2003 Пухан Иво Римское право. Допускается использовать исключительно в образовательных целях. Запрещается тиражирование информационных ресурсов

• Название: Допускается использовать исключительно в образовательных целях. Запрещается тиражирование информационных ресурсов
• Анкор: 2003 Пухан Иво Римское право.doc
• Дата: 25.12.2017
• Размер: 2.27 Mb.
• Имя файла: 2003 Пухан Иво Римское право.doc
• Тип: Документы; #12922
• Категория: Юриспруденция. Право
• страница: 30 из 51

Глава пятая. ДОГОВОРЫ КАК ИСТОЧНИКИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

§ 201. Понятие договоров (contractus) как источника обязательств

Договоры, или contractus, были наиболее распространенным источником обязательств. Это были двусторонние и многосторонние правовые акты. Для установления договора требовалось согласие не менее двух правоспособных лиц: duorum plurimque in idem placitum vel consensus. (356) Однако не любое согласованное волеизъявление двух и более правоспособных лиц являлось договором: это могло быть лишь простое соглашение без правового значения (pactum, conventio). Conventiones quaedam pariunt actiones... quae pariunt actiones, in suo nomine non stant, sed transeunt in proprium nomen contractus — лишь некоторые соглашения дают право на иск... соглашения, дающие право на иск, не сохраняют свое наименование, но получают собственное наименование договора, или контракта. (357) Для того, чтобы соглашения, или conventiones (pacta) стали договорами (contractus), недостаточно было согласованного волеизъявления двух или более лиц, но требовалось, чтобы они заключались субъектами, за которыми признавалось право — и дееспособность на заключение договоров; затем было необходимо, чтобы это согласованное волеизъявление право- и дееспособных субъектов выражалось способом или по форме, предписанной законом, требовалось наличие предмета какой-либо обязательственной престации, некое dare, facere или praestare. (358) Иными словами, обязательственными договорами, или contractus, являлись лишь соглашения, основывающиеся на согласованном волеизъявлении право-и дееспособных субъектов, при условии, что эта согласованность будет достигнута в форме, предписанной законом, и что предмет ее деятельности может находиться в рамках обязательственного права.

§ 202. Элементы обязательственных договоров

Для возникновения обязательственного договора требовалось наличие нескольких элементов, без которых договор не мог бы существовать, и которые назывались существенными, или эссенциальными, или конститутивными элементами контрактов (essentialia negotii или essentialia contractuum).

Элементы второй группы обязательственных договоров не являлись необходимыми для самого существования договоров. Договоры могли возникать и существовать как правовые акты и без наличия некоторых элементов, хотя они, как правило, и составляли содержание договора. Это были такие элементы, которые согласно с предписаниями правопорядка определяли содержание договора, но которые стороны могли исключать из содержания установленных обязательств. Элементы договоров, которые по предписаниям правопорядка составляли основное содержание договоров, но которые по воле сторон могли быть исключены из их обязательств, назывались обычными или естественными элементами (naturalia negotii или naturalia contractuum). (359)

Третьей группой элементов обязательственных договоров была группа, в которую входили те распоряжения, которыми стороны конкретизировали или модифицировали установленные законом или обычаем обстоятельства, значимые для исполнения договоров. Это осуществлялось присоединением к договору таких составных частей, с помощью которых стороны по своим потребностям уточняли условия, сроки и способы выполнения договорных обязательств без рассмотрения их основного содержания. (360) Элементы договоров, с помощью которых модифицировались обстоятельства, значимые для вынесения этих договоров, и внесенные в договор по воле сторон, назывались несущественными, или случайными, или акцидентальными элементами (accidentalia negotii или accidentalia contractuum).

А) Существенные элементы договоров

§ 203. Виды существенных элементов обязательственных договоров

Обязательственные договоры, или контракты, являлись источниками обязательств, устанавливаемых соглашением между право- и дееспособными лицами, заключенными в форме, предписанной правом, если речь идет о предмете, могущем быть предметом обязательственной престации. Согласно этому положению, договор, или контракт, не мог существовать: 1) если заключался между субъектами, неправомочными заключать обязательственные договоры; 2) если устанавливался не по согласованному волеизъявлению сторон; 3) если основывался не на предмете обязательственной престации и, 4) если согласованность субъектов была выражена не в той форме, какую предписывало право.

Иными словами, в каждом обязательственном договоре или контракте, должны были присутствовать четыре существенных, или эссенциальных, или конститутивных, элемента: 1) правомочные субъекты договора; 2) согласованное волеизъявление сторон договора; 3) предмет обязательственной престации; 4) предписанная правом форма выражения согласованной воли субъектов. Когда отсутствовал какой-либо из этих элементов, договор как источник обязательства не мог существовать.

