Индонезия, как колония. дипломная.индонезия. Индонезия как голландская колония в xvixix вв. Выпускная квалификационная работа содержание
 Скачать 469 Kb.
|
|
ГЛАВА 2. Общественная жизнь Индонезии в период колониальной зависимости Индонезия отличается чрезвычайно сложной социальной структурой. Так, например, на Яве типичная семья состоит из супружеской четы и детей, самостоятельна в быту и не поддерживает тесных связей с остальными родственниками. Между тем на острове Бали распространены сложные семьи, в которых несколько братьев с женами и детьми проживают совместно с родителями. Несмотря на то, что численность городского населения продолжала расти, Индонезия оставалась преимущественно сельской страной. Большая часть населения Явы и Бали включена в рисоводческие общины.3 В XVIв. в Индонезии начал распространяться ислам. Однако, не исчезли и заимствованные представления о кастах и складывающейся на их основе особой иерархической системе, пустившей корни прежде всего на Яве в период голландского господства. На самой вершине социальной пирамиды находились потомки княжеских семей, следующий слой формируют государственные служащие – прийяи, занимающие административные должности в деревнях. Впрочем, большинство населения Явы и Бали составляют крестьяне, которые добывают средства к существованию трудом на заливных полях.2 Следующию социальную группу в Индонезии образуют мусульманские «морские» сообщества, культура которых восходит к XIV в., когда через говорящих на малайском языке жителей южной Суматры и п-ова Малакка ислам начал распространяться на север Суматры, запад и восток Явы, на Мадуру, Ломбок, Сумбаву и другие Малые Зондские о-ва, юг Сулавеси и острова Молуккского архипелага.3 Исламизированное население предпочитает малайскую, арабскую и другие варианты мусульманской литературы и музыки. Конфессия регулярно посылает паломников в Мекку, а ее члены стараются выполнять все предписания ислама.4 Более склонные к торговле, чем индуистские граждане, местные мусульмане занимаются также рыболовством, выращиванием товарных культур, например каучуконосов, и ремеслом. К тому же они легко перемещались по торговым морским путям, соединяющим портовые города страны. К этническим группам, в полной мере отвечающим этой характеристике, относятся буги и макасары на юге Сулавеси, яванцы северного и восточного побережья Явы, малайцы прибрежных районов Суматры и Калимантана и частично живущие на Суматре минангкабау, ачехи и бима.1 Огромное число маленьких племенных групп, многие из которых сохраняют анимистические верования, можно встретить в глубине Калимантана и Сулавеси, в ряде районов Малых Зондских и Молуккских о-вов. Часть из этих племен вплоть до самого последнего времени находились в изоляции от внешнего мира, в то время как другие, контактирующие с жителями побережья через разветвленную систему торговых связей, успели в свое время испытать на себе все плюсы и минусы голландского правления. Отдельные племена ведут полукочевой образ жизни: после расчистки и обработки участков они выращивают кукурузу, рис, различные корнеплоды, а затем перебираются на другое место. Источниками пропитания служат также охота, рыболовство, культивирование кокосовой и саговой пальм. Сообщества строятся обычно на основе родства, и в них в разной степени отдается предпочтение уравнительным или иерархическим принципам. После разгрома коммунистов в 1965 года многие племенные группы стали обращаться к христианству, при этом значительная часть новообращенных продолжала исповедовать анимизм. В отличие от деревенского населения, городское сообщество в любой части Индонезии имеет более или менее сходную социальную структуру. Поэтому все различия между крупными городами страны объясняются скорее историческими обстоятельствами, например, явным влиянием голландского колониального периода (что еще ощутимо в архитектуре Амбона и Манадо) или присутствием национальных меньшинств (так, самая большая на архипелаге община этнических китайцев находится в городе Медане). И в крупных, и в малых городах страны некитайская верхушка общества состоит из государственных чиновников, старших армейских офицеров и ведущих политиков. В этом слое элиты появляются и отдельные предприниматели, врачи, университетские преподаватели, художники, профессиональный авторитет которых увеличивает их шансы занять административную или политическую должность. Социальный статус таких людей определяется не только их финансовой самостоятельностью. Принадлежащие к элите граждане обычно знают один из европейских языков (в прежние времена голландский, ныне английский), знакомы с проблемами стран Европы и Америки и имеют университетское образование. Хотя подобные качества существенно отделяют их от простых соотечественников, в частной жизни многие придерживаются национальных традиций – например, дома носят саронг, предпочитают другим продуктам питания рис и т.