«Понимающая» социология.. Достижения Макса Вебера попросту нельзя перечислить, настолько они велики. В области методологии один из самых основных его достижений считается внедрение совершенных типов. М. Вебер полагал, то, что основная задача
 Скачать 45.89 Kb.
|
Содержание1.Идейно-теоретические предпосылки становления веберовской интерпретивной парадигмы 4 2.Предмет и методы «понимающей» социологии. Новый взгляд на роль естественных и социальных наук 6 3.Смысл «понимающей» социологии 7 4.«Понимающая социология» как метод социального познания 13 Заключение 15 Список использованной литературы 17 Введение Макс Вебер (1864 – 1920) – немецкий социолог, общественный мыслитель, культуролог и историк. Его можно уверенно охарактеризовать Леонардо да Винчи социологии. Его базовые концепции на сегодняшний день составляют фундамент социологии: теория о социальном воздействии и мотивации, о социальном разделении труда, об отчуждении, о профессии как призвании. Он создал: основные принципы социологии религии; экономической социологии и социологии труда; социологии города; теорию бюрократии; теорию социальной стратификации и статусных компаний; основные принципы политологии и института власти; учение о социальной истории общества и рационализации; учение об эволюции капитализма и института собственности. Достижения Макса Вебера попросту нельзя перечислить, настолько они велики. В области методологии один из самых основных его достижений считается внедрение совершенных типов. М. Вебер полагал, то, что основная задача социологии – сделать предельно понятным то, что не было таким в самой действительности, обнаружить значение того, что было пережито, в том числе и в случае если этот смысл самими людьми не был осознан. Идеальные типы дают возможность сделать исторический либо общественный материал более осознанным, чем он был в самом опыте реальной жизни. Идеи Вебера пронзают все строение современной социологии, собирая его фундамент. Творческое наследие Вебера велико. Он внес вклад в концепцию и методологию, заложил основные принципы отраслевых течений социологии: бюрократии, религии, города и труда. Развитие социологических взглядов о мире все время шло по возрастающей – от Платона и Аристотеля к Макиавелли и Гоббсу, а от них к Конту и Марксу. С каждым шагом наши знания углублялись и обогащались. Высоким выражением стали мысли М. Вебера. Он не только лишь основал самую сложную теорию общества в анализируемый исторический период, однако и заложил методологический фундамент современной социологии, то что было совершить ещё сложнее. Благодаря М. Веберу, а кроме того его коллегам немецкая школа доминировала в мировой социологии вплоть до Первой мировой войны. Творческое достояние Вебера крайне широко и многообразно. Затронем только некоторые из более значимых социологических взглядов великого немецкого социолога. Идейно-теоретические предпосылки становления веберовской интерпретивной парадигмы Веберовская интерпретивная модель непосредственно сопряжена с другими социологическими концепциями, отличительными для прошедшего столетия. В то время основные позиции занимал структурный функционализм позитивистского смысла, представленный, прежде всего, Э. Дюркгеймом, который защищал потребность распространения рационализма на изучение социальных явлений, на изучение их самих с помощью способов, характерных для естественных наук. Вебер видел недостаток представителей данной позиции в том, что структуры полностью обусловливали действия индивидов, из чего следовало, то, что исторические действия рассматривались вне зависимости от целей людей, а сами индивиды - как соучастники предварительно определенных происшествий. Не принял Вебер и применение научных подходов для рассмотрения сообщества, выделяя то, что в отличие от неминуемых связей между явлениями неживой природы, в мире действуют качественно другие причинные связи и для их познания необходима иная методика. При данном Веберу импонировала концепция рационализма, что, как будет представлено ниже, приняла другое содержание и стала основной в его взгляде на историю и перспективу человеческих обществ. Определенное воздействие на социологические взгляды Вебера оказала марксистская социология, в частности, ряд суждений К. Маркса об обществе как арене конкурирующих классов как общественных групп, где каждая имеет собственные финансовые интересы и актуальные возможности, соответствующие социально-экономическому положению и конкретным убеждениям на окружающий мир. «Мы желаем говорить о «классе» там, - писал он, - где большому числу