ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ВЕРНУЛСЯ
В кратком заявлении, сделанном в пятницу вечером, министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся в нашу страну и вновь принялся за старое.
– К моему величайшему сожалению, я вынужден сообщить, что чародей, называющий себя Лордом, – вы понимаете, кого я имею в виду, – возродился и снова находится среди нас, – сказал усталый и расстроенный министр окружившим его репортёрам. – Почти столь же глубокое сожаление вызывает то, что азкабанские дементоры подняли мятеж и отказались в дальнейшем состоять на службе у Министерства. Мы полагаем, что в настоящее время дементоры подчиняются указаниям вышеупомянутого Лорда.
Мы призываем всех, кто нас услышит, проявлять бдительность. Сейчас Министерство готовит к изданию справочник «Как защитить себя и семью: элементарные методы обороны»; в течение ближайшего месяца он будет бесплатно разослан всем волшебникам по домашнему адресу.
Заявление министра было встречено волшебным сообществом с тревогой и недоумением – ведь ещё в прошлую среду представители Министерства уверяли нас, что «упорные слухи о том, что Вы-Знаете-Кто снова творит среди нас свои чёрные дела, не имеют под собой никакой почвы».
Подробности событий, заставивших чиновников столь резко изменить своё мнение, по-прежнему не ясны, однако можно утверждать, что в четверг вечером Тот-Кого-Нелъзя-Называть и банда его ближайших приверженцев, известных как Пожиратели смерти, прорвались внутрь Министерства.
Альбус Дамблдор, восстановленный в должности директора Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», а также на посту Верховного чародея Визенгамота, пока никак не прокомментировал происшедшее. В течение всего прошлого года он настаивал на том, что Вы-Знаете-Кто, вопреки широко распространённому мнению, не мёртв, а снова набирает сторонников, готовясь к очередной попытке захвата власти. Тем временем Мальчик, Который Выжил…
– А вот и ты, Гарри. Я знала, что они обязательно тебя помянут, – сказала Гермиона, взглянув на него поверх газеты.
Они находились в больничном крыле – Гарри сидел на краешке кровати Рона, и они оба слушали Гермиону, которая читала вслух передовицу из «Воскресного пророка». Джинни, чью лодыжку мадам Помфри залечила в одно мгновение, устроилась в изножье кровати Гермионы; Невилл, нос у которого также вернули нормальную форму и размеры, занял стул между двумя кроватями, а Полумна, на минутку заглянувшая к друзьям с последним выпуском «Придиры», уже успела развернуть его перед собой вверх ногами и явно не слышала ни слова из того, что говорила Гермиона.
– Ну конечно, теперь он у них снова «Мальчик, Который Выжил», – мрачно заметил Рон. – Быстро же они забыли, как обзывали его выскочкой с мозгами набекрень!
На тумбочке у его кровати лежала огромная груда шоколадных лягушек; взяв оттуда целую горсть, он кинул несколько штук Гарри, Джинни и Невиллу, а потом сорвал зубами обёртку со своей. На руках у него всё ещё краснели глубокие рубцы, оставленные щупальцами мозгов. Мадам Помфри объяснила ребятам, что раны, нанесённые мыслями, заживают дольше любых других, – впрочем, обильно смазывая шрамы Рона Летейским эликсиром доктора Летто, она сумела добиться заметного улучшения.
– Да, они отзываются о тебе прямо-таки восторженно, – заметила Гермиона, пробегая статью глазами. – «Одинокий голос правды… Этого мальчика считали неуравновешенным, но он ни разу не дрогнул под градом насмешек и клеветнических заявлений…» Гм… – Она нахмурилась. – Почему-то я нигде не вижу ни словечка о том, что эти насмешки и клеветнические заявления появлялись именно на страницах «Пророка»…
Она слегка поморщилась и приложила ладонь к рёбрам. Проклятие Долохова подействовало на неё не в полную силу, поскольку чёрный маг не успел произнести заклинание вслух, однако мадам Помфри, осмотрев Гермиону заявила, что «здесь определённо есть над чем поработать». Каждый день Гермионе приходилось принимать с десяток целебных настоек, она быстро шла на поправку и с нетерпением ждала, когда же ей наконец разрешат покинуть больничное крыло.
– «Как рвался к вершинам власти Вы-Знаете-Кто» – страницы со второй по четвёртую, «О чём умолчало Министерство» – страница пятая, «Почему никто не слушал Альбуса Дамблдора» – страницы с шестой по восьмую, эксклюзивное интервью с Гарри Поттером на странице девятой… Да уж, – Гермиона сложила газету и кинула её на одеяло, – теперь им долго будет о чём писать… И вовсе оно не эксклюзивное, это интервью, – оно ведь было в «Придире» ещё несколько месяцев назад…
– Папа им его продал, – рассеянно сказала Полумна, переворачивая страницу своего журнала. – И очень прилично на этом заработал, так что этим летом мы снаряжаем экспедицию на Скандинавский полуостров – посмотрим, удастся ли нам поймать хоть одного морщерогого кизляка.
