Главная страница
Навигация по странице:

  • Общественные организации.

  • Истоки декабризма.

  • Союз благоденствия.

  • Южное и Северное общества.

  • Военная революция.

  • 14 декабря 1825 г. и его последствия.

  • Милов Леонид. История России XVIII-XIX веков - royallib.com. История России xviiixix веков Под редакцией академика ран л. В. Милова


    Скачать 1.65 Mb.
    НазваниеИстория России xviiixix веков Под редакцией академика ран л. В. Милова
    Дата12.03.2023
    Размер1.65 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаМилов Леонид. История России XVIII-XIX веков - royallib.com.doc
    ТипДокументы
    #981633
    страница34 из 52
    1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   ...   52

    § 2. ДВИЖЕНИЕ ДЕКАБРИСТОВ




    Общественные организации. Примечательной чертой общественной жизни александровского времени было исключительное обилие разного рода кружков, литературных и дружеских обществ. В Петербурге, Москве, в некоторых губернских городах возникали клубы и салоны, где обсуждались политические новости и комментировались правительственные действия. Общественные организации, число которых доходило до двухсот, создавались без разрешения властей, которые долгое время сквозь пальцы смотрели на их деятельность. В подавляющем большинстве случаев цели этих организаций не содержали ничего предосудительного, но само их существование свидетельствовало о пробуждении в России навыков общественной самодеятельности. До 1822 г. в России были разрешены масонские ложи, члены которых именовали себя «братьями», исполняли на своих заседаниях сложные обряды, пронизанные мистикой и непонятные для непосвященных. Учение масонов было реакцией на рационализм просветителей, что привлекало к нему многих представителей дворянского общества. Распространенные по всей Европе, масонские ложи объединяли людей самых разных политических убеждений, они воспитывали вкус к общественной жизни. Нередко форма масонской ложи служила прикрытием политического радикализма, что правительство Александра I осознало не сразу.

    Иногда правительство оказывало покровительство общественным объединениям. Созданное под председательством близкого друга царя А. Н. Голицына Библейское общество занималось изданием и распространением Священного Писания на языках народов Российской империи. В стране действовало около шестидесяти отделений общества, состоять в котором стремились как гражданские чиновники, так и неслужащие дворяне. Военное ведомство поощряло ланкастерские школы взаимного обучения, где гуманно настроенные офицеры обучали солдат. Некоторые общества отличались исключительной серьезностью своих занятий. В Москве к 1824 г. сложилось Общество любомудрия, куда входили молодые поклонники немецкой философии В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский, М. П. Погодин и др. Толкование книг Шеллинга и Гегеля они связывали с обсуждением положения в России в либеральном духе.

    Особое место среди общественных организаций занимали тайные офицерские кружки. Их первоначальные действия не выходили за пределы традиций тайных офицерских обществ, которые возникали в гвардии и армейских полках в конце XVIII — начале XIX в. и цели которых не отличались определенностью. Это были дружеские артели, где литературные, общественные и политические интересы переплетались с веселым времяпрепровождением, которое выходило за рамки воинского устава и не могло быть одобрено начальством. В такого рода кружках в разное время состояли А. П. Ермолов и М. С. Воронцов.

    Истоки декабризма. События Отечественной войны 1812 г., участие в заграничных походах оказали огромное воздействие на офицерскую молодежь. Передовые офицеры, будущие декабристы, называли себя «детьми 1812 года». Будучи молодыми офицерами, они принимали участие в Отечественной войне и заграничных походах, охотно вспоминали «день Бородина» и вступление русской армии в Париж. Им была присуща психология победителей, они искренне считали себя причастными к спасению России от иноземного нашествия и к освобождению Европы от тирании. Они имели возможность осознать роль народа в исторических событиях, понять, что именно народ сыграл главную роль в борьбе с Наполеоном. Крепостное состояние казалось им унизительным для народа-победителя. Они не сомневались в необходимости глубокого реформирования русской жизни. Освобождая Европу, они имели возможность сравнить буржуазные порядки, установленные Наполеоном, со «старым режимом», который возвращался на штыках русской армии. Отвергая наполеоновский деспотизм, они равным образом не принимали режим Реставрации, когда предавались забвению дорогие для них понятия свободы, равенства и братства. Политический идеализм сочетался у будущих декабристов со стремлением к активному действию.