§ 204. Право- и дееспособность субъектов

Право- и дееспособность субъектов обязательственных договоров была тесно связана с вопросами имущественной и деловой способности отдельных лиц, как и с вопросом, идет ли речь о договорах, предусмотренных предписаниями jus civile или о договорах, предусмотренных предписаниями jus gentium. (361)

§ 205. Согласованное волеизъявление субъектов договора

Договор как источник обязательств не мог существовать, если не был основан на согласии сторон: nullum esse ccontractum, nullam obligationem, quae non habet in se conventionem. (362) Соглашение сторон, или согласованность волеизъявления договаривающихся субъектов, называлось conventio, или consensus, или pactum. Римские юристы считали, что conventio, или consensus, или pactum (соглашение) возникало в момент, когда стороны имели одно и тоже мнение об определенном предмете: qui ex duversis animi motibus in unum consentiunt, id est in unam sententiam decurrunt. (363)

а) При возникновении договора было необходимо, чтобы одна из сторон взяла на себя инициативу по его заключению. Сторона, взявшая на себя инициативу по заключению договора, являлась понудительной. Предложение о заключении договора (offerta) предшествовало переговорам (inter se agere, negotiationes). Переговоры могли завершиться или без достижения согласия или достижением согласия на заключение договора между понуждающей стороной и понуждаемой. Согласие на заключение договора называлось pactum de contrahendo. Pactum de contrahendo, кроме случаев, когда в записи буквально было определено, что договор устанавливается простым соглашением сторон (364), не приводил к заключению договора, если достигнутое согласие контрагентов не было выражено или утверждено в форме, предписанной правом.

б) Согласие могло быть утверждено или expressis verbis, или конклюдентными действиями. Expresses verbis означало словесное выражение согласия сторон. Согласие выражалось конклюдентными действиями тогда, когда стороны каким-либо образом или каким-либо знаком высказывали свое общее мнение. (365) В римском праве были известны случаи достижения согласия "nutu", т. е. каким-либо материальным знаком, и даже "tacite", или молчанием. Между тем согласие, выраженное "tacite", было правомочно только тогда, когда кто-нибудь из контрагентов высказывал свое мнение, а другой нет, как и тогда, когда один из них без ущерба для себя выражал свою действительную волю, а другой отвечал молчанием. (366) Кроме того, когда договоры заключались между отсутствующими (inter absentes), согласие могло быть достигнуто при помощи вестника (nuntius) или письма (per epistolas). Моментом достижения согласия между отсутствующими контрагентами считался момент, в который демонстрировалось их общее согласие. Когда наступал этот момент, в источниках римского права точно не определено. (367)

§ 206. Расхождения между выраженной и внутренней волей сторон

В древнем jus civile не существовало проблемы расхождения между выраженной и действительной волей сторон. По предписаниям jus civile имела силу любая официально выраженная воля, независимо от факта, выражали ли стороны то, чего хотели в действительности. В то время форма полностью поглощала волю. Проблема расхождения между выражением и волей сторон появилась одновременно с возникновением договоров bonae fidei. Договоры bonae fidei возникли в то время, когда в римских экономических отношениях восторжествовал взгляд, что при каждом правовом акте необходимо учитывать и условия, при которых этот акт был заключен. Считалось естественным, что стороны вступают в отдельные сделки с точно определенными целями, выясняют предмет своих переговоров и свободно принимают решение о заключении определенного договора. На основании этого и согласно принципу bonae fidei правомочными считались только такие договоры, при которых стороны знали, для чего они собрались, и свободно приняли решение о заключении договора. Напротив, недействительными считались такие договоры, когда стороны не знали, для чего собрались, и не были свободны в своих решениях при их заключении. В таких случаях существовало расхождение между выражением и волей сторон. Это были reservatio mentalis, simulatio, error, dolus и vis ас metus.

§ 207. Reservatio mentalis и simulatio

Reservatio mentalis существовала в случаях, когда стороны сознательно заявляли, что желают чего-либо, хотя в действительности этого не хотели, но скрывали это по собственной инициативе или в связи с обязанностью хранить профессиональную тайну перед остальными контрагентами. Такое расхождение между выражением и действительной волей сторон было неправомочно. Любое волеизъявление в этом случае имело силу.

Симуляция существовала в случаях, когда стороны согласно заявили, что хотят чего-либо, хотя в действительности этого не хотели, с целью достижения какой-либо правовой или внеправовой цели: aliud agitur et aliud agi simulatur. (368) Симуляция могла быть абсолютной и относительной. При абсолютной симуляции стороны вообще не хотели заключать договор, но пытались вызвать у третьих лиц впечатление, что договор действительно заключен. (369) Относительная симуляция проявлялась тогда, когда стороны по видимости заключали один договор, а в действительности стремились заключить совсем другой.

Абсолютная симуляция не имела никаких последствий для правовых отношений между сторонами, но могла привести к их солидарной ответственности перед третьими лицами, если последние потерпели ущерб от симулированных актов. В таких случаях симуляция могла считаться деликтом. Относительная симуляция могла быть источником правовых отношений и между самими сторонами. Это случалось тогда, когда правовая цель, которую стороны в действительности хотели достигнуть (negotium dissimulatum), имела силу, так как симулируемый акт отвечал минимуму условий, необходимых для правомочности договора. В тацих случаях применялся принцип: plus velere quod agitur quam quod simulate concipitur. (370)

§ 208. Заблуждение, или error

Заблуждение, или error (ignorantia), являлось ошибочным представлением о каком-либо факте при заключении сделки. Согласно этому, при заблуждении не шла речь о расхождении между выраженной волей и внутренней волей контрагентов. Здесь шла речь о формировании воли вопреки "bonus moribus" или "aequitati". Именно поэтому римские юристы считали, что заблуждение предопределяет недействительность акта: nоn consentiunt qui errent; quid enim tam contrarium consensui est, quam error, qui imperitiam detigit — не существует согласия между теми, кто заблуждается; истина противоречит согласию по заблуждению, под которым скрывается незнание. (371) При актах, заключенных по заблуждению действовал принцип: nulla voluntas errantis est. (372)

Однако не всякое заблуждение или ошибочное представление являлось право-релевантным. Для этого требовалось несколько условий: оно должно было быть приемлемым, существенным и возникать по незнанию фактов (error facti).

