2003 Пухан Иво Римское право. Допускается использовать исключительно в образовательных целях. Запрещается тиражирование информационных ресурсов

• Название: Допускается использовать исключительно в образовательных целях. Запрещается тиражирование информационных ресурсов
• Анкор: 2003 Пухан Иво Римское право.doc
• Дата: 25.12.2017
• Размер: 2.27 Mb.
• Имя файла: 2003 Пухан Иво Римское право.doc
• Тип: Документы; #12922
• Категория: Юриспруденция. Право
• страница: 28 из 51

Глава третья. СОДЕРЖАНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ

§ 191. Предмет обязательственной престации

На основании любого обязательства у должника возникала обязанность исполнять что-либо по требованию кредитора. Действие, которое должен был предпринять должник на основании требования кредитора, называлось обязательственной престацией. Она всегда состояла из какого-либо dare, facere или praestare, т. е. в обязательстве должника дать нечто кредитору, что-нибудь сделать для него или, напротив, не сделать, воздержаться от чего-либо или претерпеть что-либо.

Обязательства должника, обязывающие его dare, назывались obligationes in dando. На основании этих обязательств должник должен был передать кредитору некую вещь или в собственность или в беспрепятственное владение, или в интересах кредитора установить на свою вещь какое-либо право (jus in re aliena).

При обязательствах facere должники обязывались что-либо сделать для кредиторов или наоборот, не сделать того, что они могли бы сделать, если бы не существовало обязательств. Эти обязательства назывались obligationes in faciendo или nоn faciendo. Obligationes in faciendo обязывали должника передать кредитору во временное пользование некую вещь, сохранять некую вещь кредитора, в определенное время восстанавливать некую принятую от кредитора вещь или употреблять собственные физические или интеллектуальные способности в интересах кредитора. Obligationes in nоn faciendo обязывали должника не совершать в собственных интересах того, что он мог бы совершить, если бы не существовало обязательств.

В источниках римского права не было достаточно точно выражено, в чем состояли обязательства praestare, называемые obligationes in praestando. Между тем, в связи с содержанием обязательств dare и facere (non facere), обязательствами praestare принято считать все другие обязательства, т. е. все те обязательства, при которых должники обязывались нечто претерпеть или не препятствовать кредитору в проведении определенных действий, против которых могли бы возражать, если бы не существовало обязательств (obligationes in patiendo).

Но шла ли речь об обязательствах in dando, in faciendo, in non faciendo или in patiendo (in praestando), любое обязательство должно было соответствовать некоторым существенным условиям, чтобы вообще выступать как престация в обязательственных отношениях. Условия были следующими:

а) обязательственная престация должна быть возможной, выполнимой (possibilis). Возможными считались престации, выполнение которых не противоречило физическим законам или физиологическим возможностям должников. Престации, выполнение которых в этом аспекте было невозможным (334), не приводили к установлению обязательственных отношений: impossibilium nulla est obligatio; (335)

б) обязательственная престация не должна оскорблять моральные чувства или bonos mores. Неморальные обязательства, т. е. обязательства, чья престация противоречила добрым нравам, были недействительными; (336)

в) обязательственная престация не должна быть противоправной или запрещенной законом. Обязательства с престациями, противоречащими предписаниям и общим принципам правопорядка были недействительными, если не шла речь о престациях, запрещенных предписаниями leges minus quam perfectae или leges imperfectae. В таких случаях, даже будучи противоправными, обязательственные престации могли иметь определенные правовые последствия;

г) обязательственная престация должна быть определенной или хотя бы определяемой (obligationes certae). Определенными были те престации, при которых уже в момент установления обязательств было точно определено, что и сколько должен должник; при определяемых престациях в момент их установления не было известно, что и сколько должен должник, но все же были даны все элементы для позднейшего определения предмета и величины долга (obligationes incertae). Неопределенные престации, т. е. престации при которых не было известно и не могло стать известно в дальнейшем, что и сколько должен должник, предопределяли недействительность обязательств;