Секунду-другую Гермиона явно боролась с собой, потом ответила:
– Желаю удачи.
Джинни поймала взгляд Гарри и быстро отвернулась, пряча усмешку.
– Ну ладно. – Гермиона села прямее и опять поморщилась. – А что новенького в школе?
– Во-первых, Флитвик избавился от болота, которое сотворили Фред и Джордж, – начала Джинни. – Ему понадобилось на это около трёх секунд. Правда, один крошечный кусочек под окном он уничтожать не стал и обнёс его канатом…
– Зачем? – удивилась Гермиона.
– Он сказал, что это образцовое колдовство, – пожала плечами Джинни.
– По-моему, он решил оставить в школе что-то вроде памятника Фреду и Джорджу, – рот у Рона был набит шоколадом, и слова звучали невнятно. – Это, между прочим, они прислали, – сообщил он Гарри, кивая на гору лягушек рядом с собой. – Похоже, их магазинчик приносит неплохой доход, а?
Гермиона неодобрительно покосилась на него и спросила:
– Значит, после возвращения Дамблдора все неприятности кончились?
– Да, – ответил Невилл. – Всё снова идёт своим чередом.
– Филч небось на седьмом небе от счастья? – поинтересовался Рон, прислоняя к кувшину с водой маленький портрет Дамблдора, извлечённый из обёртки с лягушкой.
– Не сказала бы, – возразила Джинни. – По-моему, он чувствует себя просто ужасно… – Она понизила голос до шёпота. – То и дело повторяет, что в Хогвартсе никогда не было такого замечательного директора, как Амбридж.
Все шестеро оглянулись. Профессор Амбридж лежала на кровати напротив, неподвижно уставившись в потолок. Чтобы вызволить её, Дамблдор в одиночку отправился в лес к кентаврам; как ему удалось вернуться оттуда вместе с полуживой Амбридж, не получив даже царапины, никто не знал, а сама Амбридж ничего об этом не рассказывала. После возвращения в замок она, насколько знали ребята, ещё не произнесла ни единого слова. Почему – не известно. Её мышиного цвета волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь были растрёпаны и в них до сих пор виднелись мелкие прутики и листья, но в остальном она выглядела вполне здоровой.
– Мадам Помфри говорит, что у неё нервное потрясение, – шепнула Гермиона.
– А я считаю, она просто дуется, – откликнулась Джинни.
– Во всяком случае, она подаёт признаки жизни, когда слышит вот это, – сказал Рон и тихонько поцокал языком.
Амбридж подскочила в кровати, с диким видом озираясь по сторонам.
– Что-нибудь не так, профессор Амбридж? – высунувшись из кабинета, окликнула её мадам Помфри.
– Нет… нет, – пробормотала Амбридж, снова опускаясь на подушки. – Кажется, померещилось…
Гермиона и Джинни прыснули, зажав ладонями рты.
– Кстати, о кентаврах, – сказала Гермиона, немного придя в себя. – Кто теперь преподаёт прорицания? Флоренц остался у нас?
– По-моему, у него нет выбора, – ответил Гарри. – Другие кентавры уже не позволят ему вернуться.
– Может, они с Трелони будут преподавать вместе? – предположила Джинни.
– Но Дамблдор хочет избавиться от Трелони раз и навсегда, – заявил Рон, жуя четырнадцатую лягушку. – Спросите меня, так сам предмет дурацкий – и даже Флоренц его не спасёт…
– Как можно так говорить! – возмутилась Гермиона. – Разве мы с вами не убедились в том, что истинные пророчества всё же бывают?
Сердце у Гарри забилось сильнее. Он не раскрыл содержания пророчества из Отдела тайн ни Рону, ни Гермионе, да и вообще ни одной живой душе. Невилл сказал всем, что оно случайно разбилось в Комнате смерти, и пока Гарри ничего к этому не добавил. Он ещё не был готов увидеть их лица после того, как они услышат, что ему придётся стать либо жертвой, либо убийцей – третьего не дано…
– Жалко, что оно погибло, – тихо сказала Гермиона, покачав головой.
– Да уж, – согласился Рон. – Правда, Сами-Знаете-Кто тоже так и не узнал, что там было… Куда это ты собрался? – добавил он с удивлением и разочарованием, заметив, что Гарри поднялся с места.
– Э-э… к Хагриду – отозвался Гарри. – Он только что вернулся, а я обещал зайти к нему повидаться и заодно рассказать, как вы себя чувствуете.