Заблуждение было приемлемым (error tolerabilis или error justus), когда его нельзя было приписать крайней небрежности заблуждающегося лица. Заблуждение было существенным (error essentialis), когда относилось к незнанию существенных фактов. Если шла речь о несущественных фактах, применялось правило: de minimis non curat praetor — судья не судит о мелочах.

Заблуждение не могло относится к незнанию предписаний правопорядка (error juris), так как существовала предпосылка о том, что все граждане знают право: juris quidem ignorantiam cuique nocere — любому вредит незнание права. (373) В виде исключения, воины, женщины, несовершеннолетние и некоторые неграмотные люди иногда могли сослаться на error juris как на основание для погашения сделки.

Согласно этому, для того, чтобы быть право- релевантным, заблуждение должно происходить из незнания фактов, существенных для заключения договора (error facti). Error facti, или заблуждение по фактам, являлось право- релевантным, если одновременно являлось и tolerabilis и essentialis: facti vero ignorantiam non nocere — никому не вредит незнание фактов. (374)

Приемлемые и существенные заблуждения по поводу фактов, существенных для заключения сделки (error facti) делились на несколько видов.

Error in negotio являлось ошибкой в сущности и содержании сделки. Такая ошибка возникала, когда между сторонами не было точно и согласованно утверждены элементы договора, который они намеревались заключить (одна сторона полагала, что речь идет о договоре найма, а другая о договоре дарения). Достигнутое соглашение в таких случаях было мнимым и поэтому не приводило к заключению сделки.

Error in persona являлась ошибкой о существенных качествах контрагента, или личности стороны, с которой заключался договор. Эта ошибка возникала при сделках institutu personae, как и при актах наследственного и брачного права.

Error in objecto, или error in corpore, являлась ошибкой в предмете престации. Такая ошибка случалась, когда стороны при заключении договора имели в виду не один и тот же предмет, соответственно — одну и ту же престацию (кредитор имел в виду дом в Риме, а должник — дом в окрестностях Рима). Error in objecto не возникала, когда стороны имели в виду один и тот же предмет, хотя и описывали его неверно: falsa demonstratio non nocet — ошибочное описание предмета не вредит. (375)

Error substantia являлась ошибкой о сущности или о существовании предмета престации, т. е. заблуждение о материале, из которого был сделан предмет (покупатель считал, что покупает золотой кубок, а кубок был позолочен). Классические юристы к таким ошибкам относились с недоверием, но возобладал взгляд, что такие ошибки могут приводить к недействительности договора.

§ 209. Обман

Обман, или dolus, состоял в провоцировании ошибочных представлений контрагента с намерением склонить его к заключению какого-либо договора, являющегося для него убыточным: dolu malo pactum fit, quotiens circumscribendi alliud agitur et alliud agi simulatur — договор заключен обманом всегда, когда для завлечения контрагента делают одно, а говорят что делают другое. (376) Обман, или преднамеренное введение контрагента в заблуждение, осуществлялся при помощи хитрости, притворства и ложного представления фактов — calliditatibus, fallaciis et machinationibus. (377)

Согласно этому, и при обмане (dolus) не могла идти речь о расхождении между выраженной волей и внутренней волей сторон: речь шла о намеренном побуждении контрагента к формированию такого волеизъявления, от которого он отказался бы при верном понимании фактов.

В связи с тем, что долус противоречил принципу "bonae fidei", обманутые при договорах bonae fidei были защищены. Действовал принцип: exceptio doli inest bonae fidei judicibus. (378) Для защиты и при договорах stricti juris требовалось соглашение о специальной "clausula doli". (379)

Для защиты обманутых лиц служили правовые средства exceptio doli и actio doli.

Право на exceptio doli имели обманутые лица, которые еще не выполнили обещанную престацию. Exceptio doli являлась общей (exceptio doli generalis seu doli praesentis), когда пострадавшее лицо утверждало, что выплата долга противоречит принципу bonae fidei из-за фактов, установленных в момент, когда было истребовано выполнение. (380) Exceptio doli являлась специальной (exceptio doli specialis seu doli praeteriti), когда обманутая сторона утверждала, что в договоре уже в момент его установления были осуществлены обманные действия. (381)

Actio doli могли применять лица, которые не имели другого способа обеспечить реституцию уже совершенной в пользу недобросовестного контрагента престации. Недобросовестный контрагент, который даже по "clausula arbitraria" (приказ реституировать престацию, выполненную пострадавшим лицом) не реституировал выполненную престацию, приговаривался к возмещению ущерба и объявлялся обесчещенным лицом. (382)

§ 210. Насилие и угрозы

Насилие, или принуждение (vis), представляло собой противоправное действие по отношению к контрагенту с целью физически принудить его к заключению договора, который он иначе не заключил бы: necessitas imposita contraria voluntati. (383) Действия принуждения контрагента делились на публичные (vis publica) и "частные (vis privata). Если принуждаемый не мог противостоять насильственным действиям без серьезной опасности для собственной жизни, он причислялся к vis absolute. Применение насилия, или принуждения, не приводило к правомочной сделке, а любое насилие влекло за собой суровые санкции.

