Гальперин А.И. Очерки по стилистике АЯ. И. Р. Гальперин очерки по стилистике английского языка
 Скачать 2.46 Mb.
|
|
Синонимический повтор Своеобразным видом повтора является повтор синонимический. Сущность его заключается в том, что для выражения одной и той же мысли используются синонимические средства. Такие синонимические повторы очень часто используются в поэзии, в ораторской речи и других стилях художественной и публицистической речи. Так в сонете Китса "The Grasshopper and the Cricket" мысль, изложенная в первой строке, повторяется синонимическими средствами в девятой строке: The poetry of earth is never dead . . . The poetry of earth is ceasing never . . . Как видно из этого примера, для синонимического повтора не обязательно употребление объективных синонимов. Понятия могут быть сближены всем ходом образного сопоставления явлений или логическим анализом. В таком случае в словах, выражающих эти понятия, появляются контекстуальные значения, которые могут оказаться синонимичными. Так, здесь синонимичными стали сочетания is never dead и is ceasing never. Парные синонимы, о которых мы уже упоминали, тоже представляют собой разновидность синонимического повтора. Эмоционально-художественная функция таких повторов связана с фольклорными традициями. Как известно, синонимический повтор глубоко уходит корнями в народно-песенное творчество. Так в русском языке — путь-дорога; до поры до времени; печаль-горюшко; молодо-зелено; кабы знала я, кабы ведала. В английском языке — lord and master; clean and neat; act and deed; pure and simple; far and away; the rough-rude sea (W. Shakespeare); watchful and vigilant (W. Scott). Иногда синонимический повтор осуществляется образными средствами, которые повторяют мысль, изложенную логическими средствами. Так в двух предложениях, следующих одно за другим, в речи Байрона в палате общин повторятся одна и та же мысль: в первом предложении в риторическом вопросе мысль изложена логически, т. е. без применения образных средств языка, во втором эта же мысль изложена средствами развернутой метонимии: 266 "Setting aside the palpable injustice and the certain inefficiency of the bill, are there not capital punishments sufficient in your statutes? Is there not blood enough upon your penal code, that more must be poured forth to ascend to Heaven and testify against you?" Особенно разнообразны синонимические повторы в разновидности публицистического стиля — в ораторской речи. Они здесь несут не только художественно-эмоциональную, но и служебную функцию. Они замедляют повествование и, тем самым, дают возможность более внимательно следить за развитием мысли или системой аргументации. Синонимические повторы, выражая одну и ту же мысль, дают возможность сделать то или иное добавление, так или иначе расширить, детализировать основное содержание высказывания. Таково употребление compulsion и dictation; consent и voluntary agreement в речи виконта Крэнбирна, произнесенной в палате лордов 15 апреля 1943 г. . .How far can an association of sovereign States achieve the objects which we all have in view? . . .it seems to me our object must be to obtain respect for the decisions of the new International Authority not by compulsion but by consent . . . The new structure is more likely to endure if it is based on voluntary agreement than if it is based on dictation, artificially or arbitrarily imposed. (Viscount Cranborne: Speech on international Relations in Post-War Time to the House of Lords, April 15, 1943). Синонимические повторы не менее часто встречаются в стиле художественной речи, и в особенности в его стихотворной разновидности. Если в стиле ораторской речи синонимический повтор обычно имеет функцию нарастания и убеждения, то в стихотворной речи функция синонимических повторов — функция детализации. Плеоназмы К синонимическому повтору близко примыкает явление, известное под названием плеоназма. Как и в синонимическом повторе при плеоназме повторяется не одно и то же слово, а повторяется мысль. Однако, в отличие от синонимического повтора, такое повторение не вызвано требованиями художественной выразительности, это как бы излишнее повторение, отягощающее речь, не придающее 267 высказыванию каких-либо дополнительных оттенков. Поэтому плеоназмы рассматриваются как своего рода недостаток речи. Например: "It was a clear, starry