– Ну, тогда ладно, – буркнул Рон, завистливо глядя из окна спальни на кусочек яркого голубого неба. – Эх, нам бы с тобой…
– Передай ему привет от нас! – крикнула Гермиона вслед уходящему Гарри. – И спроси, как поживает его… его маленький друг!
Гарри махнул рукой, показывая, что всё слышал, и скрылся за дверью.
В замке стояла тишина, необычная даже для воскресенья. Очевидно, все школьники высыпали на залитые солнцем лужайки, радуясь окончанию экзаменов и перспективе провести последние несколько дней семестра в своё удовольствие – ведь теперь не надо было ни делать уроки, ни повторять пройденное. Гарри неторопливо брёл по пустынному коридору, поглядывая в окна; он видел, как кто-то, оседлав метлу, отрабатывает над стадионом фигуры пилотажа, а кто-то купается в озере вместе с гигантским кальмаром…
Он никак не мог решить, что для него сейчас лучше – уединиться или побыть с людьми. Стоило ему очутиться в компании, как его тянуло уйти, а в одиночестве он сразу начинал скучать по товарищам. Пожалуй, подумал он, ему и вправду стоит навестить Хагрида – ведь они ещё ни разу толком не поговорили после его возвращения.
Едва Гарри спустился в вестибюль по мраморной лестнице, как из двери справа – Гарри знал, что она ведёт в гостиную Слизерина, – показались Малфой с Крэббом и Гойлом. Гарри стал как вкопанный; замер и Малфой с друзьями. Тишину нарушали лишь крики, смех и всплески, долетающие сюда через распахнутые парадные двери.
Малфой огляделся – Гарри понял, что он проверяет, нет ли поблизости преподавателей, – потом снова повернулся к Гарри и тихо проговорил:
– Ты покойник, Поттер.
Гарри поднял брови.
– Странно, – заметил он. – А я думал, что покойники не ходят.
Таким злобным он Малфоя ещё не видел; глядя на это бледное, остроносое лицо, искажённое яростью, он почувствовал своего рода отстранённое удовлетворение.
– Ты мне за всё заплатишь. – Голос Малфоя был чуть громче шёпота. – Я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделал с моим отцом…
– Я в панике, – насмешливо отозвался Гарри. – Думаю, встреча с Волан-де-Мортом была просто лёгкой разминкой по сравнению с тем, что приготовили для меня вы трое… В чём дело? – добавил он, заметив, что при звуке этого имени Малфой, Крэбб и Гойл застыли как громом поражённые. – Он же приятель твоего папаши! Неужто ты его боишься?
– Думаешь, ты крутой, Поттер. – Малфой двинулся к нему в сопровождении Крэбба и Гойла. – Ладно, дай только срок, и я с тобой разберусь. Тебе не удастся засадить моего отца в тюрьму…
– А по-моему, я уже засадил его туда, – откликнулся Гарри.
– Дементоры ушли из Азкабана, – спокойно заметил Малфой. – Ты и глазом не успеешь моргнуть, как отец с друзьями окажется на свободе.
– Да, наверное, – согласился Гарри. – Но, по крайней мере, все узнали, какие они мерзавцы…
Малфой сделал резкое движение, но Гарри опередил его – он выхватил свою палочку раньше, чем рука Малфоя нырнула в карман мантии.
– Поттер!
Под сводами вестибюля раскатилось громкое эхо. На лестнице, ведущей в подземелье, вырос Снегг, и Гарри мгновенно захлестнула лютая ненависть, которая не шла ни в какое сравнение с его неприязнью к Малфою… Что бы там ни говорил Дамблдор, он никогда не простит Снегга… никогда…
– Что это вы делаете, Поттер? – холодно, как всегда, спросил Снегг, направляясь к ним.
– Пытаюсь решить, каким заклятием угостить Малфоя, сэр, – свирепо ответил Гарри.
Снегг пронзил его взглядом.
– Немедленно уберите палочку, – жёстко сказал он. – Минус десять очков Грифф… – Он посмотрел на гигантские песочные часы у стены, и на губах у него появилась ядовитая усмешка. – Ах вот как – похоже, в гриффиндорских часах уже не осталось очков, которые можно было бы отнять. Что ж, Поттер, в таком случае нам придётся просто…
– Добавить новые?
Профессор МакГонагалл только что взобралась в замок по парадной лестнице; в одной руке у неё был клетчатый саквояж, а в другой – трость, на которую она тяжело опиралась. Впрочем, судя по цвету лица, чувствовала она себя не так уж плохо.
– Профессор МакГонагалл! – Снегг шагнул вперёд. – Я гляжу, вас уже выписали из больницы!
– Да, профессор Снегг, – подтвердила МакГонагалл, движением плеч освобождаясь от дорожного плаща. – Со мной абсолютно всё в порядке. Эй, вы двое, – Крэбб! Гойл!