Со времен Адриана понятие насилия, или принуждения, чаще всего объединялось с понятием угрозы (metus). Считалось, что угроза является основой любого принуждения. С этого времени термин vis употреблялся в значении публичного деликта насилия, а термин metus в значении частного деликта, который мог осуществляться угрозами или с применением физического притеснения.

Metus, или угроза, со времен Адриана представляла собой противоправную угрозу с целью склонить контрагента согласиться на нечто, на что он иначе не согласился бы: si liberum esset noluissem, sed coactus volui. (384). В соответствии с этим и metus являлся не расхождением между выраженной волей и внутренней волей, но формированием волеизъявления противоправным путем.

Для того, чтобы угрозы являлись противоправными, требовалось, чтобы провоцирующие эти угрозы действия являлись противоправными. Они должны представлять собой большое зло, угрожающее непосредственно контрагенту лично или ближайшим членам его семьи. В таких случаях, т. е. в случаях vis impulsiva, сделки, предпринятые "propter trepidationem mentis causa instantis vel futuri periculi" — ввиду обеспокоенности по поводу настоящих или предстоящих опасностей (385) — не являлись правомочными: quod metus causa gestum erit, ratum non habeo. (386)

К концу республики сделки, заключенные под угрозой, могли быть аннулированы с помощью formula Octaviana, а со времен Адриана или путем restitutio in integrum, или с помощью actio metus causa (387), или путем exceptio того же наименования.

§ 211. Aetas и laesio enormis

В некоторых случаях заключенные договоры являлись недействительными из-за несовершеннолетия контрагентов или из-за чрезмерного ущерба (laesio enormis), если контрагенты не могли привести ни одного из вышеуказанных пороков воли как причину недействительности договора. Право требовать аннулирования договора из-за несовершеннолетия имели лица моложе 25 лет, если из-за заключенного договора они понесли большие убытки. Этим правом, но только в постклассическом праве, наделялись и другие контрагенты, если при заключении договора купли-продажи они понесли убытки, превышающие половину стоимости проданной вещи (laesio enormis).

§ 212. Толкование воли сторон

До появления договоров bonae fidei толкование воли сторон при заключении договоров не представляло никаких трудностей. А именно, внутренняя воля сторон не имела юридической силы: имела силу лишь выраженная воля (теория изъявления): interpretatio secundum verba (388) Волеизъявление представлялось рядом объективных фактов, составляющих форму сделки.

С появлением договоров bonae fidei в римском праве начала утверждаться теория воли, или теория, согласно которой при заключении договоров следует принимать во внимание не только то, что стороны заявляют, но прежде всего то, чего они действительно хотят, вступая в договорные отношения: interpretatio secundum voluntatem.

В классическом праве теория воли еще была второстепенной. Она применялась только тогда, когда волеизъявление не было совершенно ясным: cum in verbis nulla ambiguitas est, non debet admitti voluntatis quaestio — когда не существует сомнения в знании выраженной воли, не следует пытаться выяснить внутреннюю волю сторон. (389)

Однако теория воли постепенно брала вверх. Окончательно она утвердилась при Юстиниане: in conventionibus contrahentium voluntatem potius quern verba spectari placuit — в соглашениях контрагентов большее внимание следует уделять воле, чем употребленным ее выражениям. (390) С этого времени грамматический смысл выражений являлся отправной точкой при выяснении содержания договорных обязательств, но действительная воля сторон, а вместе с ней и истинное содержание договоров, утверждались на основании целого комплекса обстоятельств, предшествующих и сопровождающих договор.

§ 213. Предмет договора

Предметом договора могли быть все те вещи, которые могли быть предметом престации обязательственных отношений вообще. По этому элементу договоры не отличались от других обязательственных отношений: они являлись одним из видов обязательств.

§ 214. Форма договора

Четвертым существенным элементом любого договора являлась его форма.

Форма была одним из важнейших элементов, так как особенно в древнем римском праве существовало воззрение: forma dat esse rei — форма составляет сущность вещи. Хотя такое воззрение древнего права было смягчено, но и в классическом, и в постклассическом праве все еще действовала формула: mutata forma propre interemit substantiam rei (391) — изменение формы почти уничтожает субстанцию вещи.

