отбор. Джиму и Дженни Касс по многим причинам, но в основном за такого прекрасного мужа, как Каллауэй

• Название: Джиму и Дженни Касс по многим причинам, но в основном за такого прекрасного мужа, как Каллауэй
• Дата: 09.10.2022
• Размер: 131.54 Kb.
• Имя файла: отбор.docx
• Тип: Документы; #722992
• страница: 2 из 5

Глава 3

Я решила пообедать у себя в комнате. Сейчас мне не слишком хотелось видеть свою семью. В данный момент я на них сердилась. На родителей — за то, что были счастливы, на Арена — за то, что восемнадцать лет назад не мог поторопиться, на Кейдена и Остена — за их молодость.

Крутившаяся возле меня Нина наполнила мою чашку и спросила:

— Мисс, неужели вам действительно придется через это пройти?

— Я усиленно пытаюсь найти способ выпутаться.

— А если сказать, что вы уже влюблены?

Я покачала головой, продолжая лениво ковырять еду:

— Ведь я в их присутствии оскорбила трех наиболее вероятных претендентов на мою руку.

Нина поставила на стол небольшую тарелку с шоколадом, совершенно точно угадав, что сейчас я предпочту шоколадку лососю с гарниром из икры.

— А вдруг это кто-нибудь из гвардейцев? Со служанками, например, такое частенько случается, — хихикнула Нина.

— Ну и флаг им в руки, но я еще не настолько отчаялась, — фыркнула я.

Нина сразу перестала смеяться. Похоже, обиделась. Но я ведь сказала правду. Я не могла выбрать кого-нибудь из своего окружения, не говоря уже о гвардейцах. Тем более что это пустая трата времени. Надо было срочно искать выход из сложившейся ситуации.

— Нина, я совсем не то имела в виду. Просто я не могу позволить себе обманывать ожидания людей.

— Естественно.

— Ладно. Я закончила. Можешь идти спать. Тележку я оставлю в коридоре.

Нина кивнула и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.

Я надкусила шоколадку, но на этом решила закончить с ужином и надеть ночную рубашку. Прямо сейчас я не могла спорить с родителями, а Нина так ничего и не поняла. Нет, мне необходимо поговорить с единственным человеком, способным принять мою сторону. Человеком, считавшим, что мы с ним почти одно целое. Мне нужен был Арен.

— Ты не занят? — спросила я, чуть приоткрыв дверь его комнаты.

Брат сидел за письменным столом и что-то писал. Его белокурые волосы к концу дня уже успели растрепаться, но в глазах не чувствовалось усталости. Арен был до ужаса похож на папу в молодости и словно сошел с папиного портрета.

Арен по-прежнему был одет, как для ужина, разве что успел снять пиджак и развязать галстук.

— Разве нельзя постучать, ради всего святого?

— Извини. Но у меня срочное дело.

— Тогда вызови гвардейца, — огрызнулся он, возвращаясь к своим бумагам.

— Это уже предлагали, — пробормотала я себе под нос. — Я серьезно, Арен. Мне нужна твоя помощь.

Арен осторожно покосился на меня, и я поняла, что он готов уступить. Он небрежно придвинул к себе ногой стул:

— Ладно, входи.

Я села и со вздохом спросила:

— А что ты такое пишешь?

Он поспешно спрятал верхний лист под пачку бумаги:

— Письмо Камилле.

— А почему бы просто не позвонить ей?

— О, позвоню обязательно. Но потом отправлю еще и это.

— А какой смысл? Неужели после телефонного разговора у тебя еще останутся темы для целого письма?

— К твоему сведению, телефонные разговоры и письма служат совершенно разным целям. Письма нужны именно для того, чего нельзя сказать вслух.

— Да неужели? — Я наклонилась вперед, потянувшись за его письмом.

Но Арен ловко перехватил мою руку.

— Я тебя убью! — пригрозил он.

— Отлично, — парировала я. — Тогда тебе придется стать наследником, принять участие в Отборе и сказать своей разлюбезной Камилле последнее прости.

— Что? — нахмурился Арен.

Я снова откинулась на спинку стула:

— Маме с папой необходимо поднять у населения бодрость духа. И они решили, что я должна пройти через Отбор. Чтобы послужить на благо своей страны, — с поддельным патриотическим воодушевлением произнесла я.

Если честно, я ожидала, что он придет в ужас. Сочувственно погладит меня по плечу. Но Арен только заливисто рассмеялся, запрокинув голову.

— Арен!

