Аннерс История Европейского права. Институт европы шведская королевская академия наук
 Скачать 2.19 Mb.
|
|
Античная философия естественного права, которая была уже в учениях об обществе в греческих городах-государствах, и, развитая в дальнейшем в эллинистической философии, получила свое продолжение в Риме, например, в трудах Цицерона. Ее основанием служили две различные системы идей. С одной стороны, признавалось, что универсум, общество и люди, поскольку они были созданы божественными силами, управляются посредством установленного законом порядка. Отсюда вытекало, что человек мог посредством разума придти к познанию норм права человеческого общежития, действенных для всех людей. С другой стороны, полагалось, что совместная жизнь людей, поскольку она регулировалась правопорядком, должна быть справедливой, чтобы соответствовать естественному порядку вещей. Таким образом, в философских терминах той эпохи выражались представления о справедливости, которые заключались в общечеловеческих принципах равенства. Естественное право, jus naturale humanorum (естественное право людей), основанное на извечно установленном законом порядке и на требовании справедливости, являлось самостоятельным источником права наравне с jus positivum (позитивным правом), т. е. фактически действующим правом. Христианское естественное право развило эти мысли дальше, вплоть до существования общности людей, охваченных общим правовым пространством. Стоики всегда выделяли эту точку зрения. В этом сказалось также и большое влияние Блаженного Августина. * Universum (лат.) – философский термин, обозначающий "Мир как целое" **** (прим. ред.) Ш 217 Но во времена Позднего средневековья античное учение о естественном праве превратилось в метафизическое учение о праве. В схоластике того времени полагали, что имеются три источника права: jus positivum, jus naturale humanorum и jus divinum, представление о которых соответствовало различным направлениям античной мысли. Jus positivum было римским правом, jus naturale humanorum - эллинистической естественно-правовой идеей, a jus divinum voluntarium (право Божественной воли) - правом, полученным от Бога через откровение. Последний источник права стоял выше всех остальных. Человек должен был подчиняться непостижимой Божественной воле. Авторитетным представителем этого учения был Фома Аквинский. С эпохи реформации Лютера и Кальвина появляется новое теологическое объяснение, которое порывает с теоретической основой схоластического естественного права Позднего средневековья. Вместо него развивается тип естественного права, который мог быть охарактеризован как рационалистическое. Рационалистическое естественное право служило, наверное, сильнейшим источником вдохновения для развития европейского права после Corpus juris civilis - Свода римского гражданского права. Рационалистическое естественное право так же, как и средневековое христианское и схоластическое естественное право, основывалось на идеологическом наследии античности. Когда, в конце концов, божественное откровение перестали принимать во внимание в качестве источника права, то вернулись снова к делению на jus positivum и jus naturale humanorum, что однако, не следует расценивать как "секуляризацию". Гроций, Пуфендорф, Лейбниц и великие испанские юристы-рационалисты естественного права, как, например, Суарес и Виттория, были христианами, веровавшими в факт откровения. Для них не существовало вопроса об освобождении человеческого разума от божественной воли Создателя вне того, чтобы освобождение от христианской морали было бы обосновано стремлением создать имевшую самостоятельную ценность идею об обществе. Часто цитируют известные слова Гроция из его труда "О праве войны и мира" (1625 г.), понимая их в значении слова "секуляризации": "Естественное право существует, даже если Бога нет". Но продолжение звучит следующим образом: "Об этом нельзя говорить без крайней наглости". Гроций рассматривал само такое суждение в качестве "deduction in absurdum" (сведение к нелепости). Освобождение от христианской моральной теологии, которое образовало как основу, так и рамки теоретического научно-правового анализа, означало, однако, что поле исследований было открыто для совершенно новых направлений развития мысли. Рационалистическое естественно-правовое мышление противопоставляло jus naturale humanorum фактически 218 действующему праву и могло, таким образом, теоретически способствовать новаторству реформаторов. Как отмечалось выше, европейское общественное развитие подошло к тому рубежу, когда потребовались глубокие реформы общественного и правового порядка. Рационалистическое естественное право выдвинуло не только теоретические исходные принципы, но и конкретные