Первоначальная идея римского права о чрезвычайной важности формы для правовых актов вообще, а для договоров в особенности, было подкреплено правилами, буквально применявшимися в древнем праве, а с рядом исключений — и в классическом, и в постклассическом периоде. Основное правило гласило: conventiones quaedam actiones pariunt... quae pariunt actiones in suo nomine non stant, sed transeunt in proprium nomen contractus — некоторые соглашения порождают иски... соглашения, порождающие иски, не именуются соглашениями, но получают собственное наименование — договоров. (392) Лишь соглашения, порождающие иски (договоры), являлись источниками обязательств. Это были соглашения, заключенные в форме, предписанной правом. Соглашения, заключенные простым волеизъявлением контрагентов или иные соглашения — соглашения, в которых стороны не выразили согласованное волеизъявление в форме, предписанной правом, — не порождали иски и поэтому не были источниками обязательств: nuda pactio obligationem non parit (393), или ex nudo pacto oligatio non nascitur. (394) На основании голых соглашений устанавливались: pacta de contrahendo или моральное обязательство заключить договор. (395)

Формы, предусмотренные для заключения договоров, были многочисленными. В древнем праве договоры заключались строго формальным способом. Действия сторон при заключении договора были пронизаны ритуальными выражениями, символическими действиями и публичными заявлениями, данными в присутствии необходимого числа свидетелей. Форма договоров в древнем праве была gestum per aes et libram. Когда голый формализм договоров, заключаемых в форме per aes et libram стал тормозом хозяйственной жизни, в Риме появилась вербальная форма заключения договоров. При вербальной форме отпали символические жесты и публичные заявления. Удержались лишь ритуальные выражения. Считалось, что договор заключен, когда должник в ответ на ритуальный вопрос кредитора торжественно заявлял, что берет на себя обязательства.

С появлением реальной формы договоров — около третьего века н. э. — формализм древнего права был значительно подорван. Реальная форма договоров не содержала уже ничего из прежних формальностей: ни ритуальных выражений, ни символических жестов, ни публичных изъявлений. Она состояла в простой передаче вещи.

Через некоторое время после возникновения реальных договоров в Риме была введена и литеральная форма заключения договоров, т. е. форма, при которой считалось, что договор заключен, когда стороны составляли письменный документ о достигнутом соглашении. Эта форма в Риме никогда не была особенно распространенной. Ее появление было связано с организацией и деятельностью хозяйственных предприятий.

Из всех форм заключения договоров позднее всего появилась консенсуальная форма. Это была форма без форм: консенсуальные договоры устанавливались по согласованному волеизъявлению сторон, достижение которого и являлось способом заключения договора (expresses verbis, nuti, tacite, per nuntium, per epistolam). А именно, считалось, что для таких договоров форма не имеет особого значения и важно лишь согласие сторон. Такая позиция означала отказ от прежнего правила: ex nudo pacto obligatio non nascitur. Однако это правило все же не было отброшено полностью: оно распространялось лишь на четыре случая договоров — договор купли-продажи (emptio venditio), договор аренды (locatio conductio), договор товарищества (societas) и договор поручения (mandatum).

После введения консенсуальных договоров в систему римского права к концу республики было не трудно получить правовую защиту и для некоторых других голых соглашений, или pacta nuda. Тогда голые соглашения — соглашения без формы — были разделены на две группы: pacta nuda и pacta vestitia, т. е. на соглашения без правовой защиты и соглашения, защищенные исками. Соглашениями, защищенными исками, являлись pacta adjecta, pacta praetoria и pacta legitima.

Кроме предоставления защиты многим неформальным соглашениям, из которых одни составляли группу консенсуальных договоров, а другие группу защищенных пактов, или pacta vestitia, в Юстиниановой кодификации не был окончательно отброшен и принцип "ex nudo pacto obligatio non nascitur". Считалось, что этот принцип был дерогирован только для конкретно предусмотренных случаев. Другие договоры и далее должны были заключаться в вербальной, или в реальной, или в литеральной (письменной) форме.

Б) Естественные элементы договоров

§ 215. Понятие естественных элементов договоров

Нормы договорного права имели разрешительную природу: сторонам было позволено свободно решать, вступать ли в какие-либо договорные отношения. Если стороны решили заключить договор, то он мог возникнуть лишь при условии строгого следования основным правилам о существенных элементах договоров. Правила о существенных элементах договоров обладали принудительной силой (jus cogens). Любое пренебрежение этими правилами приводило к недействительности договоров.

С другой стороны, среди правовых норм регулирования обязательственных отношений существовали и правила диспозитивной природы: в определенных рамках сторонам позволялось не придерживаться таких правил при утверждении т. н. lex contractus, т. е. при определении своих конкретных обязательств.

Правила диспозитивной природы были двоякими: некоторые из них, довольно конкретные, применялись всегда, когда стороны в lex conctractus специально не исключали их, а другие, представляющие собой модифицированные предписания закона, применялись только тогда, когда были определенно предусмотрены.

Диспозитивные правила, применявшиеся для регулирования договорных отношений всегда, когда стороны определенно не исключали их из договора, назывались naturalia negotii, или обычными (естественными) элементами договора. Общая правовая предпосылка (praesumptio juris) гласила, что эти правила представляют содержание договора. Поэтому судья официально (ex officio) обязан был с ними считаться и применять во всех случаях, когда стороны не определяли иначе.

