Функциональна взаимосвязь единиц разных уровней структуры поэтической речи на материале «Персидские мотивы» С.Есенина. Функциональна взаимосвязь единиц разных уровней структуры поэтич. Функциональна взаимосвязь единиц разных уровней структуры поэтической речи на материале Персидские мотивы
 Скачать 60.27 Kb.
|
|
Муниципальное образование Щербиновский район муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №3 имени Екатерины Ивановны Гришко муниципального образования Щербиновский район станица Старощербиновская Научно-исследовательская работа на тему «Функциональна взаимосвязь единиц разных уровней структуры поэтической речи на материале «Персидские мотивы» С.Есенина» Работу выполнила: Довбня Олеся Алексеевна ученица 9 класса Руководитель: Мищенко Оксана Анатольевна учитель русского языка и литературы станица Старощербиновская 2023 Содержание
ВВЕДЕНИЕ Язык поэтического текста живет по своим законам, отличным от жизни естественного языка, он имеет особые механизмы порождения художественных смыслов. Слова и высказывания художественного текста по своему актуальному смыслу не равны тем же словам, употребляемым в обыденном языке. Слово в художественном тексте, благодаря особым условия функционирования, семантически преобразуется, включает в себя дополнительный смысл, коннотации, ассоциации. Игра прямого и переносного значения порождает и эстетический, и экспрессивный эффекты художественного текста, делает текст образным и выразительным. Специфической характеристикой поэтического текста является его семантическая нагрузка, полисемантичность, метафоричность, обуславливающие множественность интерпретаций всякого художественного текста [1, c. 13]. Таким образом, в поэтическом тексте существует совершенно уникальная и знаковая ситуация: естественный язык со своей собственной упорядоченностью, устойчивой системностью выступает как знаковая система первого уровня. Из этого языка формируется язык словесного искусства как знаковая система второго уровня. Описанная знаковая ситуация позволяет утверждать, что в лингвистическом анализе художественного текста фактически исследуется язык «первого уровня». Язык «второго уровня» - предмет анализов лингвопоэтического, эстетического и в некотором смысле литературоведческого [2, c.22]. Лингвистический анализ позволяет видеть картину эстетического целого в ее истинном свете, такой, какой создавал ее и хотел, чтобы воспринимали, писатель. Выбор темы «Функциональна взаимосвязь единиц разных уровней структуры поэтической речи на материале «Персидские мотивы» С.Есенина» основан на личном интересе к данной проблеме и в частности к творчеству известного русского писателя С.Есенина. Актуальность работы определяется тем, что творчество Сергея Есенина всегда завораживало и привлекало к себе внимание не только литературоведов, но и лингвистов. Богатство языка русского поэта дает неограниченные возможности для исследования стилистических особенностей. Содержание текста на этом уровне формируется благодаря участию всех единиц художественного текста – слов, синтаксических построений, ритма, звукописи и т.д. Задача стилистического анализа заключается в том, чтобы обнаружить данную специфику. Цель работы: рассмотреть функциональную взаимосвязь единиц разных уровней структуры поэтической речи на материале сборника «Персидские мотивы» С.Есенина. Соответственно цели мы ставим перед собой такие задачи: 1) ознакомиться с существующими лингвистическими разработками по теме исследования «Функциональная взаимосвязь единиц разных уровней структуры поэтической речи на материале «Персидские мотивы» С.Есенина»; 2) проанализировать точки зрения касательно проблемы работы, предложенные известными исследователями-лингвистами; 3) рассмотреть лексико-синтаксические повторы; 4) рассмотреть фонетические повторы в поэзии С. Есенина, использовав сравнительный метод (поэзия К. Бальмонта, В. Маяковского); 5) обозначить ритм, метр и интонацию в «Персидских мотивах»; 6) сделать общие выводы касательно исследуемого материала в соответствующей заключительной главе. Объектом исследования является музыкальный цикл С.