Эрик Берн Люди, которые играют в игры

• Название: Эрик Берн Люди, которые играют в игры
• Дата: 20.10.2020
• Размер: 0.87 Mb.
• Имя файла: bern_erik_lyudi,_kotoryie_igrayut_v_igryi.rtf
• Тип: Книга; #144423
• страница: 24 из 31

Глава Восемнадцатая

СЦЕНАРИЙ В ЛЕЧЕНИИ

А. Роль терапевта

Мы уже говорили о том, как пациент выбирает терапевта, если у него есть выбор. Если же выбора нет, он попытается манипулировать терапевтом, чтобы тот исполнил роль, предписанную сценарием пациента. Как только миновала предварительная фаза, пациент попытается заполнить с помощью терапевта ту нишу, которая в детстве была отведена «волшебнику», чтобы получить от него необходимое волшебство: «науку», "куриный бульон" или «религию». Пока Ребенок пациента организует игры и сценарные действия, необходимые для этого, его Взрослый пытается разобраться, чего ожидать от лечения. Чем быстрее терапевт поймет, какую роль он должен сыграть, и узнает драму, которую пациент в свое время попытается привести к кульминации и развязке, тем более эффективной будет его помощь пациенту; он поможет пациенту выйти из своего сценария в реальный мир, где тот сможет излечиться, а не просто добиться «улучшения».

Б. Дозировка игр

Как утверждают многие клиницисты, невротики обращаются к врачу не для того, чтобы вылечиться, а чтобы понять, как стать еще лучшим невротиком. Сценарные аналитики утверждают нечто похожее: пациент приходит не для того, чтобы вылечиться, а чтобы научиться лучше играть в свои игры. Поэтому он уйдет, если терапевт откажется подыгрывать ему, но уйдет и в том случае, если терапевт простак и его легко провести. В этом отношении транзакционные игры подобны шахматам: заядлого шахматиста совсем не интересуют и те, кто не умеет играть, и те, кто играет плохо и не оказывает сопротивления. В терапевтической группе заядлый игрок-"алкоголик" рассердится, если никто не захочет преследовать или спасать его, играть роли Простака или Посредника, и скоро покинет группу. Он покинет ее и в том случае, если Спасители слишком сентиментальны или Преследователи слишком энергичны, потому что нет никакого интереса в игре, если они слишком легко попадутся ему на крючок. Подобно всем игрокам, он предпочитает некоторое мастерство и сдержанность со стороны партнеров или противников. Если же они слишком сильны, как Армия спасения, он задержится ненадолго.

Он может покинуть и Анонимных алкоголиков, если сочтет, что они не представляют реального вызова со своим утверждением "Это не ты, это болезнь" и со своими угрозами "деревянной печени". Только миновав эту первоначальную стадию, сможет он оценить реальную пользу лечения. Синанон добивается лучших результатов, обращаясь с ним сурово и утверждая: "Не болезнь, а ты сам виноват в том, что стал наркоманом". Таким образом, «алкоголик» может покинуть "анонимных алкоголиков" и обратиться к семейному врачу, который совсем не так уж убежден, что это болезнь. Если же он решительный человек, то может обратиться к психотерапевту, даже к такому, который скажет, что это совсем не болезнь. Если он готов выздороветь, может обратиться к сценарному аналитику или встретиться с ним случайно, и тогда дела пойдут хорошо, и вскоре он перестанет играть.

Аналогично ведут себя игроки "Если бы не они". Терапевт, который совсем отказывается играть и требует индивидуальной ответственности, вскоре потеряет пациентов. Если терапевт начинает подыгрывать, лечение вырождается в легкую игру "Разве это не ужасно" между ним и пациентом. Большинство подобных пациентов вскоре начинают испытывать скуку и обращаются к кому-нибудь другому. Так происходило в тридцатые годы, когда молодые «коммунисты» обращались вначале к «коммунистическим» терапевтам, чтобы потом уйти к более традиционным специалистам. Если терапевт испытывает чувство вины, он заключит союз с пациентом, вместо того чтобы лечить его, — может быть, это и хорошо, только не следует такую процедуру называть лечением.