Naturalia negotii, или естественные элементы договоров, были известны как "condiciones quae insunt tacite" — само собой разумеющиеся условия. (396)

В) Несущественные элементы договоров

§ 216. Понятие несущественных элементов договоров

Несущественными (второстепенными) элементами договоров, или accidentalia negotii, являлись те договорные установления, которые вносились в договор по свободному желанию сторон для модификации его содержания.

Важнейшими несущественными, или акцидентальными, элементами, которые могли содержаться в lex contractus, были условия, сроки и модусы.

§ 217. Условия

Условиями, или condiciones, считались будущие и неизвестные события, от наступления или не наступления которых зависело возникновение или прекращение действия правового акта. Согласно этому, условиями являлись те несущественные элементы, приданные договору, которые начало и прекращение его действия ставили в зависимость от наступления или не наступления каких-либо будущих и неизвестных событий.

Не всегда можно было обуславливать правовые акты. Акты древнего римского права, т. н. actus legitimi, не могли быть ни обусловлены, ни обставлены сроками: actus legitimi non recipiunt diem vel condicionem. (397) Только с появлением договоров bonae fidei, когда судья должен был считаться со всеми предшествующими им и сопровождающими их обстоятельствами, было принято и часто употреблялось обуславливание договоров. Тогда же была создана теория т. н. правовых и не правовых условий.

А) Правовыми являлись те условия, при которых возникновение и прекращение действия какого-либо договора зависело от наступления или не наступления какого-либо будущего и неизвестного события. Иными словами, правовыми условиями считались: 1) договоренность о некоем будущем и неизвестном событии; 2) обговоренное событие могло быть предусмотрено как желательное или нежелательное; 3) наступление или не наступление обговоренного события могло зависеть или от естественных сил, или от человеческих действий и 4) от наступления или не наступления обговоренного события должно зависеть или возникновение или прекращение действия заключенного договора. В связи с приведенными свойствами, правовые условия делились на позитивные и негативные, на казуальные, потестативные и смешанные, и на суспензивные и резолютивные.

Позитивными являлись условия, при которых возникновение или прекращение действия какого-либо правового акта зависело от наступления какого-либо будущего и неизвестного события, в то время как негативными являлись условия, при которых возникновение или прекращение действия какого-либо правового акта было связано с не наступлением какого-либо события.

Казуальными, или случайными, условиями являлись те, при которых наступление или не наступление будущего и неизвестного события зависело лишь от природных сил или действий людей, не заинтересованных в данном договоре. Потестативными являлись те, при которых наступление или не наступление будущего и неизвестного события зависело только от воли правомочного лица (кредитора). (398) Смешанными являлись те, при которых наступление или не наступление будущего и неизвестного события зависело от воли правомочного лица и от действия природных сил.

Суспензивными, или отлагательными, условиями являлись условия, при которых действие правового акта откладывалось до наступления или не наступления какого-либо будущего и неизвестного события, а резолютивными, или отменительными, — те, при которых прекращение действия какого-либо правового акта зависело от наступления или не наступления какого-либо такого события. Согласно этому, при суспензивных, или отлагательных, условиях, действие какого-либо заключенного правового акта откладывалось до наступления (при негативных условиях) будущего и неизвестного события. При резолютивных условиях, напротив: заключенный акт имел правовые последствия уже в момент его заключения, но прекращал действовать, когда наступало (при позитивных условиях) или не наступало (при негативных условиях) будущее и неизвестное событие. (399)

Б) Не правовыми являлись условия, при которых возникновение или прекращение действия какого-либо правового акта было связано с неопределенными или невозможными событиями, или с событиями, недопустимыми в моральном или правовом отношении, или с настоящими или минувшими, или с неизбежными, или с предусмотренными правом.

Неопределенными являлись условия, при которых действие какого-либо правового акта было связано с наступлением или не наступлением какого-то совершенно неопределенного события. Эти условия могли быть и перплексными, или взаимоисключающими, когда как условие было принято наступление или не наступление нескольких противоречивых или взаимоисключающих событий. Если неопределенные, или перплексные условия, предусматривались как суспензивные, правовой акт являлся недействительным, а если они предусматривались как резолютивные, то считались внедоговорными (pro non scriptis).

Невозможными (conditiones impossibiles) являлись условия, при которых стороны начало или прекращение действия какого-либо правового акта связывали с событием, невозможным с точки зрения законов природы: cui natura impedimento est. Невозможные условия, обговоренные как суспензивные, значили то же, что и dissensus, т. е. предопределяли недействительность заключенного договора. Такие же резолютивные условия не обладали правовым действием.

Противоправными (conditiones illicitae) и аморальными (conditiones turpes) являлись условия, при которых начало и прекращение действия каких-либо правовых актов было связано с наступлением или не наступлением каких-либо будущих и неизвестных противоправных или аморальных событий. Действие этих условий, как правило, уравнивалось с действием conditiones impossibiles.

Условия настоящие или минувшие (conditiones in praesens vel in praeteritum collatae) состояли во мнимом обуславливании правового акта наступлением или не наступлением какого-либо события, которое или уже наступило или уже не могло наступить. Правовой акт, заключенный на таких мнимых условиях, считался безусловным, то есть, если был при этом обусловлен суспензивно, то сразу производил свое действие, а если речь шла о резолютивном обуславливании, то вообще не вступал в действие.