Арен продолжал хохотать, протяжно завывая и похлопывая себя по колену.

— Ты помнешь костюм, — предостерегающе сказала я, на что он только еще громче рассмеялся.

— Кто бы мог подумать?! Поверить не могу, что они решили, будто это сработает!

— И что ты хочешь сказать?

— Не знаю, — пожал плечами Арен. — Похоже, я решил, что, если ты когда-нибудь действительно выйдешь замуж, это будет еще очень и очень нескоро. И сдается мне, остальные придерживались того же мнения.

— А этим что ты хочешь сказать?

Я наконец-то получила теплое рукопожатие, на которое рассчитывала, когда Арен коснулся моей руки.

— Да ладно тебе, Иди! Ты всегда была независимой. Ты прирожденная королева. Ты любишь все держать под контролем и сама все решать. Не уверен, что ты сумеешь соединить себя с другим человеком, пока какое-то время не посидишь на троне.

— Можно подумать, будто у меня действительно есть выбор, — промямлила я, исподлобья посмотрев на брата.

— Бедная маленькая принцесса! Значит, ты не хочешь править миром? — надувшись, спросил он.

Я оттолкнула его руку:

— Всего семь минут. И на моем месте был бы ты. А я в одиночестве с удовольствием занималась бы глупыми писульками, а не дурацкой бумажной работой. И вообще, Отбор... Неужели тебе непонятно, какой это кошмарный ужас?!

— Но как тебя угораздило так вляпаться? Мне казалось, что Отбор — дела давно минувших дней.

Я выкатила на брата глаза:

— Отбор не имеет ко мне абсолютно никого отношения. Что самое неприятное. Папа чувствует растущее недовольство в обществе, и ему надо как-то отвлечь народ. Арен, дела действительно обстоят неважно. Люди разрушают дома и бизнес. Есть погибшие. Папа не вполне уверен, откуда ветер дует, но, по его убеждению, это дело рук представителей нашего с тобой поколения, а именно людей, родившихся в посткастовом обществе.

— Ума не приложу, чем плоха жизнь без лишних ограничений, — скривился брат.

Я замолчала, задумавшись. Как можно объяснить то, о чем остается только гадать?

— Ну, я выросла с осознанием того, что в один прекрасный день стану королевой. Вот такие дела. И никакой альтернативы. А ты всегда знал, что у тебя есть выбор. Ты мог стать военным или послом, в общем, делать, что душе угодно. Но вот что было бы, если бы все обстояло ровно наоборот? Если бы возможности, на которые ты рассчитывал, оказались для тебя закрыты?

— Что? — наконец-то врубился брат. — Выходит, людей по-прежнему отказываются принимать на работу?

— Тут и работа, и образование, и деньги. Я слышала, родители запрещают детям вступать в брак из-за былой принадлежности к определенным кастам. Все идет не так, как планировал папа, и ситуация практически вышла из-под контроля. Ну и как, спрашивается, заставить людей поступать по справедливости?

— Значит, папа сейчас собирается разработать новый план действий? — с некоторой долей сомнения поинтересовался Арен.

— Да, а я буду служить дымовой завесой, чтобы отвлечь внимание, пока он не найдет выход из положения.

— Что ж, это куда разумнее, чем обыгрывать внезапно вспыхнувшие у тебя романтические чувства, — хмыкнул Арен.

— Брось, Арен, — покачала я головой. — Меня не интересует замужество. Тогда о чем речь? Ведь остаются же некоторые женщины одинокими.

— Да, но от этих женщин никто не ждет рождения наследника трона.

— Так помоги мне! Скажи, что делать? — пихнула я брата в бок.

Он впился в меня глазами, и я сразу увидела, ведь брат был для меня словно открытая книга, что он понял, насколько я напугана. Я не чувствовала гнева или отвращения. Ярости или злости.

Я была в ужасе.

Однако будущая правительница — человек, державший в своих руках судьбы миллионов людей, — не имела права обманывать ожидания подданных. Ведь у меня особая миссия. Я могла отдавать распоряжения, делегировать полномочия. Но сейчас речь шла о сугубо личном, о той стороне жизни, которая должна была быть только моей, но не была.

Озорная ухмылка тотчас же исчезла с лица брата, он придвинул стул поближе ко мне:

— Если они ищут способ отвлечь людей, может быть, ты предложишь... альтернативный вариант? Ведь замужество не единственный выход из положения. Хотя, если папа с мамой остановились именно на Отборе, значит они исчерпали все другие возможности.

