книга. Еслимнесужденоумеретьзавтра
 Скачать 2.16 Mb.
|
|
Глава 31 ♫ ModernTalking – CheriCheriLady Я поднимаюсь, но падаю снова: Igetup — Igetdown Весь мой мир перевернулся. All my world turns around Ктоправ? Ктовиноват? Who is right? Who is wrong? Я не знаю. I don't know Всердцеболь.I've got pain in my heart Авдуше – любовь Got a love in my soul  Все так легко пришло, но, думаю, так же легко исчезнет… Easycome, butIthinkeasygoЛюда стоит на балконе своей спальни, сверля взглядом сидящего в саду Олега и аккуратно перебирающего цветы. Как бы она не хотела это признавать, в её мальчике что-то изменилось. И это не касается его энергии. Медиум изменился сам. Он стал спокойнее, но, при этом, в нём начала проявляться сталь, присущая возрасту. Иногда он загадочно улыбается, затерявшись в собственных мыслях, но потом, будто бы упрекая себя в чем-то, ходит мрачным и загруженным. Даже сейчас. Она не знает, что в голове у её сына. Шепс смотрит на ночное небо, прижав коленки к груди. У него в руках аккуратные тёмные бутоны восточного морозника, которые они вместе сажали в прошлом году. Женщина чувствует, что что-то упускает. Когда младший краем глаза замечает, как фигура матери, наконец, исчезает с балкона, то позволяет себе облегченно вздохнуть. Он аккуратно кладёт тёмные бутоны на землю, а затем достаёт из-за спины тёмную книжку. Парень щёлкает пальцами, и прямо над книгой появляется маленький световой шар, освещающий написанное. Олег предвкушающе выдыхает, привычно обводя кончиком пальца инициалы. «Е.Чайковская». Он раскрывает чужой дневник, а вместе с ним, и чужую душу. «За последнее время в поместье стало теплее. А я почти все время провожу со своей служанкой. Милая девушка, но странная. Говорит, что муж-павлин - хороший человек. Она, видимо, понятия не имеет, какие слухи ходят о её хозяине. Тот всё ещё возвращается поздно» Маг рассматривает аккуратный рисунок рядом с текстом. Маленький, не очень аккуратный портрет. Он догадывается, что это, скорее всего, служанка. «Утром я спустилась вниз, чтобы позавтракать. Чуть не умерла от страха, когда за столом обнаружила этого павлина. Сразу захотела развернуться и уйти, но моя служанка так многозначительно умоляюще на меня смотрела, что мне пришлось сесть за стол. Муж лишь поздоровался и продолжил есть. И всё! Я для него пустое место вообще? Зачем я ему тут нужна тогда? Его поведение сводит меня с ума. Сегодня вечером я спрошу об этом» Медиум хмыкает, переворачивая страницу. Почерк неровный, словно написанный дрожащей рукой. «Я спросила его. Дождалась, когда он вернётся домой вечером, и спросила. Я так запуталась. Кажется, что я схожу с ума. Он сказал, что влюбился в меня» Олег удивлённо выдыхает и вспоминает слова Веты о том, что тёмные моногамны. «Муж сказал, что он случайно увидел меня в магическом магазине. Признался, что потом следил и наводил справки. Преследовал? Чертов маньяк! Он узнал, что у моей семьи проблемы и предложил помочь. Я почти не удивилась, что он даже не попросил меня. Родители сами предложили. Почему он не сказал раньше? Но мне плевать. Я хочу убежать отсюда. Мне противно жить с ним» Парень грустно поджимает губы. Он счастлив, что ему повезло с семьей, и ему жаль Чайковскую, которая стала жертвой чужой жадности. Шепс продолжает читать дневник дальше, где молодая ведьма описывает почти каждый свой день. И она совершенно очевидно пытается довести мужа. «Чтобы разлюбил и выкинул» — признаётся на одной из страниц ведьма. Олег качает головой: очевидно, что она не знала, что темные маги моногамны. С каждой страницей и с каждым днём проделки девушки становятся всё более