Есенина «Персидские мотивы» Предметом исследования являются лексико-синтаксические и фонетические повторы, ритм, метр и интонация в поэтической речи Методология исследования: в работе использованы сравнительно-сопоставительный и метод лингвистического анализа текста Раздел 1. Лингвистический подход к стилистическому анализу художественного текста 1.1. Основное понятие о принципах стилистического анализа художественного текста В современной лингвистической науке, в частности и науке о языке художественной литературы, к сожалению, не выработан единый подход к стилистическому анализу художественного текста. Проанализировав ряд трудов, посвященных этой проблеме, мы столкнулись с различным отношением ученых к принципам и методам такого анализа. Это отразилось даже в его названиях - лингвистический, стилистический, филологический и т.д. Но радует то, что область анализа художественных текстов с точки зрения лингвистики активно разрабатывается как в теоретическом, так и в практическом аспектах. Целью лингвистического анализа художественного текста является изучение различных элементов языка в той мере, в какой они связаны с пониманием самого литературного произведения в целом. Таким образом, от литературоведческого анализа лингвистический анализ отличается тем, что последний обращает свое внимание на анализ языковых средств, который, в свою очередь, направлен на выявление своеобразия стиля автора. Основным понятием при целостном анализе текста является термин интерпретация или поэтика. И.И. Степанченко утверждает, что «в равной мере принято говорить о поэтике отдельного текста или цикла (в данном случае поэтика приравнивается к традиционно понимаемому лингвистическому (или лингвостилистическому анализу), поэтике автора (очевидно, здесь поэтика ближе к стилистике), поэтике жанра, литературной направления (поэтика ближе к литературоведению) и т.д.» [16, с.4]. Доказано, что воспроизведение действительности в художественно тексте основывается на взаимодействии двух систем - мышления и языка, значит, при чтении и анализе текста мы в нашем мозгу автоматически воссоздаем образ уже некогда зафиксированный последовательным сочетанием букв или звуков в слово. В языкознании и психологии слове одинаково понимается как вербальный образ способный «возбуждать другие вербальные образы» [16, с. 10]. Языковой и образно-понятийный уровни содержания текста тесно взаимодействуют друг с другом. Ярким подтверждением данного постулата являются метафоры. Поскольку для их понимания нужны некоторые дополнительные образы или объединения предметных образов, ведь исходной единицей художественного текста является слово в широком смысле. Именно с его восприятия начинается интерпретация текста. Необходимо помнить, что специфические языковые законы являются объектом стилистического анализа художественного текста лишь в той мере, в какой могут быть интерпретированы: на образно-понятийном уровне. При анализе художественного текста прежде всего исследуются языковые единицы - материи текста. Здесь взаимодействуют единицы разных видов - лексические, синтаксические, ритмические, фонетические. И всё-таки, основное место в этом ряду занимает лексика, так как предметные образы связаны в нашем сознании прежде всего со словом, хотя не только с ним. На стилистическое восприятие текста влияет также историко-культурный процесс, развитие какого-либо литературного направления. С этой точки зрения прослеживается большая связь с литературоведением, но и лингвистику данные положения в некоторой степени не обходят стороной. Таким образом, в дальнейшем при стилистическом анализе «Персидских мотивов» Сергея Есенина будет уместным использовать термин поэтика текста, поскольку он и традиционно используется при лингвостилистическом анализе художественных текстов, и близок к пониманию «стиль автора». 1.2 Определение лингвистикой единиц поэтической речи Как уже было отмечено ранее, при анализе художественного текста мы прежде всего отталкиваемся от языковых единиц - материи текста. И, конечно же, здесь взаимодействуют единицы разных видов - лексические, синтаксические, ритмические, фонетические. Безусловно, основное место в этом ряду занимает лексика, поскольку предметные образы связаны в нашем сознании прежде всего со словом. Но мы сразу же отметили, что не только с ним. Так как предметом исследования данного исследования являются лексико-синтаксические и фонетические повторы, а также ритм, метр и интонация в поэтической речи, то считаем необходимым рассмотреть их собственно лингвистические определения. Итак, уже само соединение «лексико-синтаксические повторы» говорит о том, что в нем соединяются единицы двух уровней языка - лексики (раздел лексикология) и грамматики (ее подраздел - синтаксис). Эти два уровня объединяются в единое целое на базе слова. Слово - основная единица языка, поскольку оно представляет собой одновременно несколько типов языковых структур: фонетическую, морфологическую, семантическую [6, с.95]. Что именно представляет собой лексико-синтаксический повтор будет сказано позже в соответствующей главе. Фонетические повторы - это прежде всего звуковые повторы, например: повторение в соседних словах одного и того же гласного звука или повторение в соседних строках одних и тех же ударных гласных. Такие приемы делают поэтическую речь более мелодичной и музыкальной. Термин «ритм» заимствован лингвистикой из области музыковедения через литературоведение, которое рассматривает особенности ритма стиха т.