д) обязательственные престации должны быть оценены в денежном отношении (pretio aestimatilis). Это не означало, что обязательственными престациями являлись лишь те акции, которые согласно законам экономического оборота имели утвержденную стоимость в деньгах. По предписаниям римского правопорядка, особенно по предписаниям obligationes in faciendo или in praestando, многие действия, которые сами по себе не обладали экономической ценностью, могли выступать как обязательственные престации, так как и они, в случае их неисполнения, сводились к денежной сумме, утверждаемой решениями римских судов. Точнее, по предписаниям римского права как престации, оцениваемые в деньгах, были определены и те действия, которые следовали экономическим законам обмена, и те, которые не обладали такой природой, но которые решениями римских судов могли быть трансформированы или в возмещение ущерба, или в poena poivata, которые должник должен был выплатить кредитору. (337)

§ 192. Делимые и неделимые обязательства

В связи с тем, была ли обязательственная престация делимой или неделимой, обязательства делились на obligationes divisibiles и obligationes indivisibiles. Делимыми обязательствами были те, престация которых могла быть выполнена "pro parte rata" нескольких лиц, причем без ущерба для интересов кредиторов. Как правило, это были обязательства, предметом которых являлась делимая вещь. Неделимые обязательства имели своим предметом неделимую вещь (res indivisibilis) и не допускали выполнения "pro parte rata". Деление обязательств на делимые и неделимые являлось следствием особого значения совокупных обязательственных отношений.

§ 193. Индивидуально и генетически определенные обязательства

Индивидуально определенными обязательствами являлись те, престации которых касались индивидуально определенных вещей (res non fungibiles) или вещей, определенных in specia. Напротив, обязательства, престации которых касались генетически определенных вещей (res fungibiles), назывались генетически определенными, или определенными in genere. Деление обязательств на определенные in specie и определенные in genere являлось следствием того значения, какое имело приращение или погашение обязательственных отношений. Обязательства, определенные in specie, погашались при естественной гибели предмета обязательства: species perit cui debetur. Обязательства, определенные in genere не погашались при естественной гибели некоторого количества вещей, которые должник приготовил для выплаты обязательств. В таких случаях обязательства должника не прекращались, он обязан был передать кредитору другое количество предметов согласованного или среднего качества. По этим обязательствам действовало правило: genus perire non censetur или senit dominus.

§ 194. Разовые, постоянные и сукцессивные обязательства

Разовыми являлись те обязательства, при которых престация выполнялась одним единственным действием, воздержанием от действия или претерпеванием чего-либо со стороны должника. Постоянными являлись те обязательства, которые обязывали должника нечто постоянно предпринимать, постоянно воздерживаться от определенных действий или постоянно претерпевать что-либо. При сукцессивных обязательствах должник выполнял обязательства перед кредитором действием, воздержанием от действий и претерпеванием чего-либо. Совокупность всего этого должна была соответствовать величине всего обязательства, т. е. при этих обязательствах должник путем частичных периодических или непериодических престации выполнял свое обязательство.

§ 195. Альтернативные обязательства и facultas alternativa

Альтернативными обязательствами, как и обязательствами с дополнительным согласием на т. н. facultas alternativa, являлись те обязательства, при которых до момента их выполнения не было точно известно, что будет предметом престации.

Альтернативные обязательства возникали в случае, когда при самом заключении обязательств определялись две и более престации, из которых должник должен выполнить одну для того, чтобы считалось, что обязательство погашено: dual vel plures res in obligatione, una in solutione. Выбор, какую из утвержденных престации выполнить, как правило, принадлежал должнику. Если выполнение одной из них стало невозможным, обязательства должника не погашались до тех пор, пока существовала возможность выполнения какой-либо другой.