п.1 Городской средний класс включает канцелярских и конторских служащих, учителей, средний офицерский состав армии и полиции, торговцев, часть ремесленников. Уступая государственным чиновникам по своему социальному статусу и уровню образования, торговцы и ремесленники нередко превосходят их по величине доходов.2 К низам городского общества относятся индонезийцы, выполняющие непрестижную и низкооплачиваемую работу фабричных мастеровых, прислуги или велорикш. К этому же слою принадлежат те, кто зарабатывает скудные средства в т.н. «неформальном» секторе экономики, – продавцы газет, уличные торговцы съестным, неофициальные охранники автомобилей на стоянках, проститутки, народные целители и т.п. В различных по величине городах беднота селилась в скоплениях лачуг где-нибудь в деловом центре или на городской окраине. В столице некоторые велорикши ночуют в своих трехколесных велоколясках бечак под мостами, а иногда прямо на тротуарах. Те же китайцы уже не одно столетие живут на островах архипелага, коренные индонезийцы (прибуми) продолжают относиться к ним как к отдельной группе, причем большинство самих китайцев также считает себя в каком-то смысле особой частью населения. В Индонезии принято отличать китайцев перанакан, или баба, ведущих свое происхождение от браков местных женщин и китайских мужчин, прибывших в страну в конце Х1Х в., от китайцев тоток, переселившихся на архипелаг уже в ХХ в. В период независимости индонезийское правительство стремилось предотвратить иммиграцию из Китая, а при «новом порядке» были введены серьезные ограничения на поездки в Китай, употребление при общении китайского языка и использование китайских имен.1 В колониальный период китайские переселенцы составляли основную массу кули, т.е. чернорабочих, занятых по контракту главным образом на оловянных рудниках и каучуковых плантациях Суматры. Даже в наши дни самые многочисленные китайские общины встречаются в таких районах и городах, связанных в прошлом с колониальной торговлей, как северное побережье Явы или город Медан на севере Суматры, в окрестностях которого располагались плантации. При «новом порядке» китайцы были, как правило, вытеснены из активной политической жизни, из государственной и военной службы. Большинство их вовлечено в коммерческую деятельность в качестве лавочников, мелких торговцев и ростовщиков. Вопреки бытующему у коренного населения представлению о китайцах как об удачливых и богатых деловых людях, основная часть китайской общины живет скромно.2 Для этой страны характерен высокий общественный статус женщины. В определенных слоях населения женщины пользуются немалым авторитетом благодаря своей ключевой роли в сближении семей. Пользуясь юридическим равноправием, женщины могут наследовать имущество, за исключением тех случаев, когда в действие вступают законы шариата. Индонезийские женщины добились немалых успехов в мелком бизнесе и нередко занимают высокие посты в сфере предпринимательства и аппарате государственного управления. Даже в среде ревностных мусульман индонезийские женщины не придерживаются затворнического образа жизни, не ограничены в передвижениях и не закрывают лица, а лишь прикрывают платком голову. Роль женщины в национальной культуре Индонезии символизирует широко отмечаемый праздник в честь принцессы Картини. В начале ХХ в. эта яванская принцесса выступила инициатором движения за эмансипацию индонезийских женщин в соответствии с требованиями времени.1 С период формирования классового общества на территории Индонезии со второго века стала развиваться и религиозно-философская мысль. К этому времени оформились системы культов, в основе которых лежали анимизм и поклонение предкам. Одновременно шло восприятие индуистских (шиваизм, вишнуизм), в основном на Яве, и буддистских (махаяна), в основном на Суматре, концепций. В раннефеодальных государствах 6–Х вв. формируются специфические культы, в которых индуизм и буддизм были существенно переработаны. С Х в. началось ещё более интенсивное переосмысливание культурного наследия Индии.2 В 12–14 вв. система религиозно-философских взглядов переживает кризис, связанный с потребностью в более общедоступной религии. На Яве создаются своеобразные синкретические культы (Шивы – Будды и др.), светское (государственное) и религиозное начала сливаются в рамках культа обожествляемого монарха. В западной Индонезии с 14 в. началось интенсивное восприятие ислама, пропагандировавшегося сначала иранскими купцами, затем арабскими торговцами. В идеологии ислама в Индонезия меньшую роль играла проповедь джихада – священной войны, основным толком (масхабом) в сфере религиозной жизни стал более терпимый к местным традициям шафиизм. Ислам сравнительно