Правительство, Истеблишмент и Человек реально существуют, но Общество, которое так часто винят, это миф. У каждого человека собственное общество, состоящее не только из друзей, но и из врагов. Психиатрия не может сражаться с Правительством, Истеблишментом или Человеком, она может делать это только в сознании пациента. И пациент, и терапевт рано или поздно должны понять это. Психиатрическое лечение, подобно всякому другому лечению, может быть эффективным только в относительно нормальных условиях. Игра рано или поздно должна прекратиться, и искусство терапевта в том, чтобы сделать это, не отпугнув пациента…

Таким образом, дозировка игр, определенная для каждого пациента индивидуально, играет решающую роль в том, будет ли он продолжать лечение.

В. Мотивы терапии

Обычно пациент обращается к терапии по двум причинам, ни одна из которых не подвергает его сценарий опасности. Взрослый хочет узнать, как удобнее жить в мире своего сценария. Наиболее откровенные примеры этого — гомосексуалисты обоих полов, которые обычно достаточно откровенно об этом говорят. Например, мужчина-гомосексуалист не хочет покидать свой сценарный мир, населенный женщинами, либо опасными и ненавистными интриганками, либо невинными и изредка дружелюбными чудачками. Он хочет только более удобно жить в этом мире, и ему очень редко приходит в голову необходимость видеть в женщинах реальных людей. Другие терапевтические цели того же типа: "как удобнее жить, ударяясь головой о стену", "как удобнее жить, держась за стенки туннеля", "как помешать другим поднимать волны, когда ты по уши в дерьме" и "как одурачить мошенников, когда весь мир — сплошной Плутоград". Любая решительная попытка изменить сценарный мир должна быть отложена до тех пор, пока пациент не привыкнет к терапии и не поймет, как она укладывается в его сценарий.

Помимо рационального желания Взрослого удобнее жить в сценарном мире, существует более настоятельная потребность Ребенка развивать сценарий путем транзакций с терапевтом.

Г. Сценарий терапевта

Наиболее обычный пример этого — соблазнительная пациентка. До тех пор пока ей удается соблазнять терапевта, пусть очень тонко или духовно, он играет свою роль в ее сценарии и не сможет ее вылечить. При таких условиях она может усиленно добиваться «улучшения», чтобы угодить ему, доставлять удовольствие и даже помогать себе, но он не поможет ей «выскочить» из своего сценария и «вскочить» в реальный мир. Этот факт — законное основание для "аналитической сдержанности" или "аналитического разочарования", о которых говорил Фрейд. Оставаясь независимым от маневров пациентки, ни на минуту не забывая, что его цель состоит в том, чтобы анализировать сопротивление пациентки, ее инстинктивные перемены и переносы,⁶¹ терапевт избегает возможности быть соблазненным физически, умственно или морально. Контрперенос означает, что не только аналитик играет роль в сценарии пациентки, но и она играет роль в его сценарии. В таком случае оба получают друг от друга сценарные реакции, в результате возникает "хаотическая ситуация", которая, по мнению аналитиков, делает невозможным достижение нужной цели.

Простейший способ избежать большинства таких затруднений — с самого начала спросить пациента: "Вы мне позволите вылечить вас?"

Крайний случай — терапевт, у которого развиваются настоящие половые отношения с пациенткой. Это дает им большое сценарное и сексуальное удовольствие, но лишает всяких надежд на успех лечения. Промежуточное место занимает пагубная привычка терапевта говорить пациентке, что она возбуждает его сексуально, — на том основании, что это облегчит их «коммуникацию». Конечно, облегчит, и в соответствующих условиях намного продлит лечение, если сразу не отпугнет пациентку, но не поможет ей выйти из своего сценария, потому что это только признание терапевта, что эта женщина вписывается в его жизненный план. Самый распространенный случай: если пациентка сидит, широко расставив ноги, следует не обращаться к "откровенному обсуждению" сексуальных фантазий терапевта, а попросить ее одернуть юбку. Устранив это препятствие, терапевт сможет продолжать процедуру, не участвуя в грубой игре под названием "Насилуют!". Аналогично — если пациентка сидит, закинув руки за голову и выставив вперед груди, терапевт может сказать: "Поразительно!" или "Потрясающе!", и это обычно возвращает разговор в нужное русло. Если гомосексуалист сидит, широко расставив ноги и демонстрируя сквозь обтягивающую ткань брюк свой пенис, терапевт может сказать: "Потрясающий у вас пенис. Так вот, возвращаясь к вашему расстройству желудка…" и так далее.

