Аннерс История Европейского права. Институт европы шведская королевская академия наук
 Скачать 2.19 Mb.
|
|
265 только, насколько это необходимо и целесообразно для общего блага всего общества...". Здесь мы также находим религиозный взгляд на общество и человека времен ранней стадии развития идеологии естественного права, который столь характерен для англо-, саксонского юридического мышления, совмещенного с пред-; ставлением Джона Локка об общественном договоре. Поскольку Блэкстоун подчеркивал, что естественная свобода явилась даром Господа человеку при его сотворении, и поскольку политическая или гражданская свобода есть ни что иное как естественная свобода, ограниченная человеческим законом, постольку (но не на очень много), это необходимо и полезно для общего блага. Со времен Блэкстоуна эта формулировка служила как теоретической основой, так и идеологическим лозунгом англосаксонского представления об идеале свободы, сначала возникнувшего в Англии, а затем воспринятого и в США. Делу поддержания энтузиазма среди представителей Просвещения, который они испытывали по отношению к "английской свободе", особенно способствовало принятие Карлом II, наследником Якова II, специального "Habeas Corpus akten" ("Акта о лучшем обеспечении свободы полданых и о предупреждении заточения за морями"), который гласил, что любой человек, подвергнувшийся заключению, может потребовать, чтобы суд его освободил, либо осудил в соответствии с законом. На континенте было обычной практикой то, что людей арестовывали и содержали в тюрьме годами или в течение всей жизни без всякого доказательства в суде их вины. Особенно это касалось мнимых политических преступлений, так как монархи очень часто с помощью таких действий расправлялись со своими политическими противниками. Отмена цензуры и введение весьма либерального по тем временам законодательства о свободе печати в Англии в конце XVII в. также заслужили живейшее одобрение представителей Просвещения. Поэтому публикация произведений и выступления в прессе служили важнейшим оружием мыслителей Просвещения в их борьбе за реформы. Естественно, что они были очень заинтересованы в расширении свободы печати. Этого же требовали и физиократы в качестве способа извещения "философа на троне" о непорядках в его государстве. Такое положение сохранялось вплоть до американской и французской революций, прежде чем подобные требования реформ стали общераспространенными и общая свобода печати была юридически гарантирована. Как уже указывалось, просвещенные деспоты были сторонниками ограниченной свободы печати, а именно до тех пор, пока она продолжала служить их потребностям, заключавшимся в предоставлении информации о состоянии общества. Но они жестоко 266 . . подавляли любую попытку критики их самих и их системы управления. Особенно типичным примером для того времени было то, что в Швеции в 1766 г. сословный риксдаг (парламент) издал очень либеральный закон о свободе печати, который был в значительной степени урезан королем Густавом III. Причем король слелал это таким образом, как будто он защищал или, во всяком случае, расширял свободу печати. Густав III так же, как и Екатерина II в России, попытался управлять общественным мнением, особенно в части, касающейся истинного содержания своей реформы, что было типичным для того времени. Вот насколько сильным было влияние примера Англии в эпоху Просвещения. 5. СЕВЕР И ЕВРОПА. ВЛИЯНИЕ ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАН НА СТРАНЫ СЕВЕРА За период с XVI по XIX в. Северные страны испытали на себе такое сильное и многообразное влияние политического, экономического, социального и культурного плана, что вполне возможно говорить об их европеизации. Особенно это касается Норвегии и Швеции, которые, несмотря на влияние католической церкви и Ганзейского союза, вплоть до XVI в. во многом смогли сохранить старинные и специфические черты в общественной культуре. Дания, в силу своего географического положения имевшая более тесные контакты с процессом развития общества в европейских странах, в эту эпоху достигла большей степени европейского лоска, чем другие Северные страны. Уже в начале этого периода для Северных стран была характерна идея национального государства. Север разделился на два конкурирующих друг с другом национальных государства: Данию - Норвегию и Швецию - Финляндию, что было обусловлено сначала победой юнионистской шведской партии в битве при Брукенберге в 1471 г., а затем победой этой же националистической партии в Швеции в 1521 г. уже при правлении Густава I. В то же время существенным отличием их друг от друга