людей присущ идентичный особый элемент их актуальных шансов, насколько данный компонент сопряжен только с финансовыми интересами собственности и финансовой деятельности и при этом, реализуется в обстоятельствах существования рынка благ либо труда «классовое положение»1. При этом им была предоставлена положительная оценка реалистического осмысления истории, в которой социолог продемонстрировал важность совершенных условий - религиозных, идейно-нравственных ориентиров для действия людей и высказался за то, чтобы социология раскрывала целую непростую концепцию причинных связей общественной реальности, существующей не только лишь объективно, однако и создающейся субъективно благодаря мыслям и действиям индивидов. Наконец, отметим влияние философской школы неокантнианства, представители которой (Г. Риккерт и др.) проводили радикальное различие, с одной стороны, между внешним миром, который мы познаем, и познающим сознанием, а с другой - между ценностью и её оценкой. Предмет и методы «понимающей» социологии. Новый взгляд на роль естественных и социальных наук М. Вебер одним из первых стал проводить принципиальное различие между естественными и социальными науками: если задача первых состоит в открытии детерминистских законов, то задача вторых - дать причинное объяснение и понимание социальных действий людей конкретного общества лишь в определенном культурном и историческом контексте, учитывая, что общие поведенческие ориентиры, обусловленные конкретными ценностями, всегда историчны и относительны. Раз так, то может показаться, что причинность исчезает вообще, и общество не поддается научному познанию. Как же тогда изучать связи явлений, как основу типизации общественных процессов? По Веберу, отличие естественных наук от наук социальных, прежде всего, состоит в том, что они по-разному трактуют причинность. Причинность в социальных науках означает вероятность, что событие произойдет или что одно событие зависимо от другого. В этой связи, по Веберу, человеческое общество не есть нечто «исторически неизбежное», а результат «множества возможностей». Так, ученый видел в определенном религиозном воззрении протестантской этике) один из факторов возникновения духа современного капитализма, но считал «глупостью», что это был единственный социальный фактор. Чтобы разграничить причинность в естественных науках от причинности в науках социальных, он вводит понятие «адекватной причинности» применительно к социальным наукам. Отсюда социология изначально может иметь дело с вероятностными утверждениями о взаимосвязях между социальными явлениями. Её цель - установить степень того, что при событии х имеется определенная степень вероятности наступления события у. Как видно, понятия и само знание в социальных науках имеют иное содержание, - гм знания в естественных науках. Принципиальное же отличие социальных наук от естественных, по Веберу, заключается в способности первых дать понимание социальным явлениям, так или иначе имеющих отношение к мысли, рациональности. «Социологическое объяснение, - писал он, - ставит своей целью именно рациональное толкование». Естественные науки просто не имеют дела с пониманием поведения физических тел, ибо в их движении мысль отсутствует. Вместе с тем, социальные науки, имея свою специфику, обладают общими качествами, характерными для наук вообще. Так, социология является научной дисциплиной благодаря тому факту, что люди действуют рационально, по крайней мере, значительную часть времени и это позволяет осуществлять типизацию их поведения, систематизацию собственно социальных фактов. Смысл «понимающей» социологии В поведении людей (“внешнем” и “внутреннем”) обнаруживаются, как и в любом процессе, связи и регулярность. Только человеческому поведению присущи, во всяком случае полностью, такие связи и регулярность, которые могут бытьпонятно истолкованы. Полученное посредством истолкования “понимание” поведения людей содержит специфическую, весьма различную по своей степени качественную “очевидность”. Тот факт, что толкование обладает такой “очевидностью” в особенно высокой степени, сам по себе отнюдь не свидетельствует о его эмпирической значимости. Ибо одинаковое по своим внешним свойствам и по своему результату поведение может основываться на самых различных констелляциях мотивов, наиболее понятная и очевидная из которых отнюдь не всегда является определяющей. “Понимание” связи всегда надлежит - насколько это возможно -- подвергать контролю с помощью обычных методов каузального сведения, прежде чем принять пусть даже самое очевидное