Я закрыла лицо руками. Мне не хотелось говорить, что я предлагала его кандидатуру взамен своей и даже подумывала о Кейдене. Я чувствовала: брат прав и Отбор — последняя надежда родителей.

— Иди, тут есть еще кое-что. Ты станешь первой девушкой, наследующей трон по праву. И поэтому на тебя обращены все взгляды.

— Можно подумать, я не знаю!

— Но, — продолжил Арен, — у тебя имеются неограниченные возможности торговаться.

Я тут же встрепенулась:

— Что ты имеешь в виду?

— Если они действительно нуждаются в твоей помощи, попытайся договориться.

Я моментально выпрямилась, судорожно пытаясь сообразить, о чем можно их попросить. Ведь должен же быть какой-нибудь способ быстро пройти через весь этот ужас, не доводя дело до предложения руки и сердца.

Без предложения руки и сердца!

При наличии нужных аргументов я смогу уговорить папу практически на что угодно, если только это не затронет тему Отбора.

— Договариваться! — прошептала я.

— Вот именно.

Я вскочила и, схватив Арена за уши, запечатлела у него на лбу поцелуй благодарности:

— Ты мой герой!

— Все ради вас, моя королева, — улыбнулся он.

Хихикнув, я пихнула его локтем в бок:

— Спасибо, Арен.

— Принимайся за работу, — помахал он мне вслед.

Похоже, ему гораздо больше хотелось вернуться к своему письму, чем мне заняться разработкой плана действий.

Я выскочила из комнаты брата и быстрым шагом пошла к себе. Мне необходимо было подумать.

Завернув за угол, я с разбегу врезалась в идущего мне навстречу человека и навзничь упала на ковер.

— Ой! — жалобно воскликнула я и, подняв глаза, увидела Кайла Вудворка, сына мисс Марли.

Кайл, так же как и остальные Вудворки, занимал апартаменты на одном этаже с королевской семьей, что было огромной честью для них.

— Надеюсь, ты не против?! — огрызнулась я.

— Следующий раз не будешь носиться как угорелая, — ответил он, поднимая упавшие книжки. — И вообще, смотри куда идешь.

— Будь ты настоящим джентльменом, то предложил бы мне руку и помог бы подняться.

Кайл наклонился ко мне, волосы упали ему на глаза. Ему явно не мешало бы постричься и побриться, а рубашка висела на нем мешком. Я не знала, что сейчас меня больше смущало: его неприглядный вид или то, что я так опростоволосилась.

А ведь он не всегда был настолько неопрятным, да и сейчас мог бы не ходить растрепой. Неужели трудно провести щеткой по волосам?

— Идлин, ты же никогда не считала меня джентльменом!

— Твоя правда. — Я поднялась без посторонней помощи и одернула халат.

Последние шесть месяцев я была избавлена от далеко не самого приятного общения с Кайлом. Он уезжал в Феннли на какие-то ускоренные курсы, и не было такого дня со времени его отъезда, чтобы его мать не причитала по этому поводу. Уж не знаю, что он там изучал, да мне, собственно, было наплевать. Но сейчас он вернулся, и его присутствие во дворце стало очередным пунктом в бесконечном списке раздражителей.

— И что заставило столь благородную даму нестись очертя голову?

— А то, что столь недалекому человеку, как ты, понять не дано.

— Куда уж мне, дураку, — рассмеялся он. — Странно, что я еще умудряюсь самостоятельно помыться.

У меня язык чесался спросить, а привык ли он вообще мыться, поскольку, судя по его виду, он как огня боится всего, что хотя бы отдаленно похоже на мыло.

— Надеюсь, одна из твоих книг — учебник по этикету. Тебе необходимо освежить свои знания.

— Идлин, ты пока еще не королева. Заруби себе на носу. — Он повернулся и зашагал прочь.

Я была в ярости, что последнее слово не осталось за мной. Ну да ладно. Мне сейчас не до плохих манер Кайла. Ведь у меня и без него куча проблем. И я не могу позволить себе тратить время на пустые пререкания и вообще на все то, что может отвлечь меня от кардинального решения проблемы Отбора.

Глава 4

— Хочу внести ясность, — заявила я, усаживаясь в папином кабинете. — У меня нет никакого желания выходить замуж.

— Я знаю, что ты не желаешь прямо сейчас выходить замуж, но, Идлин, рано или поздно тебе придется это сделать. Твоя святая обязанность — дать продолжение королевскому роду.