Д. Предсказание исхода

Первая задача терапевта — определить, в какой роли он вписывается в сценарий пациента и что должно произойти между ними. Хороший пример — пациент, сценарная директива которого гласит: "Можешь обращаться к психиатру до тех пор, пока он тебя не начнет излечивать, потому что в конце ты должен убить себя". Из этого мрачного предписания пациент извлекает возможное удовольствие, играя в игру "Он еще будет мне говорить". Об этой игре можно догадаться на основании истории болезни пациента, особенно если он обращался уже к другим терапевтам. Следует подробно рассмотреть все события, которые привели к прекращению предыдущего лечения. Когда терапевт уверен в себе, он может использовать описанный выше антитезис, дав простое предсказание исхода: "Вот что нас ожидает. Вы будете приходить ко мне полгода или год, а потом в конце очередного посещения вдруг скажете: "Кстати, я больше не буду у вас лечиться". Можем сберечь шесть месяцев жизни, расставшись прямо сейчас. Но если хотите продолжать, я согласен, поскольку могу кое-что узнать о вас, пока вы ко мне приходите".

Это гораздо лучше, чем ждать, пока пациент объявит о своем решении прекратить лечение, а потом ханжески заявить: "Может, вам стоит подробнее поговорить об этом, прежде чем принимать такое серьезное решение" или что-нибудь в этом роде. К тому времени уже слишком поздно, и терапевт уже продемонстрировал свою глупость. Зачем пациенту продолжать ходить к врачу, которого он может так легко надуть? Задача терапевта — предвидеть происходящее, а не пытаться потом подбирать обломки.

Простейший способ избежать множества упомянутых выше трудностей — спросить пациента в самом начале, как только подписан контракт: "Вы хотите помочь мне найти способ лечения?"

Вкратце существуют три возможных исхода терапии.

Терапевт может сыграть свою роль или сцену в сценарии пациента, после чего пациент уходит, не добившись «улучшения», добившись «улучшения» или добившись "значительного улучшения", как обычно пишут в статистических отчетах. Ни в одном из таких случаев пациент не излечился.

У пациента может быть сценарий «Прежде»: "Ты не добьешься успеха, прежде чем не встретишь определенные условия". Например, "… прежде чем не доживешь до возраста, в котором умер отец (мать, брат)". Это ЧВ-освобождение. Как только пациент достигает назначенного возраста (или какого-то определенного срока), он получает «разрешение» выздороветь; сколько бы терапевтов он бесполезно ни посещал раньше, настанет время того, которому повезет; этот терапевт сможет записать себе еще один успешный случай, конечно, если не допустит какой-нибудь грубой ошибки. Поскольку теперь пациент "готов к лечению" и "готов выздороветь", любой хоть сколько-нибудь компетентный терапевт справится с этой задачей. Аналогично, когда Спящая Красавица «готова» проснуться, подойдет почти любой Принц, поскольку освобождение записано в сценарии Принцессы.

Сценарий "до тех пор, пока" с ЦВ-освобождением может представлять большие трудности. Например, "Ты не выздоровеешь, пока не встретишь терапевта, который сумеет тебя перехитрить (или который окажется умнее меня, твоего отца)". Здесь терапевт должен разгадать загадку ("Вы должны догадаться") или совершить какое-то магическое действие. Пациентка может встречаться со многими терапевтами, пока не найдет такого, который знает ее тайну. Здесь терапевт оказывается в положении Принца, который должен разгадать загадку или выполнить задание, которое позволит ему получить Принцессу или спасти свою голову. Если он откроет тайну, пациентка освобождается от заклинания своего отца (или ведьмы-матери). Это означает, что она получила разрешение выздороветь, потому что в ее сценарий встроено средство от заклятия, как оно встроено в сказку.