изощренными, однако, начинает казаться, что та, даже сама того не понимая, начинает наслаждаться этими их перепалками. «Лицо мужа так покраснело, что я не могла перестать смеяться ещё несколько минут», «Этот придурок наложил какое-то заклятие на меня, я не могу смыть этот дурацкий розовый цвет волос, бесит», «Чёрт, с заклинанием что-то пошло не так, вместо этого павлина целый день чихаю я, он так смеялся, что свалился с крыльца прямо в кусты, поделом». Парень тихо хихикал, читая про чужие проделки. Он удивлялся неиссякаемой фантазии ведьмы и ангельскому терпению мага, хотя тот тоже частенько отвечал колдунье её монетой. Всё меньше Чайковская грустила на этих страницах, посвящая написанное весело прошедшему дню, или, наоборот, слишком скучному дню, потому что муж ездил на миссии. Медиум переворачивает страницу и замирает. Улыбка сползает с лица. Написанное на потемневшем листе всё смазано слезами, чернила в некоторых местах потекли так сильно, что прочесть слова казалось невозможным. Шепс сглатывает. «Я ещё никогда не видела столько боли в глазах другого человека. Муж так горько плакал, на это было слишком тяжело смотреть. Я не могу поверить, что они убили его мать» Олег удивлённо приоткрывает рот, читая смазанные слезами строки. «Я видела эту женщину пару раз. Она казалась мне очень тихой и спокойной. Как-то он сказал мне, что после смерти его отца мать сильно заболела. Та почти лишилась своих сил. Однажды я помогала ей сажать цветы у нас в саду» «Муж сказал, что это были ведьмы. Один из шабашей решил устроить зачистку тёмных семей. Эти ведьмы официально были обвинены в массовых убийствах, но перед тем, как их поймали, они успели найти своих жертв» «Я слышу, как плачет муж. Она была его единственным родным человеком. Я так зла. И мне так жаль» Шепс переводит взгляд на ночное небо. Он слышал про такие шабаши. Из истории. Сейчас ведьмы, конечно, не очень этим гордятся, стараясь прикрывать ошибки прошлого, но предпочитают до сих пор всё валить на тёмных. Злость маленькими волнами начинает затапливать его тело. Он прикрывает глаза и в темноте всплывают образы. Но, вместо воображаемого лица того мужчины, — Вета, что держит в своих руках тело Елении. Олег вздрагивает. Воображаемая подруга горько плачет, прижимая свою мать ближе к себе. Парень мотает головой из стороны в сторону, пытаясь прогнать чужие образы, а также прогнать желание позвонить девушке и услышать её голос. Медиум даёт себе несколько минут, чтобы успокоиться, и дневник снова оказывается у него в руках. «Я бы хотела ему помочь. Я больше не могу слышать, как истекает кровью его сердце в паре комнат от меня. Я пойду к нему» Вся страница в высохших солёных каплях. «Муж сказал, что я могу уходить. Он сказал, что никто не будет меня искать и останавливать. Он не дал мне даже подойти к нему. Противна ли я ему? Скорее всего. Наконец, он меня разлюбил. Но облегчения я не чувствую. Мне хотелось его обнять, чтобы поддержать, но он выгнал меня. Сказал, что теперь я свободна. Я получила то, что так хотела. Я почти собрала свои вещи» «Может, мне стоит задержаться? Даже если он не хочет меня видеть… Он собирается умереть от одиночества здесь? Моя служанка перед своим уходом сказала, что он распустил всю прислугу. Что за придурок. А кто будет ухаживать за гортензиями, которые мы сажали с его матерью? Разве можно теперь позволить им умереть? Я не хочу оставлять цветы. Им нужен тот, кто позаботится о них» Парень слабо улыбается, перелистывая страницу. «Лицо мужа точно стоило того, чтобы остаться тут на пару дней. Он был так напуган, когда я ворвалась к нему с утра. Действительно, самый страшный