Я ненавидела, когда он вот так рассуждал о моем будущем, словно и секс, и любовь, и дети были не составляющими простого человеческого счастья, а неприятными обязанностями, которые необходимо выполнять для надлежащего управления королевством. Что делало перспективу брака особенно безрадостной.

И разве замужество не должно было стать подлинным удовольствием и вообще лучшей частью моей будущей жизни?

Отмахнувшись от печальных мыслей, я сосредоточилась на своей ближайшей задаче.

— Я понимаю. И согласна, что все это очень важно, — дипломатично ответила я. — Но вот когда ты участвовал в Отборе, неужели тебя совсем не волновало, что ни одна из претенденток тебе не подойдет? Или что у них, возможно, имеются корыстные мотивы?

Его губы изогнулись в улыбке.

— Эта мысль преследовала меня днем и ночью.

В свое время папа потчевал меня расплывчатыми историями об одной девушке, настолько уступчивой, что его от нее тошнило, а еще о другой, которая пыталась манипулировать проведением каждого этапа Отбора. Я не знала ни имен, ни подробностей. Наверное, это даже к лучшему. Мне не хотелось думать, что папа мог влюбиться в кого-то еще, кроме мамы.

— А тебе не кажется, что если речь идет о первой женщине, наследующей корону... то необходимо установить определенные стандарты для того, кто будет править рядом с ней?

— Продолжай, — кивнул папа.

— Ведь должен же существовать некий процесс проверки, дабы удостовериться, что во дворец не проберется какой-нибудь психопат?

— Естественно, — ухмыльнулся он так, будто моя озабоченность не имела под собой никаких оснований.

— Но я не могу доверить эту работу абы кому. Поэтому я соглашусь на сей дурацкий трюк, если ты мне кое-что обещаешь.

— Отбор вовсе не трюк. А отлично зарекомендовавшая себя процедура. Но, моя дорогая девочка, скажи, пожалуйста, чего ты хочешь.

— Во-первых, участники должны иметь право добровольно покидать Отбор. Я категорически не желаю, чтобы кто-нибудь считал себя обязанным остаться, даже если ему не понравятся ни я, ни жизнь во дворце.

— Целиком и полностью с тобой согласен, — прочувствованно произнес папа.

Похоже, я коснулась больного вопроса.

— Отлично. И я знаю, моя идея тебе не понравится, но если к концу мероприятия я так и не выберу никого подходящего, мы объявим Отбор недействительным. Нет принца — нет свадьбы.

— Ага! — Папа наклонился в кресле вперед, ткнув в меня указующим перстом. — Если я тебе это позволю, ты в первый же день дашь им всем от ворот поворот. Даже и не надейся!

Я помедлила, обдумывая ситуацию:

— А что, если я гарантирую тебе определенный временной задел? Я обеспечу продолжение Отбора в течение, скажем, трех месяцев и рассмотрю все имеющиеся варианты. Но если через три месяца я не найду себе подходящей пары, всех участников отпустят по домам.

Папа провел рукой по губам и, поерзав на стуле, впился в меня глазами:

— Идлин, ты ведь знаешь, как это важно, так?

— Естественно. — Да, я прекрасно понимала серьезность положения. Один неверный шаг — и вся моя жизнь пойдет под откос.

— Ты должна это сделать. И сделать хорошо. Ради всех нас. Ведь жизнь каждого члена нашей семьи посвящена служению нашей стране.

Я отвернулась. Как бы там ни было, вся наша троица — мама, папа и я — были здесь самыми настоящими жертвами, тогда как остальные жили в свое удовольствие.

— Ладно, я тебя не подведу, — пообещала я. — А ты делай то, что должно. Ищи способ умаслить народ. Я постараюсь дать тебе на это достаточно времени.

Папа задумчиво уставился в потолок:

— Значит, три месяца? А ты можешь поклясться, что попытаешься?

Я торжественно подняла правую руку:

— Честное слово. Если хочешь, я готова даже что-нибудь подписать, хотя не могу обещать, что непременно влюблюсь.

— На твоем месте я бы не зарекался, — философски заметил папа.

Но я была на своем месте, не на его и даже не на мамином. И каким бы романтичным папа ни считал предстоящее мероприятие, я могла думать исключительно о тридцати пяти шумных, несносных, непривычно пахнущих парнях, которые вот-вот наводнят мой дом. Да уж, не слишком заманчивая перспектива.

— Договорились.

Я была готова пуститься в пляс:

— Правда?

— Правда.