Третий случай, когда сценарий отказывает пациенту в возможности выздороветь, но терапевт умудряется преодолеть это заклятие. С его стороны для этого требуются огромные усилия и большое мастерство. Он должен завоевать полное доверие Ребенка пациента, поскольку успех зависит исключительно от того, будет ли Ребенок доверять ему больше, чем родителю, продиктовавшему сценарий. Вдобавок он должен хорошо представлять себе антитезис, или выключатель, и уметь применять его.

Разница между средством от заклятия (внутренним освобождением, или рубильником) и антитезисом (внешним освобождением, или выключателем) может быть проиллюстрирована следующим примером. Спящая Красавица осуждена проспать сто лет, после чего, если ее поцелует принц, она (по-видимому) сможет вернуться к жизни. Принц, целующий ее, — это внешнее освобождение, или рубильник: средство, вписанное в сценарий и способное снять заклятие. Если же принц пришел только через двадцать лет и сказал: "Тебе совсем не обязательно лежать здесь", — это будет сценарный антитезис, или выключатель (если сработает): что-либо извне, отсутствующее в сценарии, но способное сломать его.

Амбер

Амбер Макарго приехала издалека, чтобы встретиться с доктором Кью, о котором слышала от своей подруги. В своем городе Бринейра она обращалась к трем разным терапевтам, которые не смогли ей помочь. Доктор Кью знал, что эти люди, в сущности, не психоаналитики, они некомпетентные врачи, которые забили пациентке голову словами «отождествление», "зависимость", «мазохизм» и тому подобным. Она объяснила доктору Кью, что в тот же вечер должна улететь домой, чтобы присматривать за детьми, так что перед ним возник интересный вызов — излечить пациентку за одно посещение.

Амбер жаловалась на чувство страха, учащенное сердцебиение, бессонницу, депрессию и неспособность сосредоточиться на работе. У нее не возникало половых влечений, и уже три года она не вступала в половые сношения. Эти симптомы начались, когда у ее отца обнаружили диабет. Выслушав ее психиатрическую и медицинскую историю, доктор Кью попросил ее подробнее рассказать об отце. Через сорок минут беседы ему пришло в голову, что цель ее болезни — сохранить жизнь отцу. Пока она больна, у отца есть шанс выжить. Если она выздоровеет, он умрет. Конечно, это только сценарная иллюзия ее Ребенка, поскольку диабет был не сильным и отцу ее не грозила опасность умереть, но Амбер предпочитала думать, что только она в состоянии сохранить ему жизнь.

Родительское наставление таково: "Будь хорошей девочкой. Мы живем только ради тебя". Запрет ее отца: "Не будь здоровой, иначе ты убьешь меня!" Но доктор Кью решил, что здесь есть кое-что еще. Ее «нервная» мать преподнесла ей пример того, как болеть, и этому образцу она и следовала.

Доктору Кью необходимо было отыскать, чем заменить сценарий, если Амбер от него откажется. Все зависело от этого. Если он нападет на ее сценарий, а у нее нечем будет его заменить, ей может стать хуже. Похоже было, что она обладает прочным антисценарием, основанным на наставлении "Будь хорошей девочкой", что в данный момент ее жизни означало "Будь хорошей женой и матерью".

— А что случится, если ваш отец умрет? — спросил доктор.

— Мне станет хуже, — ответила Амбер.

Это указывало, что у нее сценарий не "до тех пор, пока", а подлинно трагический, что в данном случае облегчало задачу доктора Кью. Если бы ее инструкция звучала: "Оставайся больной до смерти отца", она могла бы предпочесть это, чем рисковать последствиями выздоровления, которое в сознании ее Ребенка могло вызвать отцовскую смерть. Но, очевидно, на самом деле в ее сценарии значится: "Отец заболел из-за тебя; ты тоже должна болеть, чтобы сохранить ему жизнь". Это заставляло Амбер принять более определенное решение: "Либо выздороветь сейчас, либо продолжать болеть до самой смерти".