Обязательствами с дополнительным согласием на facultas alternativa являлись такие, при которых обговаривалась одна престация, но должнику позволялось вместо обговоренной выполнить какую-нибудь другую, или факультативную: una res in obligatione, dual vel plures res in solutione. При этих облигациях обязательства должника не погашались, если согласованная престация стала невозможной, хотя и далее существовала возможность выполнения факультативной.

§ 196. Obligationes stricti juris и obligationes bonae fidei

Большое влияние на содержание обязательственных отношений имел факт, установлены ли обязательства по предписаниям древнеримского права (jus strictum) или по предписаниям преторского права (jus aequum).

При обязательствах по древнему римскому праву судья не был обязан выяснять, достигли ли стороны цели (causa), ради которой сделка была заключена. Задача судьи была гораздо проще: он должен был выяснить, была ли заключена сделка и каким было требование кредитора. Чтобы выяснить, каким было требование кредитора, достаточно было определить его стоимость в денежном выражении. В таком случае выдвигалась condictio certae creditae pecuniae. По поводу этого иска судья удовлетворял исковое требование, если убеждался, что кредитор действительно имел право требовать от должника сумму, из-за которой судился. Если такого обязательства не существовало, или кредитор требовал больше того, что должник был действительно должен (338), исковое требование отклонялось. Когда рассматривались обязательственные отношения с престацией не на сумму денег, а на какой-либо точно определенный предмет, использовалась condictio triticaria. Вынося решение по поводу condictio triticaria или actio de omni certa re, судья должен был определить стоимость предмета спора в деньгах (quanti ea res est). (339) Более сложной была задача судьи при обязательствах stricti juris, гласящих о каком-либо incertum или quidquid dare facere oportet. В этих случаях судья должен был убедиться: существовали ли обязательства, что было предметом этих обязательств и какова была стоимость предмета. При таких исках (actio incerti) не существовало опасности прекращения тяжбы из-за требования суммы больше той, которую должник должен был в действительности.

Совсем иначе действовали судьи при вынесении приговоров по обязательствам bonae fidei, т. е. обязательствам, защищаемым действиями римских магистратов, вынужденных принимать во внимание потребности экономического оборота. Перед потребностями экономического оборота исчезали формализм и суровость древнего права, уступая место свободе толкования и гибкости в применении правовых норм. Именно поэтому римские преторы в качестве основного принципа при толковании содержания обязательств, создаваемых во время усовершенствования классического права, усвоили принцип bonae fidei и приговоры по поводу таких обязательств выносили не на основании внешней манифестации воли сторон, но в каждом отдельном случае исследовали, чего в действительности хотели достичь стороны, вступая в обязательственные отношения, и каковы были их намерения. На основании принципа bonae fidei судья должен был расследовать, была ли в данном случае достигнута causa, или правовая цель, заключенной сделки, не было ли в данном случае обмана (dolus), принуждения (vis ас mеtus), заблуждения, компенсации или добавочных соглашений и т. д. Судья обязан был продолжить разбирательство, пока этого требовали стороны. Иными словами, при установлении содержания обязательственных отношений bonae fidei требовалось поступать согласно с известными обстоятельствами, возникающими при заключении, действии и погашении каждой сделки. Решение принималось quidquid dare facere oportet ex aequo et bono (ex fide bona). (340)

§ 197. Возмещение ущерба

Кредитор, должник которого исправно, в назначенном месте и в назначенное время не выполнял обещаний престации, имел право выдвинуть иск и требовать возмещения ущерба (reparatio damni). Право требовать возмещения убытков имели и лица, чьи ценности материальной природы были повреждены при противоправных действиях деликвентов. Основные правила установления договорных обязательств (договорных деликтов) и при повреждении чужих ценностей были различными.

а) Ответственность должника за неисполнение договорных престаций в древнем праве определялась объективно: должник должен был возместить ущерб без ссылок на причины, которые мешали ему выполнить обещанную престацию, т. е. при установлении обязательств должника по возмещению нанесенного кредитору ущерба не принималось во внимание, по какой причине не было выполнено данное обязательство: по вине должника или под действием непреодолимой силы.