было то, что Дания и Норвегия состояли в унии, в то время как Финляндия была всего навсего одной из шведских провинций. В Дании и Норвегии существовали различные национальные законодательства 1683 и 1687 гг. соответственно, правда, в основном идентичные по своему содержанию. В Финляндш» действовало шведское законодательство без формального государственно-правового определения ее статуса так же, как, например, в Эстер-гетланде или в Хельсингланде. В этих национальных государствах быстрыми темпами развивалась королевская власть, которая с 1660 г. в Дании 89,267 обрела черты абсолютизма, что отразилось в издании осо-i бого закона. В Швеции в 1680 г. был установлен каролингский абсолютизм, регулировавшийся рядом законов, носящих конституционный характер. Общим результатом этого развития явилась известная декларация суверенитета 1693 г., где сословия ясно признавали за королем положение "всеобщего абсолютного суверенного монарха". То, что сословия по-преж-, нему санкционировали важнейшие законы при таком каро-j лингском абсолютизме, было пустой формальностью. Рав-, ным образом не имело никакого значения ограничение права i короля назначать особого рода чрезвычайные налоги во время войны, поскольку в правлении следующего короля i Карла XII Швеция все время находилась в состоянии войны. Особо интересным различием в государственной идеологии двух монархий было то, что датчане исходили из философии государства Гоббса, тогда как шведы придерживались ветхозаветного представления о монархе как наместнике Бога, который получил свою власть от него и, во всяком случае, является ответственным только перед ним. Несмотря на различия в идеологической аргументации установления королевской власти в двух странах, разумеется, это не отражалось на исполнении королем свих обязанностей. Решающим здесь был характер личности самого монарха. Непоколебимая сила воли Карла XII сделала так, что каролингский абсолютизм постепенно превратился в произвол, от которого различные влиятельные слои общества пытались освободиться. Особенно они стремились к тому, чтобы возложить ответственность на монархию за неудачи, которые преследовали Швецию на протяжении всей Великой Северной войны. Поэтому в период после смерти Карла XII (1718-1722 гг.) в Швеции было введено сословное правление, довольно уникальное в своем роде для Европы. Лаже в Англии парламент не достигал такой силы власти, как сословия в Швеции. Однако не это было главным в эпоху свободы при формировании основных законов. Скорее можно подумать, что в государственно-правовой системе Густава II Адольфа восстанавливался баланс власти. Но Фредерик I не был человеком, способным использовать возможности прав, которые ему предоставляла конституция, поэтому во время его правления сословия заняли столь сильную властную позицию. Густавианский абсолютизм времен правления Густава III и Густава IV Адольфа заключался в принятии континентальной просвещенной деспотии на основе идеологии физиократов. Напротив, в Дании абсолютизм оставался неизменным вплоть до возникновения просвещенной деспотии, поэтому власть монарха оставалась в принципе прежней, хотя обоснование ее изменялось от философии Гоббса до аргументации физиократов. 268 Основные решающие политические последствия для Северных стран имела Реформация, которая проходила в них почти одновременно. Она привела к подчинению церкви государству. Можно даже сказать: к ее поглощению государственной властью. Таким образом, внешнеполитическое положение этих стран было предопределено заранее на целое столетие вперед. Поскольку лютеранские государства Севера принадлежали к протестантской части Европы, они были вынуждены принять и внешнеполитическую ориентацию этого положения. Принятие лютеранского вероучения и устройства церкви имело большое значение для развития правопорядка Северных стран. Духовенство получило еще большее значение в государственной жизни, причем до конца XVIII в. оно играло очень консервативную, если не сказать ортодоксальную, роль в политике. Особенно сильно влияние духовенства было в области семейного и уголовного права. Постоянным и сильным средством их влияния была Библия, чей авторитет оставался непоколебимым до середины XVIII в., несмотря на влияние идей Просвещения. К тому же духовенство пользовалось самостоятельным влиянием в качестве толкователей и проповедников Евангелия, вдобавок оно было орудием влияния государственной власти, независимо от того, кто стоял у ее руля: абсолютный монарх или облеченные властью сословия эпохи свободы. Духовенство помимо своей политической пропагандистской задачи, проявлявшейся, как