Струнин М 9б Детство опаленное войной. Детство опаленное войной

• Название: Детство опаленное войной
• Дата: 19.01.2023
• Размер: 4.5 Mb.
• Имя файла: Струнин М 9б Детство опаленное войной.docx
• Тип: Документы; #894539
• страница: 2 из 3

Трудовые будни маленьких взрослых в блокаду

Блокада лишила ленинградских детей детства и вовлекла их во взрослые заботы. Совершали незаметные подвиги в своей семье, спасая мам и малышей.

Многие матери оказывались на грани жизни и смерти раньше своих детей. Когда изнурённые тяжёлым трудом по обороне Ленинграда и истощённые постоянным голодом, так как очень часто они отдавали свой хлебный паёк детям, мамы уже не могли встать с постели, жизнь семьи поддерживали старшие дети. Они стояли в очереди за хлебным пайком, приносили воду, собирали деревянные обломки.

Детям приходилось выполнять и скорбный долг перед родителями и близкими – провожать их в последний путь. Они шили саван из простыни и на детских санках отвозили их к братским могилам.

Весной 1942 года в опустевшие, обезлюдевшие цехи предприятий пришли тысячи детей и подростки - работали на оборонных заводах, сутками не выходя из цехов. В 12-15 лет они становились станочниками и сборщиками, выпускали автоматы и пулеметы, артиллерийские и реактивные снаряды. Что бы они могли работать за станками и сборочными верстаками, для них изготавливали деревянные подставки.



В соответствии с постановлением Ленгорсовета и бюро Ленинградского горкома ВКП(б) от 29 апреля 1943 г. 8 685 учащихся с 4-х по 10-е классы на период летних каникул были мобилизованы на прополку, поливку овощей и уборку урожая в совхозах и подсобных хозяйствах Ленинграда и области. В целях лучшей организации труда и отдыха в совхозах и подсобных хозяйствах были созданы лагеря по типу пионерских. Отряд включал несколько звеньев-бригад, которые комплектовались отдельно из мальчиков и девочек. Ответственность за работу лагерей несли директора школ или назначаемые ими лица.



Рабочий день и нормы выработки для учащихся 9-10-х классов были установлены наравне с рабочими совхозов и подсобных хозяйств. Для учащихся 4-8-х классов был введен менее напряженный режим рабочего дня. Как и все, начиная рабочий день в 8 часов 40 минут, учащиеся 4-6-х классов заканчивали работу в 11 часов 40 минут, 7-8-х классов - в 13 часов 40 минут. Далее следовал обед и послеобеденный отдых. После чая, в 17 часов, дети снова приступали к работам, которые продолжались до 20 часов. После ужина проводилась военно-физкультурная подготовка, кружковая работа, отрядные и звеньевые мероприятия. В 22 часа 30 минут ребята шли спать.

Сотни юных ленинградцев были награждены орденами, тысячи медалями “За оборону Ленинграда”. Через всю многомесячную эпопею героической обороны города они прошли как достойные соратники взрослых. Не было таких событий, компаний и дел, в которых они не участвовали. Расчистка чердаков, борьба с “зажигалками”, тушение пожаров, разборка завалов ,очистка города от снега ,уход за ранеными ,выращивание овощей картофеля ,работа по выпуску оружия и боеприпасов – всюду действовали детские руки .

Учеба - в годы блокады

Главным подвигом юных жителей города была учеба. Тяжелые бои в сентябре под Ленинградом не позволили приступить к занятиям своевременно. Многие учебные заведения были заняты под госпитали или эвакуационные пункты. Но несмотря на суровую обстановку фронтового города, Ленинградский городской комитет партии и Городской Совет депутатов трудящихся приняли решение продолжать обучение детей. В конце октября 1941 г. 60 тыс. школьников 1-4 классов приступили к учебным занятиям в бомбоубежищах школ и домохозяйств, а с 3 ноября в 103 школах Ленинграда за парты сели еще более 30 тыс. учащихся 1-4 классов. Открылись 103 из 408 работавших до войны школ.



В условиях осажденного Ленинграда необходимо было связать обучение с обороной города, научить учащихся преодолевать трудности и лишения, которые возникали на каждом шагу и росли с каждым днем. И ленинградская школа с честью справилась с этой трудной задачей. Занятия проходили в необычной обстановке. Нередко во время урока раздавался вой сирены, возвещавшей об очередной бомбежке или артобстреле.