В течение классического периода принципы объективной ответственности постепенно были заменены принципами субъективной ответственности должника. А именно, по предписаниям классического права должник обязывался возместить ущерб в том случае, когда ущерб наносился из-за невыполнения вовремя престации по вине самого должника. Степень вины должника в то время определялась как dolus или как culpa. Как dolus, или умысел, определялось всякое преднамеренное и сознательное неисполнение договорных обязательств, а как culpa — всякое неисполнение по нерадению, т. е. всякое неисполнение договорных обязательств из-за того, что должник не заботился о взятых на себя обязательствах так, как заботился бы, например, добрый домохозяин (bonus pater familias). Если должник не был виновен в неисполнении договорной престации, он освобождался от обязательств по отношению к кредитору. В таких случаях неисполнение обязательств приписывалось действиям непреодолимых сил (vis major). Как vis major или casus maiores определялись все непредвиденные и недоступные предвидению обстоятельства, последствия которых невозможно было устранить, даже если бы их можно было предвидеть: quibus humana infirmitas resistere non potest. (341) Между тем, и в классическом праве, но лишь для некоторых обязательств, удержалась объективная ответственность должника. Эта ответственность называлась custodia и существовала при договоре об услугах, договорах между судовладельцами, содержателями постоялых дворов и т. д.. как и некоторых вариантах договоров аренды.

Ответственность custodia или за сохранение вещи толковалась как ответственность по т. н. casus minores. Casus minores являлись такими непредвиденными обстоятельствами, последствий которых можно было бы избежать, если бы они были предвидены. (342)

В праве Юстиниана были полностью восстановлены принципы ответственности должников по возмещению убытков из-за неисполнения договорных обязательств.

Согласно с правилами Юстиниановой кодификации требование возмещения убытков относилось к omne damnum любых убытков, понесенных кредитором из-за невыполнения обязательств со стороны должника. Возмещение убытков охватывало возмещение за действительно нанесенный ущерб, или damnum emergens, а также возмещение за потерянную прибыль, или lucrum cessans.

Если невыполнение обязательств произошло под действием непреодолимых сил (vis major), т. е. под действием происшествий "quae vim habent divinam" (343) и "quibus resistere nemo potest" (344), должники освобождались от ответственности перед кредитором, но лишь по обязательствам, определенным in specie. Как проявление непреодолимых сил определялись кораблекрушения, землетрясения, наводнения и подобные природные катастрофы.

Когда невыполнение договорной престации можно было поставить в вину должнику, т. е. объявить его dolus, его culpa и при некоторых других видах непогашения, он должен был возместить убытки.

Ответственность за dolus и далее толковалась как ответственность при сознательном и преднамеренном невыполнении взятых обязательств. Чтобы убедиться в существовании dolus, не было существенно, не хотел или действительно не мог должник выполнить престацию. Ответственность за dolus, или сознательное невыполнение обязательств обременяла всех должников. (345) Ответственность за culpa, или нерадение, разделялась на несколько групп. Как culpa lata, или грубая небрежность, определялась "nimia negligentia, id est non intellegere quod omnes intellegunt", (346) т. е. непонимание того, что все понимают. По правовым последствиям грубая небрежность была уравнена с dolus: magna culpa dolus est. (347) За нее ответствовали все должники. Противоположно culpa lata была culpa levis, или легкая небрежность. Culpa levis делилась на два подвида: culpa levis in abstracto и culpa levis in concreto. Culpa levis in abstracto, или абстрактная легкая небрежность, состояла в непредвидении и непринятии таких мер, которые предвидел бы и предпринял добрый домохозяин (diligens или bonus pater familias) по исполнению договорных обязательств: culpam autem esse, quod cum a diligente provideri poterit, non esset provisum aut turn denuntiatum esset, cum periculum evitari non possit. (348) Culpa levis in concreto или diligenta quam in suis (конкретная легкая небрежность) состояла в не предвидении и непринятии таких мер для выполнения обязательств, которые должник предвидел бы и предпринял, если бы речь шла о его личных интересах. (349)