е. его общего звучания. Со стороны лингвистики ритм соотносится больше с фонетическими явлениями, в частности вместе с интонацией. Интонацией (лат. Мопо - громко произношу) называется понижение и повышение тона, изменение основного тона по высоте (тон - высота звука, чем больше частота колебаний, тем выше тон). В научной литературе дается такое определение интонации: «Интонация - это различные соотношения количественных изменений тона, тембра, интенсивности, длительности звуков, служащие для выражения смысловых и интонационных различий высказываний» [6, с.43]. Как же проявляют себя эти единицы, рассмотрим в следующем разделе нашего исследования на материале поэтического цикла «Персидские мотивы» С. Есенина. Раздел 2. Взаимосвязь единиц разных уровней структуры поэтической речи в «Персидских мотивах» С. Есенина 2.1. Эстетическая роль лексических единиц цикла «Персидские мотивы» Перед тем как перейти к собственно анализу лексических единиц цикла необходимо сказать, что слово выполняет в поэтическом тексте эстетическую роль, а вкупе с ритмом, мелодией стиха является средством создания образа. Язык, выполняющий эстетическую функцию, хотя и имеет прочные корни в обыденном языке, представляет собой некоторую внутреннюю форму. Значение слова в художественном тексте может быть реализовано в новом глубинном смысле, который слово приобретает именно в данном тексте, то есть в данном поэтическом тексте происходит приращение смысла к основному понятийному значению. Ни в одном из словарей лексическое значение слова не отражено в том объеме, в котором оно может быть выявлено в тексте. Наиболее целесообразен анализ слова на уровне смысла, так как именно смысловая сторона тесно связана с идейно-художественной оценкой текста, с его художественным смыслом. Такой анализ слова помогает проследить важные связи текста и подтекста, обращает внимание на имплицитную информацию. Напрямую обращаясь к лексике данного цикла, нельзя не заметить, что она насыщена заимствованиями из разных языков. Но, прежде всего она изобилует заимствованиями восточных языков. Такое широкое их употребление в данных стихотворениях обусловлено местом написания - Кавказ. Заимствованная лексика в современном русском языке может быть окрашенной функционально – стилистически или экспрессивно, а может быть нейтральной. В определенной степени заимствование зависит от времени заимствования слова языком: раньше оно заимствовано, тем меньше у него шансов быть употребленным экспрессивно. Процесс полного освоения слова длителен, в связи с этим его экспрессивность меняется, и поэтому всегда необходимо пытаться определить то положение, которое слово занимало в языковой системе в момент создания текста. Значительное место во всем цикле, занимают следующие группы заимствований: - имена собственные: 1) обозначающие географические названия: Тегеран, Хороссан, Шираз, Евфрат, Босфор, Багдад, Персия. 2) обозначающие имена лиц людей: Лала, Саади, Шагане, Хаям, Шахразада, Гассан, Шага, Фирдуси, Гелия. Уточним эти названия: Лала - типичное, традиционное восточное имя женщины. Шагане – Шагане Нерсесовна Тальян, в те годы преподаватель литературы. Шага – краткое имя Шагане [6, с. 461]. Саади – классик персидско-таджикской поэзии начала 13 века. Хаям – Омар Хайам великий таджикский и персидский поэт, автор рубаи. Шираз – город, родина Саади и Хафиза [7, с. 655]. 3) лексика, называющая растительный мир (олеандр,левкой, кипарис и т.