правило, в благоговейном усердии при исполнении своих проповеднических обязанностей, должно было также заботиться о моральном воспитании населения. В основном такое воспитание проходило в рамках церкви, причем население здесь же знакомилось и с законодательством своей страны. Важнейшие законы и указы должны были зачитываться в церкви на паперти, либо же сообщения вывешивались на специальных досках. Поскольку любой совершеннолетний, прошедший конфирмацию, был в принципе обязан посещать воскресную службу под страхом наказания, то государственная власть была застрахована от того, что ее запрещения не станут известными подданным и не отложатся в их памяти. Такое положение дел было общим для Европы, но только в протестантских странах оно приобрело особый характер благодаря тому значению, которое ему придавали государственная власть и слово Евангелия. В экономике в этот период Север переживал фазу подъема. Во время Позднего средневековья леса были вырублены и вывезены в район Средиземноморья, причем в таком количестве, что в регионе возникла нехватка обычного топлива, и как следствие этого развился энергетический кризис. Стало также трудно и со строительными материалами; особенно это было заметно в судостроении. Из-за этого энерге- 269 тического кризиса, а также в связи с открытием Америки и морского пути в Индию экономическая активность переместилась из района Средиземноморья в Северную Европу, а именно в Голландию и Англию. В связи с этим Северные страны приобрели большое значение в мировой торговле. Уже в эпоху Средневековья немецкая Ганза вела оживленную торговлю в районе Балтийского и Северного морей. На огромных пространствах от Бергена до Москвы в каждом сколько-нибудь важном торговом центре, не принадлежавшем Ганзе, находилась по крайней мере контора Союза или привилегированное его отделение. В XVI в. эта торговля расширилась и приобрела еще большое значение. Особое значение имели поставки сырья и полуфабрикатов на западные верфи, что было особенно важно для военного и экономического положения Англии и Голландии. В это время Швеция играла ведущую роль в Европе по производству меди, причем вскоре производство меди было заменено производством и экспортом железа. Дания была первой страной, постаравшейся извлечь выгоду из этой экономической ситуации, поскольку она занимала господствующее положение на морских подступах к Балтике и могла таким образом руководить торговлей через Эресундский пролив. Эксплуатация Данией в XVI и начале XVII вв. так называемого Эресундского канала приносила ей баснословные прибыли. Этому также способствовал рост большого количества торговых городов, которые при такой конъюнктуре на Балтике оказались в выгодном положении и смогли конкурировать с немецкими ганзейскими городами. Но когда Швеция и Голландия посредством военного и экономического сотрудничества попытались собственными силами регулировать судоходство по Эресундскому каналу, то Дания не могла уже больше занимать столь сильные позиции на Балтике, поскольку ее в этом заменила сначала Швеция, а затем и Россия. Экономическое развитие Швеции было более стабильным и привело к большим структурным изменениям в экономике страны. Морские пути в Россию и Балтику еще с середины XVII в. вели через шведские и финские шхеры, что позволило Швеции получить военно-морское превосходство по отношению к Дании, Голландии и остальным Северным странам в борьбе за Балтику. Это привело к включению балтийских стран на короткое время в шведскую Балтийскую империю. Швеция занимала особенно сильные экономические позиции на востоке, благодаря импорту лифляндского зерна и таможенному обложению балтийской торговли, включавшей в себя и торговлю с русскими. Разумное управление и удачная политическая конъюнктура привели к шведской экспансии в Германии во время Тридцатилетней войны и к завоеванию пограничных со Швецией датских и норвежских > 270 . провинций. К концу XVII в. шведская военная монархия приобрела необычайную силу, но под эту силу не была подведена достаточная экономическая основа. То, что страна находилась в состоянии постоянного экономического подъема, объяснялось в основном ростом производства оружия и ростом военной промышленности, развитие которой шло действительно очень быстро. Аля развития этой отрасли промышленности (а также ремесленничества) в Швеции были очень хорошие предпосылки, заключавшиеся в наличии богатых запасов железной руды и прежде всего древесины, пригодной для приготовления древесного угля. Утрата Швецией роли военной державы в 1718 г. привела к падению темпов экономического роста благодаря