Она величественно поманила их к себе, и они неуклюже подошли, шаркая огромными ножищами.
– Вот, – профессор МакГонагалл ткнула саквояж в грудь Крэббу, а плащ – Гойлу. – Отнесите это, пожалуйста, в мой кабинет.
Они повернулись и потопали вверх по мраморной лестнице.
– Итак… – МакГонагалл перевела взгляд на песочные часы. – Я полагаю, что Поттер и его друзья заслужили по пятьдесят очков каждый – ведь благодаря им мир наконец признал, что Волан-де-Морт возродился! Как вы считаете, профессор?
– Что? – вырвалось у Снегга, хотя Гарри знал, что он прекрасно всё слышал. – А… ну да… пожалуй…
– Значит, по пятьдесят очков Поттеру, обоим Уизли, Долгопупсу и мисс Грейнджер, – сказала МакГонагалл, и в нижнюю половину гриффиндорских часов дождём посыпались рубины. – Ах да, и ещё пятьдесят мисс Лавгуд, разумеется, – добавила она, и в часы Когтеврана упала горсть сапфиров. – А теперь – вы, кажется, хотели отнять у Поттера десять очков, профессор Снегг? Минутку…
Несколько рубинов перепрыгнули в верхнюю половину, но внизу их по-прежнему осталась целая гора.
– Поттер, Малфой, думаю, в такой прекрасный день вам полезно подышать свежим воздухом, – бодро продолжала МакГонагалл.
Гарри не надо было повторять дважды: он сунул палочку обратно в карман мантии и тут же направился к парадной двери, не взглянув больше ни на Снегга, ни на Малфоя.
Жаркое солнце палило его своими лучами, пока он шёл по лужайке к хижине Хагрида. Вокруг было полно учеников – растянувшись на траве, они загорали, болтали, читали «Воскресный пророк» и жевали сладости. Многие приветственно махали Гарри или окликали его, явно стараясь показать, что они согласны с «Ежедневным пророком» и тоже считают своего знаменитого однокашника чуть ли не героем. Гарри не вступал с ними в разговоры. Он не имел понятия о том, сколько из случившегося три дня назад им известно, но до сих пор ему удавалось уклоняться от расспросов, и такое положение дел его вполне устраивало.
Постучав в хижину Хагрида, он решил было, что хозяина нет дома, но тут выскочивший из-за угла Клык едва не сшиб его на землю от радости. Оказывается, Хагрид собирал на огороде фасоль.
– Привет, привет, Гарри! – сияя, воскликнул он, когда Гарри приблизился к забору. – Пошли в дом, выпьем по кружечке сока из одуванчиков… Ну, что новенького? – продолжал он, когда они устроились за деревянным столом со стаканами ледяного сока в руках. – Да… э-э… чувствуешь-то себя как?
По тревоге, написанной на лице Хагрида, Гарри понял, что лесничего интересует отнюдь не физическое его состояние.
– Нормально, – быстро ответил Гарри. Он знал, что у Хагрида на уме, и боялся, что не вынесет разговора на эту тему. – Так где ты был?
– В горах прятался, – объяснил Хагрид. – В пещере там одной, как Сириус, когда…
Он осёкся, громко откашлялся, поглядел на Гарри и сделал хороший глоток из стакана.
– В общем, вернулся вот, – слабо промямлил он.
– А ты… ты лучше выглядишь, – сказал Гарри, твёрдо решивший говорить о чём угодно, только не о Сириусе.
– Чего? – Хагрид коснулся своей щеки огромной ладонью. – А, ну да… Так, это… Грошик нынче куда лучше себя ведёт, даже сравнения никакого нет. Честно сказать, он здорово обрадовался, когда меня увидел. Славный, в общем-то, малый… Я тут подумываю, не найти ли ему подружку…
Услышь он такое раньше, Гарри немедленно попытался бы убедить Хагрида выкинуть из головы эту затею – перспектива появления в Лесу великанши, которая вполне могла оказаться ещё более дикой и свирепой, чем Грохх, взволновала бы кого угодно, – однако сейчас он был просто не в силах спорить. Ему снова захотелось остаться в одиночестве, и, чтобы приблизить момент прощания, он залпом опорожнил половину своего стакана с соком.
– Теперь все знают, что ты говорил правду, – вдруг мягко сказал Хагрид. – Так же оно лучше, верно?
Гарри пожал плечами.
– Слушай… – Хагрид наклонился к нему через стол. – Я знал Сириуса дольше, чем ты… Он умер в бою – именно так он и хотел уйти…
– Он вообще не хотел уходить! – огрызнулся Гарри. Хагрид понурил большую косматую голову.
