Философия Г. Марселя
 Скачать 31.61 Kb.
|
|
Реферат на тему : «Философия Г. Марселя» Макаров Н.А. Э-10-15 План
-"Конкретная философия"
-Главные цели философствования 1. "сверление" экзистенциальной действительности 2. "пенетрацию " бытия -Антитезы 1.«экзистенция и объективность» 2. «бытие и обладание» 3. «проблема и таинство» 4.«любопытство и беспокойство».
-«Мир объективности» -«Экзистенциальная философия» 1 .Внешний эмпирический мир 2.Внутренний эмпирический мир - Мистика,как основа философских медитаций Марселя - Вопрос о способах человеческого существования
"Конкретная философия" -так называл Габриэль Марсель (1889-1973) созданный им вариант религиозного экзистенциализма - мыслится им главным образом как специфическая форма онтологии. Сам Марсель подчеркивал направленность своего философствования на бытие и прояснение онтологических таинств, одновременно полагая, что отправным пунктом подлинно философской рефлексии должно стать j/existe(я существую), т.е факт существования личности и ее перцепция действительночти. На основании этого некоторые западные комментаторы называею марселя самым "экзистенциальным" мыслителем среди экзистенциалистов, создавшим наиболее аутентичную форму экзистенциалистской онтолдонии. Поскольку категория бытия выступает у Марселя не в традиционном, а в экзистенциалистски переосмысленном виде, то и его понимание онтологии требует некоторых пояснение. У Марселя онтологические измерения действительно сплавлены воедино с измерениями аксиологическими и, таким образом, бытие рассматривается им не только в качестве трансцендентной реальности, но и высшейценности. Следовательно, онтология Марселя - это "новая онтология", нацеленная на устранение различий между бытием и ценностью. Задачей и целью своего философствования Марсель считал не конструирование новой системы, способной адекватно охватить мир и человека как принципиально сопоставимые объекты, а поиск "фундаментальныхистин человеческого существования". Для этого , полагал он , "конкретная философия" должна быть рефлексией, сконцентрированной на жизнесмысловых вопросах, касающихся обоснования коренных связей человека с бытием выяснения онтологического статуса яеловека и драмы его существования в мире. По глубокому убеждению Марселя, философия, которая апеллирует к духовным запросам человека ХХ в., претерпевшего крах и нуждающегося в "тотальной евангелизации души", может успешно развиваться только в климате христианской мысли. Таким образом, онтология Марселя является и философско - религиозной антропологией. "Конкретная философия" функционирует ныне на западе в качестве религиозно - философского учения, обретшего значительную популярность и многочисленных приверженцев. Некоторые поклонники Марселя из католического лагеря даже склонны видеть в ней учение, более жизнеспособное и соответствующее идеологическим запросам времени, нежели неотомизм. В этой связи популярность Марселя объясняют тем, что он создал форму подлинно христианского философствования, отражающего духовные искания современного человека и способного потрясать его, не оставляя, однако, без надежды. Достоинства "конкретной философии" усматриваются и в том, что она близка современному человеку рефлексией, обращенной к интимным глубинам личности, и в этом смысле, более пригоднадля конфронтации с безрелигиозными философскими учениями , чем застывший в своей самоуверенности неотомизм. Высокую оценку философия Марселя получила и у столь видных мыслителей , как К. Ясперс, Э. Жильсон, М. Бубер, Ф.И. фон Ринтерлей, О. Больнов и др., отмечающих оригинальность построений Марселя, высокие литературные качества его трудов и в особенности его умение обращаться к повседневным, подлинно человеческим темам, способным затронуть широкую аудиторию. "Конкретное " философствование, по Марселю, не является познанием в строгом смысле, а деятельностью души, захватывающей личность целиком, без остатка. Работа "конкретного философа". подчеркивал он - это работа живой "мыслящей мысли", направленной на "пенетрацию"(т.е. углубленное преживание) бытия и участвующей в нем. Эта работа не имеет ничего общего с объективирующими методами "мыслимой мысли", свойственной традиционным философским системам, и требует экзистенциально-личностного мышления, более объемного и динамичного, способного радикально противостоять научно-рационалистическому и вообще теоретическому подходу к миру и человеку.
