Гречихин А.А. Общая библиография-2000. I. Теория библиографии Глава

• Название: I. Теория библиографии Глава
• Анкор: Гречихин А.А. Общая библиография-2000.doc
• Дата: 06.12.2017
• Размер: 2.73 Mb.
• Имя файла: Гречихин А.А. Общая библиография-2000.doc
• Тип: Документы; #10717
• страница: 36 из 46

В отдельных своих утверждениях И.В.Владиславлев явно сгущал краски. Так, он говорил, что "консервативная библиографическая мысль очень спокойно себя чувствовала в рамках простой "описательной" науки, а выше пространно цитировал уже упоминаемую нами статью Г.А.Ильинского "Авторефераты как тип библиографии", в которой автор требовал "реального направления" в библиографии, выступая против односторонней описательности. Или И.В.Владиславлев упрекает старую библиографию в том, что она до сих пор недостаточно осознала, что проблема книги это есть, в сущности, проблема читателя и автора. Но ему хорошо была известна часто дискутируемая еще в дореволюционной библиографии формула Н.А.Рубакина "автор - книга - читатель". В конечном итоге было предложено следующее определение библиографии: "Библиография - основная часть книговедения, наука о таком описании книг, которое возможно полнее ориентировало бы человечество в накопленных им книжных богатствах - в их наличности и содержании, в их идеологической сущности и исторической значимости, в их соответствии читателям различных социальных и иных группировок; занимаясь подобным изучением книг, библиография в своих высших обобщениях имеет задачей библиографическое исследование эволюции книжных богатств со стороны их количества и со стороны их содержания".
Можно судить, что никакой диалектики в этом определении нет. Оно относится к самому простому формально-логическому определению - перечислительному, описательному. В нем вообще отсутствует всякое указание на воинствующую идеологию, которая, как мы уже показали выше, была характерна именно для советской библиографии рассматриваемого периода. И, видимо, в стремлении прикрыть свою научную несостоятельность И.В.Владиславлев пошел по пути поиска своего врага, что также было характерно для формирующейся советской библиографии. И он был найден в лице М.Н.Куфаева, хотя теперь с высоты нашего времени можно считать, что это было весьма и весьма несправедливо.
Но доклад И.В.Владиславлева и начинался с размежевания с М.Н.Куфаевым, ибо они "представители разных течений в области библиографии, представители разных идеологий". И если свою интерпретацию методологии библиографии И.В.Владиславлев видит "в свете научного социализма", то куфаевскую он причисляет к буржуазной идеологии, философскому идеализму, считая ее ненаучной, схоластической, тормозящей развитие библиографии и книговедения. Правда, его выступление в прениях было подвергнуто резкой критике как "академиками" ( К.Н.Дерунов),так и "общественниками" марксистского толка (В.И.Нев-ский) [подробнее см.: Труды II Всероссийского библиографического съезда. С. 37-59]. Так, К.Н.Дерунов говорил: "И.В.Владиславлев жестко читал свой доклад и кончил тем, что есть какие-то враги здесь. Он говорил "наши враги". Я думаю, что это страшное недоразумение... Он старается показать, что он первый дает такую "марксистскую систему". При всем своем домоседстве я уже за короткое время слышал три доклада на эту тему... Мне думается, что Владиславлев официально не октябрен. Так что есть некоторое самозванство. Мне хотелось здесь показать, что в лучшем случае - перед нами, попросту говоря, "марксоид". Он прочитал о диалектике по классической политграмотической книжке Коваленко и так мудро разжевывает нам - первое о развитии, второе о противоречиях, третье о связи". В целом К.Н.Дерунов не может представить себе "злейшего врага марксизму", чем И.В.Владиславлев.
Оценка доклада И.В.Владиславлева В.И.Невским имеет для нас особое значение: речь идет об одном из старейших членов Коммунистической партии (с 1897 г.), известном государственном и партийном деятеле, в 20-е годы - директоре Государственной библиотеки СССР им. В.И.Ленина. "Я берусь утверждать, - говорил В.И.Невский, - что принцип диалектического материализма изложен И.В.Владиславлевым неверно. Согласиться со многими положениями, которые здесь И.В.Владиславлев выдвигал, ни в коем случае нельзя, никогда и нигде". В.И.Невский отверг саму попытку И.В.Владиславлева причислить себя к школе библиографов-марксистов: "Он принадлежит к школе людей, неправильно понимающих и неправильно излагающих диалектический материализм". Справедливости ради следует сказать, что В.И.Невский критиковал и М.Н.Куфаева, в докладе которого "кроме метафизики, ничего ... нет. О методе существенного ничего не было сказано, кроме общих положений, всем давно известных определений библиографии".