темный маг в городе. Еле затащила его на кухню. Может быть, пересолила завтрак, но он сам виноват. Зачем прислугу распустил?» «Я еле заставила его сесть в повозку. Мы поехали на кладбище. Он наорал на меня, что я лезу не в своё дело, но когда мы приехали на захоронение светлых семей, муж замолчал. Я показала ему могилу дедушки. Единственного человека, который меня любил. Мы бесшумно плакали, стоя рядом друг с другом. Я смотрела на выгравированные черты лица деда на могильной плите. Он, скорее всего, перед глазами видел мать. Домой мы ехали молча» «Я хочу его поддержать. Он выглядит потерянным. Сегодня приходили несколько его друзей с жёнами… Я раньше совсем не так представляла себе тёмные семьи. Ему стало чуть легче?» «Убирать одной поместье тяжело. Еле успеваю следить за садом. Думаю, что я должна найти нашу прислугу. Слава Богу, я спросила адрес служанки. Я даже соскучилась по Татьяне» Олег перелистывает страницу. «Дом снова стал живым. Муж выглядит бодрее, часто говорит с прислугой. Со мной вообще не говорит. Наверное, я ему противна. Думаю, что пора уезжать» «Я буду скучать по этому дому, людям, работающим здесь, по прекрасному саду… И по мужу. За этот год он стал частью моей жизни, хоть мы и не ладили сначала. Могу ли я назвать его другом? Сегодня пойду попрощаться с ним. Завтра утром уеду. Часть меня жалеет, что он не просит остаться, ведь впервые я не хочу уходить» Медиум грустно вздыхает, перелистывая страницу. Его глаза удивленно распахиваются от увиденного. Весь разворот усыпан приклеенными высохшими цветами. Прекрасный гербарий, который продолжается ещё несколько страниц. Под каждым есть маленькая надпись: «Подарил мне первую розу», «Цветок из букета, который лежал сегодня утром на моём комоде», «Гортензия, на которую он случайно наступил, когда мы играли на улице» и множество других. Когда маленький гербарий заканчивается, парень удивлённо вчитывается в написанное. «Я сказала ему, что ухожу, не хочу больше надоедать ему своим присутствием. Этот павлин сказал, что я ухожу, потому что хочу уйти. Я ему говорю, что это он хочет, чтобы я ушла. И когда он спросил, почему я так считаю, то я сказала: «потому, что он меня не любит больше» «И тогда я узнала, что тёмные моногамны. Это было определенно приятным открытием. Светлые таким даром (или проклятием?) не обладают. Мы любим, как обычные люди. Но мне кажется, что муж точно станет моим любимым на всю жизнь. В конце концов, я решила остаться. Никто лучше меня не ухаживает за садом» Шепс мягко улыбается, читая чужие нежные истории о проведённых свиданиях, первом поцелуе, объединении энергии, и чувствует, как теплеет в груди от того, что они оба счастливы. Вспомнилось начало истории, когда Чайковская только приехала в дом злого тёмного мага, которому её отдали. Как она громко ненавидела и тихо боялась. Как она была одинока, предана и несчастна. На этих потёртых страницах запечатлено, как она менялась, избавлялась от предрассудков, оставалась сильной ради самой себя, а потом ради мужа. Запечатлено, как она влюблялась. В конце дневника страницы остаются пустыми, надорванными в некоторых местах и пожелтевшими. Девушка, в какой-то момент, скорее всего, перестала вести дневник, погрузившись в домашние заботы. Но на последнем развороте парень обнаруживает семейный портрет, написанный карандашом. На кресле сидит немолодая, но безумно красивая женщина, сзади неё стоит высокий широкоплечий улыбающийся мужчина, а сбоку стоит красивая девушка. «Моя семья» — гласит маленькая надпись над портретом. Медиум переводит взгляд на последнюю страницу. «Дорогой Виктор, прости, что не смогла