толкование в качестве значимого “понятного объяснения”. Наибольшей “очевидностью” отличается целерациональная интерпретация. Целерациональным мы называем поведение, ориентированное только на средства, (субъективно) представляющиеся адекватными для достижения (субъективно) однозначно воспринятой цели. Мы понимаем отнюдь не только целерациональное поведение, мы “понимаем” и типические процессы, основанные на аффектах, и их типические последствия для поведения людей. “Понятное” не имеет четких границ для эмпирических дисциплин. Экстаз и мистическое переживание, так же как известные типы психопатических связей или поведение маленьких детей (а также не интересующее нас в данной связи поведение животных), недоступны нашему пониманию и основанному на нем объяснению в такой мере, как другие процессы. Дело не в том, что нашему пониманию и объяснению недоступно “отклонение от нормального” как таковое. Напротив, именно постигнуть совершенно “понятное” и вместе с тем “простое”, полностью соответствующее “правильному типу” (в том смысле, который будет вскоре пояснен) может быть задачей, значительно превышающей средний уровень понимания. “Не надо быть Цезарем, чтобы понимать Цезаря” - как принято говорить. В противном случае заниматься историей вообще не имело бы никакого смысла. И наоборот, существуют явления, рассматриваемые нами как “собственные”, а именно “психические”, совершенно будничные реакции человека, которые, однако, в своей взаимосвязи вообще не обладают качественно специфической очевидностью, свойственной “понятному”. Так, например, процесс тренировки памяти и интеллекта лишь частично “доступен пониманию” - ничуть не более, чем ряд психопатических проявлений. Поэтому науки, основанные на понимании, рассматривают устанавливаемую регулярность в подобных психических процессах совершенно так же, как закономерности физической природы. Из специфической очевидности целерационального поведения не следует, конечно, делать вывод о том, что социологическое объяснение ставит своей целью именно рациональное толкование. Принимая во внимание роль, которую в поведении человека играют “иррациональные по своей цели” аффекты и “эмоциональные состояния”, и тот факт, что каждое целерационально понимающее рассмотрение постоянно наталкивается на цели, которые сами по себе уже не могут быть истолкованы как рациональные “средства” для других целей, а должны быть просто приняты как целевые направленности, не допускающие дальнейшего рационального толкования, -- даже если их возникновение как таковое может служить предметом дальнейшего “психологически” понятного объяснения, - можно было бы с таким же успехом утверждать прямо противоположное. Правда, поведение, доступное рациональному толкованию, в ходе социологического анализа понятных связей очень часто позволяет конструировать наиболее подходящий “идеальный тип”. Социология, подобно истории, дает сначала “прагматическое” истолкование, основываясь на рационально понятных связях действий. Именно так создается в политической экономии рациональная конструкция “экономического человека”. Такой же метод применяется и в понимающей социологии. Ведь ее специфическим объектом мы считаем не любой вид “внутреннего состояния” или внешнего отношения, а действие. “Действием” же (включая намеренное бездействие, или нейтральность) мы всегда называем понятное отношение к “объектам”, т. е. такое, которое специфически характеризуется тем, что оно “имело” или предполагало (субъективный) смысл, независимо от степени его выраженности. Буддийское созерцание и христианская аскеза осмысленно соотнесены с “внутренними” для действующих лиц объектами, а рациональная экономическая деятельность человека, распоряжающегося материальными благами, - с “внешними” объектами. Специфически важным для понимающей социологии является, прежде всего, поведение, которое, во-первых, по субъективно предполагаемому действующим лицом смыслу соотнесено с поведением других людей, во-вторых, определено также этим его осмысленным соотнесением и, в-третьих, может быть, исходя из этого (субъективно) предполагаемого смысла, понятно объяснено. Субъективно осмысленно соотнесены с внешним миром, и в частности с действиями других, и такие косвенно релевантные для поведения “эмоциональные состояния”, как “чувство собственного достоинства”, “гордость”, “зависть”, “ревность”. Однако понимающую социологию интересуют здесь не физиологические, ранее называвшиеся “психофизическими” явления, например, изменение пульса или быстроты реакции и т.