Ученики быстро и организованно спускались в бомбоубежище, где занятия продолжались. Учителя имели два плана уроков на день: один для работы в нормальных условиях, другой – на случай артобстрела или бомбежки. Обучение проходило по сокращенному учебному плану, в который были включены только основные предметы. Каждый учитель стремился проводить занятия с учащимися как можно доступнее, интереснее, содержательнее.

"К урокам готовлюсь по-новому, – писала осенью 1941 г. в своем дневнике учительница истории 239-й школы К.В. Ползикова – Ничего лишнего, скупой ясный рассказ. Детям трудно готовить уроки дома; значит, нужно помочь им в классе. Не ведем никаких записей в тетрадях: это тяжело. Но рассказывать надо интересно. Ох, как это надо! У детей столько тяжелого на душе, столько тревог, что слушать тусклую речь не будут. И показать им, как тебе трудно, тоже нельзя".

Тридцать девять ленинградских школ работали без перерыва даже в самые тяжёлые зимние дни. ..

Это было невероятно трудно из-за морозов и голода. Самыми тяжелыми для детей стали декабрь 1941 г. и январь 1942 г. Чтобы как-то поддержать силы школьников, в декабре после уроков давали по тарелке белкового дрожжевого супа, который дети ели с большим удовольствием, а на десерт маленькую баночку фруктового желе.



Это хотя и мизерное дополнительное питание стимулировало посещение занятий и в какой-то степени поддерживало силы детей. Успехи в учебе были малоутешительными. Посещаемость занятий падала, из-за неявки учителей и учеников срывались занятия в младших классах. По распоряжению Ленсовета в конце декабря 1941 г. - начале 1942 г. занятия в школах прекратились, были объявлены новогодние каникулы.

Даже не смотря на условия, в которых оказался осажденный город, взрослые делали все возможное, что бы порадовать юных жителей Ленинграда. Для всех детей в то время были проведены новогодние елки. Для учащихся 7-10-х классов елки были устроены в помещениях театра драмы им. Пушкина, Большом драматическом и Малом оперном театрах. Сюрпризом было то, что во всех театрах было электрическое освещение. Играли духовые оркестры. В театре драмы им. Пушкина был дан спектакль "Дворянское гнездо", в Большом драматическом – "Три мушкетера". В Малом оперном театре праздник открылся спектаклем "Овод".

Были и новогодние подарки, о них так вспоминал участник блокады П.П. Данилов: "Из содержимого подарка мне запомнились конфеты из льняного жмыха, пряник и 2 мандарина. По тому времени это было очень хорошее угощение".



После новогодних каникул из-за большой смертности от голода многие школы были закрыты. Занятия возобновились лишь в апреле 1942 года. Поскольку дети физически были ослабленными, в младших классах проводилось по 3, а в старших - не более 5 уроков в день.

Вот что было написано в отчете одной из таких школ – 251 - й Октябрьского района: “Из двухсот двадцати учащихся пришедших в школу третьего ноября, систематически продолжали занятия 55. Это одна четвёртая часть. Недостаток питания сказывался на всех. В декабре – январе умерло одиннадцать мальчиков. Остальные мальчики лежали и не могли посещать школу. Остались только девочки, но и те еле ходили.”

Но учеба шла, во вторую блокадную зиму школы работали без перебоев. Однако трудностей было достаточно, поскольку многие дети еще не оправились от последствий первой блокадной зимы. Болезни, лечение в стационарах, уход за больными членами семьи, работа на огородах отрицательно сказывались на посещаемости занятий и успеваемости.


Учиться в жестоких условиях зимы стало подвигом. Учителя и ученики сами добывали топливо, возили на санках воду, следили за чистотой в школе. В школах стало необычайно тихо, дети перестали бегать и шуметь на переменах, их бледные и изможденные лица говорили о тяжких страданиях. Урок продолжался 20-25 мин.: больше не выдерживали ни учителя, ни школьники. Записей не вели, так как в не отапливаемых классах мерзли не только худые детские ручонки, но и замерзали чернила.



С января 1943 года, когда было прорвана блокада Ленинграда, число учащихся стало расти с каждым днем. Но уровень подготовки детей очень различался из-за того, что многие дети не могли посещать школу в 1941/42 учебном году. Это обстоятельство очень осложняло процесс обучения.
В 1944/45 учебном году количество действующих школ в Ленинграде существенно возросло. Теперь насчитывалось почти 200 школ, а число обучающихся в них школьников по сравнению с предыдущим годом увеличилось почти в 3 раза, потому что началось возвращение детей из эвакуации.
Ленинградские учителя провели громадную и ответственную работу по выравниванию знаний учащихся, чтобы таким образом добиться повышения качества обучения. С этой целью особенно широко практиковалось систематическое повторение программы за предыдущие годы.