Для того , чтобы рефлексия, нацеленная на постижение человеческого существования в его причастности к бытию, могла обретать экзистетциальную объемность и драматически подвижный мыслительный ритм, Марсель стремился к созданию способа философствования, развернутого не в рамках системы с традиционным категориальным аппаратом, а в свободной мозаичной манере импрессионистических медитаций и оперирующего многозначительно емкими символами и понятийно - метафорическими образованиями, почерпнутыми преимущественно из сферы внутренней жизни религиозного индивида, а иногда- из обыденного сознания. Способ философствования, вращающийся в экзистенциальных измерениях высших форм духовной активности человека(т.е. в измерениях веры, надежды, любви, верности и т.д.), по мнению Марселя, хотя и может оказаться несостоятельным в научном отношении, является, однако, достаточно эффективным для аутентичного охвата действительности. В конкретной философии такие понятия, как "вера", "любовь", "верность", "свидетельство", "состредоточенность2, "причастие", , "обладание", "любопятство", "беспокойство" и т.д. функционируют в роли философских категорий. Считая главной целью философствования "сверление" экзистенциальной действительности и "пенетрацию " бытия, Марсель стремился найти диалектически гибкие мыслительные структуры, способные выразить "удеоживание постоянного напряжения между "Я" и "глубиной бытия" и развернутые в плоскости внутреннего опыта личности. В качестве таких структур выступают антитезы, т.е. антиномически сочлененные противопоставления, образующие мыслительный каркас "конкретной философии", выражающие ее главные темы и организующие ее мозаичные пробленый строй в определенную целостность. Важнейшими антитезами , сквозь призму которых у Марселя просвечивается фундаментальная ситуация человека в мире, являются «экзистенция и объективность», «бытие и обладание», «проблема и таинство», «любопытство и беспокойство». В этих антитезах фиксируется онтологический и аксиологичекий разрыв между двумя «мирами»: каждая антитеза мыслится как противопоставление подлинного и неподлинного, экзистенциального и объективного, внуреннего и внешнего и обретает интригующий эти измерения религиозный смысл противоположности. Чдены каждой антитезы находятся не только в напряенном противостоянии, но и сталкиваются как непримеримые противоположности в противоречивых взаимосвязях и взаимопереходах. Кроме того, все антитезы взаимодействуют друг с другом. Так, например, темы, поднятые в рамках антитезы «бытие и обладание», перекликаются и взаимодействуют с темами «проблемы и таинства», «любопытства и беспокойства», а весь строй этих противопоставлений пронизан идеями антитезы «экзистенция и объективность». Чертой , характеризующей строение марселевских антитез, является отсутствие в них диалектического синтеза, ведущего к снятию антиномического противостояния между противоположностями в каждой из антитез. Антитезы мыслятся у Марселя именно как находящиеся в вечном раздвоении неразрешимые противопоставления, члены которых хотя и рефлектируют доуг на друга во взаимодечтвиях и взаимопереходах, однако их движение не ведет к диалектическому снятию противостояния, к интеграции в высшем синтезе. Тем не менее, как подчеркивает П. Рикер, диалектические переходы в антитезах Марселя хотя и не приводят к синтезу в смысле гегелевского Aufhebung, насыщены тенденцией к преодолению антиномической напряженности, наступающему, однако , только в акте веры. Действительно, Марселю присущи не только тяготение к «кружению» в антитезах , но и метайизическая устремленность к выходу , т.е к снятию напряжения в сознании экзистенции, имеющему место в религиозно окрашенных актах-переживаниях во внутреннем опяте личности, в приятии ею правд веры как фундаментальных истин человеческого существования. Исходные данные «конкретного» способа философствования выясняются у Марселя в проблематике, поднятой в темах антитезы «экзистенция и объективность». Рассматривая экзистенциальную реальность в качестве антипода «мира объективности», марсель постулирует снятие субъект- объектного отношения как структуры, не способной выразить экзистенцию в ее действительной причастности к миру, поскольку, по его мнению, в рамках этого отношения формируется превратная научно-техническаяя установка на познание мира как предмета преобразующей деятельности человека, что приводит к отрыву от бытия, к духовному обнищанию и иссяканию жизненных потенций человвечества. «Экзистенция и объективность» полагается в «конкретной философии» кк насыщенная антисциентической направленностью антитеза, в которой фиксируется инакость человеческого существования, его изначальная несоизмеримость с «миром объективности». Отсюда следуют и соответствующие методологические установки: требование осознания человеком своего противостояния внешнему миру, отличения себя от него в коренных связях с «бытием», стремление направленности рефлексии на выявление собстввенно человевческих истин. Таким образом, Марсель целеустремленно замыкает свой философский интерес на особо выделенной экзестенциальной сфере сознания и «бытия», конструирующим центром которой являются не объективная действительность и познающее ее сознание, а сознание , направленное вовнутрь и уже изнутри проясняющее связанные с миром жизнесмысловые вопросы экзистенции.