– Наверно, ты прав, – тихо произнёс он. – Но всё-таки, Гарри… Он был не из тех, кто сидит дома, когда другие дерутся. Не побеги он к тебе на помощь, его бы потом совесть замучила…
Гарри вскочил на ноги.
– Мне надо в больничное крыло, навестить Рона с Гермионой, – машинально сказал он.
– А, – расстроено откликнулся Хагрид. – Ну что ж… тогда ничего не поделаешь… сам-то не болей и заходи, ежели выкроишь минутку…
– Ладно… спасибо…
Гарри торопливо подошёл к двери и распахнул её; не успел Хагрид с ним попрощаться, как он уже шагал прочь по залитой солнцем лужайке. Его снова окликали со всех сторон. Он на мгновение закрыл глаза – ему хотелось, чтобы все вокруг исчезли, чтобы он остался один на всей территории школы…
Несколько дней назад – прежде чем экзамены подошли к концу и он увидел картину, внедрённую в его сознание Волан-де-Мортом, – он отдал бы всё на свете за то, чтобы волшебный мир поверил его словам, перестал сомневаться в возвращении Волан-де-Морта и убедился, что он не лжец и не сумасшедший. Но теперь…
Он отошёл в сторонку по берегу озера, сел на траву, спрятавшись от докучливых взглядов за густым кустарником, и задумался, глядя на сверкающую воду…
Может быть, одиночество прельщало его потому, что после разговора с Дамблдором он остро чувствовал свою изолированность. Словно невидимый барьер отрезал его от всего остального мира. Что ж, судьба давно наложила на него свою отметину, хотя раньше он и не знал, чем это в конечном счёте ему грозит…
И всё-таки, сидя здесь, у кромки воды, раздавленный бременем вины и измученный тоской по Сириусу, которую ещё не успело смягчить время, он не замечал у себя в душе никакого особенного страха. Светило солнце, вокруг смеялись его однокашники, и хотя он ощущал себя таким далёким от них, точно принадлежал к другой расе, ему всё же было очень трудно поверить, что когда-нибудь он должен будет убить – или пасть от руки убийцы…
Он долго сидел на берегу озера, глядя на воду, стараясь не думать о своём крёстном отце и не вспоминать, что прямо напротив него, на том берегу, Сириус однажды лишился чувств, пытаясь отразить атаку сотни дементоров…
Солнце уже село, когда он осознал, что замёрз. Он поднялся и зашагал к замку, на ходу вытирая лицо рукавом.
* * *
За три дня до окончания семестра Рон с Гермионой вышли из больничного крыла совершенно здоровыми. Гермиона иногда пыталась заговорить о Сириусе, но стоило ей произнести его имя, как Рон сразу же начинал на неё шикать. Гарри по-прежнему не знал, хочется ему поддерживать разговоры о своём крёстном или нет: его желания менялись в зависимости от настроения. Впрочем, в одном он был уверен: хотя сейчас ему и несладко, через несколько дней, очутившись в доме номер четыре на Тисовой улице, он будет страшно скучать по Хогвартсу. Правда, теперь он знал, почему должен возвращаться туда каждым летом, но это, как ни странно, совсем не помогало. Наоборот, перспектива возвращения домой никогда ещё не внушала ему такого ужаса.
Профессор Амбридж покинула Хогвартс за день до конца семестра. Она выскользнула из больничного крыла во время ужина, рассчитывая, очевидно, уехать незамеченной, но на свою беду встретила по дороге Пивза; тот не упустил последнего шанса выполнить прощальное пожелание Фреда и со злобным ликованием погнался за ней, осыпая её ударами трости и носка, набитого мелом. Многие ученики выбежали в вестибюль посмотреть, как она удирает из замка, и деканы факультетов пытались их урезонить – впрочем, похоже, только для виду. И правда, после недолгих и неубедительных увещеваний профессор МакГонагалл вернулась обратно в учительскую и, усевшись в своё любимое кресло, довольно громко выразила сожаление по поводу того, что не может сама с улюлюканьем помчаться за Амбридж, поскольку одолжила Пивзу трость.
Наступил последний вечер учебного года; почти все ученики собрали чемоданы заранее и уже стекались в Большой зал на прощальный пир, но Гарри ещё даже не начал укладываться.
– Да брось ты, завтра всё сделаешь! – крикнул ему Рон с порога спальни. – Пошли, а то у меня живот к спине прилип!
– Сейчас… ты иди, я догоню…
Но когда дверь за Роном закрылась, Гарри не сделал ни малейшей попытки ускорить сборы. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас сидеть за праздничным столом. Он боялся, что Дамблдор упомянет о нём в своей речи. Ведь их директор не сможет обойти молчанием возвращение Волан-де-Морта – в конце концов, он говорил об этом ещё в прошлом году…
Гарри вытащил с самого дна чемодана скомканные мантии, чтобы освободить место для сложенных, и вдруг заметил в уголке какую-то вещицу, небрежно обёрнутую бумагой. Он понятия не имел о том, откуда она тут взялась. Нагнувшись, он вытащил её из-под кроссовок и повертел в руках.