Неизбежными (conditiones necessariae) являлись условия, состоящие в ошибочном грамматическом и логическом определении каких-либо событий как таких, которых можно избежать в будущем, когда речь шла о будущих и неизбежных событиях. В таких случаях шла речь не об обуславливании, но лишь об определении срока правовых актов.

Предусмотренными правом являлись условия, которые согласно правовым предписаниям представляли собой элементы какого-либо договора (conditiones juris). Внесение таких условий в lex contractus, т. е. в договор сторон, не было необходимо, так как эти условия действовали и помимо воли сторон (ex officia). (400)

§ 218. Сроки

Сроком, или dies (terminus), являлось будущее и неизбежное событие, от наступления которого зависело начало или прекращение действия какого-либо правового акта. Иными словами, срок представлял собой временной период, отделяющий момент заключения акта от момента начала или от момента прекращения его действия. А именно, сроки придавались договорам или для определения начала, или для определения прекращения действия взятых обязательств.

Сроки, определяющие момент, с которого должно начаться действие взятых обязательств, назывались отлагательными, или суспензивными (ex die), а сроки, определяющие момент их прекращения — отменительными, или резолютивными (ad diem).

Сроки, как будущие неизбежные события, делились на сроки, утвержденные календарно, сроки, определяемые наступлением неизбежных и будущих периодических событий, и сроки, определяемые наступлением будущих и неизбежных, но непериодических событий. Календарно утвержденные сроки и сроки, определяемые наступлением неизбежных периодических событий, были сроки, при которых заранее было известно, до какого дня будет отложено, т. е. до какого дня будет длиться обязательство. Таким образом, при календарных сроках и сроках, связанных с неизбежными периодическими событиями, точно было известно, что предвидимое будущее событие произойдет, и было известно, когда оно произойдет (dies certus an et certus quando). С другой стороны, при сроках, связанных с наступлением будущих и неизбежных, но непериодических событий, было известно, что событие произойдет, но не было известно точно, когда это случится. Такие сроки обозначались как dies certus an et incertus quando. (401)

Для утверждения дня начала или прекращения приуроченных актов требовалось определить способ расчета предусмотренного срока. Для этого применялись, в основном, две системы: соmputatio naturalis и computatio civilis. По computatio naturalis время исчислялось непрерывно и математически с момента установления обязательств до момента истечения срока. По системе computatio civilis брались во внимание только целые дни, предусмотренные как период от полночи до полночи. Первым днем срока считался день начала (день заключения договора), а моментом истечения срока, если шла речь о приобретении права, полночь предпоследнего дня обговоренного срока, так как действовал принцип: dies coeptus pro complete habetur — начавшийся день считается минувшим. Между тем, если шла речь об утрате права, считалось, что право прекращается в полночь последнего дня утвержденного срока. При исчислении срока по месяцам каждый месяц считался временным периодом в 30 дней, а при исчислении срока по годам, каждый год определялся как период в 365 дней.

Сроки, начавшие свое течение и текущие независимо от того, могли ли стороны за время их протекания предпринять действия по предотвращению последствий такого течения (утрата какого-либо права), назывались tempus continuum. Напротив, сроки, при которых стороны имели возможность противостоять негативным последствиям прекращения его течения, назывались tempus utile. При tempus utile, в связи с тем, что шла речь о tempus utile ratione initii или о tempus utile ratione cursus, сроки или не начинали протекать, пока стороны не были способны предпринять какие-либо правовые акты, или, однажды начав свое течение, прерывали его в дни, в которые стороны не могли защитить свои интересы.

§ 219. Модусы

Modus как второстепенный элемент правовых актов был совсем отличен от условий и сроков. Пока с внесением условий в правовых актах проявлялась определенная неизвестность, так как действие акта было связано с некими будущими и неизвестными событиями, а с введением сроков доходило и до откладывания или переноса его действия, modus вообще не имел заметного влияния на действие акта. Modus являлся второстепенным элементом договоров и состоял в распоряжении кредитора, добавленном к актам inter vivos и mortis causa, на основании которого должник, взявший на себя основное обязательство должен был выполнить и какую-то особую престацию: quod si cui in hoc legatum sit, ut ex eo aliquid facerit, veluti monumentum testatori vel opus aut epulm municipibus facerit vel ex eo ut partem alii restitueret: sub modo legatum videtur. (402) Должник, согласно этому положению, беря на себя основное обязательство, принимал и modus, который должен был выполнить. Иском о выполнении модуса был или actio praescriptis verbis или condictio causa non secuta.

Г) Недействительность договоров

§ 220. Недействительность договоров

Не все заключенные договоры являлись правомочными. Правомочными были лишь те, которые состояли из необходимых элементов, т. е. те, в которых правоспособные субъекты достигали согласия по данному предмету в форме, предписанной законом. Если не доставало какого-либо одного из предусмотренных элементов, договоры являлись недействительными. В зависимости от степени недействительности договоры делились на несуществующие, абсолютно недействительные и относительно недействительные.

Несуществующими (negotium nullum) являлись договоры с невозможной престацией и те, в которых не соблюдались правила о форме договора. Такие договоры или не обладали никаким действием, или, может быть, создавали только моральные обязательства, служа как conventiones или pacta de contrahendo.

