капилляры легких, позволили ему открыть глаза. К нему снова вернулось нормальное дыхание. Оглядевшись, Колер увидел, что лежит в отдельной палате медпункта, а его инвалидное кресло стоит рядом с кроватью. Попытавшись оценить ситуацию, он внимательно изучил рубашку из хлопка, в которую медики всунули его тело, и поискал глазами свою одежду. Оказалось, что костюм аккуратно висит на стоящем рядом с кроватью стуле. За дверью раздавались шаги совершающей обход медсестры. Три бесконечно долгие минуты он выжидал, вслушиваясь в звуки за дверями палаты. Затем, стараясь действовать как можно тише, подтянулся к краю кровати и достал свою одежду. Проклиная безжизненные ноги, он оделся и после непродолжительного отдыха перетащил плохо повинующееся тело в кресло. Пытаясь подавить приступ кашля, директор подкатил к двери. Колер передвигался с помощью рук, опасаясь включать мотор. Затем он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Там никого не было. Максимилиан Колер выехал из дверей и покатил прочь от медицинского пункта. Глава 58 – Сверим часы. Сейчас семь часов сорок шесть минут и тридцать... Даже говоря по радиотелефону, Оливетти не повышал голоса. Создавалось впечатление, что коммандер почти всегда предпочитает объясняться шепотом. Лэнгдон потел в своем твидовом пиджаке, оставаясь в «альфа-ромео». Двигатель стоящей в трех кварталах от Пантеона машины работал на холостом ходу. Виттория сидела рядом с коммандером, отдающим последние приказания, и казалось, была заворожена его видом. – Размещение по всему периметру, с особым упором на вход, – продолжал командир швейцарской гвардии. – Объект, возможно, способен вас распознать, поэтому вы должны оставаться невидимыми. Применение огнестрельного оружия исключается. Поставьте человека для наблюдения за крышей и помните: главное для нас – объект. Субъект имеет второстепенное значение. Боже, подумал Лэнгдон, услышав, насколько элегантно и в то же время четко Оливетти дал понять своим людям, что кардиналом можно пожертвовать. Субъект имеет вторичное значение. – Повторяю. Огнестрельное оружие не использовать. Объект нужен нам живым. Вперед! – С этими словами Оливетти выключил телефон. – Коммандер, – сказала Виттория, которую приказ офицера изумил и разозлил, – неужели внутри здания не будет никого из ваших людей? – Внутри? – переспросил Оливетти. – В Пантеоне. Там, где все должно произойти. – Послушайте, – проскрипел командир швейцарцев, – если противнику удалось внедрить в наши ряды «крота», то он знает всех моих людей. Ваш коллега только что сообщил мне, что это будет нашим единственным шансом захватить объект. Мы не можем позволить себе спугнуть противника, посылая людей в здание. – Но что, если убийца уже внутри? – Объект выразился весьма точно, – взглянув на часы, сказал Оливетти. – Акт намечен на восемь часов. В нашем распоряжении еще пятнадцать минут. – Убийца сказал, что в восемь прикончит кардинала, но это вовсе не означает, что он уже не сумел каким-то образом доставить свою жертву на место преступления. Ваши люди могли увидеть объект входящим в Пантеон, но они не имели понятия, что это тот человек, который нам нужен. Необходимо убедиться, что внутри здания все чисто. Разве не так? – В данный момент это слишком рискованно. – Никакого риска, если разведчика невозможно будет узнать. – На грим у нас нет времени, и... – Я говорю о себе. Лэнгдон изумленно уставился на девушку. – Категорически невозможно, – покачал головой Оливетти. – Он убил моего отца. – Именно поэтому ваше участие недопустимо. Они могут знать, кто вы. – Но вы же слышали, что убийца сказал по телефону. Он понятия не имел, что у Леонардо Ветра есть дочь. Откуда же ему знать, как эта дочь выглядит? Я могу войти в Пантеон под видом туристки. Если мне удастся заметить что-то подозрительное, я выйду на площадь и подам сигнал вашим людям. – Простите, но я не могу этого позволить. Рация Оливетти начала подавать признаки жизни, и мужской голос прохрипел: – Комманданте, в северной точке возникли кое-какие проблемы. Обзору мешает фонтан. Вход можно увидеть только в том случае, если мы выдвинемся на площадь, на всеобщее обозрение. Какие будут распоряжения? Что вы предпочитаете – нашу слепоту или уязвимость? Эти слова оказались решающими. Терпение Виттории лопнуло окончательно. – Все! Я иду! – Она распахнула дверцу и вылезла из машины. Оливетти выронил рацию и, выскочив из автомобиля, стал на пути девушки. Лэнгдон тоже вышел из машины. Что, дьявол ее побери, она делает?! – Мисс Ветра, – преграждая путь Виттории, сказал