п., и не чисто психические данности, такие, как, например, сочетание напряжения с ощущением удовольствия или неудовольствия, посредством которых эти явления могут быть охарактеризованы. Социология дифференцирует их по типам смысловой (прежде всего внешней) соотнесенности действия, и поэтому целерациональность служит ей - как мы вскоре увидим - идеальным типом именно для того, чтобы оценить степень его иррациональности. Только если определять (субъективно предполагаемый) смысл этой “соотнесенности” как “внутренние” пласты человеческого поведения (такую терминологию нельзя не считать вызывающей сомнение), можно было бы сказать, что понимающая социология рассматривает названные явления исключительно “изнутри”; но это означало бы: не посредством перечисления их физических или психических черт. Следовательно, различия психологических свойств в поведении не релевантны для нас сами по себе. Сходство смысловой соотнесенности не сопряжено с наличием схожих “психических” констелляций, хотя и, несомненно, то, что отличия в одной из сторон могут быть обусловлены отличиями в иной. Подобная группа, как, к примеру, “стремление к наживе”, в целом не может быть причислена к той или иной “психологии”; поскольку при двух сменяющих друг друга собственниках “одного и того же” делового предприятия “одинаковое” стремление к “рентабельности” может быть сопряжено не только лишь с абсолютно неоднородными “качествами характера”, однако и обуславливается в процессе абсолютно равной реализации и в конечном результате непосредственно полярными “психическими” констелляциями и особенностями характера; при данном и важнейшие (для психологии), главные “целевые направленности” могут не быть родственны друг другу. Действия, не имеющие значения, индивидуально сопоставленного с действием других, по одному этому ещё не безразличны с социологической точки зрения. Наоборот, непосредственно в них могут находиться главные условия, а, следовательно, и предпосылки, характеризующие действия2. Ведь для понимающей науки человеческие действия в крайне значимой степени осознанно корреспондируются с не ведающим осмысления “внешним миром”, с явлениями и действиями природы: абстрактная система действия отдельного экономического человека, к примеру, сформирована непосредственно на данной основе. Но важность действий, не обладающих индивидуальной “смысловой соотнесенностью”, подобных, к примеру, как кривая рождаемости и смертности, развитие с помощью естественного отбора антропологических видов, а кроме того исключительно психологические факторы, принимается понимающей социологией попросту в качестве “условий” и “следствий”, на какие определяются осознанные воздействия, аналогично тому, как в экономической науке применяются климатические сведения либо сведения из области физиологии растений. Явления наследственности не могут быть осознаны на основании индивидуально намечаемого смысла - и тем меньше, чем точнее становятся естественно-научные установления их обстоятельств. Допустим, к примеру, что если не получится (мы обдуманно не используем тут особой терминологии) приблизительно определить взаимосвязь между наличием конкретных социологически релевантных свойств и импульсов, подобных, к примеру, какие содействуют или стремлению к конкретным видам общественного воздействия и власти, или шансам этого достичь наличием возможности к разумной ориентации операций вообще либо иных отдельных умственных качеств, с одной стороны, и индексом черепа либо приспособлением к обладающей какими-либо признаками команде людей - с иной. В таком случае понимающей социологии довелось бы, в отсутствии всякого колебания, осуществить во внимание данные специальные сведения так же, как она берет на себя во внимание, к примеру, очередность типических возрастных стадий либо показатель смертности людей. Однако подлинная ее задача состояла бы именно в том, чтобы, интерпретируя, объяснить: 1. Посредством, каких осмысленно соотнесенных действий (будь то с объектами внешнего или собственного внутреннего мира) люди, обладающие специфическими унаследованными качествами, пытались осуществить свое стремление, обусловленное, помимо других причин, и этими качествами; в какой степени и по какой причине им это удавалось или не удавалось? 