В годы блокады сильно пострадали здания ленинградских школ, им был нанесен громадный ущерб. В результате бомбежек и артобстрелов было выведено из строя более 300 школьных зданий. Их восстановление началось еще в 1942 году, но основные работы проходили в 1944-1945 годах. Совместными усилиями работников школ, предприятий, институтов, различных учреждений, при активном участии населения, за эти годы было восстановлено и отремонтировано 205 школьных зданий.

Ленинградские учителя и их воспитанники вписали одну из самых героических и славных страниц в историю советской школы. В блокадные страшные дни они самоотверженным трудом в школе, на строительстве оборонительных сооружений, на полевых работах помогли отстоять Ленинград. За активное участие в обороне города свыше 5 тысяч школьников было награждено медалью «За оборону Ленинграда». Многие педагоги и работники школ были награждены орденами и медалями. Высокую правительственную награду – Орден Ленина – получили лучшие учителя города: А.Д. Дмитриева, М.М. Загребина, З.В. Северова, А.М. Серкова, З.А. Шабунина.

Война глазами детей

У войны не детское лицо!!! Юным ленинградцам – пришлось вместе со взрослыми перенести всю трагедию осажденного города.

Дети гораздо хуже, чем взрослые переживали реалии тех дней! Они не понимали, что происходит: почему нет папы, почему мама постоянно плачет, почему постоянно хочется кушать, почему по визгу сирены надо бежать в бомбоубежище... У них было особое, опаленное войной, блокадное детство. Они росли в условиях голода и холода, под свист и разрывы снарядов и бомб. Это был свой мир, с особыми трудностями и радостями, с собственной шкалой ценностей.

Судить о том, что чувствовали малыши и подростки в то страшное, голодное время, мы можем по рассказам выживших, которых с каждым годом становится все меньше, по книгам и, конечно, дневникам.

Так мало их сохранилось – этих мятых страничек, исписанных нетвердой детской рукой! Каждая – на вес золота. И в каждой своя великая, неизбывная, совсем не детская боль. Процитировать все блокадные записи, разумеется, невозможно, но вспомнить хотя бы некоторые, что дошли до наших дней:

Таня Савичева, 11 лет



Дневник ленинградской школьницы Тани Савичевой – это, пожалуй, самая известная детская летопись войны, которая уместилась всего на девяти страницах.

Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, Тане было 11 лет. Она родилась в селе Дворищи под Гдовом, но, как и ее братья и сестры, выросла в Ленинграде. Семья Тани была многодетной: она была пятым и самым младшим ребенком в семье. У неё было две сестры – Женя и Нина, и два брата – Леонид «Лёка» и Миша. Отец семейства, Николай Родионович Савичев, был состоятельным человеком: в Ленинграде ему принадлежали пекарня, булочная-кондитерская и даже кинотеатр. Однако в 1935 году Савичева как нэпмана лишили всего имущества и выселили за 101-й километр. Спустя год Николай Родионович умер от рака. Его семье, несмотря на потерю кормильца, удалось вернуться в Ленинград.

22 июня 1941 года у танинной бабушки был день рождения. Утром девочка вручила ей подарок, а уже вскоре по радио объявили о начале войны. Савичевы стали активно помогать Красной армии, и даже маленькая Таня не оставалась в стороне – собирала бутылки для зажигательных смесей.

В один из дней Таня обнаружила дома записную книжку Нины, которую ей подарил Леня. Часть книжки была занята записями о различных задвижках, вентилях, клапанах и прочей арматуре для котлов (Нина, как и Женя, работала на Невском машиностроительном заводе имени Ленина), а другая половина с алфавитом для записи телефонных номеров и адресов оставалась свободной. В этой книжке Таня впоследствии и вела свой блокадный дневник.

Вскоре там появилась первая запись под буквой «Ж»: «Женя умерла 28 дек в 12.00 час утра 1941 г.» (пунктуация и орфография автора здесь и далее сохранены– прим. ред.). Старшая дочь Савичевых, несмотря на голод и сильное истощение, до последнего дня продолжала трудиться на заводе и сдавать кровь для раненых. Вскоре после нее с работы не вернулась Нина, но в этот раз Таня не стала ничего записывать в дневнике – она верила, что сестра жива. Нина действительно выжила: ее с другими работниками завода в спешке эвакуировали из города прямо с работы. Но Таня этого уже не узнала.

Страшные записи продолжали появляться одна за другой«Б»: Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.

«Л»: Лека умер 17 марта в 5 час утра в 1942 г.

Дядя Леша 10 мая в 4 ч дня 1942 г.