быстро распространялся и сливался с местными верованиями, но неглубоко проник в народные массы, особенно в развитых индуизированных районах. В 15–16 вв. ислам охватил народы земледельческих областей, а до конца Х1Х в. почти все основные народы Индонезия Одновременно на Амбоне и северном Сулавеси укрепилось христианство. В условиях голландского колониального режима просветительское движение в Индонезия в целом началось лишь в конце Х1Х в. Появившаяся к этому времени, в основном на Яве, образованная интеллигенция обратилась к идеям европейских просветителей, социалистов-утопистов и деятелей национально-освободительного движения (Дж. Мадзини). Под влиянием идей египетского религиозного просветителя М. Абдо возникла также религиозно-философская просветительская организация Мухаммадия, связанная с политической организацией Сарекат ислам (основана в 1912 года).1 По мере развития идейной борьбы в 30–40-х гг. оформилось несколько течений в общественной мысли современной Индонезия Часть деревенской верхушки и буржуазии стала придерживаться модернизированных принципов ислама, другие оставались верными консервативному индонезийскому исламу. Прогрессивная часть национальной мелкой и средней буржуазии разделяла идеи так называемого мархаэнизма (от "мархаэн" – простой человек), созданного Сукарно.2 На идеологию национально-освободительного движения оказывали особое влияние идеи марксизма-ленинизма, которые уже с 20-х гг. ХХ века распространяла компартия Индонезии Труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина неоднократно издавались в Индонезии и легли в основу широкой пропагандистской работы КПИ; был издан ряд марксистских работ по истории и социально-экономической структуре современной Индонезии. Для индонезийской средневековой историографии характерен подход к хроникам как к литературному произведению, где действительность часто не отделена от фантастики и вымысла. Наиболее известными яванскими поэтами-историками 14 в. были Прапанча создавший историческую поэму "Нагаракертагама", и Мпу Тантулар, автор поэтической хроники "Параратон". Наиболее значительная хроника мусульманского времени "Бабад танах Джави", повествующая об истории Матарамав 17–18 вв. Эта хроника первоначально составлена Сунапом Калиягой между 1641 и 1646 гг., а затем продолжена Пангераном Ади Лангу II и Гариком Баяром. Крупным яванским историком Х1Х в. был Дипонегоро, написавший в изгнании на о. Сулавеси "Бабад Дипанагара", в котором, кроме личных воспоминаний о Яванском восстании 1825–30 гг., содержится история султаната Джокьякарта. Большого развития достигла историография на малайском языке, подвергшаяся большему, чем яванская, влиянию исторической мысли мусульманской Индии, Ирана и Аравии. Выдающимся историком Х1Х в., писавшим на малайском языке, был Али бин Ахмад Риауский.1 Следует отметить, что местные историографические традиции сохранялись в Индонезия почти до конца Х1Х в., с голландским завоеванием они пришли в упадок. В начале ХХ в. среди интеллигенции проявился интерес к национальной истории. Появились первые историки, получившие западное образование, из которых наиболее известным был Р. Х. Джаяадининграт.2 Интерес в Индонезии к истории своей страны усилился с ростом национального самосознания, с подъёмом национально-освободительного движения после Великой Октябрьской социалистической революции в России. Ряд брошюр и статей индонезийских коммунистов о национально-революционном движении опубликован в 20-е гг. в эмиграции (Семаун, С. Дингли и др.). В 30-х гг. ХХ века определилась характерная для зарождающейся национальной историографии и в других колониальных странах тенденция идеализации и возвеличивания доколониального прошлого (Сукарно). После того, как была провозглашена независимость (1945) она развивалась в тесной связи с официальной идеологией "Панча сила". В многочисленных трудах М. Ямина прославляются "золотой век" Маджапахита и его деятели, преувеличивается степень централизации Индонезии в средние века, идеализируется положение народа. Эта тенденция проявляется и в общих работах по истории Индонезия (Сануси Пане и др.). Большое внимание уделяется прославлению героев антиколониальной борьбы (Ямин, Хасил и др.). Все эти работы в основном представляют патриотическую и националистическую интерпретацию фактов и источников, введённых в научный оборот голландскими историками. Вместе с тем началась и самостоятельная разработка источников. Довольно много работ посвящено истории Революции 1945 г. и последующему периоду. В трактовке событий они отражают интересы и взгляды представителей различных слоев и партий Индонезия Апология сукарнизма и Сукарно характерна для публикаций Ямина, работ Руслана Абдулгани. С зарождением в Индонезии национально-освободительного движения малайский язык становится