Буквально через секунду-другую он всё вспомнил. Эту штуку дал ему Сириус в прихожей дома номер двенадцать на площади Гриммо. «Обязательно воспользуйся, если я понадоблюсь. Договорились?»
Присев на кровать, Гарри развернул бумагу. Оттуда выпало маленькое прямоугольное зеркальце. Оно было грязноватое – наверно, очень старое. Гарри поднял его к лицу и увидел своё отражение.
Он перевернул зеркальце. На обратной стороне почерком Сириуса было нацарапано:
Это Сквозное зеркало – другая его половинка у меня, если захочешь со мной поговорить, надо только сказать в него моё имя; тогда ты появишься в моём зеркале, а я в твоём. Мы с Джеймсом пользовались ими, когда нас оставляли после уроков в разных кабинетах.
У Гарри забилось сердце. Он помнил, как четыре года назад ему удалось увидеть в зеркале Еиналеж своих погибших родителей. А сейчас, сию минуту, он сможет поговорить с Сириусом – да-да, он знал это…
Он огляделся, проверяя, не осталось ли кого-нибудь в комнате, но она была совершенно пуста. Тогда он снова посмотрел в зеркальце, дрожащими руками поднял его перед собой и громко назвал имя Сириуса.
Поверхность зеркальца затуманилась от его дыхания. Он поднёс драгоценный подарок ещё ближе к себе – радостное предвкушение трепетало у него в груди, точно птица, – но глаза, с нетерпением смотревшие из туманной дымки, определённо были его собственными.
Он начисто вытер зеркальце рукавом и повторил в полный голос, так что в пустой комнате отчётливо прозвучал каждый слог:
– Сириус Блэк!
Никакого толку. Из зеркальца по-прежнему глядело на него всё то же разочарованное лицо – его собственное…
Когда Сириус исчез в арке, у него не было с собой парного зеркальца, мелькнуло в голове у Гарри. Вот почему оно не работает…
Ещё несколько мгновений он сидел неподвижно, затем швырнул зеркальце обратно в чемодан, и оно раскололось. Почти целую минуту – и как прекрасна была эта минута! – он верил, что вот-вот увидит Сириуса, снова поговорит с ним…
Разочарование жгло ему горло; он встал и принялся как попало наваливать вещи поверх разбитого зеркальца…
Но тут его поразила неожиданная мысль… это лучше, чем зеркальце… гораздо лучше… как же он раньше об этом не подумал? Почему не спросил?
Он выскочил из спальни и скатился по винтовой лестнице, стукаясь о стены, но даже не замечая этого; пересёк безлюдную гостиную, вылез из портретного проёма и со всех ног помчался по коридору, не обратив внимания на Полную Даму, крикнувшую ему вслед: «Пир сейчас начнётся, но ты ещё успеешь!»
Однако у Гарри не было никакого желания идти на пир.
Ну почему в этом замке всегда полно привидений, когда они не нужны, зато теперь…
Он метался по лестницам и коридорам, не встречая ни души – ни живой, ни мёртвой. Видимо, все уже сидели в Большом зале. Перед классом заклинаний он остановился, совсем запыхавшись и уныло думая о том, что придётся ему, наверное, дожидаться окончания праздника…
Но как только последняя надежда Гарри потухла, он увидел его – полупрозрачный силуэт, мелькнувший в дальнем конце коридора.
– Эй… эй, Ник! НИК!
Из стены высунулась увенчанная роскошной шляпой с плюмажем, опасно качающаяся на плечах голова сэра Николаса де Мимси-Дельфингтона.
– Добрый вечер, – сказал он, улыбаясь Гарри и вытягивая из сплошного камня всё своё тело целиком. – Значит, не только я один отстал от жизни? Впрочем, – он вздохнул, – для меня это имеет несколько иной смысл…
– Ник, могу я тебя кое о чём спросить?
По лицу Почти Безголового Ника скользнуло очень странное выражение; очевидно, чтобы дать себе время для раздумий, он засунул палец за жёсткий крахмальный воротник и принялся дёргать его, будто бы поправляя. Он бросил это занятие лишь тогда, когда его частично отрубленная голова чуть было не оторвалась вовсе.
– Э… сейчас, Гарри? – в замешательстве сказал он. – А может быть, после пира?
– Нет… пожалуйста, Ник. Мне правда надо с тобой поговорить. Давай зайдём сюда.
Гарри открыл дверь ближайшего класса, и Почти Безголовый Ник вздохнул.