night, and not a cloud was to be seen." "He was the only survivor; no one else was saved." В каждом из этих двух примеров имеется совершенно излишнее добавление к основной мысли. Оно не имеет художественной ценности, не вызвано смысловой необходимостью. С. Кржижановский удачно назвал плеоназмы «слоновой болезнью стиля, от которой слово разрастается, но делается бессильным».1 Плеоназмы в письменных стилях художественной речи появились, как полагают, из стиля ораторской речи. Таким образом, можно сказать, что зачастую плеоназмы это синонимические повторы немотивированные с художественно-эстетической точки зрения. Повторы, основанные на многозначности2 Среди разнообразных форм повторов, используемых в стиле художественной речи и почти не используемых в других стилях, встречается иногда и повтор, основанный на многозначности слова. Такой повтор близок по своему содержанию к каламбуру, так как в его основе лежит сопоставление основного и производного значения слова. В нижеприведенном примере глагол to retire выступает в трех разных предметно-логических значениях: "Miss Witherfild retired, deeply impressed with the magistrate's learning and research; Mr. Nupkins retired to lunch, Mr. Jinks retired within himself — that being the only retirement he had . . . , and Mr. Grumner retired to wipe out . . . the insult which had been fastened upon himself." (Ch. Dickens) В некоторых случаях глагол, выступающий в разных значениях, опускается, получается своего рода нулевой повтор. Так, например: 1  Литературная энциклопедия, Словарь литературных терминов. Изд-во Л Д. Френкель М — Л , 1925, т II, стр 5962 См раздел «Стилистические средства, основанные на взаимодействии основных и производных значений», где такие повторы частично описаны. 268 "Then came the dessert and some more toasts. Then came tea and coffee, and then the ball." В первых двух случаях слово came употреблено в одном значении, в последнем случае глагол опущен, но именно в этом эллиптическом обороте глагол выступает в другом значении. В первых двух значениях came означает принесли, подали, сервировали, в последнем случае имеет значение начался. Основная функция такого рода повторов — функция каламбура. Эффект, достигаемый этим повтором, обычно юмористический. Повтор одного слова в разных значениях нередко способствует более четкой детализации основного значения повторяемого слова. В других повторах повторяемое слово начинает играть различными оттенками значения как бы невольно. Любой повтор заставляет слово светиться оттенками значений без особых намерений автора. В повторе, основанном на многозначности, писатель умышленно использует эту особенность слова. Соединение разных видов повторов В стиле художественной речи и в ораторском стиле одни виды повторов выступают в соединении с другими видами повторов и с другими стилистическими приемами. Мы уже приводили пример синтаксического повтора, сопровождаемого лексическим повтором (см. пример хиазма). Наиболее часто встречается комбинация различных структурных типов лексических повторов. Анафора часто сочетается с эпифорой, образуя таким образом кольцо. Подхват нередко сопровождается простым усилительным повтором. Многосоюзие почти всегда влечет за собой синтаксический повтор. В предложении, приведенном ниже, дано сочетание многосоюзия и эпифоры: Например: .. and Mrs. Garland was there and Mr. Abel was there, and Kit's mother was there, and little Jacob was there, and Barbara's mother was seen in remote perspective. Сочетание лексического повтора с обратным параллелизмом характерно для живой разговорной речи. Например: It was an unearthly howl that made my skin prickle, and everyone at the table looked up sharply. 