Я взяла папину руку, скрепив рукопожатием договоренность о своем будущем:

— Спасибо, папа.

И поспешно вышла из комнаты, чтобы он не увидел лукавой улыбки на моем лице. Если честно, я уже начала прикидывать, как заставить большую часть парней добровольно покинуть проект. Ведь при необходимости я кого угодно могла запугать и сделать дворец крайне неприветливой средой обитания. И еще у меня было секретное оружие в лице Остена, самого проказливого из всех нас. Уж его точно не придется два раза просить мне помочь.

Хотя в принципе идея о том, что простые парни способны найти в себе достаточно смелости попробовать себя на роль принца, не могла не вызывать восхищения. Но никто не сможет меня захомутать, пока я не буду морально готова, да и вообще, мне хотелось, чтобы эти бедолаги отдавали себе отчет, на что подписываются.

Когда зажгли софиты, в студии стало жарко, как в адском пекле. Я уже давным-давно усвоила, что для «Вестей столицы» следует одеваться полегче, вот почему мой сегодняшний наряд был достаточно легким. Конечно, я выглядела стильно, как всегда, но, естественно, не стала подвергать себя риску получить тепловой удар.

— Чудесное платье, — заметила мама, разглаживая едва заметные морщинки на рукавах. — Выглядишь прелестно.

— Спасибо. Ты тоже.

Улыбнувшись, она продолжила поправлять мое платье:

— Спасибо тебе, моя дорогая. Понимаю, ты сейчас в легком шоке, но уверена, что Отбор всем нам пойдет на пользу. Ты очень одинока, и об этом нам следует рано или поздно подумать, и...

— И это осчастливит наш народ. Знаю.

Я попыталась скрыть унылые нотки в голосе. Ведь формально мы уже миновали печально известный этап распродажи королевских дочерей, но... у меня почему-то возникло такое чувство, будто с тех пор мало что изменилось. Неужели мама ничего не понимает?

Она перевела сочувственный взгляд с платья на мое лицо:

— Уверена, тебе кажется, будто ты приносишь себя в жертву, и тут есть доля правды. Ведь когда ты посвящаешь свою жизнь служению, приходится поступать не как хочется, а как должно. — Она тяжело сглотнула. — Но благодаря Отбору я нашла твоего отца, а еще верных друзей и поняла, что я гораздо сильнее, чем думала. Мне известно о соглашении, которое ты заключила с отцом, и если в результате ты не сможешь найти подходящего человека, быть по сему. Но, пожалуйста, не лишай себя возможности приобрести новый опыт. Попробуй расширить свои горизонты. И постарайся не возненавидеть нас за то, что втянули тебя в эту авантюру.

— Я вас не ненавижу.

— Что ж, по крайней мере, ты не отказалась подумать над нашим предложением, — ухмыльнулась мама. — Ведь так?

— Мне восемнадцать. Но в моем генетическом коде заложено, что я должна сражаться плечом к плечу с родителями.

— Ну-ну, я не против хорошего сражения, если в результате ты поймешь, как сильно я тебя люблю.

Я протянула к маме руки:

— И я тоже тебя люблю. Честное слово.

Она обняла меня, затем отстранилась, разгладила мое платье, окинула меня критическим взглядом — убедиться, что я по-прежнему выгляжу безупречно, — и пошла искать папу. А я направилась к своему месту рядом с Ареном, который, увидев меня, насмешливо поднял брови:

— Выглядишь классно, сестренка. Хоть сейчас под венец.

Присев, я грациозно расправила юбку:

— Еще одно слово — и я обрею тебя налысо, когда будешь спать.

— Я тоже тебя люблю.

Как ни старалась я сохранять серьезный вид, у меня ничего не получалось. Ведь брат знал меня как облупленную.

Студия стала постепенно заполняться домочадцами. Мисс Люси скучала в одиночестве, поскольку генерал Леджер был на обходе, а мистер и миссис Вудворк сидели вместе с Кайлом и Джози позади кинооператоров. Я знала, что мисс Марли очень много значила для мамы, поэтому не стала говорить ей, что не в восторге от детей ее ближайшей подруги. Кайл все же был лучше, чем Джози, хотя за все годы нашего знакомства нам так и не удалось по-настоящему пообщаться. Если, не дай бог, у меня вдруг случится бессонница, лучшим средством будет пригласить к себе Кайла в качестве собеседника. И никаких проблем. А вот что касается Джози, то мне просто не хватит слов, чтобы описать, насколько она противная.

