Главная страница

А. СЕРЕБРЕННИКОВ - Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка издательство "наука"


Скачать 1.82 Mb.
НазваниеФормы существования, функции, история языка издательство "наука"
АнкорА. СЕРЕБРЕННИКОВ - Общее языкознание.doc
Дата01.03.2018
Размер1.82 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаА. СЕРЕБРЕННИКОВ - Общее языкознание.doc
ТипДокументы
#16069
КатегорияЯзыки. Языкознание
страница19 из 77
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   77

ЯЗЫК В СОПОСТАВЛНИИ СО ЗНАКОВЫМИ СИСТЕМАМИ
ИНЫХ ТИПОВ


Определение языка как средства коммуникации, представляю­щего собой систему знаков, которое после Соссюра стало обще­принятым среди лингвистов, не дает критерия, по которому мож­но было бы отличить язык от других семиотических систем. Нап­ротив, оно подразумевает, что любая коммуникативная система знаков может называться «языком», так что приведенное выше определение относится, собственно, ко всякой семиотической сис­теме. В то же время Соссюр был первым из лингвистов, кто про­возгласил необходимость создания семиологии — общей науки, изучающей знаковые системы. Здесь наблюдается определенное противоречие, на которое обратил внимание Ж. Мунен [64]: если всякая система знаков является «языком» и если лингвистика — это наука о языке, то, по определению, семиология не может существовать как отдельная наука; в то же время, в силу того, что человеческие языки представляют собой лишь специальный вид знаковых систем (важнейший из этих систем, как пишет Соссюр), человеческие языки должны изучаться отдельно от других семио­тических систем и наряду с методами, определяемыми свойства­ми, общими для языка и других систем знаков, использоваться методы, определяемые специфическими свойствами языка.

Очевидно, что определение специфических признаков языка, отличающих его от других объектов того же рода, и, соответствен­но, положительное или отрицательное решение вопроса о при­надлежности той или иной знаковой системы к типу «язык» зависит от того, какое именно содержание a priori вкладывается в это понятие. Так, например, возможность отнести к типу «язык» ком­муникативные системы животных, естественно, непосредственно зависит от того, отождествляется ли по определению понятие «язык» с понятием «коммуникация» или, опять же по определению, содержание этого понятия ограничивается отношением к специфи­чески человеческим формам общения [46, 7; 70, 50]. С другой стороны, согласившись, например, считать достаточным опреде­ление языка, предложенное логиками Карнаповской школы, «язык — это система знаков и правил их употребления»18, мы должны будем считать языком различные системы математической логики и другие системы, удовлетворяющие этому определению; и обратно, заранее отнеся математическую символику к типу «язык», мы обязаны удовлетвориться приведенным выше общим определением, исключив из характеристики языка более специ­фические признаки его структурной организации.<140>

В этом случае вопрос об определении «differentia specifica» языка, отграничивающем его от других объектов, принадлежа­щих к тому же «genus proximum» (т. е. к классу семиотических сис­тем), очевидно, превращается в чисто терминологическую проб­лему.

Можно, однако, поставить вопрос иначе — так, как это делает в цитированной выше работе А. Шафф [70, 51]: соответствует ли расширение либо сужение содержательного объема понятия «язык» действительному положению вещей, являются ли различия между орудиями коммуникации, которые, как говорит Мартине, «мы хотели бы назвать языками» [59, 20], и другими сопоставимы­ми с ними объектами действительно настолько существенными, что было бы уместно и терминологическое разграничение соот­ветствующих понятий, либо, напротив, этими различиями сле­дует пренебречь для того, чтобы называть существенно сходные объекты одним и тем же названием?

При такой постановке вопроса возникает задача определения критерия существенности тех или иных признаков семиотических систем. Без этого критерия определение специфики языка может превратиться в простое перечисление более или менее случайных признаков, замеченных в процессе наблюдения над тем, что по традиции считалось предметом лингвистики.