Другими словами, так называемому идеализму, буржуазности М.Н.Куфаева в его общекниговедческих построениях был противопоставлен самый худший вариант - книговедческий псевдомарксизм вульгарно-социологического толка. Правда, доклад И.В.Владиславлева еще до публикации Трудов II Всероссийского библиографического съезда был издан отдельной брошюрой "Библиография и социализм. К вопросу о построении марксистской теории книговедения" [М.; Л., 1928].
Следующей принципиально важной для развития советского библиографоведения работой была уже рассмотренная выше статья И.В.Новосадского "Теория книговедения и марксизм" (1931 г.). На этом и закончились опыты научной разработки библиографоведения на марксистской основе в довоенный период. Зато более плодотворными были труды библиографов традиционного подхода. Особенно примечательными и до сих пор не теряющими научной значимости являются работы М.Н.Куфаева, Н.В.Здобнова и А.Г.Фомина. Именно они как бы венчают первый (довоенный) период развития советского библиографоведения.
Можно согласиться с мнением одного из активных исследователей творческого наследия М.Н.Куфаева, назвавшего его "зачинателем советского книговедения" (так называется вступительная статья к библиографическому указателю [Михаил Николаевич Куфаев (1888-1948): Указ. лит./Сост. и авт. вступ. ст. И.Е.Баренбаум. Воронеж, 1989. 26 с. (Воронеж. ученые)]. В самом деле, совет-ское книговедение не знает другого такого же разностороннего и глубокого ученого - теоретика и практика, каким был М.Н.Куфаев. Но, как это часто бывает согласно известной поговорке "нет пророка в своем отечестве", М.Н.Куфаеву чуть ли не с первых шагов его деятельности навесили ярлык "идеалиста", "буржуазного книговеда" и т.п. В результате после 1927 г. - самого плодовитого в жизни ученого, когда вышли в свет сразу три его монографии ("История русской книги в XIX в.", "Библиофилия и библиомания", "Книга в процессе общения"), - наступил заметный спад в его творчестве, продолжавшийся до конца его жизни. В 1934 г. опубликована последняя монография М.Н.Куфаева "Иностранная библиография. Краткий очерк развития и современное состояние".
Правда, после смерти М.Н.Куфаева имя его не кануло в лету, по необходимости оно упоминалось в различного рода обобщающих публикациях, учебных книгах, монографиях историко-книговедческого характера. Но лишь спустя четверть века после смерти ученого появилась первая специально ему посвященная статья [см.: Баренбаум И.Е. Михаил Николаевич Куфаев (1888-1948)//Книга. Исслед. и материалы. 1973. Сб. 27. С. 189-195], а еще через несколько лет - переиздание одной из его библиофильских работ "Библиофилия и библиомания" [Репродукц. изд. М.: Книга, 1980. 119 с.]. Наконец, в серии "Труды отечественных книговедов" было выпущено "Избранное" [Тр. по книговедению и библиографоведению. М.: Книга, 1981. 223 с.] со вступительной статьей, комментариями, библиографическим списком трудов и литературы о нем. К сожалению, сюда вошли только статьи Куфаева, а его монографии до сих пор не переизданы, хотя и в свое время выпускались небольшими тиражами. Архив ученого не собран и, скорее всего, уже потерян безвозвратно.
И в целом, судя по имеющимся работам [можно назвать еще одну: Леликова Н.К. "В начале было слово...": К 100-летию со дня рождения М.Н.Куфаева//Сов. библиогр. 1988. № 5. С. 53-60], мы только начинаем, излишне робко, открывать и оценивать творческое наследие М.Н.Куфаева. А он, может быть, как никто другой из отечественных книговедов, заслуживает большего. И потому, что именно он, вопреки всему и вся, настойчиво разрабатывал самое трудное - теоретические основы книговедения и библиографоведения. И потому, что именно он оставался до конца верен великому чуду - книге - и как личность являет собой яркий пример беззаветного служения ей.
Библиографическая деятельность Н.В.Здобнова была весьма разносторонней, хотя судьба его была драматичной (был репрессирован и умер в тюрьме) [подробнее о нем можно прочитать в следующих изданиях: Машкова М.В. Н.В.Здобнов (1888-1942): Очерк жизни и деятельности. М., 1959; Здобнов Н.В. Избранное. М., 1980; Ажеева Е.Ю. Н.В.Здобнов как историк русской библиографии (теоретико-методологические аспекты). М., 1994; Коган Е.И. Николай Здобнов: Жизненный путь книговеда. М., 1997]. Библиографическая деятельность его началась с составления сибирской библиографии. Этим и обусловлено затем участие Н.В.Здобнова в работе Центрального бюро краеведения РСФСР и его выступление с докладом "Основные вопросы краевой библиографии" на I Всероссийском библиографическом съезде. Доклад не опубликован в трудах съезда, так как еще ранее вышел в свет монографический труд Н.В.Здобнова "Основы краевой библиографии" [Л., 1926 (обл. 1925). 125 с.; То же: Практ. руковод. 2-е изд., перераб. и значит расшир. М.; Л., 1931. 182 с.]. Эти работы дают нам право считать Н.В.Здобнова основоположником отечественной краеведческой библиографии. Примечательно, что его теоретико-методические работы активно сочетались с практикой.