языком политического и культурного единения всей страны. В конце Х1Х в. появляется пресса на малайском языке, способствовавшая развитию новой литературы Индонезия Первыми пробуют свои силы в жанре романа на индонезийском языке пролетарские писатели Марко Картодикромо (1878–1928) и Семаун (умер 1971). Однако преобладающее влияние в 20–30-х гг. приобретает бытописательный "адатный роман", ратующий за пересмотр местного (в основном суматранского) уклада жизни в духе осторожного реформизма: писатели Марах Русли (1889–1968), Нур Сутан Искандер (р. 1893) и др. Романы просветительского плана на романтические и сентиментальные сюжеты создают С. Т. Алишахбана (р. 1908) и Хамка (р. 1908).1 Патриотическая поэзия Рустама Эффенди (р. 1902) и Мохаммада Ямина (1903–1963) в 30-х гг. уступает место более углублённой в себя, отчасти навеянной стихами голландских "восьмидесятников" лирике поэтов, группировавшихся вокруг журнала "Пуджанга Бару" (Сануси Пане, 1905–68; Я. Татенгкенг, р. 1907; Интойо, 1912–71, и др.). Творения одного из основоположников журнала, тонкого лирика Амира Хамзаха (1911–46) отмечено влиянием суфизма. Колониальный период развития литературы Индонезия порождает обличительные по сути своей произведения: роман Абдула Муиса (1886–1459) "Неправильное воспитание", стихи Асмары Хади (р. 1914) и др. К концу 30-х гг. в творчестве ряда писателей усиливаются реалистические тенденции (роман "Оковы" Армайна Пане, 1908–70; рассказы Х. Б. Яссина, р. 1917; стихи Х. Бандахаро, р. 1917). Провозглашение независимости Индонезия (1945) активизировало литературный процесс.1 Напряжённая экспрессивность поэзии Хайрила Анвара (1922–1949), беспощадная ирония рассказов Идруса (р. 1921), исполненные человечности рассказы и повести Прамудьи Ананты Тура (р. 1925), философский и социальный роман "Атеист" Ахдиата Картамихарджи (р. 1911), пьесы Утуя Татанга Сонтани (р. 1920) являют собой наиболее значительные достижения литературного течения "Поколение 45 года". С начала 50-х гг. часть крупнейших писателей и драматургов постепенно сближается с Обществом народной культуры (Лекра) (Прамудья Ананта Тур, Утуи Татанг Сонтани) и иными прогрессивными культурными организациями (например, поэт Ситор Ситуморанг, р. 1923), другие замыкаются в кругу личных проблем (Трисно Сумарджо, 1916–69; Асрул Сани, р. 1926) или эмигрируют (Идрус, Мохаммад Балфас, р. 1922; Ахдиат Картамихарджа). События 1965 года привели к разгрому общества Лекра и к репрессиям среди многих литераторов (Прамудья Ананта Тур; Ривей Апин, р. 1927; Ситор Ситуморанг и др.). После установления голландского господства в Индонезии национальное искусство замерло, города строились по европейскому образцу, но в мечетях и дворцах ("кратонах") местных правителей преобладали мотивы мусульманской архитектуры стран Азии. В Х1Х в. в Джакарте, Бандунге, Сурабае начали возводиться крупные здания с галереями, лоджиями, навесами, солнцезащитными решётками, в том числе из железобетона. Но массовая застройка городов оставалась стихийной и неблагоустроенной. В середине Х1Х в. в Индонезия появилась реалистическая живопись с национальной патриотической тематикой (Раден Салех), на рубеже Х1Х – ХХ вв. – романтический национальный пейзаж (С. С. Абдуллах).2 Борьба за независимость способствовала развитию прогрессивного национального реалистического искусства, проникнутого любовью к человеку и патриотическим воодушевлением (Объединение художников Индонезии – С. Суджойоно, А. Джая, К. Аффанди, Х. Нгантунг, Б. Ресобово). Вот это направление стало ведущим с установлением независимости, сосуществуя с традицией романтической экзотики (Б. Абдуллах) и модернизмом. Развивались реалистическая скульптура (Г. Хендра) и графика (У. Эффенди, Суромо). Своеобразна жизнерадостная, узорная живопись Бали (А. А. Г. Собрат, Индонезия Б. Маде). Началось строительство новых городов (г. Сумберджая на Суматре, город-спутник Джакарты – Кебайоран), новые районы были построены в Джакарте, Джокьякарте, Бандунге.1 Музыкальная культура Индонезия сложилась в ходе исторического развития и преобразования традиций индо-яванской культуры и культуры других народов, населявших территорию Индонезия Она достигла наивысшего расцвета на о. Ява на рубеже 1–2-го тысячелетия и распространила своё влияние на Южную Суматру, часть Калимантана, Бали, Мадуру, Западный Ломбок и др. острова архипелага.2 В 16 в. появляется песенно-музыкальная форма, близкая европейской (вбирает и народные традиции), – крончонг. В индонезийской музыке преобладала устная традиция, хотя издревле существовали зачатки и записи невмами. В современной музыке Индонезия применяется и европейская нотация. Влияние европейской духовной музыки, культивировавшейся католическими миссионерами, сказалось на индонезийском профессиональном музыкальном искусстве.3 |