Антитеза «экзистенция и объективность» является одним из вариантов экзистенциалистской идейно-мировоззренческой позиции, в контексте которой Марсель развертывает свою картину мира. Экзистенция выступает здесь как средоточие «чистой субъективности», глубинный срез сознания в его конкретно-чувственных , эмоциональных проявлениях, как первоначально личности, противостоящее чужеродной ему, человечески бесстрастной объективности. Характерно, что понятие мир у Марселя далеко не однозначно. Оно обретает двойственный смысл, выступая то как неподлинный, враждебный человеку «мир объективности», то как мир, в котором нет раскола на субъект и объект, а экзистенция, будучи «очагом причастия к миру», образует слитное, чувственно осязаемое единство в первозданной вещностью мирового целого. «Мир объективности» означает в «конкретной философии» сферу материально – экономических условий, социально –политических и технизированных структур, порабощающих и угнетающих человека. Этот мир описан ка сфера товарно-фетишистских отношений, бюрократизированных государственно-политических структур, манипуляторских идеологических механизмов. Характерной чертой «мира объективности» объявляется оснащенная техническими конструктами искуссвенная среда, которую Марсель рассматривает как продукт безответстввенной дегуманизаторской деятельностичеловека-хищника, результат его безудержной научно-технической экспансии. Важнейшим долгом философа он считает «защиту человека от самого себя, от того необычайного соблазна к бесчеловечности….которому в известной степени поддается много людей». «Экзистенциальная философия, - констатирует Марсель, - начинает все более органично свзываться с опытом и осознает свою приверженность в постижению действительности исходя не из внешнего мира, но изнутри личности». Постижение действительности происходит у Марселя в координатах расширенного экзистенциального опыта, т.е. такого опыта, в котором постулируется снятие установки сознания на противопоставление внешнего и внутреннего , знания и веры и который, вбирая в себя данные религиозных переживанй, исходит из единства переживаемого и переживающего как нерасчленяемой реальности, образующей его живую ткань. Так истолкованный экзистенциальный опят фактичеки сводится к непосредственным эмоционально чувственным переживаниям в основном религиозного характера, которым придается универсальная философская значимость.Экзистенциальный или внутренний опыт становится методологической осью, вокруг которой группируются отдельные тематические звенья марселевских построений, развернутые, главным образом в антитезах. В свете этих програмных установок человек и мир вырисовываются так, как они даны во внутреннем опыте, т.е фактически – как феномены сознания, проекция человеческой субъективности. Внешний эмпирический мир, т.е. «объективность», имеет для Марселя значение лишь в непосредственной соотнесенности с внутренним опытом, выстцпа как некий фон данный в сознании экзистенции. Вопрос о существовании объективной реальности лишается здесь гносеологического смысла, поскольку реализм «конкретной философии2 претендует на возвышение над противоположностью материализма и идеализма. С точки зрения марселевской метафизики внутреннего опыта, существование объектов имеет место лишь операционаотно- утилитарной сфере и софранияет чисто практическую значимость по мере их вовлечения в орбиту человеческой жизнедеятельности. «В сущности все происходит между мной и мной самим» - в такой пародоксальной формулировке резюмируется у Марселя суть метафизики внутреннего опыта, аккумулирующей в себе существенные особенности его истолкования, мира и человека. Ведущая свою генеалогию от Августина, метафизика внутреннего опята была впоследствии воспринята многими представителями религиозно – антропологической философии. Думается , однако, что у Марселя она нашла воплощение, наиболее родственное своему прообразу. Знаменитый афоризм Августина : «Не иди вовне, возвратись к самому себе», мог бы, пожалуй, служить эпиграфом ко всей совокупности марселевских медитаций. Метафизика внутреннего опыта у Марселя оснащенафеноменологическим методом, развернутым преимущественно как герменевтика, т.