приехать и поздравить тебя лично. Зима в этом году слишком суровая, дороги замело, и Геша ноет, что боится где-нибудь застрять. Надеюсь, что у тебя всё хорошо, и моя дочурка тебя не обижает, а то её никакие заснеженные дороги не спасут. Слышала, что произошло. Надеюсь, ты не слишком сильно расстроился. Нынче ведьмы могут быть очень жестокими, хотя они были такими всегда… Я была счастлива, когда ты принял признание моей дочери, но и переживала за тебя не меньше… Что бы они не говорили, в них горят ненависть и страх к неизведанному, страх к тому, что сильнее их. Я надеюсь, что раз уж ты дочитал до этого момента, значит, что ты прочел весь мой дневник. История эта не о чём-то высоком, сам понимаешь. И даже не о любви. Это грустный рассказ о несправедливости, об одиночестве, о ложных устоях. О потере и об обретении. Может быть, ты поймёшь, что тёмные совсем не отличаются от светлых. Может, только своей силой. Они тоже состоят из плоти и крови, у них есть чувства и сердце, которое способно любить только одного человека всю жизнь. Ты поймёшь, что боль и предательство зачастую ждать нужно не от темных семей. В любом случае, обязательно слушай своё сердце, не бойся говорить, спрашивать, просить объяснить. Не все ведьмы умеют выражать свои чувства правильно. Я буду очень рада, если ты когда-нибудь решишься стать частью нашей семьи. Надеюсь, что моя сова вовремя долетела до тебя! Крепко обнимаю, Лисавета Чайковская» Олег закрывает дневник, поднимаясь с холодной земли, и позволяет тяжелым думам осесть в голове. Он даже не замечает, как ещё пару десятков минут назад начало светлеть. В груди разливается приятное тепло от хорошей концовки прочитанной истории, но ещё приятнее знать, что сейчас с потомками Елисаветы и Ведения всё в порядке. Шепс, с помощью магии, снова уменьшает дневник, аккуратно кладя его в карман. Шмыгнув замёрзшим от ночной прохлады носом, он поспешил в дом, быстрее забраться в тёплую постель. Но тяжёлые мысли не покидали его ни на секунду, съедая изнутри и оставляя всё меньше и меньше уверенности в чужих убеждениях. Кого он должен бояться? Тёмных магов, что ищут свой путь к счастью и любви, или ведьм, которые выжигают любой проложенный этими магами путь. Кому он должен верить? Слепой ненависти или попыткам защититься? Кого он должен выбрать? Мать, что, очевидно, не собирается отступать от своего мнения, или… Всех оставшихся ему дорогих людей? Что будет, когда Люда узнает о Саше и Алане? Запретит ли она им появляться в их доме? Откажется ли от прекрасных и счастливых дней, проведённых вместе с ними из-за своих принципов? Что будет, когда она узнает про Олега? У него нет той поблажки, что есть у отца. У него нет ничего, что могло бы его спасти. Откажется ли от него мать, когда узнает, с кем он связался? У кого учился? К каким людям проникся тёплыми, почти семейными чувствами? Что будет, когда она узнает, о ком её сын так часто думает? Медиум вздыхает, тихо заходя в свою комнату и падая на кровать. Сил на то, чтобы стянуть с себя одежду, почти нет. Мысли в голове становятся всё тише. Парень нащупывает в кармане дневник. И, всё-таки, он считает прекрасным то, как этот дневник связывает между собой всех волшебных существ, входящих в семью Чайковских. Эта мысль вдруг кажется ему странной, но тяжёлые веки закрываются раньше, чем он попытался бы разобраться в ней. Шепс крепко засыпает. В который раз ему снятся тёмные глаза и ласковая улыбка. Вета в его снах всегда счастлива. Как и Олег. Глава 32 ♫ LP – Lostonyou Закури, если есть чем, потому что скоро конец,Smoke em if you got em 'cause it’s going down Всё, чего я хотела, — это