2. Какие понятные нам последствия подобное (обусловленное наследственностью) стремление имело для осмысленно соотнесенного поведения других людей?3 «Понимающая социология» как метод социального познания М. Вебер разработал концепцию и методику "понимающей социологии". Интересами его научной деятельности являются теория и методы познания, понятие и мотивы социального действия, вопросы социального отношения, типы социального поведения и многое другое. Помимо этого Вебер представляет собой достаточно редкий тип исследователя, стремящегося примирить два противоположных мира рационального и эмоционального, соотнеся их при этом на уровне науки. Максимилиан Вебер, немецкий социолог, философ и историк, внес существенный вклад в общую социологию, методологию социального познания, политическую социологию, экономическую социологию, социологию права и др. Свою концепцию М. Вебер называл "понимающей социологией". В ней исследователь ввел понятие "идеальный тип" и использовал его для анализа различных областей общественной жизни. Вебер выделяет четыре основных типа социального действия4: Целерациональное действие - в его основе лежит ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве "условий" или "средств" для достижения своей рационально поставленной и продуманной цели; Ценностно-рациональное - основано на вере в безусловную ценность определенного поведения независимо от его результата; Аффективное - определяется эмоциональным состоянием индивида или аффектами; Традиционное - определяется традицией или привычкой. По мнению Вебера, наибольшей "очевидностью" отличается целерациональная интерпретация. Определенные "отклонения от нормального" недоступны человеческому пониманию и последующему объяснению в той же мере как другие процессы2. Вебер приводит в пример процесс тренировки памяти и интеллекта, который лишь частично "доступен пониманию" - не более чем ряд психопатических проявлений. Поэтому науки, основанные на понимании, рассматривают устанавливаемую регулярность в подобных психических процессах аналогично закономерностям физической природы. Но, при этом, как отмечает Вебер, не следует на основе очевидности целерационального поведения делать вывод о том, что социологическое объяснение ставит своей целью именно рациональное толкование. Во внимание принимается немаловажная роль в поведении человека иррациональных аффектов, эмоциональных состояний, а также роль меняющихся целей, которые не всегда могут быть уже истолкованы как рациональные. Тем не менее, социология, подобно истории, дает сначала "прагматическое" истолкование, основываясь на рационально понятных связях действий. Поведение, доступное рациональному толкованию, в ходе социологического анализа понятных связей, часто позволяет конструировать наиболее подходящий "идеальный тип". Этот метод применяется в понимающей социологии. Ее специфическим объектом считается не любой вид "внутреннего состояния" или внешнего отношения, а действие. "Действием" же (включая намеренное бездействие, или нейтральность) всегда называется понятное отношение к "объектам". Это действие специфически характеризуется тем, что оно "имело" или предполагало (субъективный) смысл, независимо от степени его выраженности. Прежде всего, поведение является специфически важным для понимающей социологии. То есть его можно соотнести с поведением других людей по субъективно предполагаемому действующим лицом смыслу. Далее это поведение может быть определено также этим осмысленным соотнесением. В итоге поведение может быть понятно объяснено, исходя из этого субъективно предполагаемого смысла. Например, субъективно осмысленны и соотнесены с внешним миром такие влияющие на поведение эмоциональные состояния, как "гордость", "ревность", "зависть". Понимающая социология дифференцирует эти психофизические явления по типам смысловой, прежде всего внешней, соотнесенности действия. Поэтому целерациональность служит понимающей социологии идеальным типом именно для того, чтобы оценить степень иррациональности данного действия. Необходимо особо отметить, что понимающая социология М. Вебера, стремившаяся расшифровать внутренний смысл социальных действий, связана с идеями неокантианства и философии жизни. Понимающая социология, выступая против натурализации всего человеческого, делает сознание, субъективность действующего индивида главным объектом и критерием истинности социального познания. Но при этом забывается, что само сознание, или, говоря социологическим языком, мотивационно-смысловая сфера деятельности, объективно детерминирована и познание ее требует, прежде всего, познания именно этой внешней по отношению к субъективным «смыслам» и мотивам детерминации. То, что отражается в сознании непосредственного действующего лица, а именно субъективный смысл его деятельности, всегда неполно, искажено, частично описывает реальную ситуацию5. ЗаключениеКак очевидно, Макс Вебер был научным работником весьма