269 "It's Konrad," he said. "Someone was passed along the road, too near the gate to suit his taste. He's a faithful brute, is Konrad." (M. G. Eberhart. While the Patient Slept.) Или: "Were you, damme? Well, and what of it? He's a stout fellow, is George Godolphin, one of my oldest friends." (Daphnede Maurier.) Тавтологическое подлежащее Особой формой повтора, который можно отнести к синтаксическим повторам, является т. н. тавтологическое подлежащее. В предложении подлежащее, выраженное существительным, повторяется местоимением. Например: Your limbs they are alive. (Wordsworth.) The Smith, a mighty man is he. (Longfellow.) And this maiden, she lived with no other thought. (E. Poe) Ou, but he was a tight-fished hand at the grind-stone, Scrooge. (Ch. Dickens.) Такие повторы типизируют обычные для возбужденной речи синтаксические формы и воспроизводят традиции английского народно-песенного творчества. СТИЛИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ЗВУКОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВЫСКАЗЫВАНИЯ В стилистике английского языка немаловажное место занимают особые стилистические приемы, цель которых — произвести определенный звуковой эффект. Естественно, что такой прием рассчитан главным образом на устное воспроизведение написанного. Звуковая организация предложения (высказывания) реализуется только в звучащей речи. На письме такая звуковая организация речи принимает иногда особые формы, которые лишь подсказывают характер желаемой звуковой интерпретации. Интонация Как известно, одним из эффективнейших средств эмоционального воздействия на читателя, средств придания отдельным словам и словосочетаниям особой эмфазы, является интонация. Интонация представляет собой «сложное единство высоты, силы, тембра и темпа в речи, являющееся одним из главнейших средств выражения значения высказывания».1 Не следует думать, что интонация одна может определить содержание высказывания. Смысл всего высказывания определяется соотношением лексических, грамматических и интонационных средств, и тем не менее, в ряде случаев роль интонации столь значительна, что она может изменить основное значение слов, составляющих содержание выска- 1  Торсуев Г. П. Фонетика английского языка. Изд-во Литературы на иностранных языках. 1950. - C. 212.271 зывания. Так, выше указывалось, что интонация является одним из средств реализации стилистического приема иронии. Следовательно, характер интонационного оформления высказывания может вызвать переосмысление лексического значения слова, придать ему контекстуальное значение, помимо основного предметно-логического. Значительную роль интонация играет в реализации приема умолчания. Так в примере: Good intentions but ... интонация, завершающая предложение — падающая, в то время как союз but требует продолжения высказывания, т. е. повышающейся интонации. В письменной речи интонацию обычно принято выражать средствами графики. Пунктуация есть одна из форм обозначения интонации. Однако, вопросительный знак (?), восклицательный знак (!), точка (.), многоточие (....), тире ( — ) и другие знаки пунктуации лишь приблизительно указывают на характер интонационного оформления высказывания. Многие особенности интонации, как тембр, темп, вообще остаются вне сферы изобразительности, иными словами, в графических средствах нет значков, могущих передать многообразие интонационного рисунка высказывания. Некоторые писатели стараются использовать разнообразие типографских шрифтов для того, чтобы подсказать необходимость выделения желаемой части высказывания. Курсив, жирный шрифт, разрядка, крупный шрифт и другие способы графического выделения в какой-то степени подсказывают желательный характер интонации. В качестве одного из примеров можно сослаться на рассказ О. Генри "A City without Adventure". В этом рассказе есть отрывок, в котором описывается нарастающая радость человека. Это нарастание чувства выражается интонационными средствами. Интонация подсказывается последовательным применением все более крупного шрифта. Предложение Не knew повторяется три раза. В первый раз Не knew дано строчным шрифтом, во второй раз крупным светлым шрифтом и в третий раз — крупным жирным шрифтом. В некоторых американских изданиях рассказов О. Генри третий повтор предложения Не knew дается столь круп- 272 ным жирным шрифтом, что он занимает одну треть страницы. Соотношение интонационного и структурно-синтаксического оформления эмоционально окрашенной речи может по-разному толковаться. В нижеследующем предложении из речи Байрона имеется тире, подсказывающее паузу, после которой предполагается особое интонационное оформление слова "parish": And here I must remark, with what alacrity you are accustomed to fly to the succour of your distressed allies, leaving the distressed of your own country to the care of Providence or — the parish. (G. Byron. Speech during the Debate on the Frame-Work Bill in the House of Lords, February 27, 1813). Но какова эта интонация, к