    Деятели тайных офицерских обществ осознавали себя составной частью передовой европейской общественности. Об этом прекрасно сказал Пестель: «Нынешний век ознаменовывается революционными мыслями, от одного конца Европы до другого видно везде одно и то же, от Португалии до России, не исключая ни единого государства, даже Англии и Турции, сих двух противоположности. То же самое зрелище представляет и Америка. Дух преобразования заставляет, так сказать, везде умы клокотать».

    Первые организации, условно называемые преддекабрист-скими, возникли в 1814–1816 гг. среди офицеров рейнской армии. Одна из них называлась орден русских рыцарей, идея которого принадлежала аристократам М. Ф. Орлову и М. А. Дмитриеву-Мамонову. У ордена имелся устав, который был похож на уставы масонских лож. Предполагалось создание православной орденской республики, среди задач которой было закрытие университетов, укрепление армии, завоевательные походы от Греции до Индии. Орден строился на основе слепого повиновения большинства, «посредственностей», меньшинству, «гениям». Серьезного значения эти планы не имели, но высказанная идея — объединить недовольных офицеров — была реализована в 1816 г. в Петербурге, где был создан Союз спасения.

    Радикальные молодые офицеры, составившие тайное объединение, которое они со временем назвали «Общество истинных и верных сынов Отечества», находились под воздействием александровских идей единой европейской христианской нации, правительственного конституционализма и масонского ритуала. Большое влияние на них оказало дарование Александром I конституции Польше. Они утверждали, что если царь «одарит отечество твердыми законами и постоянным порядком дел, то мы будем его вернейшими приверженцами и сберегателями». Общество было немногочисленным, среди его членов выделялись А. Н. и Н. М. Муравьевы, С. И. Муравьев-Апостол, П. И. Пестель, СП. Трубецкой, И. Д. Якушкин. Одной из задач общества провозглашалось сближение дворянства и крестьянства, с тем чтобы «стараться первых склонить к освобождению последних».

    Усиление влияния Аракчеева на государственные дела и слухи о намерении Александра I восстановить Польшу, присоединив к ней украинские, белорусские и русские земли, воспринимались членами Союза спасения как национальная катастрофа. Они обсуждали план цареубийства, который вызвался осуществить Якушкин. Тираноборческие настроения быстро сошли на нет, а отсутствие представлений о том, что надлежит делать после устранения Александра I, стало причиной прекращения деятельности Союза.

    Союз благоденствия. Ему на смену в 1818 г. пришел Союз благоденствия, среди членов-учредителей которого почти все состояли в предыдущем тайном обществе. Союз благоденствия имел свой устав, который назывался «Зеленая книга» и с «ближней» целью которого знакомили всех вступавших в него. Эта цель формулировалась как «распространение просвещения», подготовка общественного мнения к принятию ожидаемой от императорской власти конституции. Общее число членов Союза благоденствия доходило до двухсот человек. Руководил Союзом Совет Коренного союза, которому подчинялись управы, созданные в Петербурге, Москве, Кишиневе, Смоленске, Тульчине.

    Члены Союза благоденствия должны были личным примером воздействовать на общественное мнение, они верили, что «главные язвы отечества могут быть исправлены постепенным улучшением нравов», распространением грамотности, повышением уважения к человеческому достоинству. По их представлениям, просвещенное общественное мнение должно было содействовать правительству «к возведению России на степень величия и благоденствия, к коей она самим Творцом предназначена». Они стремились облегчить положение своих крепостных крестьян, издавали журналы и альманахи, где излагали либерально — конституционные идеи, высказывались против военных поселений и телесного наказания солдат. Единства взглядов в Союзе не было. Генерал М. Ф. Орлов приказом по своей дивизии запретил телесные наказания, а полковник Пестель был известен как сторонник палочной дисциплины.