Поскольку любой знак представляет собой структуру, обра­зованную из означающего и означаемого (соответственно, в каж­дом коде может различаться план выражения и план содержания), в основу классификации знаков могут быть положены признаки, характеризующие их 1) со стороны выражения, 2) со стороны со­держания и 3) с точки зрения типа отношения между сущностя­ми этих двух планов.

ФИЗИЧЕСКАЯ ПРИРОДА СИГНАЛОВ


Субстанциональная характеристика плана выраже­ния имеет в виду физическую природу передаваемых сигналов19, т. е. признак, характеризующий сам канал информации20. Если отвлечься от возможности существования таких особых способов человеческого общения, которые не связаны с пятью органами<141> чувств21 (ср. возникший в последнее время интерес к проблеме телепатического общения), можно констатировать, что прин­ципиально возможно разделение знаков на пять типов в зависи­мости от способа их восприятие при помощи слуха, зрения, ося­зания (ср. Брайлевский алфавит для слепых), обоняния (типичным знаком этого рода, используемым в человеческом обществе, яв­ляется запах этилмеркаптана, который употребляется в шахтах в качестве предостерегающего сигнала для шахтеров; ср. семио­тическую интерпретацию некоторых других примеров использо­вания запахов в [11; 73]), вкуса (возможность использования в человеческом обществе вкусовых сигналов является скорее те­оретической, чем практической; ср., впрочем, не вполне бесспор­ные примеры в [11]). Знаки двух наиболее важных для человека типов, слуховые и зрительные22, могут быть подвергнуты даль­нейшей классификации в зависимости от способа производства знаков. Так, некоторые исследователи выделяют вокально-слу­ховые и инструментально-слуховые знаки, а также (среди зри­тельных, а иногда и среди слуховых) — преходящие, т. е. исче­зающие сразу же после возникновения, и продолжительные зна­ки, которые, возникнув, сохраняются определенное время (см. [62], откуда мы заимствуем некоторые примеры).

К преходящим зрительным знакам относятся разного рода жесты и мимика у людей и животных (например, экспрессивное использование движения в танце или жесты, ориентирующие в пространстве, как указание пальцем у человека). Жесты могут образовать систему мимической речи (ср. определенные виды об­щения глухонемых, с одной стороны, и развитую семиотическую систему танца у пчел — с другой).

Продолжительными зрительными знаками являются, например, следы на земле, дорожные указатели, стрелки, а также различ­ные знаки, указывающие на принадлежность к определенной со­циальной группе (гербы, военные знаки отличия и т. п.). К этой же категории относятся и произведения изобразительного искус­ства — скульптуры, живописи и графики. Систему продолжитель­ных оптических знаков образует и письмо, первоначально осно­ванное на изображении обозначаемых предметов, а затем прошед­шее длинный путь развития в сторону все большего сближения со звуковым языком.

Важнейшее средство человеческого общения — звуковой язык, а также некоторые коммуникативные системы животных<142> (например, система криков у гиббонов или достигающие доволь­но высокой ступени развития системы звуковых сигналов, свя­занных с инстинктом продолжения рода у некоторых пород птиц), использующие знаки, производимые при помощи голосо­вого аппарата существа, посылающего сигналы, относятся к сис­темам вокально-слуховых знаков.

Инструментально-слуховые знаки используются, естествен­но, только в человеческом обществе. Сюда относятся, например, военные сигналы разных народов и эпох производимые при по­мощи бубнов и труб. Возможность передачи сигналов этого рода на большие расстояния используется в так называемом «языке барабанов» некоторыми племенами Центральной и Западной Аф­рики, Центральной и Южной Америки, Полинезии и Ассама (см. подробнее [11]. Там же ссылки на специальную литературу). Чрезвычайно сложным и развитым кодом инструментально-слу­ховых знаков является музыка.

Слуховой характер знаков до сравнительно недавнего време­ни был связан с быстрым затуханием соответствующих сигналов. С изобретением граммзаписи и магнитофонов появилось средство длительного хранения информации, передаваемой с помощью во­кально-слуховых знаков.