– Ну что ж, ладно, – сдался он. – Не могу сказать, что это для меня такая уж неожиданность…
Гарри придержал для него дверь, но Ник предпочёл просочиться сквозь стену.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Гарри, закрыв дверь за собой.
– Я ждал, что ты будешь меня искать, – пояснил Ник, подплывая к окну. На луга вокруг замка уже опустились сумерки. – Это случается… когда люди кого-то теряют.
– Понятно. – Гарри явно не собирался отступать. – Ты был прав: я действительно искал тебя и нашёл.
Ник молчал.
– Я вот о чём… – Гарри не думал, что ему будет так неловко начинать этот разговор. – Ты ведь… умер, верно? Но ты ещё здесь.
Ник вздохнул, не отводя взгляда от окна.
– Прав я или нет? – настойчиво продолжал Гарри. – Ты умер, но мы с тобой беседуем… ты можешь бродить по Хогвартсу ну и так далее…
– Да, – тихо отозвался Ник, – я брожу и говорю. Ты прав.
– Значит, ты вернулся? Значит, люди иногда возвращаются, так? Из них получаются привидения, но они не исчезают совсем. Я прав? – с торжеством в голосе заключил он, но Ник по-прежнему ничего не отвечал.
Пауза затянулась; потом Почти Безголовый Ник нарушил молчание:
– Не каждый может стать привидением.
– То есть? – быстро спросил Гарри.
– Только… только волшебник.
– А! – Гарри чуть не рассмеялся от облегчения. – Ну, тогда всё в порядке: человек, о котором я говорю, волшебник. Значит, он может вернуться, правильно?
Ник отвернулся от окна и скорбно посмотрел на Гарри.
– Он не вернётся.
– Кто?
– Сириус Блэк, – ответил Ник
– Но ты же вернулся! – сердито воскликнул Гарри. – Ты снова здесь, хоть и умер… ведь ты не исчез!
– Волшебники могут оставить на земле свой призрачный образ, и он будет бродить по тем местам, где они некогда ходили при жизни, – с болью в голосе проговорил Ник. – Но очень немногие волшебники избирают этот путь.
– Но почему? – спросил Гарри. – Всё равно – это неважно… Сириус никогда не боялся стать исключением – он вернётся, я знаю!
И так сильна была его убеждённость, что Гарри даже повернул голову к двери: на секунду ему почудилось, что сейчас он увидит на пороге Сириуса – жемчужно-белого и прозрачного, но улыбающегося ему, как всегда.
– Он не вернётся, – повторил Ник. – Он… пойдёт дальше.
– Что значит «дальше»? – живо отозвался Гарри. – Куда? Послушай – что вообще происходит, когда умираешь? Куда попадает человек после смерти? Почему возвращаются не все? Почему этот замок не переполнен привидениями? Почему…
– Я не могу ответить, – признался Ник.
– Но ты же умер! – Гарри был вне себя. – Кому ещё отвечать, как не тебе!
– Я боялся смерти, – тихо сказал Ник. – И предпочёл остаться. Иногда я думаю, не напрасно ли… понимаешь, сейчас я ни тут, ни там… Честно говоря, я сам – ни то ни сё… – Он испустил грустный смешок. – Я ничего не знаю о тайнах смерти, Гарри, потому что выбрал убогую имитацию жизни. Наверное, какие-нибудь мудрецы изучают эту проблему в Отделе тайн…
– Не напоминай мне об этом месте! – яростно воскликнул Гарри.
– Прости, что не сумел тебе помочь, – мягко промолвил Ник. – А теперь… извини меня, пожалуйста… сегодня ведь пир…
И Гарри снова остался в одиночестве; невидящим взглядом он упёрся в стену, сквозь которую только что просочился Почти Безголовый Ник.
Теперь, когда надежда увидеть Сириуса и снова поговорить с ним умерла, Гарри чувствовал себя так, словно потерял крёстного отца во второй раз. Убитый горем, он медленно побрёл обратно по пустому замку; ему казалось, что он навсегда потерял способность радоваться жизни.
Повернув за угол, он увидел в коридоре, ведущем к портрету Полной Дамы, чью-то фигуру. Присмотревшись, Гарри узнал Полумну – она прикалывала к доске объявлений какую-то бумажку. Прятаться здесь было негде, она всё равно слышала его шаги, да и сил хитрить у Гарри уже не осталось.
– Привет, – рассеянно сказала Полумна, на шаг отступив от доски и скользнув по нему взглядом.
– Почему ты не на празднике? – спросил Гарри.
– У меня почти все вещи куда-то пропали, – честно призналась Полумна. – Понимаешь, ребята берут их и прячут. Но сегодня последний вечер, надо собираться – вот я и вешаю объявления…
Она махнула на доску, где и впрямь висел список всех её утерянных вещей с просьбой о возвращении.