сожалению, графикой не отображено, и только тщательный смысловой анализ всего отрывка может привести к догадке о значении иронии, которая заключена в этом высказывании. При анализе особенностей устного и письменного типов речи указывалось, что устный тип речи значительно более эмоционален, нежели письменный. К числу интонационных приемов, способствующих большей эмоциональности устного типа речи, относятся растяжение слогов, преднамеренная, чрезвычайно точная артикуляция звуков, окраска тембра, дрожание человеческого голоса, которое может выразить иногда больше, чем все стилистические приемы вместе взятые. Эвфония Эвфония (благозвучие) является особым приемом звуковой организации высказывания, который рассчитан на желаемый ритмико-мелодический эффект. Требования к эвфонии в поэзии и прозе различны. Они в некоторой степени противопоставлены друг другу. То, что рассматривается как нарушение принципов благозвучия в прозе, является закономерностью в поэзии. Так например, рифма не только не нарушает благозвучия в поэзии, но является закономерностью стихотворных произведений. Более того, рифма является одним из внешних признаков стихотворной формы. В прозе рифма рассматривается как нарушение благозвучия. Так, в прозе слова day 18 — 323 273 и decay поставленные на близком расстоянии, будут нарушать требование благозвучия в прозе. Нарушение благозвучия можно увидеть на следующем примере; The speaker discussed the source of the force of international law. Рифма вводится в прозаическом повествовании в стилистических целях. Например, в одном рассказе описывается объяснение в любви одного молодого человека, который, начитавшись поэтических произведений, говорит возвышенным слогом, однако он сам замечает, что речь его производит странный эффект в связи с появлением в ней рифм. Вот это место: Until this voyage began I didn't know what life meant. And then I saw you. It was like the gate of heaven opening. You are the dearest girl I ever met, and you can bet, I'll never forget . . . He stopped. "I'm not trying to make it rhyme," he said appologetically. "Billy, don't think me silly . . . I mean, if you had the merest notion dearest ... I don't know what's the matter with me, Billy. Darling. You're the only girl in the world. Surely that doesn't come as a surprise to you? That is, I mean, you must have seen, that I have been keen... Благозвучие в прозе не допускает звуковых повторов, т. е. одинаковых звуков или сочетаний звуков в словах, расположенных рядом. Вот пример, в котором повторение звукови [s] представляет собой нарушение эвфонии в прозе: And she shuddered as she sat, still silent, in her seat, and he saw that she shuddered. В эвфонию включается также учение о ритмической организации высказывания. Размер предложения, его построение должны в известной степени руководствоваться общими законами благозвучия. Совершенно правильной представляется мысль, высказанная Флобером и приведенная Мопассаном в его статье о Флобере: «Фраза будет жить, говорил он, — лишь в том случае, если она соответствует всем требованиям дыхания. Я знаю, что она хороша, если ее можно прочесть вслух». «Плохо написанные фразы не выдерживают этого испытания ... они давят грудь, стесняют бдение сердца и, следовательно, не приспособлены к условиям жизни.»1 1 Ги де Мопассан. Полн. собр. соч., т. XIII, стр. 202.274 Вопросы звуковой и ритмической организации речи больше разработаны в отношении стиха, в отношении прозы они почти не подвергались исследованию. Поэтому до сих пор нет определения ритма прозы и даже само существование такого ритма подвергается сомнению. Насколько сложно и противоречиво явление ритма в прозе свидетельствует следующее высказывание Флобера: «В поэзии — говорил Флобер — поэт следует твердым правилам. У него есть метр, цезура, рифма и множество практических указаний, — целая теория его ремесла. В прозе же необходимо глубокое чувство ритма, ритма изменчивого, у которого нет ни правил, ни определенной опоры; необходимо врожденное дарование, нужны способность рассуждать и художественное чутье, бесконечно более тонкие, более острые: ведь прозаик ежеминутно меняет движение, окраску, звук фразы сообразно тому, о чем он говорит».1 Рассмотрим некоторые стилистические приемы и выразительные средства языка, основанные на особой звуковой и ритмической организации высказывания. |