Абсолютно недействительными являлись договоры, имеющие недостатки, которые судья обязан был принимать во внимание по своей должности (ex officio). Это были договоры, заключаемые неправомочными лицами, договоры, заключаемые по недопустимому предмету, договоры, заключаемые по противоправным и аморальным условиям и т. д. Абсолютно недействительные договоры, или negotia irrita, «когда выяснялась причина их недействительности, считались недействительными уже с момента их заключения (ех tunc) и не обладали правовым действием.

Относительно недействительные, или нарушенные, договоры (negotia rescindibilia) обладали недостатками, за которые судья не обязан был их аннулировать, если этого требовало заинтересованное лицо. Это были договоры, заключаемые по ошибке, договоры, заключаемые обманом или под угрозой, а также убыточные договоры несовершеннолетних лиц. Для аннулирования этих договоров служили специальные эксцепции и иски (rescissoria actio).

§ 221. Признание юридической силы недействительных договоров

Несуществующие правовые акты не могли быть признаны юридически действительными: quod ab initio vitiosum est, non potest tractu temporis convalescere. (403) Если хотели достичь действия, которое требовал несуществующий договор, стороны должны были заключить новый, лишенный тех недостатков, из-за которых предыдущий оказался несуществующим. Признание юридической силы абсолютно недействительных договоров тоже было невозможным, пока существовали причины их абсолютной недействительности. Относительно недействительные договоры могли быть признаны имеющими юридическую силу или по воле должника, который отказывался от права на иск или применения эксцепции, или по проишествии времени (fructus temporis), т. е. с истечением сроков, в которые могли быть применены указанные средства. Такое дополнительное усиление относительно недействительных договоров называлось ratihabitio.

Иным действием обладала конверсия правовых актов. Конверсия существовала в таких случаях, когда правовой акт был недействительным согласно предписаниям jus civile, но содержал все элементы правомочной сделки согласно предписаниям jus honorarium или jus gentium. В таких случаях для осуществления своих интересов стороны не были обязаны заключать новый договор, так как цели договора могли быть достигнуты и применением действующего преторского права.

Д) Классификация договоров

§ 222. Деление договоров

Все договоры обладали одной общей чертой: они были двусторонними правовыми актами (negotia bilateralia). Другие их черты были различными. В связи с различными чертами договоры делились на несколько видов.

а) В отношении прав и обязанностей, проистекающих из заключенного договора, договоры делились на односторонние, двусторонне неравные и двусторонние. Односторонними договорами, или contractus unilaterales, были такие договоры, в которых одной стороной являлся кредитор, а другой — должник; в них устанавливались лишь одно требование и один долг. В двусторонне неравных договорах, или contractus bilaterales inaequales, в момент заключения устанавливались только одно требование и одно обязательство, но в течение его действия могли появиться и другие требования или другие обязательства, не являющиеся коррелятивными тем, что установились в момент договора. Двусторонними договорами, или contractus bilaterales, были договоры, которые уже в момент договора создавали два требования и два обязательства: кредитор одного требования являлся должником одного долга, а должник первого требования — кредитором другого. Согласно этому, двусторонне равные договоры приводили к взаимным требованиям и взаимным обязательствам. По этому свойству они назывались синал-лагматическими договорами, но из-за того свойства, что требования и долги, как правило, были пропорциональными, они назывались также коммутативными договорами.

б) В зависимости от того, восстанавливалось или нет между сторонами экономическое равновесие, договоры делились на лукративные и онерозные. Лукративными являлись договоры, заключаемые в пользу одной из сторон, не обязанной давать возмещение другой стороне. Онерозными являлись договоры, в которых сторона, в пользу которой заключался договор, обязывалась давать возмещение другой стороне.

в) В зависимости от того, принималась ли во внимание причина заключения договора (cur debetur), договоры делились на каузальные и абстрактные. Абстрактными являлись договоры, в которых не принималось во внимание, почему заключается договор (cur debetur), хотя было ясно зачем (quid debetur). При абстрактных договорах судья был неправомочен выяснять правовой мотив заключения договора: его расследование сводилось к тому, заключили ли стороны договор и каковы их обязанности. Напротив, каузальные договоры демонстрировали причину, или causa, заключения договора. При каузальных договорах судья выяснял не только то, заключили ли стороны договор (an debetur) и каковы их обязанности (quid debetur), но и то, правомочен ли мотив заключения договора. Решение по таким договорам могло выноситься лишь в том случае, когда имелся правомочный мотив заключения договора.

г) По способам правовой защиты договоры делились на договоры stricti juris и договоры bonae fidei. Договоры stricti juris, или договоры по jus civile, защищались кодикциями и специальными исками. При этих договорах судья не учитывал принцип bonae fidei. Договоры bonae fidei защищались actiones bonae fidei, обязывавшими судью выносить приговор по jus bonum, т. е. учитывая ряд обстоятельств, предшествующих и сопровождающих заключение договора.

д) В зависимости от своей формы договоры делились на формализованные, вербальные, литтеральные, реальные и консенсуальные. Деление договоров по форме было наиболее типичным для римского права.