ты.All I ever wanted was you Скажи, что всё это время ты больше любила, Tell me that you love me more  Чем ненавидела меня. Than hate me all the timeОлег помогает матери варить зелье почти всё утро. И он уже полчаса стоит, аккуратно перемешивая смесь, бурлящую в котле. Пришедшая от брата смс ощущается как спасение от скуки. Олег:_«Они_даже_не_знакомы_Зачем_Вете_соглашаться_на_такое»_Братик'>Олег:_«В_смысле,_свататься_С_чего_вдруг_Вета_бы_сказала,_да_и_Еления_вряд_ли_бы_стала_такое_событие_таить._Ты_что-то_путаешь»_Братик'>Олег:_«Она,_вроде,_сегодня_уже_домой_вернуться_должна,_так_что_оставит_она_твою_Мэри_в_покое»_Братик'>Олег:_«Прошло..._четыре_дня»_Братик'>Братик: «Когда мы воссоединимся? Эта разлука слишком долгая» Олег: «Прошло... четыре дня?» Братик: «Звучит, как вечность…» Олег: «А ты звучишь, как Вета» Братик: «Не напоминай, она вчера своим нытьем мешала мне разговаривать с Мэри. Вечно её грустная рожа мелькала в телефоне» Медиум тихо смеётся, продолжая одной рукой помешивать зелье, а другой печатать. Олег: «Она, вроде, сегодня уже домой вернуться должна, так что оставит она твою Мэри в покое» Братик: «Это да… Хотя, мне её даже жаль немного, лучше уж мне с Мэри мешать будет, чем домой вернётся» Олег: «?» «Почему?» Братик: «Серьезно? Ты не знаешь? Завтра к ним приезжает светлая семья. Они думают свататься» Огромная лопатка выскальзывает из руки парня, падая на дно котла. Он снова и снова перечитывает пришедшее сообщение, но не может понять. Олег: «В смысле, свататься? С чего вдруг? Вета бы сказала, да и Еления вряд ли бы стала такое событие таить. Ты что-то путаешь» Братик: «Мне Мэри вчера раскрыла секрет. Там вообще как-то все запутано: семья мага почему-то торопится с помолвкой, они встретились с Еленией всего пару дней назад. Они с Ветой мне, кстати, показали фотку жениха, красивый парень, даже не поспорить» Шепс-младший поджимает губы, чувствуя, как голова от полученной информации идёт кругом. Олег: «Они даже не знакомы? Зачем Вете соглашаться на такое?» Братик: «Олег, у темных браки по договорённости распространены. У неё нет повода не соглашаться. К тому же, как известно, девушки влюбляются во время ухаживаний, так что, думаю, что они согласятся. Так Мэри сказала» Парень блокирует телефон, тяжелым взглядом гипнотизируя тёмный экран. Зелье за его спиной подозрительно громко шипит, но ему не до этого. Почему подруга ничего не сказала ему вчера, когда они созванивались? И ничего не написала сегодня? Зачем ей вообще этот брак? Внутри неприятно покалывает, а энергия начинает ходить ходуном, переставая подчиняться хозяину. Шепс вздрагивает, когда поток его магии сшибает пару колбочек с полок. Пальцы его почти не слушаются, когда он печатает. Олег: «Ты ещё не приехала?» Веточка: «Пока нет, но скоро уже буду собираться. Если честно, я думала встретиться с тобой, мне нужно кое-что сказать тебе» Медиум цокает языком, мысленно посылая её. «Хотела что-то сказать». Олег: «Интересно, что?» Веточка: «Ладно, я могу тебе и тут это написать. В ближайшее время мы вряд ли погуляем, поэтому хотела встретиться напоследок» Олег: «В ближайшее время? Я планировал приехать через пару дней» Веточка: «Я буду занята» Над головой парня со звоном лопается лампочка. — Занята она будет, — шипит маг. Олег: «Давай встретимся» Веточка: «Не думаю, что это безопасно. Нас могут увидеть, это ничего?» Олег: «Я скину тебе адрес» Шепс выскакивает из подвала, устремляясь в свою комнату, чтобы переодеться. Когда он уже натягивает чёрные джинсы, то замирает, вдруг осознавая. А чего это он взъелся вообще на Вету? Психует и нервничает, как ненормальный. Из-за