е. распознавание значения и смысла слов и выражений, функционирующих здесь в роли квазикатегориальных образований. Кстати, герменевтические пассажи Марселя получили высокую оценку у его католических , комментаторов, усматривавющих в них высокое и тонкое искусствосближения метафизики с практическими запросами религиозной жизни современного человека. Позицией, исходя из которой открывается действительность, для Марселя является «я существую2 как точка сопряжения опыта-переживания своей самости и мира, «вписывающегося2 во внутренний опыт личности. В ощущениях-чувствах, понятых в широком значении переживаний, раскрывается действительность самого «Я» и мира как «присутствие», т.е. как нередуцируемое единство «бытия в себе» и «бытия для нас».Присутствие действительности проявляется в опыте как «партидипация» (участие) , трансцендирующая внутреннее и внешнее субъективное и объективное. Таким образом, в целом для Марселя характерна тенденция к онтологической интерпретации актов внутреннего опыта как чего-то изначального, временного необусловленного. Избегая тупиков субъективного идеализма, Марсель пытается изображать «Я» выступающее в качествев субъекта внутреннего опыта, не замкнутым в самом себе, а открытым для других «Я» и миру. Такое «Я» , убеждает он, мыслится экзистенциально, т.е. как «очаг причастия к миру», а не как зеркало, объективно отражающее мир. Будучи субъектом высших форм духовной активности, «Я» преодолевает опасность оторванности от мира, поскольку во внутреннем опыте преступается граница между внешним и внутренним и воспроизводится слиянность субъекта с бытием. Гарантию преодоления субъективизма Марсель видит главным образомв том, что внутренний опыт мыслится «широко», т.е. обретает форму интерсубъективности в сопоставлении с данными опыта других «Я» и способен апеллировать к ним. Поскольку в основе интерсубъективности лежит отношение между субъектами, «реальность» здесь выступает в персонализированном облачении, т.е подменяется вторым лицом «Ты». В «конкретной философии» теряют свою онтологическую значимость объективные связи между явлениями: они замещаются высшими формами экзистенциальной активности, выполняющими функцию коренных интимных связей человека с действительностью , среди которых любовь превозносится как «основная онтологическая связь сущего». Интерсубъективным интимнейшим отношением к «абсолютному Ты», является у марселя и отношение человека к «бытию «, т.е. к Богу. Бог дан человеку как личностьв эмоциональных актах веры, любви и преклонения. Сохраняя свою трансцендентность, Бог «присутствует» в самом сердце экзистенции и является более близким для человека, чем он сам. «Конкретная философия», устремленная к своеобразному «реализму», способному преодолевать контраверзы идеализма и материализма, нацелена прежде всего на обоснование беспомощности научно-рационалистического мышления в истолковании мира и человека. Характерно, чтоМарсель стремится развернуть свою критику главным образом против идеалистических систем, исходящих из классических рационалистических установок. При этом особенно яростным нападкам он подвергает декартовское cogito, изображая этот принцип в качестве извращенного мыслительного каркаса, разрывающего целостную конкретную реальность на субъект и объект, и требуя замены cogito на «всеобъемлющий» с его точки зрения принцип «я верую». Разумеется острая критика классического идеализма отнюдь не означает стремление Марселя порвать с идеализмом вообще, а , напротив, ведет к обоснованию новой , радикальной формы спиритуалистического идеализма, органически сочетающего в себе антиобъективизм с иррационализмом. Для этой цели в «конкретной философии» и предпринимается резкий сдвиг познавательной оси философского мышления, перемещающий ее с субъект-объектного отношения в плоскость стирающего грани этого отношения потока эмоциональности. Подчеркивая такое перемещение, Марсель писал: «Мое мышление берет свое начало прежде всего в области чувств». Марсель, однако, апеллировал не только к чувствам, но и к мистике. «Мы, современные люди, - поучал он, - должны в различных формах мметафизического мышления медленно и трудно возвращаться к тому, что в средневековье дано было в качестве мистики, окруженной таинственностью и уважением. Ныне мы утратили контакт с той фундаментальной истиной, что познание требует мистики, аскетизма и предварительного очищения». В основу своих философских медитаций Марсель полоил именно мистику, считая, что она и есть глубинный фундамент мышления, позволяющий входить в обалсть «таинств» просветляющей онтологии, предварительно преодолевая тьму классических философских систем. Для выяснения связей человека