предложения по реформированию в разных областях - от международного и государственного права до уголовного и уголовно-процессуального. Для того чтобы можно было бы это осуществить, доктрина естественного права создала фундаментальную вспомогательную умозрительную конструкцию первоначального общественного договора, из которой выводились как общие принципиальные положения, так и практические выводы по конкретным вопросам. Однако не следует рассматривать данную вспомогательную конструкцию в том смысле, что ученые, приверженцы естественного права, как правило, сами верили в то, что общества исторически учреждались через общественный договор. Идея общественного договора рассматривалась в качестве умозрительной модели, которая восходила к временам античности, точнее говоря, к Аристотелю. Она также использовалась во времена Средневековья, например, известным философом Марсилием Падуанским в XIV в. в качестве метода выведения идеи народного суверенитета. Аналогично рассматривали эту мысль и представители рационалистического естественного права. Поскольку идея общественного договора представляла собой умозрительную модель - способ аргументации, а не идеологию, являющуюся, например, политической и социальной ценностью, она могла быть поэтому использована и для того, чтобы защищать абсолютную власть монархов, и для того, чтобы утверждать идею народного суверенитета. Гоббс (1588-1679 гг.) в своей работе "Левиафан", без сомнения, исходил из идеи общественного договора, но, согласно его воззрению, люди немедленно превратили этот договор в договор подчинения абсолютной власти монарха. Чтобы избежать теоретических трудностей и политических последствий, заключавшихся в том, что подданные могли бы подумать, будто они обладают правом пересматривать договор о подчи-нении, Гоббс объявил, что логика неизбежно делает приня-тый договор о подчинении неотзываемым. Джон Локк (1632-1704 гг.), напротив, развивал в столь важной для государственно-правового развития Англии, США и Франции работе "Два трактата о правлении" (1690 г.) противоположное учение. Он полагал, что люди посредством общественного договора не передали государству власти больше, чем это было необходимо для защиты от внешних врагов и равным образом для защиты неотъемлемых прав человека и гражданина. Среди прочих прав он имел в виду 219 право на жизнь, здоровье, свободу и прежде всего на собственность. Объяснение противоречия между этими точками зрения состоит в том, что Гобое придерживался более пессимистического взгляда на природу человека, пережив гражданскую войну времен английской революции (1640-1648 гг.). Он был убежден, что без абсолютной власти монарха в качестве сдерживающей властной инстанции, люди разорвут друг друга на части в войне всех против всех. В таком случае, считал он, вполне может произойти заключение общественного договора. Локк, напротив, настаивал на необходимости поддержать ограничения королевской власти, введенные "славной" революцией 1688 г. Он принадлежал к религиозно-политическому движению индепендентов, которое поддерживало противников короля во время гражданской войны. Если доверием граждан злоупотребляют, то государственная власть утрачивает право на власть посредством юридической санкции. Локк защищал, таким образом, систему разделения властей. Король и его конституционные советники должны иметь исполнительную власть, а парламент - законодательную. Посредством этого создаются гарантии от злоупотребления властью и защищаются неотъемлемые права человека и гражданина. Идея о неотъемлемых правах человека и по сей день имеет решающее значение для характеристики политического и правового состояния свободного общества. Руссо (1712-1778 гг.) наравне с Локком является одним из первых отцов-основателей этой идеологии. Лаже сегодня мысли обоих философов актуальны для обсуждений в сфере политики и права: Локк - посредством своего учения о нерушимости прав человека, учения, которое сегодня перешло из государственного права в международное, Руссо - посредством своего неоценимого влияния (речь о котором пойдет ниже) на формулирование основных принципов демократического общества. В "Общественном договоре" (1762 г.) Руссо соединяет (так же, как и Гоббс) друг с другом принцип общественного договора и договора о подчинении. Но в то время как Гоббс заставляет людей передать всю власть монарху, Руссо полагает, что люди посредством общественного договора подчинили себя народной воле, которую он называл la volonte generate (общей волей). Таким образом, в противоположность учению Гоббса о суверенитете монарха он устанавливает учение о народном суверенитете. Вместе с тем, Руссо сформировал учение о народном суверенитете довольно экстремистского характера, основывающееся на la volonte generate и содержащее положение о непрекращающемся возобновлении общественного договора в каждый данный момент. 