д.) 4) слова, обозначающие названия одежды (шальвары, чадра, шаль). Такая лексика соответствует колориту цикла в целом. Всю лексику данного цикла мы будем рассматривать следующим образом: - лексика с точки зрения происхождения; - лексика с точки зрения активного и пассивного запаса; - лексика с точки зрения сферы ее использования; По своему происхождению лексика неоднородна. В ней выделяются исконно русская и заимствованная. Рассмотрим употребление в цикле. Первое стихотворение «Улеглась моя былая рана…» открывает нам спектр таких заимствований: …Синими цветами Тегерана Я лечу их нынче в чайхане… Чайхана в «Новейшем словаре иностранных слов и выражений» определяется как «чайная в Азербайджане, Иране, Средней Азии, куда, как правило, не допускаются женщины» [8, с. 826]. Здесь же автор употребляет однокоренное слово чайханщик, которое он образует при помощи продуктивного суффикса -щик-, обозначающего лицо, являющееся носителем какого-либо действия. В данном случае это человек, работающий в чайханной. Чадра (тюрк.) – «у мусульман: легкое покрывало, закрывающее голову и лицо женщины и спускающееся по плечам вниз» [8, с. 874]: Автор часто упоминает слово чадра с определением черная: 1) Незадаром мне мигнули очи, Приоткинув черную чадру. 2) « Ты - моя» сказать лишь могут руки, Что срывали черную чадру. 3) Мне не нравится, что персияне Держат женщин и дев под чадрой. 4) Лале склоняясь на шальвары, Я под чадрою укроюсь. Слово чадра синонимично мусульманскому паранджа, но автор использует именно «черную чадру», такое словоупотребление можно объяснить на фонетическом уровне: употребление [ч] придает отчужденность - автор использует прием аллитерации. Автор использует этот прием, чтобы передать неприязнь к тому, что лишает человека духовной свободы. Тема снятия чадры – одна из центральных в «Персидских мотивах», ношение чадры, с точки зрения автора, унижает женщину, сковывает ее свободу. В стихотворении «Никогда я не был на Босфоре…» интересует употребление следующих слов: Караван (перс.) – «группа вьючных животных, перевозящих грузы и людей» [5, c. 315]. Хна (араб.) – «кустарник семейства дербенниковых, из листьев которого получают желто-красную краску под тем же названием». Которую используют как краситель и как средство для укрепления и окраски волос. Не ходил в Багдад я с караваном, Не возил туда я шелк и хну. В других стихотворениях цикла заимствованная лексика также занимает огромное место: Олеандр (фр.) – «род вечнозеленых кустарников семейства кутровых с кожистыми листьями и белыми или розовыми цветками, распространенных в Средиземноморье». Левкой (нем.) – «декоративное растение семейства крестоцветных». Золото холодное луны, Запах олеандра и левкоя [2, c. 183]. Шафран (ар.) – «род многолетних травянистых растений семейства касатиковых». Помирись лишь в сердце со своим врагом - И тебя блаженством ошафранит. Пери (перс.) – «в переносном значении, пленительно красивая женщина». В Хорросане есть такие двери, Где обсыпан розами пор Там живет задумчивая пери. Кипарис (греч.) – «род вечнозеленых хвойных растений семейства кипарисовых» Так спросил я, дорогая Лала У молчащих ночью кипарисов… Шальвары (перс.) – «широкие восточные шаровары». Лале склоняясь на шальвары, Я под чадрою укроюсь… С точки зрения активного и пассивного запаса лексика дифференцируется как устаревшая и слова-неологизмы. В стихотворении «Улеглась моя былая рана…» употребляется слово очи, которое в современном русском языке является устаревшим. К такому же пласту принадлежат и слова былой, вовеки. Незадаром мне мигнули очи, Приоткинув черную чадру. Улеглась моя былая рана – Пьяный бред не гложет сердце мне… В стихотворении « Я спросил сегодня у менялы…» употребляется устаревшее яхонты. Которое в «Словаре русского языка» Ожегова [9, c. 556] определяется как старинное название сапфира, рубина и некоторых других драгоценных камней: О любви вздыхают лишь украдкой, Да глаза, как яхонты, горят С точки зрения сферы использования лексика бывает общеупотребительной и ограниченной. В данном цикле нас интересует лексика, ограниченная сферой употребления. Замечено употребление слов преимущественно используемых в разговорной речи. Бред – (разг.) «нечто бессмысленное, вздорное, несвязное» [9, с.64]. Улеглась моя былая рана- Пьяный бред не гложет сердце мне. Нынче – (разг.) «то же, что и теперь» [9, с.421]. Синими цветами Тегерана Я лечу их нынче в чайхане… Незадаром – (разг.) от задаром (прост.) «бесплатно, даром» [9, c. 415]. Незадаром мне мигнули очи, Приоткинув черную чадру… Коль- (уст. и прост.) то же, что если. [5, с.286] Коль родился я поэтом, То целуюсь, как поэт Тальянка - (разг.) однорядная гармоника. [9, с.787] У меня в душе звенит тальянка, При луне собачий слышу лай… Вместе с тем встречаются номинации, принадлежащие к высокой либо книжной лексике: Вовеки- (высок.) при глаголе с отрицанием – никогда. [9, с.92]. Наливай, хозяин, крепче чаю, Я тебе вовеки не солгу… Завет - (высок.) наставление, совет последователям, потомкам. [9, с.202] И не мучь меня заветом, У меня заветов нет Благоуханный - распространяющий аромат. [9, с.56]. Ветер благоуханный Пью я сухими устами… В данном случае первая часть благо - определяет принадлежность данной лексемы к высокой лексике. Рок - (высок.) несчастливая судьба [9, с.682]. Даже все некрасивое в роке Осеняет своя благодать… Это говорит, что лексический состав цикла многообразен: автор употребляет экспрессивные заимствования из персидского, арабского языков наряду с исконно русскими словами, а книжную, высокую лексику с разговорной, просторечной, делая тем самым художественный текст понятным и легко воспринимаемым для реципиента. До сих пор мы рассматривали особо отмеченные лексические единицы цикла. Однако слова в языке существуют не изолировано, а вступают в различного рода связи и отношения. Так явления синонимии, антонимии, омонимии представляют собой объединения слов в систему по отношению сходства или различия. Синонимы – слова, объединенные в группы, но имеющие различия в семантической и стилистической окраске. Это предоставляет автору возможность использовать синонимы эффектно и с помощью различных способов. Синонимы имеют свою внутреннюю дифференциацию: семантические, стилистические и контекстуальные. В стихотворении «Я спросил сегодня у менялы…» слова нежное и ласковое являются семантическими синонимами, они дополняют друг друга, конкретизируют отношение лирического героя к героине: …Как сказать мне для прекрасной Лалы По - персидски нежное «люблю» и …Как назвать мне для прекрасной Лалы Слово ласковое «поцелуй» Определения известный и признанный в поэтическом тексте «Никогда я не был на Босфоре…» выступают в качестве языковых синонимов, являясь синонимами вне зависимости своего положения в конкретном контексте: …Что в далеком имени – Россия - Я известный, признанный поэт Что же касается словоупотребления таких лексических единиц как не вздыхал, не думал, не скучал, то их синонимичность проявляется лишь в контексте лирического произведения: …Заглуши в душе тоску тальянки, Напои дыханьем свежих чар, Чтобы я о дальней северянке Не вздыхал, не думал, не скучал… Здесь герой произведения выражает свое желание забыть, не думать о предмете своей любви, таким образом, он нанизывает свои чувства друг на друга, создавая, с лингвистической точки зрения, синонимический ряд. В цикле наблюдаются и случаи употребления стилистических синонимов: Мне не нравится, что персияне Держат женщин и дев под чадрой Являясь синонимами, данные субстантивы отличаются стилистически. Существительное дева, как и женщина, обозначает ‘лицо женского пола’, но в отличие от последнего, которое является стилистически нейтральным, оно экспрессивно окрашено. Окраска приобретается за счет отнесенности данного слова к пласту устаревшей лексики. Легкость воздуха в стихотворении «Воздух прозрачный и синий…» подчеркивается контекстуальными синонимами прозрачный и синий. Легко претворить такие синонимы в языковые, пытаясь объяснить символику синего цвета. Он символизирует как раз ту самую легкость, прозрачность, о которой говорит поэт, здесь автор не изобретает ничего нового, а лишь следует традициям цветовой символики. Мы встречаем эпитеты голубой и ласковый, которые, несомненно, являются теми же контекстуальными синонимами. Есенин лишь утверждает нас в своей приверженности к голубому цвету, поэтому нет ничего удивительного, эпитет голубой он ставит с ласковым, веселым: Хорошо бродить среди покоя Голубой и ласковой страны. Голубая да веселая страна. Честь моя за песню продана Ветер в тексте «Голубая да веселая страна...» наделяется действием, лексически выраженном в глаголах дуть и веять, которые являются семантическими синонимами, здесь автор прибегает убывающей способности признака. Семантика слова веять несколько ослаблена в отличие от мощного ветрового потока, создаваемого словом дуть. Вероятно, такой порядок слов предсказывается предыдущим тише, в котором заложена семантика «ослабления признака». Синонимами контекстуального типа являются в стихотворении « Воздух прозрачный и синий…» пары слов: нежность и прелесть, тревоги и потери. Хотя семантика этих абстракций прозрачна, в «Словаре синонимов русского языка» они не объединены в пары [11]. Автор объединяет их в контексте одного стихотворения, считая каждую пару проявлением одного и того же признака. Таким образом, в цикле «Персидские мотивы » представлен широкий ряд синонимов. Антонимия в произведениях этого