Странное чувство всколыхнулось в душе у Гарри – это был уже не гнев и не тоска, которая не отпускала его со дня смерти Сириуса. Лишь через несколько секунд он понял, что это за чувство – ему было жаль Полумну.
– Зачем они прячут твои вещи? – нахмурясь, спросил он.
– Ну… – Она пожала плечами. – Они ведь считают, что я немного странная, сам знаешь. Кое-кто так и зовёт меня – Полоумная Лавгуд.
Гарри посмотрел на неё, и его грудь болезненно стиснуло.
– Это не причина, чтобы отнимать веши, – ровным голосом сказал он. – Хочешь, я помогу тебе их найти?
– Да нет, – улыбнулась она. – Они найдутся – в конце концов они всегда находятся. Просто я хотела уложить их сегодня. Кстати… а сам-то ты почему не на празднике?
Гарри пожал плечами.
– Неохота, и всё.
– Знаешь, – Полумна пристально поглядела на него своими выпуклыми, как будто бы чуть затуманенными глазами, – по-моему, это неправда. Тот человек, которого убили Пожиратели смерти, был твой крёстный отец, верно? Мне Джинни сказала.
Гарри коротко кивнул, но слова Полумны о Сириусе почему-то не вызвали у него досады. Он вдруг вспомнил, что она тоже видит фестралов.
– А ты… – начал он. – В смысле, кто… у тебя тоже кто-то умер?
– Да, – просто ответила Полумна. – Мама. Она была выдающаяся колдунья, но ей нравилось экспериментировать, и с одним заклятием вышла беда. Мне тогда было всего девять.
– Извини, – пробормотал Гарри.
– Да, это был просто ужас, – сказала Полумна так спокойно, будто речь шла о погоде. – Мне до сих пор бывает очень грустно. Но у меня остался папа. Да и вообще, это ведь не значит, что мы с мамой больше никогда не увидимся, правда?
– Э-э… не значит? – озадаченно повторил Гарри. Она покачала головой.
– Брось. Ты же сам их слышал – там, за занавесом.
– Ты имеешь в виду…
– Ну, в той комнате с аркой. Их просто не видно, вот и всё. Но ты их слышал.
Они поглядели друг на друга. Полумна слегка улыбалась. Гарри не знал, что и думать: Полумна верила в такие фантастические вещи… однако он действительно слышал за тем занавесом голоса.
– Значит, ты честно не хочешь, чтобы я помог тебе разыскать то, что пропало? – спросил он.
– Да нет, – ответила Полумна. – Не надо. Пожалуй, я просто спущусь вниз и съем кусочек пудинга, а они пока сами найдутся… как оно всегда и бывает… ну, счастливых тебе каникул, Гарри.
– Спасибо. Тебе тоже.
Она пошла по коридору. Гарри смотрел ей вслед и чувствовал, что огромный камень у него на душе как будто стал немного легче.
* * *
Обратный путь из школы в «Хогвартс-экспрессе» ознаменовался сразу несколькими событиями. Во-первых, Малфой, Крэбб и Гойл, которые всю неделю дожидались случая нанести удар тайком от преподавателей, устроили Гарри засаду, когда он возвращался из туалета. Их замысел мог бы увенчаться успехом, однако они неосмотрительно выбрали для нападения место около купе, полного членов ОД, – те увидели сквозь стекло, что происходит, и все, как один, бросились Гарри на помощь. К тому времени, как Эрни Макмиллан, Ханна Аббот, Сьюзен Боунс, Джастин Финч-Флетчли, Энтони Голдстейн и Терри Бут использовали на них чуть ли не весь богатый арсенал заклятий, которым обучил их Гарри, Малфой, Крэбб и Гойл стали похожи на трёх гигантских слизняков, втиснутых в школьную форму. Гарри с Эрни и Джастином взгромоздили их на багажную полку и оставили там истекать коричневой жижей.
– Честно говоря, мне не терпится увидеть, какое у мамаши Малфоя будет лицо, когда он сойдёт с поезда, – с удовлетворением сказал Эрни, наблюдая, как слизеринец корчится наверху. Эрни так и не простил Малфою нескольких очков, вычтенных у Пуффендуя в те дни, когда в школе хозяйничала Инспекционная дружина.
– Зато мамаша Гойла наверняка обрадуется, – заметил Рон, пришедший на шум из своего купе. – По-моему, он сильно похорошел… Кстати, Гарри, только что подъехала тележка с едой – может, хочешь чего-нибудь?
Гарри поблагодарил остальных и, вернувшись вслед за Роном к себе, накупил целую кучу котловых кексов и тыквенных тартинок. Гермиона снова углубилась в чтение «Ежедневного пророка», Джинни решала кроссворд из «Придиры», а Невилл поглаживал свою |
Скачать 3.1 Mb.