220 Учение о la volonte generate очень часто толковали превратно. Полагали, что Руссо под этим термином понимал волю большинства народа. Но его идея имеет-гораздо более сложный характер, чем такое толкование. Он полагал, что каждый человек имеет два различных интереса: чисто личный и интерес в качестве члена общества, например, в том, чтобы общество функционировало должны образом. Общая воля всегда является правом в том смысле, что, отражая то, что есть общего в различных интересах граждан, она представляет наибольшее коллективное удовлетворение отдельного интереса личности, какой только возможен в обществе. Если бы только вместо la volonte. generate подставить выражение I'interet generate, возможно, стало бы ясным то, что подразумевал Руссо. Все вышесказанное содержало в себе колоссальный политический заряд, проложивший дорогу американской и французской революциям, опиравшимся на la volonte generate, которая по своей сути в силу общего разума, опосредующего ее, заключала в себе понятие личности и меньшинства. Развитая в метафизической абстракции Руссо, эта философия превратилась в философское обоснование диктатуры Робеспьера, политика которого опиралась как на выражение общей воли, так и на оправдание якобинского террора, направленного против тех, кто стоял на пути осуществления la volonte generate. Идея общественного договора предполагала, таким образом, изначально естественно-первобытное состояние. Из этого выводились идеи о неотъемлемой свободе и равенстве людей - также эффективного средства в идеологической борьбе против абсолютизма и привилегий. Таким образом был получен и другой принцип, который в конце XVIII в. имел большое значение для определения права собственности. Все то, что принадлежало индивиду в его естественном состоянии в царстве природы, принадлежало ему по нерушимому праву. Поэтому Локк объяснял в "Свободе и собственности", что право собственности индивида предполагает для него состояние свободы. В Декларации прав человека и гражданина Французской революции, провозглашенной в августе 1789 г., утверждаются естественные права человека на частную собственность; право собственности рассматривается в качестве "священного и неприкосновенного". 221 АРГУМЕНТАЦИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЕСТЕСТВЕННО-ПРАВОВОЙ МЫСЛИ Здесь не существует возможности рассматривать даже в общем виде все бесчисленные реформы системы права, равно как и реформы центральных правовых институтов, которые происходили под воздействием естественного права. Однако крайне важно подчеркнуть, что Гуго Гроций (1583-1645 гг.), пионер этого учения, не являет собой пример отказа от схоластической методологии с ее приверженностью авторитету писаний или средневековой христианской моральной теологии. Когда Гроций, например, обсуждал вопрос брака как института права, он не прибегал к математическому способу доказательства в естественном праве, чтобы обосновать очевидные мысли о том, что если существуют два противоположных пола, примерно в равном количественном соотношении, то это есть предпосылка для создания моногамных браков прямо в соответствии с естественным порядком. Исходная точка зрения Гроция была иной. Он не равнял мужчин и женщин; мужчина является естественным руководителем женщины и семьи. Таким образом, исключалось то, что женщина могла быть замужем за несколькими мужчинами одновременно; равно и мужчина не мог бы иметь несколько жен. В этой связи Гроций ссылался на ветхозаветных царей и пророков. Христианский моногамный брак был браком jus naturale без утверждения его со стороны lex Christi. В этом пункте так же, как и во многих других, аргументация Гроция целиком совпадала с аргументацией средневековой моральной теологии. Такой же способ аргументации характерен и для его рассуждения в вопросе о том, что следовало бы разрешить при ведении войны. В работе "О праве войны и мира" при перечислении ссылок на Библию, равно как и на множество произведений классических авторов о том, что фактически происходило в античных войнах, он объяснял, что ряд наглых, практически предательских или жестоких действий во время войны был разрешен в соответствии с mos gentium (народным обычным правом). Среди таких разрешенных действий было и убийство детей врага. Гроций пришел к такому утверждению следующим образом: сначала он предположил, что разрешено наносить ущерб как жизни, так и собственности врага. Понятие "наносить ущерб" относилось, в первую очередь, к личности врага. В качестве доказательства здесь приводятся следующие слова Еврипида: "Свободен от вины тот, чьи руки красны от крови врага". Следствием такого права являлось то, что всякий, кто окажется в пределах границ вражеского государства, мог быть умерщвлен или рассматривался бы как противник. 