чего? Из-за того, что та замуж выходит? Нет, конечно. В конце концов, это её жизнь и её решение. Медиум задумывается. А её ли это решение? А если нет? И вообще, получается, что та планирует с ним больше не видеться? После всей той клубники, что отдавала ему? И… она, правда, собирается замуж? Маг возмущённо вздыхает и ещё более усердно старается натянуть джинсы. Когда Шепс выбегает из дома, то за спиной слышится подозрительный хлопок, но ему это никак не мешает быстро сесть в машину и дать по газам. Он предсказуемо приезжает раньше девушки, хотя бы потому, что эта местность знакома ему с детства, а вот Вете с её навигатором придётся ещё побродить. Когда чёрный мерседес, наконец, останавливается рядом с его машиной, Олег сглатывает, понимая, что ему, оказывается, нечего сказать. Подруга выходит из машины, оглядывая небольшую зелёную опушку и открывшийся вид на город. — Здесь красиво, — подходит она к стоящему на краю склона парню. — Мы с Сашей и Аланом в детстве частенько здесь шатались. Никто нас тут ещё не находил. Чайковская чуть улыбается, смотря на аккуратный профиль мага. Уголки чужих губ чуть опущены. — Ты какой-то грустный… — А что, мне танцевать от счастья? — дёргает плечом Шепс, словно сбрасывая тяжесть чужого взгляда. — Что случилось? — Это я должен спрашивать, что случилось, — вздыхает тот. — Не пойму, ты злишься на меня? — Вета чуть склоняет голову. — Почему ты не сказала? — Что? — Ты знаешь, что. Девушка отводит взгляд от друга, направляя его вдаль. — То, что в скором времени я выйду замуж? Думала, тебе это неинтересно. Там достаточно сложный процесс, думаю, они дадут нам несколько недель на ухаживание, а потом поженят. Олег прикрывает глаза. Его маленькая часть надеялась, что брат ошибался. — Почему ты думала, что мне это неинтересно? Подруга негромко вздыхает. — Не знаю, почему-то казалось, что тебе будет всё равно. Шепс недовольно цокает. Спокойствие ведьмы его выводит из себя. Зелёная энергия под ногами недовольно вспыхивает. — На свадьбу хоть позвала бы? — хмыкает парень, пытаясь успокоить энергию. — Нет. — Какого чёрта, Вета? — не выдерживает медиум, резко разворачиваясь к ней, и, впервые за весь вечер, взглянув на неё. Девушка сегодня до ужаса красивая. Аккуратно уложенные волосы, темные джинсы и чёрная футболка, в них заправленная. А глаза неотрывно следят за каждым изменением на лице. — Это хорошее предложение, Олег. У меня будет пара. Скорее всего, я даже полюблю его. Но позвать тебя на свадьбу - это значит никогда не дать тому парню шанс. — Почему? — Хотя бы потому, что, если там будешь ты, то вместо того, чтобы любоваться своим женихом, я буду смотреть только на тебя. — На меня? — хмурится Шепс, а догадка, ударившая в голову, кажется почти сумасшедшей. Она кивает, а потом вдруг делает шаг. — Олег. — Вета, — медиум отступает назад, мотая головой, — Что происходит? — Я устала, — чуть улыбается ведьма, — Ты мне с первого взгляда понравился, понравился сразу, как только я почувствовала твою магию. — Вета, прошу… — он чувствует, как грудь будто придавливает тяжеленным камнем. — Я всё время думаю о тебе, — мягко смотрит девушка на побелевшего мага, — Я бы так хотела, чтобы ты за мной ухаживал, я бы показала тебе, как бы я могла полюбить тебя. Шепс чувствует, как к горлу подкатывает тошнота, он прикрывает уши руками, качая головой. — Прекрати, Вета. Ты знаешь, что нам нельзя. Ты тёмная ведьма, а моя мама… — Я не могу понять: дело в том, что я тёмная ведьма или в твоей матери? — Что? — Ты понял мой вопрос. — Вета, прошу. Она меня воспитала так, понимаешь? Я не могу… Я даже думать о тебе не должен. — А ты