Существенно также, что на том же съезде Н.В.Здобнов одним из первых выступил против излишней идеологизации вообще библиографической классификации. Спор шел о возможностях использования в нашей стране УДК. Он соглашался, что в ней много странностей, но какая же из существующих классификаций лучше? Нет ни одной. "Логически идеальной классификации даже не может быть, - утверждал он, - ибо нет и не может быть единой общеприемлемой классификации наук". Что касается идеологии, то тут, по его мнению, еще больше разноречий даже в родственных группировках. Всякая идеология - явление неустойчивое, текучее, преходящее. Она находится в зависимости от множества объективных условий, далеко не всегда поддающихся учету. Это касается и предложений о создании классификации на основе марксистской идеологии. "Разве марксизм представляет собою нечто монолитное и неизменное? - задается он вопросом. - Марксизм далек от неподвижной окаменелости. Он развивается и еще долго будет развиваться, распадаясь на новые и новые течения. Единой марксистской классификации создать невозможно. Это не столь простое дело, как многие себе представляют".
Далее Н.В.Здобнов считает большим заблуждением, будто библиографическая классификация должна непременно отражать какую-либо идеологию или классификацию наук. Нельзя забывать, что она имеет дело не с науками, не с идеологиями, а только с печатным материалом. По самой природе своей она условна. Поэтому, считает он, можно мириться с УДК. Она имеет несомненное преимущество перед всеми другими. Она беспримерно детально разработана и чрезвычайно гибка. По ней можно легко и быстро классифицировать самые мельчайшие вопросы в любых комбинациях, в нее без всякой ломки можно вложить всякое новое научное или общественное явление. В данном отношении она открывает неограниченные возможности. Чтобы не быть голословным, Н.В.Здобнов приводит в качестве примера одну из опубликованных марксистских классификаций, о которой говорил в своем докладе Б.С.Боднарский. Последний просто иронизировал над некоторыми утверждениями автора классификации, например: будто система децимальной классификации нарочито построена так, что "чем ближе книга к старой науке и к старой жизни, тем шифр ее (т.е. индекс) проще", или, что то же: чем буржуазнее книга, тем меньше знаков в ее шифре. И далее Б.С.Боднарский на конкретных примерах опроверг указанные утверждения.
Другое дело - Н.В.Здобнов: он развенчал эту классификацию именно в идеологическом отношении. Говоря тоже с иронией, он из этого шедевра "классификации" берет только названия двух первых отделов: "Теория классовой борьбы (коммунизм)" и "Практика классовой борьбы (коммунизм)". Слово "коммунизм" помещено в скобках, которые надо понимать в смысле знака равенства. Таким образом, классовая борьба отождествляется с коммунизмом. "Революция" тут несомненная, - иронизирует Н.В.Здобнов, - но где же логика и марксизм?... Но, может быть, это пародия на марксизм? Однако она помещена в марксистском журнале..." Далее он предостерегал своих коллег: "Гоняясь за идеологией, вы становитесь на скользкий путь. Вы можете оказаться с такими же результатами... Я предупреждаю об этой серьезной опасности. Наша цель, поскольку возможно, унифицировать классификацию. Это сделать легко при существовании международной десятичной классификации".
На II Всероссийском библиографическом съезде Н.В.Здобнов выступил с докладом "Борьба за библиографическую грамотность", который был оценен как чрезвычайно важный и своевременный. Н.В.Здобнову еще не раз приходилось выступать в печати по вопросам борьбы за библиографическую грамотность [например, см. его статью: За культурную библиографию//Книга и пролетарская революция. 1935. № 6. С. 49-58]. Эта проблема сохраняет свою актуальность и в наше время.
Но особо значимым научным вкладом Н.В.Здобнова в развитие отечественного библиографоведения следует считать его труды по истории русской библиографии до начала XX в., над которыми он работал до самой смерти. Во многом их созданию способствовало преподавание автора в различных учебных заведениях, в том числе в Московском библиотечном институте и на Высших библиографических курсах при ВКП. К сожалению, основной его труд "История русской библиографии до начала XX в." был выпущен тремя изданиями лишь посмертно, к тому же остался незаконченным, так как по замыслу автора должен был охватить и советское время. В любом случае этот фундаментальный труд давно уже нуждается в переиздании.