утрате доходов от таможенного и налогового обложения. Но энергичные меры в духе господствовавшего тогда в Европе меркантилизма, а позднее в духе физиократов позволили вернуть стране стабильное состояние ее экономики. При этом ресурсов общества в то время было явно недостаточно, поскольку неурожаи всегда представляли вероятную угрозу голода для населения. Поэтому в наиболее слабых в сельскохозяйственном отношении Северных странах и особенно в Швеции были проведены реформы в духе физиократов, заключавшиеся в том, чтобы путем земельного передела увеличить размеры земельных наделов и тем самым поднять продуктивность сельского хозяйства. Но действительного успеха в этой области Скандинавские страны смогли добиться только к началу XIX в. Северные страны также испытали на себе сильное влияние Европы. Сословное общество, выросшее в Скандинавии в эпоху Средневековья, в основном было похоже на европейское как по существу, так и по своей внешней форме. Высшие сословия этого общества - дворяне, буржуазия и духовенство -переняли общеевропейский образ мышления и стереотипы поведения. Как датское, так в основном и шведское дворянство существенную часть дохода получало извне, и в обеих странах, особенно на протяжении XVII в., было сильно влияние высшей аристократии общеевропейского типа. Как шведское, так и датское военно-служилое дворянство знакомилось с Европой посредством найма на военную службу далеко от родины: в Германию, Голландию, Францию. Шведское служилое дворянство окончательно сформировалось к началу XVII в. Во время Тридцатилетней войны один французский дипломат как-то пожаловался Акселю Оксенть-ерну на невежество шведских офицеров, на что Оксентьерн ответил: "Географию они изучают на марше, а историю творят сами". Это высказывание было не только остроумным, но и содержало в себе настоящую правду. Походы шведов вели к расширению их кругозора, опыта и увеличение контактов между людьми. Из своих походов шведские офицеры, а ! ■IT.-. 271 также дипломаты привозили домой как впечатления, так и добычу, которые смягчали более грубую культурную атмосферу Северных стран. Эта атмосфера быстро изменялась под таким влиянием, и уже к середине XVII столетия университетское образование в Уппсале достигло среднеевропейского уровня. С начала XVII в. поездки дворян за границу для обучения стали рассматриваться в качестве неизбежных, поскольку деньги на это у дворян были. Для будущих юристов и чиновников, как и для молодых офицеров, считалось совершенно естественным поехать за границу для получения образования. Таким образом, возник своеобразный круговорот: чем больше выезжало людей за границу на учебу или на службу, тем в большей степени это рассматривалось в качестве заслуги, тем больше увеличивалось влияние иностранного опыта и на шведскую буржуазию в ее торговых путешествиях. Так постепенно буржуазия расширяла свои международные связи. XVII век также следует рассматривать как то время, когда Северные страны смогли воспринять основные принципы развития экономики и общества остальной части Европы. Единственным отличительным признаком здесь было то, что в Норвегии и Швеции было отменено крепостное право. В области права европеизация Северных стран сказалась, в первую очередь, в принятии римско-германского, а затем и в восприятии естественного права. В Швеции это происходило уже во второй половине XVII в., а в Дании подобная рецепция произошла в XVIII столетии. В этой связи стоит напомнить, что аргументация естественного права служила в значительной степени делу рецепции норм римского права: в Германии в XVI и XVII вв. это привело к созданию германского варианта римского права usus modemus (новый обычай), а во Франции в этот же период возник mos galticus (галльский обычай). То, что называлось в XVIII в. естественным правом, так же, как и в Северных странах, было по своей сути материальными нормами римского права. Северные страны вступили в европейскую правовую семью со своими национальными кадрами юристов. Нечто подобное уже было на Севере в эпоху Средневековья, но тогда юристы находились исключительно в церкви, а их занятия, кроме нескольких примеров выдающихся юристов, были ограничены в основном каноническим правом. Развитие профессионального сословия юристов происходило на основе общего высшего образования, а также на базе интеллектуализации и придания более рационального характера общим европейским дебатам по общественным вопросам того времени. Основные идеи культурного развития и, в частности, в сфере права на Севере, так же как и в остальной Европе, характеризовались переходом от церковной мораль- |