думаешь? — улыбается девушка, но глаза её выглядят потухшими. Чайковская делает несколько шагов вперёд, хватая его за локти. — Хватит, Вета, ты правда не понимаешь… — Олег замолкает, когда чувствует, как струйка чёрной энергии аккуратно вплетается в его ладонь, а потом бежит между пальцами, которые неподвижно замерли в панике. — Моя магия. Ты чувствуешь? Она неприятная? Причиняет дискомфорт? Медиум чувствует лишь тепло. — Моя энергия никогда не причинит тебе вред, — подруга аккуратно скользит ладонями с его локтей вниз и тормозит, когда аккуратно берет ладони мага в свои руки, нежно поглаживая их большими пальцами, — Я никогда не причиню тебе боль. Парень резко скидывает чужие руки. — Ты меня вообще не слышишь, да? Я не тот, кому могут простить отношения с тёмной ведьмой. Вета… Ты даже не представляешь, как меня возненавидит собственная мать, даже просто узнав о том, что я, черт возьми, из безопасного родного места сбежал прямо в дом к семье Чайковских! Она не простит мне этого никогда! Девушка поджимает губы, когда видит, что чужие глаза наливаются слезами. Она пытается чуть улыбнуться и осторожно кладёт руку на чужие волосы, пропуская лёгкие кудряшки сквозь пальцы. — Я поняла тебя, — подруга вглядывается в чужое лицо, — Только не плачь, ладно? Прости меня, я лишь хотела дать нам шанс. Я бы всю жизнь себя винила, если бы не попробовала, понимаешь? А теперь скажи это. Скажи мне «нет», и я уйду, клянусь. Поеду к родителям, соглашусь на брак, тебе не нужно будет переживать за меня. Мне нужно услышать твой чёткий отказ, чтобы моя энергия хотя бы на какое-то время перестала меня терзать. Мне это нужно, чтобы я смогла навсегда уйти. Шепс смотрит в тёмные глаза напротив, мелко дрожа в чужих руках. Кажется, что всё так просто. Одно слово, три буквы. — Навсегда уйдёшь? — тихо переспрашивает парень. Чайковская устало вздыхает. — Да… Я поняла, что не смогу остаться рядом с тобой, я не смогу быть тебе просто подругой, Олег. К тому же, вряд ли моему будущему мужу понравится моё общение с другим магом. Медиум сглатывает, впитывая чужие слова. Вот и всё. — Скажи уже, — голос ведьмы надламывается, — Чем больше ты тянешь, тем больнее мне. Так и должно быть. У Олега не Вета. У Веты не Олег. Он чувствует, как собственная энергия раздирает его изнутри. Бьется о грудную клетку. Обжигает пальцы. Тянется к той, к кому тянуться не должна. «Друг» опускает голову. — Я не хочу, чтобы ты уходила, — он чувствует горечь. Но ещё больше обжигает чужое прикосновение. Девушка нежно проводит руками по чужим щекам. Она грустно улыбается. — Однажды ты подаришь своё сердце какой-нибудь хорошей светлой ведьме. Она даст тебе детишек, счастливую семью и бесконечную любовь. И поэтому я не могу не уйти сейчас. Я не хочу это видеть, — Вета прикрывает глаза, прижимаясь лбом к макушке парня, — И мне очень жаль, если я заставляю тебя чувствовать себя виноватым сейчас, — вздыхает она, вслушиваясь в тихий плач и чуть морщась от разрывающейся энергии. — Ещё как заставляешь. И тебе должно быть жаль, — шепчет медиум, — С того самого момента, как я встретил тебя, то только и делаю, что чувствую вину перед своей матерью. За наше общение, за наши секреты, за мои чувства. Я никогда не перестану быть виноватым перед ней. Мы оба так сильно виноваты. — Твои чувства? — отшатывается от мага «подруга», — Какие чувства? Олег утирает мокрые дорожки дрожащими руками. — Какие чувства? — переспрашивает глухо он, — Чувство, что вся моя жизнь была наполнена чужой ненавистью и страхом, ложной правдой. Чувство, что ещё ничего не было правильнее, чем проводить время с тобой и твоей семьей. Чувство свободы, что