Оливетти, – я понимаю все благородство ваших намерений, но вмешательства гражданского лица в ход операции не допущу. – Вмешательства? Вы же действуете вслепую! Разрешите мне вам помочь. – Я хотел бы разместить наблюдательный пост внутри, но... – Но не можете этого сделать, потому что я женщина. Не так ли? Оливетти промолчал. – И правильно делаете, что молчите, коммандер, – продолжала Виттория, – потому что вы понимаете, что это отличная идея, и если ваши замшелые взгляды не позволяют вам ее реализовать, то можете валить к... – Позвольте нам заниматься своей работой. – А вы позвольте мне вам помочь. – Поймите, мисс Ветра, это чрезвычайно опасно. Между нами не будет связи, а взять с собой портативное радио я вам не позволю. Это сразу выдаст вас с головой. Виттория порылась в кармане рубашки и извлекла оттуда сотовый телефон. – Многие туристы пользуются мобильниками. Оливетти помрачнел, видимо, не зная, что на это ответить. Виттория открыла трубку и изобразила разговор: – Привет, милый. Я сейчас стою в Пантеоне. Тебе обязательно надо побывать в этом месте! – С этими словами она щелкнула трубкой и, глядя в глаза Оливетти, сказала: – Кто, к дьяволу, это поймет? Здесь нет ни малейшего риска. Разрешите мне стать вашими глазами. Дайте мне ваш номер, – закончила она и бросила взгляд в направлении висящего на поясе коммандера мобильника. Оливетти снова промолчал. Водитель вдруг вылез из машины и подошел к ним. Видимо, у него возникли какие-то свои идеи. Швейцарец отвел Оливетти в сторону, и некоторое время они что-то негромко обсуждали. Беседа закончилась тем, что Оливетти кивнул и, подойдя к Виттории, сказал: – Введите этот номер. Виттория набрала цифры на своем аппарате. – А теперь позвоните. Девушка нажала кнопку автоматического набора, и телефон на поясе сразу же отозвался. Офицер поднес аппарат к уху и сказал в микрофон: – Отправляйтесь в здание, мисс Ветра. Хорошенько все осмотрите и незамедлительно выходите на улицу, чтобы доложить обстановку. – Есть, сэр! – бросила Виттория, щелкнула трубкой и добавила: – Благодарю вас, сэр! Лэнгдона охватило беспокойство. Он вдруг решил, что девушка нуждается в защите. – Постойте, – сказал он, обращаясь к Оливетти. – Неужели вы посылаете ее одну? – Со мной, Роберт, ничего не случится, – бросила Виттория, явно недовольная вмешательством американца. – Это опасно, – сказал Лэнгдон девушке. – Он прав, – подхватил Оливетти. – Даже мои лучшие люди не работают по одному. Лейтенант только что сказал мне, что маскарад будет выглядеть более убедительным, если вы пойдете вдвоем. «Вдвоем? – ощущая некоторую неуверенность, подумал Лэнгдон. – А я-то хотел...» – Вы войдете вдвоем, – продолжал Оливетти. – У вас такой вид, что вы вполне сойдете за путешествующую парочку. Кроме того, в случае необходимости вы можете друг другу помочь, да и я буду чувствовать себя спокойнее. – Согласна, – пожала плечами Виттория. – Но действовать нам надо быстро. «Отличный ход, ковбой!..» – простонал про себя Лэнгдон. – Вначале вы окажетесь на улице Орфани, – сказал Оливетти, указывая в пространство. – Сворачивайте налево. Улица приведет вас к Пантеону. Ходьбы максимум две минуты. Я останусь здесь – руководить своими людьми и ждать вашего звонка. Мне бы хотелось, чтобы вы могли себя защитить. – Он вынул из кобуры пистолет. – Кто-нибудь из вас знает, как пользоваться этой штукой? Лэнгдон почувствовал, как затрепетало его сердце. «На кой дьявол нам пистолет?» – подумал он. Виттория, не говоря ни слова, протянула руку и взяла оружие. – Я могу с сорока метров попасть в выскакивающего из воды дельфина, стоя на носу раскачивающегося судна, – заявила она. – Вот и отлично, – сказал Оливетти, вручая ей пистолет. – Спрячьте его куда-нибудь. Виттория с сомнением посмотрела на свои узкие шорты, а затем перевела взгляд на Лэнгдона. «Боже мой! Только не это!..» – взмолился мысленно Лэнгдон. Но Виттория действовала быстро. Она распахнула полы его пиджака и сунула пистолет в один из внутренних карманов. Американцу показалось, что в его карман опустили тяжелый булыжник. Утешало ученого лишь то, что страничка из «Диаграммы» находилась в другом кармане. – Мы смотримся вполне безобидно, – заключила Виттория. – Поэтому – в путь! – С этими словами девушка взяла Лэнгдона за руку и потянула в сторону улицы. – Рука в руке – это прекрасно, – заметил водитель. – Запомните: вы туристы. Не исключено, что даже молодожены. Так что если вы сплетете руки... Когда они свернули за угол, Лэнгдон был готов поклясться, что увидел на лице Виттории нечто похожее на улыбку. |