Чувствуя себя готовым, доктор Кью сказал:

— Мне кажется, вы продолжаете болеть, чтобы спасти жизнь отца.

Это утверждение было тщательно сформулировано и рассчитано во времени так, чтобы одновременно достичь ее Родителя, Взрослого и Ребенка. И Родитель ее Матери и Родитель ее Отца должны были остаться довольны тем, что она такая "хорошая девочка" и страдает ради отца. Ребенок в ее Отце будет вдобавок благодарен, что она следует его инструкциям заболеть (очевидно, ему нравились нервные женщины, поскольку он женился на такой). Взрослый ее Матери будет доволен тем, что Амбер хорошо усвоила урок и знает, как быть хорошей больной. Как будет реагировать Ребенок Матери, доктор Кью не мог установить, но он собирался наблюдать за этим. Это все о различных частях Родителя Амбер. Собственный Взрослый Амбер, решил доктор, согласится, поскольку его диагноз оказался верным. Ребенок Амбер тоже согласится, потому что врач, в сущности, сказал ей, что она "хорошая девочка" и подчиняется инструкциям обоих родителей. Решающим тестом будет ее ответ. Если она ответит "Да, но…", предстоят неприятности, но если она примет его диагноз без всяких «если» и «но», все может окончиться благополучно.

— Гм, — сказала Амбер. — Мне кажется, вы правы.

Получив такой ответ, доктор Кью счел возможным продолжать, противопоставив антитезис сценарию, что означало для Амбер «развод» с отцом. Колдовскими в данном случае оказывались три слова антитезиса: возможность, разрешение и защита.

Возможность. Достаточно ли он силен, чтобы — пусть временно — одолеть ее отца? В его пользу говорили два обстоятельства. Во-первых, Амбер как будто действительно устала болеть. Возможно, к другим терапевтам она обращалась, чтобы поиграть в игры и научиться удобнее жить со своими симптомами, но тот факт, что она предприняла длительный перелет, чтобы встретиться с доктором Кью, свидетельствовал, что она, возможно, готова «выскочить» из сценария и выздороветь. Во-вторых, поскольку она на самом деле проделала этот перелет (а не сказала, что слишком боится, чтобы совершить его), это, вероятно, означает, что ее Ребенок испытывает глубокое уважение к его волшебным свойствам целителя.⁶²

Разрешение. Слова разрешения следовало сформулировать очень точно. Подобно предсказаниям дельфийского оракула, Амбер будет всячески толковать его слова, применительно к своим нуждам. Если сможет найти исключения, обязательно найдет, поскольку, как уже отмечалось, в подобных обстоятельствах Ребенок ведет себя как опытный адвокат, который ищет пробелы в контракте.

Защита. В нынешней ситуации это самая серьезная проблема. Поскольку Амбер улетает сразу после интервью, она не сможет снова обратиться к доктору Кью за защитой, если откажется повиноваться предписанию болеть. Ее Ребенок будет беззащитен перед гневом Отца, и никто не сможет ее успокоить. Конечно, может помочь разговор по телефону, но после всего лишь одной личной встречи слишком рассчитывать на него не приходится.

Доктор Кью продолжал следующим образом. Прежде всего он «подцепил» Взрослого Амбер.

— Неужели вы на самом деле думаете, что спасаете его, болея сами? — спросил он.

На что Амбер могла ответить только:

— Наверное, нет.

— Ему грозит опасность умереть?

— Не в ближайшем будущем, судя по словам медиков.

— Но вы находитесь под каким-то проклятием, которое приказывает вам заболеть и оставаться больной, чтобы спасти его жизнь. Именно это вы и делаете.

— Мне кажется, вы правы.

— Тогда вам нужно только разрешение выздороветь. — Он посмотрел на Амбер, и она кивнула.

— Вы получаете мое разрешение выздороветь.

— Постараюсь.

— Стараться недостаточно. Вам нужно решить. Либо развестись с отцом и предоставить ему идти своим путем, а вам — своим, либо не разводиться и сохранить нынешнее положение. Чего вы хотите?