Очевидно, что определение самого канала информации не яв­ляется достаточной характеристикой того или иного кода, так как, во-первых, сигналы, имеющие одну и туже физическую при­роду, могут образовать заведомо различные знаковые совокуп­ности (ср., например, музыку и звуковой человеческий язык) и, во-вторых, одна и та же знаковая система может манифестировать­ся при помощи сигналов различной физической природы (ср., например, устную и письменную разновидность системы, называе­мой «русским языком», или системы, лежащие в основе текста, закодированного при помощи точек, тире и пробелов, и текста, закодированного при помощи звуковой разновидности азбуки Морзе, т. е. такие системы, полная изоморфность которых не под­лежит никакому сомнению).

Исследователи по-разному интерпретируют эту возможность. В глоссематике принято считать различные субстанции выраже­ния равноправными средствами реализации одной и той же фор­мы выражения, вполне безразличными для этой последней — ср., например, замечания Ульдаля: «Язык, «la langue» в отличие от «la parole» есть нечто отличное от той субстанции, в которой он манифестируется, абстрактная система, не определяемая суб­станцией, но, напротив, формирующая субстанцию и определяю­щая ее как таковую... Только различение формы и субстанции способно объяснить возможность существования в одно и то же время речи и письма как выражения одного и того же языка. Ес­ли бы какая-либо из этих двух субстанций — воздушный поток или поток чернил, была бы неотъемлемой частью самого языка,<143> было бы невозможно переходить от одной субстанции к другой, не изменив языка» [77, 147].

Многие авторы, однако, склонны считать лишь одну субстан­цию выражения (для языка — звуковую) основной, первичной, в то время как другие субстанции (для языка, в частности, гра­фическую) — вторичными, производными, «паразитарными» [14, 460—461; 15, 370; 47 и др.]. Иногда говорят о различных разно­видностях одного и того же кода, реализованных при помощи различных каналов информации, как о его субкодах, среди ко­торых один, наиболее часто употребляемый, является главным субкодом. Так, различаются пять различных субкодов языка: 1) зрительный преходящий субкод — мимическая речь глухо­немых, 2) зрительный продолжительный субкод — письмо, 3) главный, вокально-слуховой субкод — устный язык, 4) ин­струментально-слуховой субкод — язык бубнов, 5) тактильный субкод — алфавит Брайля для слепых [62, 13].

Как кажется, следует согласиться с Й. Вахком, обратившим внимание на принципиальное различие между письмом и фоне­тической транскрипцией: если траксрибированный текст пред­ставляет собой не знак внешнего мира, но знак знака внешнего мира, т. е. знак второго порядка, то письменный текст является знаком первого порядка, непосредственно соотносимым с обоз­начаемой действительностью (хотя исторически, будучи quasi-транскрипцией, это был знак второго порядка) [6; 78].

Из этого различия вытекает неправомерность отождествления отношения между нотами и звуками как двумя переменными, в которых проявляется музыкальная форма, с отношением между графической и звуковой субстанциями, в которых проявляется языковая форма — отождествления, из которого исходят, напри­мер, Р. Якобсон и М. Халле, полемизируя с глоссематической концепцией отношения между «формой» и «субстанцией» [28, 244]. Мнение о том, что «для музыки письменность остается вспо­могательным средством, долговременной памятью», в то время как «в большинстве жанров литературы письменная форма со­вершенно оттеснила устную, с очевидными последствиями этого процесса» [12, 34] представляется поэтому вполне справедливым23.

Можно, очевидно, констатировать, что в то время как опре­деленная субстанция выражения оказывается существенным признаком для отнесения некоторых семиотических систем к тому или иному типу (ср. системы, называемые «живопись», «музыка», «хореография» и т. п.), для других систем физическая природа сигналов является несущественной.<144>

Впрочем, именно сама эта способность «трансмутироваться из одного набора знаков в другой»24 может служить одной из типологических характеристик естественного человеческого язы­ка.
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   77


написать администратору сайта