«М»: Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г.

Судя по записям в дневнике, после смерти мамы Таня потеряла надежду на то, что Нина и ее брат Михаил, пропавший без вести, когда-нибудь вернутся живыми. Последние записи в ее дневнике располагались под буквами «С», «У» и «О».

Таня написала:

«Савичевы умерли».

«Умерли все».

«Осталась одна Таня».

Через пару лет не осталось и самой Тани. Измученная дистрофией, цингой и туберкулезом, 1 июля 1944 года девочка тихо умерла в доме инвалидов в Горьковской области, уже будучи в эвакуации. Дневник Тани Савичевой после ее смерти нашла вернувшаяся в Ленинград Нина. Сегодня девять листочков, исписанных карандашом, хранятся в Государственном музее истории Санкт-Петербурга, а их содержимое известно во многих странах и продолжает напоминать нам об ужасах войны.

Записки маленькой девочки Тани стали одним из грозных обвинений фашизму и одним из символов блокады.

Юра Рябинкин, 16 лет



Юра Рябинкин родился в Ленинграде 2 сентября 1925 года. Записывать все, что с ним происходит, он начал в первый же день войны – 22 июня 1941 года. Сына и его младшую сестру Иру мать воспитывала одна. Мама Юры, Антонина Михайловна Рябинкина, была интеллигентной, начитанной женщиной, в 1941 году работала заведующей библиотечным фондом.

Когда началась война, Рябинкины решили остаться в Ленинграде. Это решение, как и для многих семей, стало для них фатальным. Осенью 1941 года Антонина посоветовала сыну поступить в военно-морскую спецшколу, чтобы в дальнейшем у него было больше шансов эвакуироваться, но Юра не прошел медкомиссию: у мальчика было плохое зрение и плеврит.

25 сентября 1941 года Юра сделал в дневнике следующую запись:

«Сегодня я окончательно решил, что мне делать. В спецшколу не иду. Получаю паспорт. Остаюсь в школьной команде. Прошу маму эвакуироваться, чтобы иметь возможность учиться. Пока езжу на окопы. Через год меня берут в ар­мию. Убьют не убьют. После войны иду в кораблестроительный институт или на исторический факультет. Попутно буду зарабатывать на физической работе сколько могу. Итак, долой политику колебаний! (...)

Мое решение – сильный удар для меня, но оно спасет и от другого, еще более сильного удара. А если смерть, увечье – то все равно. Но это-то именно и бу­дет, наверное, мне. Если увечье – покончу с собой, а смерть – двум им не бы­вать. Хорошо, очень хорошо, что у мамы еще есть Ира».

Как и в других блокадных дневниках, характер записей Юры постепенно меняется, и изменения эти, хоть и постепенны, но жутки: от первых переживаний войны и размышлений о планах на дальнейшую жизнь – к полному отчаянию и единственному желанию – поесть досыта.

«Сегодня придет мама, отнимет у меня хлебную Ирину карточку – ну ладно, пожертвую ее для Иры, пусть хоть она останется жива из всей этой адской (неразборчиво), а я уж как-нибудь… Лишь бы вырваться отсюда… Лишь бы вырваться… Какой я эгоист! Я очерствел, я… Кем я стал! Разве я похож на того, каким был 3 месяца назад?..», – писал Юра 28 ноября 1941 года.

8 января 1942 года Антонина Рябинкина с дочерью отправились в эвакуацию. Юре пришлось остаться: от голода и слабости он уже не мог ходить. Антонина и Ирина прибыли в Вологду 26 января, в тот же день мать Юры умерла прямо на вокзале от истощения. Ирину отправили в детприемник, позднее – в детский дом в деревне Никитская, откуда после победы ее забрала тетя. Судьба Юры так и осталась неизвестной. Последняя запись в его дневнике появилась 6 января 1942 года – за два дня до отъезда матери и сестры:

«Я совсем почти не могу ни ходить, ни работать. Почти полное отсутствие сил. Мама еле тоже ходит – я уж себе даже представить этого не могу, как она хо­дит. Теперь она часто меня бьет, ругает, кричит, с ней происходят бурные нерв­ные припадки, она не может вынести моего никудышного вида – вида сла­бого от недостатка сил, голодающего, измученного человека, который еле пере­двигается с места на место, мешает и «притворяется» больным и бессиль­ным. Но я ведь не симулирую свое бессилие. Нет! Это не притворство, силы… из меня уходят, уходят, плывут… А время тянется, тянется, и длинно, долго!.. О господи, что со мной происходит? И сейчас я, я, я…».

На этом дневник обрывается.