222 Гроций выражается ясно: "Насколько далеко простирается это право (убивать), явствует из того, что невиновные дети и женщины могут быть убиты. В качестве примера я не буду приводить то, что евреи убивали детей и женщин хесбонитян и что им было приказано сделать то же самое с канаитянами и их сторонниками, ибо это было желанием Бога, а Его право стоит выше права людей так же, как право людей стоит выше права животных. Это скорее служит доказательством существования международного правового обычая (Mos communis gentium), так как в псалме объявлялось за счастье, что дети вавилонян были раздавлены скалой". В остальном Гроций ссылается на рассказы античных писателей об убийстве детей и женщин противника: Фукидида, Тацита и Иосифа Флавия. Посредством таких цитат из Библии, Илиады и других античных работ он пытался доказать существование международно-правового обычая, который разрешал во время войны убивать детей и женщин. Но что следует особо подчеркнуть, так это то, что в последующей главе книги Гроций объявляет такой mos gentium противоречащим не только морали, но также правопорядку высшего ранга, а именно: aequetas ас jus naturale (разумности и естественному праву). Во введении в эту главу он определенно говорит только лишь о том, что "в справедливой войне исчезает моральная справедливость (justitia internd) определенных действий". Но в дальнейшем изложении главы содержится принципиально-решающее определение того, что детям, женщинам и старикам, священникам и клирикам, крестьянам и купцам, военнопленным и капитулировавшим, а также тем, кто капитулировал без предварительных условий, должна быть сохранена жизнь. Исключение из права на убийство во время войны объявляется aequetatis ас juris naturalis praecepta - предписание, основывающееся на справедливости и естественном праве. Гроций не удовлетворился описанием международного правового обычая убивать людей в стране противника; только лишь морально ограничив его, он выдвинул также гуманистическую доктрину реформ, основывающуюся на авторитетной правовой идеологии. Вместе с естественным правом растет авторитет права - таков был, с точки зрения Гроция, наиболее эффективный аргумент. Как же Гроций укрепляет авторитет и проясняет принцип этой естественно-правовой идеологии? Даже здесь Гроций использует тот же метод, - ссылается на авторитеты античности, которые цитирует или пересказывает. Причем Сенека, Ливии, Тацит и другие аналогичным образом делали ссылки на авторитет других писателей, когда они протестовали против убийства женщин, детей и стариков (Гроций, Указ. соч., HIiXI'.IX). Гроций применяет старинный способ ведения спора, 223 характерный для схоластики Позднего средневековья: pro et • contra (за и против). За одну точку зрения он принимал определенные тексты авторитетов, за противоположную - другие. Окончательный вариант зависел от авторитетности текста или, точнее говоря, от авторитета, которым писатель наделяя его по собственному усмотрению. Фактически Гроций посредством данного метода достиг противоположного результата. То, что он делал, состояло в том, чтобы установить иерархическую схему авторов, которая соответствовала бы его вкусу, а затем объявить соответствующие нормы выразителями aequetatis ас jus naturale. В соответствии с примером такого способа аргументации у Гроция мы имеем полное основание задать вопрос: что же было все-таки нового в его философии права, и на основе чего считают, что он был пионером рационалистического естественного права? Ответ на этот вопрос содержится в предисловии к названной выше работе, где Гроций использует иной, отличный от схоластики, метод. В большей мере отвечая новому, основанному на математике, рациональному методу, он задал аксиому в качестве исходного принципа. В природе человека находится societatis appetitus: люди стремятся в соответствии со своей природой к свободным отношениям с себе подобными. Люди являются не только эгоистичными созданиями, но и придерживаются той точки зрения, что общественная жизнь необходима всем. Поскольку они разумные создания, они предусматривают для себя такие нормы поведения, которые нужны, чтобы защитить свободное сообщество. Основной принцип права, таким образом, состоит в спокойном и свободном сожительстве людей между собой (custodia societatis), и люди посредством своего разума могут создать правопорядок из представлений об этом состоянии. Отсюда следует положение pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться), которое является основополагающим для общественной жизни. |