с бытием и его фундаментальной ситуации в мире особенно важное значение имеет антитеза «бытия и обладания», вынесенная в заглавие одного из главных трудов Марселя – «Etre et avoir». Антитеза бытия и обладания мыслится у Марселя как многозначительная образно-понятийная структура, выражающая изначальные и неразрешимые противоречия человеческого существования. В сущности все сводится к различию между тем, чем мы обладаем, и тем, что мы есть, - писал он, подчеркивая как главенствующую роль этой антитезы в «конкретной философии», так и ее онтологическую значимость. Под оболочкой «бытия и обладания» скрываются также проблемы, затрагивающие вполне реальные противоречия современной жизни.Однако , в религиозно насыщенной рефлексии Марселя эти противоречи рассматриваются вне связи с общественно-историческим процессом и экстраполируются нга существование человека вообще вневременные и коренные условия его бытия в мире. В проблематике, поднятой в рамках антитезы «бытие и обладание», Марсель чутко улавливает кризисное состояние собственничческого «разбитого мира», этого царства «обладания». Однако, развертывая апокалипсическое видение краха человека на развалинах гуманистической культуры, возможный выход он видит в религиозном исходе: только при условии восстановления духовного климата христианской жизни можно совершать порывы в мощном стане «обладания» и сожранять человека для бытия – таков идейно-мировоззренческий лейтмотив марселевских медитаций. Рассматривая вопрос о способах человеческого существования , Марсель рассекает действительность на две онтологически и аксиологически противоположные области – сферу «бытия» и сферу «обладани», находящиеся в антиномически противоречивом противостоянии. «Бытие» полагается как изначальная трансцендентальная основа и высший смысл сущего, отождествляемые с понятием Бога в христианском откровении. Однако, предметом марселевского анализа является не бытие само по себе и его структура, а прояснение его смысла в антитетической соотнесенности с «обладанием». Как трансцендентное начало онтологической полноты, аутентичности и неисчерпаемости «бытие» противопоставляется «обладанию», т.е. обыденному империческому миру, в котором властвуют законы земной реальности. В Этой внешней по отношению к экзисценциальному «Я» сфере способ существованияэкзистенции оторван от онтологических истоков: человек опрокинут в онтологическое одиночество, ощущает внутреннюю пустоту и как бы «выбывает» из «бытия2. Личность здесь лишена аутентичности, ее общение с другими людьми извращено в результате прагматического опосредования, и , следовательно, человвеческие отношения подвергаются фетишизации, выступая в превращенной форме отношений между собственниками. Кстати, институт частной собственности показан у Марселя как символ сферы «обладания», инструмент той вещной агрессии, которая подавляет и извращает человвеческие формы жизнедеятельности, уродует человеческий лик в человеке. Наблюдая современную жизнь, Марсель метко и во многом справведливо разоблачает вырождение современной цивилизации, стимулирующей однобокий и неуемный рост потребностейв вещах , жажду стяжательства и наживы, культ денег, сведени человеческих контактов к сделкам купли-продажи и другие язвы собственнического общества. Не лишены также оснований некоторые тревожные опасения Марселя, затрагивающие принципы и перспективы развития науки и техники в аспекте их гуманичстического измерения. Критический пафос философа направлен главным образом на изображение человека как роковой жертвы научно-технического прогресса, ведущего к разрушению субъективности, торжеству безличного рационалистического начала над гуманичтическими основаниями духовной жизни. Таким образом , острый и психологически тонкий анализ нравственной патологии существующего миропорядка оакзывается у Марселя лишенным глубокого социального измерения и реальной исторической перспективы. В ценностно-психологических параметрах «обладание» показано как извращенное тяготение личности не к своему духовному центру, т.е. «бытию» , а к дегуманизированному миру объектов , искусственных технических структур, порабощающих образ жизни, мыслей и поступков своего создателя. «Обладание» обрисовано с позиции характерной для Марселя двусмысленности, т.е. как феномен пародоксальный, пугающе многоликий и вместе с тем как нечно обыденное , сращенное с эмпирией человеческого существования. Список литературы:
|