Наступило долгое молчание. Наконец она сказала:

— Я развожусь с ним. Я выздоровею. Вы уверены, что дали мне разрешение?

— Да.

Тут ему пришла в голову новая мысль. Доктор Кью пригласил Амбер после ланча посетить групповое занятие, на что она согласилась.

В конце интервью он посмотрел ей в глаза и сказал:

— Ваш отец не умрет, если вы выздоровеете, — на что она ничего не ответила.

Два часа спустя доктор Кью объяснил группе, что Амбер прилетела издалека, чтобы поговорить с ним, и должна сегодня же вечером улететь. Он спросил, не согласятся ли члены группы на то, чтобы Амбер присутствовала на их встрече. Они согласились. Амбер хорошо вписалась, потому что прочла книгу о транзакционном анализе и понимала, что они имеют в виду, когда говорят о Родителе, Взрослом и Ребенке, об играх и сценариях. Когда она рассказала свою историю, члены группы, как и доктор Кью, быстро дошли до сути.

— Вы болеете, чтобы спасти отца, — сказал один из них.

— А каков ваш муж? — спросил другой.

— Он как скала Гибралтара, — ответила Амбер.

— Итак, вы пришли издалека, чтобы посоветоваться с Великой Пирамидой, — сказал третий, имея в виду доктора Кью.

— Он не Великая Пирамида, — возразила Амбер.

— Для вашего Ребенка он Великая Пирамида, — сказал кто-то, и на это у нее не нашлось ответа.

Доктор Кью молчал, он внимательно слушал. Обсуждение продолжалось. Кто-то сказал:

— Вы дали ей разрешение выздороветь? Доктор Кью кивнул.

— Почему бы не дать его в письменной форме, поскольку она улетает?

— Может, я так и сделаю, — сказал доктор. Наконец он услышал то, что ждал. Когда ее спросили о половой жизни, Амбер призналась, что у нее часто были сексуальные сны об отце. И когда встреча приближалась к концу, доктор Кью написал письменное разрешение: "Перестаньте заниматься сексом с отцом. Амбер имеет разрешение заниматься сексом с другими мужчинами, кроме своего отца. Амбер имеет разрешение выздороветь и оставаться здоровой".

— Как вы думаете, что он имеет в виду? — спросил кто-то.

— Не знаю. Может, мне нужно завести связь с кем-нибудь?

— Нет, не это. Он хочет сказать, что вам разрешено заниматься сексом с мужем.

— Один из докторов сказал, что мне нужно завести любовника. Это меня испугало.

— Доктор Кью имеет в виду не это.

Амбер положила бумагу в сумочку, и тут кто-то почувствовал подозрения.

— Что вы собираетесь делать с этой бумагой?

— Конечно, будет показывать подругам.

Амбер улыбнулась.

— Совершенно верно.

— Письменное послание от Великой Пирамиды, да? Это принесет вам дома известность.

— Вам не станет лучше, если вы покажете подругам. Это игра! — сказал кто-то другой.

— Мне кажется, они правы, — вмешался доктор Кью. — Может, вам не стоит сохранять эту запись.

— Вы хотите, чтобы я ее вам вернула?

Доктор Кью кивнул, и она протянула ему листок.

— Хотите, чтобы я прочел вам вслух? — спросил он.

— Я помню и так.

Доктор Кью дал ей другую запись — записал имена двух настоящих психоаналитиков в Бринейре. Он сожалел, что там не оказалось транзакционного аналитика.

— Когда вернетесь домой, повстречайтесь с одним из них, — посоветовал он.

Несколько недель спустя он получил письмо от Амбер: "Хочу поблагодарить всех, кто проявил ко мне внимание. Уходя, я чувствовала себя выздоровевшей на 99 процентов. Все хорошо, и я преодолела свои самые главные проблемы. Чувствую, что остальные смогу решить самостоятельно. Отец больше не владеет мной, и я больше не боюсь, что он умрет. Впервые за три года я веду нормальную половую жизнь. Выгляжу хорошо и чувствую себя хорошо. Было несколько периодов депрессии, но я очень быстро от них оправлялась. Тогда я решила повидаться с доктором X, как вы мне посоветовали".