обширного социального кругозора. Он оставил большой отпечаток в развитии очень многих ньюансов социальной науки, в частности социологии. Не являясь приверженцем марксистского подхода к решению вопросов общества, он тем не менее никогда не искажал и не упрощал данное учение, выделяя, то что «анализ социальных явлений и цивилизованных процессов под углом зрения их экономической обусловленности и их влияния был и – при осторожном, независимом от догматизма, применении – остается на обозримое время креативным и продуктивным научным принципом»6. Во всех исследованиях Вебер проводил мысль о рациональности как характеризующей линии современной европейской культуры. Целесообразность противостоит классическому и харизматическому способам организации социальных отношений. Основная проблема Вебера – связь хозяйственной жизни общества, вещественных и идейных интересов разных общественных групп и религиозного сознания. Вебер анализировал личность как основу социологического рассмотрения. Он полагал, то что подобные непростые определения, как капитализм, религия и государство, могут быть осмысленны только лишь на основании рассмотрения поведения индивидов. Получая надежные знания о действии личности в общественном контексте, исследователь способен правильнее осознать общественное поведение разных человеческих общностей. Занимаясь исследованием религии, Вебер обнаружил взаимосвязи между общественной системой и церковными ценностями. Согласно Веберу, религиозные значения могут быть мощной силой, оказывающей большое влияние на общественные изменения. В общественно-политической социологии Вебер уделял интерес конфликту интересов разных группировок управляющего класса; основной конфликт общественно-политической жизни сегодняшнего государства, в соответствии Веберу, - в борьбе между общественно-политическими партиями и бюрократическим аппаратом. Идеи Макса Вебера на сегодняшний день крайне популярны для современной социологической идеи Запада. Они переживают особенный ренессанс, возрождение. Это указывает, то, что Макс Вебер был великим научным работником. Его общественные идеи, несомненно, имели опережающий характер, в случае если они на сегодняшний день так востребованы западной социологией как науки об обществе и законах его формирования. Список использованной литературыВолков, Ю.Г. Основы социологии и политологии: Учебное пособие / Ю.Г. Волков, А.В. Лубский. - М.: Альфа-М, НИЦ ИНФРА-М, 2013. - 224 c. Гумплович, Л. Основы социологии / Л. Гумплович. - М.: КД Либроком, 2015. - 368 c. Девятко И.Ф. Социология с практической точки зрения: к критике современных теорий практики // Новое и старое в социологической теории. Вып.3.М.: ИС РАН,2013-331c. Дмитриевский, В.Н. Основы социологии театра. История, теория, практика: Учебное пособие / В.Н. Дмитриевский. - СПб.: Лань, 2015. - 224 c. Добреньков В.И., Власюк К.Г., Зайналабидов А.С. Основы социологии и политологии. – Ростов н/Д: «Феникс», 2011. – 416 с Дымченко, Д. Основы социологии и политологии / Д. Дымченко. - СПб.: СпецЛит, 2012. - 256 c. Кареев, Н.И. Общие основы социологии / Н.И. Кареев. - М.: КД Либроком, 2015. - 248 c. Коротец, И.Д. Основы социологии и политологии: Учебное пособие / И.Д. Коротец, Т.Г. Тальнишних.. - М.: ИНФРА-М, Академцентр, 2013. - 256 c. Кравченко, А.И. Основы социологии и политологии: Учебник / А.И. Кравченко. - М.: Проспект, 2015. - 352 c. Лавриненко В.Н., Н.А. Нартов, O.A. Шабанова, Г.С. Лукашова; Под ред. проф. В.Н. Лавриненко. 2-е изд., Социология: Учебник для вузов / перераб. и доп. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. - 407 с. Носова, С.С. Основы социологии и политологии (СПО)Учебник для ССУЗов / С.С. Носова. - М.: КноРус, 2013. - 272 c. 1 Кареев, Н.И. Общие основы социологии / Н.И. Кареев. - М.: КД Либроком, 2015. - 248 c. 2 Носова, С.С. Основы социологии и политологии (СПО)Учебник для ССУЗов / С.С. Носова. - М.: КноРус, 2013. - 272 c. 3 Девятко И.Ф. Социология с практической точки зрения: к критике современных теорий практики // Новое и старое в социологической теории. Вып.3.М.: ИС РАН,2013-331c. 4 Волков, Ю.Г. Основы социологии и политологии: Учебное пособие / Ю.Г. Волков, А.В. Лубский. - М.: Альфа-М, НИЦ ИНФРА-М, 2013. - 224 c. 5 В.Н. Лавриненко, Н.А. Нартов, O.A. Шабанова, Г.С. Лукашова; Под ред. проф. В.Н. Лавриненко. 2-е изд., Социология: Учебник для вузов / перераб. и доп. -- М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. - 407 с. 6 Добреньков В.И., Власюк К.Г., Зайналабидов А.С. Основы социологии и политологии. – Ростов н/Д: «Феникс», 2011. – 416 с. |