Еще одним библиографом, активно участвовавшим в работе I и II Всероссийских библиографических съездов и внесшим большой вклад в развитие советского библиографоведения на рассматриваемом этапе, стал А.Г.Фомин [подробнее о нем см.: Берков П.Н. А.Г.Фомин (1887-1939): Очерк жизни и науч. деятельности. М.,1949. 44 с.; Эльзон М.Д. А.Г.Фомин (1887-1939): Жизнь и библиогр. деятельность: Автореф. дис. ... канд. пед. наук. Л., 1972. 18 с.; Фомин А.Г. Избранное. М., 1975. 199 с.]. Как библиограф он сложился еще в дореволюционное время, но основные труды приходятся на годы советской власти, когда он возглавлял секцию по изучению теории, методики и истории библиографии в НИИ книговедения, был президентом Русского библиологического общества, после его преобразования - сотрудником Института книги, документа и письма.
На I Всероссийском библиографическом съезде он со специальным докладом не выступал, но был активным в прениях по интересующим его вопросам. Так, выступая при обсуждении доклада М.Н.Куфаева "Координирование научно-библиографических работ различных учреждений", в котором предлагалось создать единый научно-библиографический центр, А.Г.Фомин высказывал сомнения в его эффективности при существующем распылении специалистов [Труды ... С. 51-52]. В прениях по проблеме титульного листа он поддержал тех, кто выступал за единообразное оформление титулов, но за свободное конструирование обложек, чтобы повысить качество их художественно-полиграфического оформления. Наконец, в прениях по проблеме соотношения библиографической теории с практикой, отвечая на критику Л.П.Гребенщикова относительно ошибок А.Г.Фомина в его библиографической работе о В.Я.Брюсове, А.Г.Фомин выдвигает следующее решение. В крупных библиографических работах типа "Словарного указателя по книговедению" допустимо не только использование метода de visu, но и библиографических пособий, иначе невозможно создание таких фундаментальных трудов. В то же время он требует соблюдения "самых элементарных правил библиографической методологии". Например, нельзя допускать, чтобы в предисловии ничего не говорилось о характере и методах предпринятой автором работы, не указывались хронологические границы отражения материала, полнота или выборочность его отбора, какой материал (только книги или он обращался и к журналам, газетам) просмотрен и т.п.
Зато на II Всероссийском библиографическом съезде А.Г.Фомин сделал два доклада: "Аннотации: типы и методы составления" [Труды... С. 151-154] и "Методы составления библиографического указателя" [Там же. С. 162-171]. Не понятно только, почему он не участвовал в прениях по теоретическим вопросам библиографии. Можно лишь предположить, что по своему богатому библиографическому опыту он осознавал всю тщетность и ненужность сложившегося противостояния. В пользу такого предположения, как мы уже знаем, свидетельствуют последующие работы А.Г.Фомина в большей мере именно теоретического характера: "Современное состояние русской библиографии и ее очередные задачи" (1927 г.) и "Книговедение как наука" (1931 г.).
Но что получилось в результате? Монография "Книговедение как наука" вызвала суровую критику в печати, преимущественно за якобы аполитичность, оторванность от злободневных, насущных задач культурной революции. Особо резкая отповедь была дана работе А.Г.Фомина самым воинствующим советским книговедом И.В.Новосадским. В уже цитированной его статье "Теория книговедения и марксизм" отмечалось, что в общем-то она "является первой попыткой дать систематический исторический обзор существующих книговедческих теорий, а поэтому представляет большой интерес для всякого занимающегося вопросами теории книговедения". Сразу же можно сказать, что такая оценка сохраняет свое значение и в наше время. Но затем И.В.Новосадский дает труду А.Г.Фомина только отрицательные оценки. Правда, с одной из них и мы теперь можем согласиться. "Огромным недостатком обзора Фомина является то, - подчеркивает И.В.Новосадский, - что он, разбирая различные книговедческие теории, совершенно не анализирует определений книги, ... тогда как на самом деле рассмотрение различных определений книги в различных книговедческих теориях и их критика имеют существенное значение для выяснения самих теорий и их критики".
Как известно, аннотированию был посвящен доклад А.Г.Фомина на II Всероссийском библиографическом съезде. Параллельно с ним свой доклад "Типы аннотации и методы аннотирования" представил И.П.Жук. Но именно А.Г.Фомин вскоре подготовил и издал первое у нас в стране монографическое пособие по аннотированию "Аннотации: Теория и практика их составления" [Л., 1929. IV, 147 с.]. Причем оно касалось наиболее трудного - аннотирования художественных произведений. Лишь спустя тридцать лет появится у нас новая методика аннотирования.