Эта история показывает, как рассуждает сценарный аналитик. Результаты для одного интервью и одной групповой встречи вполне удовлетворительные, поскольку пациентка воспользовалась данным ей разрешением и получила желаемые преимущества.

Ж. Излечение

Очевидно, что Амбер вылечилась не навсегда. Тем не менее предложенный ей сценарный антитезис имел хороший терапевтический эффект и принесет ей и в дальнейшем пользу. Но какими бы положительными ни были эти результаты, они только побочный продукт. Истинная цель сценарного антитезиса — выиграть время, чтобы пациент смог углубиться в свой сценарный аппарат с целью изменить первоначальное сценарное решение. Так, пациенту, который слышит гневный голос Родителя: "Убей себя!" и Ребенок которого покорно отвечает: "Да, мама", говорится: "Не делай этого!" Этот простой антитезис дается таким образом, чтобы пациент слышал голос терапевта в критические моменты сопротивления самоубийственным стремлениям, чтобы он мог на самом краю смерти вернуться к жизни. Так достигается отсрочка исполнения приговора, что создает хорошие предпосылки для излечения. Пациент здесь потому, что в детстве принял сценарное решение, и теперь у него есть достаточно времени, чтобы пересмотреть это решение и принять другое.

Когда пациент освобождается от родительского программирования, его Ребенок становится все свободнее. В какой-то момент с помощью терапевта и своего собственного Взрослого он обретает способность полностью порвать со сценарием и поставить собственное представление, с новыми образами, новыми ролями, с новым сюжетом и концовкой. Такое сценарное излечение, которое меняет характер и судьбу пациента, одновременно является и клиническим излечением, поскольку сразу исчезнет большинство симптомов. Это может произойти совершенно неожиданно, так что пациент «выпрыгивает» буквально на глазах терапевта и других членов группы. Он больше не больной, не пациент, он здоровый человек с некоторой склонностью к болезни и слабостями, с которыми вполне может справиться.

Это вполне аналогично тому, что наблюдается после успешной внутриполостной операции. Первые несколько дней пациент — больной, состояние которого постепенно улучшается; каждый день он может немного дальше пройти, немного дольше посидеть. Но на шестой или седьмой день он просыпается совершенно другим. Он теперь здоровый человек, но с некоторыми ограничениями — легкой слабостью и, может, легкими болями в животе. Но его уже не удовлетворяет простое «улучшение». Он хочет выписаться, и его слабости больше не делают его калекой, просто доставляют некоторые неприятности, и он хочет как можно быстрее от них избавиться, чтобы возобновить нормальную жизнь в большом внешнем мире. Все это происходит за одну ночь, в результате одного-единого диалектического поворота. Так происходит и со «вскакиванием» в сценарном анализе: сегодня пациент, а завтра — здоровый человек, готовый к реальной жизни.

Нэн жила с родителями. Отец ее был профессиональным пациентом, которому правительство платило ежемесячное пособие. Нэн воспитывали так, чтобы она следовала по его стопам, но когда ей исполнилось восемнадцать лет, ей надоело пропускать все веселое в жизни. В течение шести месяцев лечения в группе она постепенно улучшала свое состояние, пока вдруг не решила выздороветь.

— Как мне выздороветь? — спросила она.

— Самой решать свои проблемы, — ответил терапевт.

Через неделю она пришла одетая по-другому и совсем в другом настроении. Ей было трудно заниматься своими эмоциями, а не эмоциями отца, но она училась делать это все лучше и лучше. Вместо того чтобы заболевать вместе с ним, она предоставила болеть ему одному. Она отказалась также от материнского программирования, которое гласило: "Жизнь — борьба, оставайся дома с папой". Нэн приняла множество самостоятельных решений. Она сбросила форму "дочери шизофреника"⁶³ и начала одеваться как женщина. Она вернулась в колледж, ходила на множество свиданий и была избрана королевой студенческого праздника. Оставалось только сказать ей: "Неправда, что твоя жизнь — борьба, если ты сама ее не сделаешь такой. Перестань бороться и начни жить". И это ей также удалось.⁶⁴