Тем временем в студию, низко кланяясь, начали входить советники отца. Среди них была только одна женщина. Леди Брайс Мэннор. Миловидная и миниатюрная. Если честно, то я никогда не могла понять, как столь застенчивая женщина умудрилась так долго держаться на плаву в политике. Я ни разу не слышала, чтобы она рассердилась или повысила голос, но ее мнение высоко ценилось. А вот мне вечно надо было показывать характер, чтобы заставить себя слушаться.

И тут у меня неожиданно возник вопрос. А что, если я, став королевой, укомплектую штат своих советников исключительно женщинами?

Вот был бы интересный эксперимент!

Ведущий программы «Вести столицы» Гаврил Фадей и советники рассказали о последних новостях, а затем Гаврил повернулся ко мне. У него были прилизанные седые волосы и очень красивое лицо. В последнее время он поговаривал об отставке, но ему еще рано было уходить на покой.

— В заключение нашей вечерней программы у нас есть для жителей Иллеа экстренное сообщение. Слово предоставляется нашей будущей королеве, прекрасной Идлин Шрив.

Он сделал широкий жест в мою сторону, и я, широко улыбаясь, под вежливые аплодисменты прошлась по устланной ковром сцене.

Гаврил наградил меня коротким объятием и расцеловал в обе щеки:

— Милости просим, принцесса Идлин.

— Благодарю, Гаврил.

— Должен признаться, у меня такое чувство, будто я только вчера сообщал о вашем с братом рождении. Поверить не могу, что с тех пор прошло целых восемнадцать лет!

— Ваша правда. Мы все повзрослели. — Я с нежностью посмотрела на свою семью, а они — на меня.

— Еще немного — и вы будете вершить историю. Не сомневаюсь, всем жителям Иллеа не терпится узнать, как вы проявите себя, когда через несколько лет станете королевой.

— Безусловно, следующий этап станет для меня знаменательным, но мне не хочется так долго ждать, чтобы делать историю. — Я игриво пихнула его локтем в бок, а он изобразил удивление:

— Тогда почему бы вам, ваше высочество, не рассказать нам, что у вас на уме?

Я расправила плечи и улыбнулась в камеру:

— В последние годы в нашей великой стране произошло множество изменений. За время правления моих родителей очаги восстаний в Иллеа практически потухли, и хотя монархии по-прежнему приходится отвечать на определенные социальные вызовы, кастовая система больше не разделяет людей воображаемыми границами. Мы живем в эпоху беспрецедентной свободы и с нетерпением ждем, когда наша нация получит все те блага, которых по праву заслуживает. — Я не забывала улыбаться и говорить отчетливо. Годы муштры по части ораторского искусства не прошли для меня даром, и я знала, что доходчиво излагаю каждый пункт своего сообщения. — И это прекрасно... Однако я все еще восемнадцатилетняя девушка. — (Аудитория, состоящая из гостей и советников, сдержанно засмеялась.) — И мне, естественно, немного скучно проводить большую часть дня с папой в его кабинете. Без обид, ваше величество, — повернувшись к папе, добавила я.

— Какие могут быть обиды? — ответил папа.

— Итак, я решила, что настало время изменить свою жизнь. И заняться поисками, скорее, не сотоварища в выполнении крайне ответственной работы, а партнера, с которым мы могли бы пойти дальше по жизни рука об руку. И я искренне надеюсь, что жители Иллеа простят меня за горячее желание устроить Отбор. — (Советники дружно выдохнули и начали перешептываться. Я увидела ошеломленные лица слуг. Значит, Гаврил был единственным человеком, посвященным в наши планы, что меня немало удивило.) — Завтра мы разошлем письма всем подходящим молодым людям в Иллеа. У вас будет две недели на размышление, принимать ли участие в борьбе за мою руку. Естественно, я прекрасно понимаю, что это необычная и новая для вас ситуация. Ведь за всю историю королевства особа женского пола еще ни разу не устраивала Отбора. И хотя у меня есть три брата, я горю желанием найти еще одного принца Иллеа. Смею надеяться, что все жители нашей страны отпразднуют со мной столь знаменательное событие.

Я сделала реверанс и вернулась на место. Папа с мамой сияли от гордости, а я отчаянно пыталась убедить себя, что их реакция — лучшая награда, но у меня дрожали поджилки. А что, если я упустила нечто важное и в сети, которую сама для себя расставила, зияет огромная дыра?

Но ничего не поделаешь. Я уже бросилась в омут с головой.