цикла также широко представлена. Антонимы здесь имеют экспрессивную окраску. Здесь, конечно же, имеются чисто языковые антонимы, как – то: радость – беда, некрасивое – прекрасное, близкое – дальнее, смех – плач, радость – неудача [11]. Но особого интереса для нас не представляют, так как являются набором традиционных противопоставлений. Но Есенин, как истинный мастер слова, приводит в стихотворении «Быть поэтом – это значит тоже…» контекстуальные антонимы: Соловей поет - ему не больно, У него одна и та же песня. Канарейка с голоса чужого – Жалкая, смешная побрякушка… В данных номинациях нам представлены два вида птиц: канарейка и соловей, – которые не являются антонимами в современном русском языке. Чтобы доказать такое проявление в контексте произведения, необходимо обратиться к мифопоэтическому толкованию этих слов. Соловей – «птица, символизирующая поэта, мастера владения поэтическим словом», а канарейка – «птица, обозначающая безликого подражателя великому поэту». Таким образом, их можно поставить в один антонимический ряд с понятиями дар и бездарность. Вероятно, тем самым автор показывает великую силу поэтического слога и избранность в обладании даром поэтического слога: только истинный творец слога может наполнить формы выразительным содержанием. Образ соловья появляется и в «Голубой да веселой стране…» в сочетании с исконно русским словом кличет: Ветер с моря тише дуй и вей – Слышишь, розу кличет соловей?.. Здесь данный глагол вносит в картину оттенок далеко не восточный. Это подмечено С. Соложенкиной: «Словно парень на посиделках есенинский соловей запросто кличет свою подружку-розу и, более того, обнимает ее «в тени ветвей». Образ, немыслимый по своей дерзости на Востоке» [12, с. 225]. Антонимия лежит в основе такого приема как оксюморон – это сжатая и поэтому звучащая антитеза, сочетание противоположных по смыслу понятий. [3, с. 66] Так оксюмороном является сочетание красивое страданье в контексте: До свиданья, пери, до свиданья, Пусть не смог я двери отпереть, Ты дала красивое страданье, Про тебя на родине мне петь. До свиданья, пери, до свиданья… Красивое страданье в есенинской интерпретации предстает как «односторонняя любовь, имеющая в своей основе эстетическую направленность, носящая воспитательную функцию». Неудача не обескураживает лирического героя, его раздумье приобретает явно восточный характер. «Красивое страданье…» Это уже близко к ощущению восточного поэта Хафиза: Подобно нищему, Хафиз к порогу твоему припал, Прах у твоих дверей к глазам прижму – о, сладость! [13, c.209] Таким образом, использование антонимов и как их разновидностей оксюморона приобретает характер выражения мысли о взаимосвязи противоположностей в единство. Ведущая роль среди языковых средств выражения образности принадлежит метафоре. В поэтическом тексте метафора оригинальна, неповторима и глубоко мотивирована. Метафоры являются универсалиями сознания, метафорическое видение мира современные психологи склонны связывать с генезисом человека и, соответственно, человеческой культуры. Метафора – универсальное явление и в языке. Ее универсальность проявляется в пространстве и времени, структуре языка и его функционировании. При всем разнообразии понимании метафор почти все они восходят к аристотелевскому определению: «Метафора есть перенесение необычного имени или с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии» [1, c. 69]. Рождение метафоры связано с концептуальной системой носителей языка, с их стандартными представлениями о мире, с системой оценок, которые существуют в мире сами по себе и лишь вербализуются в языке. Отсюда вывод: метафора – модель выводного знания, модель выдвижения гипотез. Почти все они построены на сопоставлении явлений, имеющих какое-то сходство. Сходство может быть очевидным или скрытым. Приемы сопоставления также бывают различны, в зависимости от чего все тропы можно разделить на две группы «если субъект и объект сопоставления названы в тексте, говорится о сравнении, если же вместо субъекта называется объект, имеется дело с различными видами тропов, которые определяются в зависимости от отношений между субъектом и объектом» [14, с. 32]. Образная метафора, которая называется также поэтической, функционирует в художественном тексте, где реализует свои креативно-образные потенции. Есенину в цикле присуща метафора, связанная с выражением интимных чувств: О любви вздыхают лишь украдкой, Да глаза, как яхонты, горят. Красной розой поцелуи веют, Лепестками тая на губах. «Ты – моя» сказать лишь могут руки, Что срывали черную чадру… Потому и дышит глубоко Нежностью пропитанное слово… Метафора в данных примерах не художественное украшение, а органическое выражение способа мышления и познания. Метафоризация чувств здесь глубоко опоэтизирована, складывается авторская концепция видения любви, которая вербализируется в данных сочетаниях. Метафора может накладываться на тропы других видов, осложняя и усиливая эффект, ими производимый. Чаще других она накладывается на сравнение. Оно может быть развернутым и неразвернутым. Выражается с помощью союзов как, словно, будто, точно, в таком случае говорят о сравнительном обороте: Мы в России девушек весенних На цепи не держим, как собак. Ну, а этой за движенья стана, Что лицом похожа на зарю… О любви вздыхают лишь украдкой, Да глаза, как яхонты, горят… Там на севере девушка тоже, На тебя она страшно похожа… Коль родился я поэтом, То целуюсь, как поэт… И меня твои лебяжьи руки Обвивали, словно два крыла… Все равно глаза твои, как море, Голубым колышутся огнем… Шепот ли, шорох иль шелест- Нежность, как песни Саади… Миру нужно песенное слово Петь по-свойски, как лягушка… Мы видим большое количество сравнений, которые несут огромную лексическую нагрузку. Так, например, сравнительный оборот петь по-свойски, как лягушка несет в себе следующую мифологему: Бог, увидевший, как хвастается Давид перед людьми тем, что его песни больше всех нравятся Богу, сказал: «Ишь ты, расхвастался.… Каждая лягушка в болоте поет не хуже тебя! Посмотри, как она старается, хочет мне угодить!». И царю Давиду стало стыдно [7, c. 225]. Ассоциации, возникающие при восприятии данных метафор многочисленны, разнообразны, расплывчаты. За семантикой слов, которые создают метафорический смысл в сознании читателя, возникают и чисто субъективные, добавочные ассоциации, связанные со спецификой воспринимающей личности, с ее психическим складом, с характером интеллектуальной жизни. Поэтическая метафора не нуждается в интерпретации, а сделать ее можно лишь уничтожив поэзию; механизмы ее универсальны, а потому она понятна культурно-национальной личности. Но каждая такая метафора – поэтическое открытие, в котором мир предстает с неожиданной стороны, с эстетических позиций. Огромное место в цикле занимает группа лексики, обозначающая цвета. Цветовая символика (красный чай, красная роза, черная чадра, синие цветы Тегерана, голубая страна, сиреневые ночи). Цвета чисты и локальны, в них нет полутонов и оттенков, ведущие – голубой и синий. Это соответствует традициям восточных декоративных росписей. Палитра есенинской Руси богата, в ней множество оттенков и полутонов красного (розовый, алый, красный, багряный, рдяный, малиновый и т.д.). «В чужой стране Востока глаз выхватывает самое яркое, непривычное, насыщенное, чтобы запомнить и не растерять впечатления. Однако есть и в палитре Персии, и в палитре Руси сближающие цвета – синий и голубой. Цвета близкие к небу, мечте, сказке, символ духовности и чистоты» [15, c. 25] Выделение тематических групп на этом не заканчивается, здесь можно проводить внутритематическую дифференциацию, которая поможет рассмотреть в цветовой символике выражение чувств лирического героя к любимой, в растительном мире – живые образы, в названиях одежды - национальную ментальность. Лексический уровень данного цикла весьма разнообразен, автор использует в своих стихотворениях различные пласты лексики, предоставляя тем самым читателю широкую панораму «Восточных мотивов». Есенин использует многие номинации в таком сочетании, которые не являются традиционными для лексики русского языка, тем самым, расширяя границы своих лексем. Таким образом, рассмотренный нами уровень позволяет показать важную роль лексических элементов как опор, способных прояснить структуру текста, то есть пронаблюдать за степенью распространенности лексических единиц, их локализацией, установить зависимость между отдельной семантической единицей и смысловой целостностью всего текста и, в конечном счете, прийти к более точному формулированию темы и ремы. Есенин использовал в своем цикле разнообразную лексику. Мы выделили разнообразные тематические группы слов: названия одежды, понятия, обозначающие явления природы, имена собственные, лексика называющая растительный и животный мир – все это свидетельствует о многообразии тематики и широком охвате всех пластов лексики. Этот уровень представлен также многими видами синонимов и антонимом, являющимися в большинстве своем контекстуальными. |