Ответственность custodia в Юстиниановой кодификации была разделена на culpa in elegendo и culpa in custodiendo, что означало: в отдельных случаях должник отвечал за невыполнение обязательств, которое не могло быть поставлено ему в вину, потому что совершил ошибку при выборе лиц, руководящих работами в его мастерской, или потому что при сохранении доверенной ему вещи не предпринял мер, которые сделали бы невозможным причинение ущерба.

б) По предписаниям LexAquiliaвозмещение ущерба (reparatio damni) и выдача эквивалента пострадавшему лицу начало выступать и как санкция за противоправные действия, при которых были нарушены имущественные интересы индивидуумов. Противоправные действия, нарушающие имущественные интересы отдельных лиц, частично представляли собой деликты и наказывались или простым возмещением ущерба (реиперсекуторные иски на основании деликта) или общей суммой стоимости уничтоженной или украденной вещи (пенальные иски), или возмещением ущерба с добавочным денежным штрафом, который деликвент должен был уплатить потерпевшему (actiones mixtae).

§ 198. Индивидуальный штраф

В древнем римском праве индивидуальный штраф (poena privata) представлял собой основную санкцию за противоправное нанесение вреда чужим материальным и личным (имматериальным) защищенным правом интересам. Величина штрафа зависела от соглашения сторон (период добровольной композиции) или от предписаний самого закона (период легальной композиции). Штраф выплачивался потерпевшему лицу. Между совершаемым нарушением и назначенным штрафом не должно было существовать эквивалентности, так как штраф не служил средством возмещения ущерба, но лишь моральным удовлетворением за причиненную несправедливость и откупом от права мести (талион). Когда по предписаниям lex Aquilia принцип эквивалентности между причиненным ущербом и величиной откупа проник и в область деликтов, приводящих к ущемлению материальных интересов римских граждан, poena privata как санкция за совершаемое нарушение сохранилась лишь для деликтов, наносящих ущерб личным или имматериальным защищенным правом ценностям, когда нельзя было установить точного соотношения между нанесенным вредом и величиной штрафа. В таких случаях величина poena privata определялась свободной оценкой судьи (aestimatio litis): судья принимал во внимание при установлении величины штрафа личность делинквента, личность пострадавшего, характер противоправных действий, поврежденные ценности, наступившие последствия, а также время и место совершения деликта.

§ 199. Проценты

Проценты (usurae, foenus), обговариваемые по поводу самых различных обязательственных отношений, существенно увеличивали сумму взятых обязательств должника. Увеличение престации должника путем установления процентов было значительно распространено еще в древнем праве. В древнем праве проценты могли определяться или в общей сумме или в процентах от основной (sors). Они могли быть обговорены в нункупации нексума или в отдельной стипуляции. В классическом праве проценты вводили в fructus civiles и начисляли в процентах от основной суммы при обязательствах, престации которых осуществлялись в деньгах и в определенном количестве заменяемых вещей. Для соглашения о процентах служили или стипуляция, или pactum adjectum de usuris. (350)

Величина процентов не ограничивалась до Законов XII таблиц. Как процентная ставка в этом законе допускались usurae unciariae, или сумма вдвое большая основной в течение года. Многочисленными законами, которые или вообще запрещали проценты или определяли процентный максимум, Юстиниан определил процентную ставку по общим займам в 6%, по морским займам — 12%, по займам между торговцами — 8%, а по займом "illustres personae" — 4%. Кроме того, Юстиниан запретил анатоцизм, т. е. выплату процентов по процентам, как и дальнейшее взимание процентов, когда несколько выплаченных процентных сумм превысили величину основной суммы.