ты даришь мне и моей энергии. Чувство, что я просто не смогу снова начать нормально жить, если ты сейчас уйдёшь и выйдешь замуж за какого-то, черт его дери, колдуна. Чувство, что быть с тобой — неправильно, что это принесёт кучу проблем, но ничего другого мне не нужно. Я просто хочу, чтобы ты была рядом, чтобы я был рядом. Я хочу, чтобы мы проводили время у тебя дома, проводили его вместе. Я хочу держать тебя за руку, как тогда в парке. Хочу не обманывать себя и других, и честно признать, что ты мне нравишься, Вета. Меньше всего я хочу тебя когда-нибудь потерять. Но, кроме этого… Я больше не могу мириться с несправедливостью, что окутала тёмные семьи, и позволять это делать другим. Ведьма смотрит в чужие, теперь полностью синие глаза. Девушка, кажется, сама совсем не дышит, а энергия каменным изваянием застыла вокруг неё. — Было бы хорошо, если бы ты сейчас немного меня поддержала, — тяжело дышит Шепс, — Я собираюсь предать все ценности своей матери. Я не справлюсь один. И, кажется, через пару секунд у меня начнётся истерика. Или срыв. Или меня сейчас просто стошнит. Чайковская вздрагивает и подлетает к магу, сверля его сумасшедшим взглядом. — Это правда? Олег, я ничего не понимаю. Я… Я тебе нравлюсь? — Вета ошалело моргает, — Ты мне тоже нравишься. — Это мы выяснили ещё в начале, — медиум слабо улыбается, кладя руку на щеку побледневшей ведьмы, — Наверное, я должен сейчас это сделать… Чайковская, я буду счастлив ухаживать за тобой. Девушка вздрагивает, когда от чужой ладони энергия мелким током проходится по всему её телу. Она чувствует, как сердце заходится в бешеном стуке, а её магия огромным всплеском расходится от ног. Разрешение. Вета его получила. Шепс… Уставший, потерянный Шепс, который с нежностью на неё сейчас смотрит. Прекрасными горящими ярким зелёным глазами. Ведьма медленно наклоняется к лицу мага, кончиком носа проводя по чужой мягкой щеке, вдыхая присущий светлым травяной аромат. Останавливается возле самых губ. Выдыхает. А потом накрывает их, аккуратно сминая и чувствуя соленый привкус слёз. Губы у парня мягкие, именно такие, какими она их и представляла. Маг кладёт ей руку на грудь, сжимая в кулаке футболку. Чайковская тихо выдыхает и совсем немного проявляет инициативу, скользя своими губами по губам медиума, а потом чуть приоткрывает рот, позволяя чужому языку скользнуть внутрь. Вета чувствует, как сходит с ума. Она жарко целует Шепса, через раз прикусывая тонкие губы, ловя чужие тихие стоны. Их первый поцелуй со вкусом слёз и надежды. Такой сладкий. Раздаётся внезапный грохот, неприятно закладывающий уши. Девушка резко разрывает его. Они оба тяжело дышат, и Вета сглатывает, разглядывая раскрасневшегося парня, что стыдливо оглядывается по сторонам. — Я случайно, — негромко бормочет Олег, смотря на поваленные резким всплеском его энергии деревья. Ведьма смеётся, чувствуя, как легко на душе и сердце. Она обнимает Шепса, крепко прижимая к себе. Она счастлива. Ведь, в конце концов, её птица могла улететь, но не захотела. Медиум чуть отодвигается, серьезно на неё смотря. — Ты должна позвонить родителям и сказать, что не выйдешь замуж. Девушка сглатывает. Она совсем забыла… — Слушай, Олег, ты только не злись, — отходит от мага та, — Это, честно, была не моя идея, я была против! Но Лера с Мэри… а потом ещё и Алан с Сашей… Это они предложили соврать про брак! Парень медленно выдыхает. — Повтори-ка… Вета нервно сглатывает, когда зелёная энергия её мгновенно окружает. Шепс очень долго гоняет обнаглевшую ведьму по лесу. Но ещё дольше они потом валяются на траве, смущённо держась за руки и тихо переговариваясь. |