    Со временем была написана вторая часть «Зеленой книги», где излагалась «сокровенная» задача общества: «введение конституции и законно-свободного правления, равенство граждан перед законом, гласность в государственных делах и в судопроизводстве, уничтожение рабства крестьян, рекрутчины и военных поселений». Союз благоденствия не скрывал своей деятельности, в которой доминировали цели благотворительные и просветительные, «сокровенная» задача была известна немногим.

    Наибольшие споры вызывал вопрос о путях достижения намеченных целей. Постепенное овладение общественным мнением не обещало скорого успеха и не давало никаких гарантий. Для многих членов Союза благоденствия это стало источником разочарования в тайном обществе. В 1820–1821 гг. многие из них обратились к политическому опыту стран Европы и Южной Америки, где побеждали освободительные и антимонархические движения, руководимые армейскими офицерами. С особым вниманием изучался опыт испанской революции, когда воинские части, подготовленные к отправке в Латинскую Америку для борьбы с врагами испанской короны, перед посадкой на корабли восстали и, двинувшись на Мадрид, свергли реакционную королевскую власть. Узнав о событиях в Испании, Н. И. Тургенев воскликнул: «Слава тебе, славная армия Гис-панская! Слава гиспанскому народу!» Переворот, организованный армией, в глазах передовых офицеров был противоположен кровавым событиям Французской революции, которую совершала чернь.

    Повторение пугачевского бунта представлялось им немыслимым. Трубецкой был уверен, что крепостное право «располагает к пугачевщине» и утверждал: «С восстанием крестьян неминуемо соединены будут ужасы, которых никакое воображение представить себе не может, и государство сделается жертвою раздоров и может быть добычею честолюбцев, наконец, может распасться на части, и из одного сильного государства распасться на разные слабые. Вся слава России может погибнуть, если не навсегда, то на многие века».

    Передовое офицерство было готово действовать во имя народа и для блага народа, но участие народа, крестьянства категорически отвергалось. Военная революция виделась им залогом быстрого успеха и одновременно гарантией от социальных потрясений.

    Первым, кто предложил конкретный план действий с опорой на армию, был генерал М. Ф. Орлов, который в 1814 г. принимал капитуляцию Парижа. В 1821 г. на московском съезде Союза благоденствия он потребовал от соратников права «действовать по своему усмотрению». Ручаясь за свою дивизию, расквартированную на Юге, он был готов поднять ее под предлогом помощи восставшей Греции и начать движение на Москву, чтобы провозгласить там временное правительство. Он верил, что к дивизии примкнут другие части Второй армии и его выступление поддержит ермоловская Кавказская армия. Из Москвы предполагалось двинуть войска на Петербург, гвардейские полки которого, где было сильно влияние офицеров-заговорщиков, могли перейти на сторону восставших. План Орлова был проработан в деталях, которые предусматривали даже заведение тайной типографии для печатания воззваний. Члены Коренной управы отвергли его как преждевременный.

    Большинство членов Союза благоденствия беспокоил радикализм Коренной управы, на петербургском совещании которой в начале 1820 г. было принято предложение Пестеля о «выгодах республиканского правления». Многие прекратили свое участие в делах общества. Разногласия привели к тому, что в 1821 г. было принято решение объявить общество распущенным. Для радикального меньшинства за этим стояло решение продолжить тайную деятельность и создать новое общество с более строгими принципами отбора членов, с четкой политической программой и ясными путями ее осуществления.

    Южное и Северное общества. В 1821–1822 гг. были созданы основные декабристские организации — Южное и Северное общества. Во главе первого, которое охватывало офицеров Второй армии, расквартированной на Юге России, стоял Пестель, республиканец и твердый приверженец идеи революционного насилия. Единомышленники подозревали его в диктаторских намерениях, но ценили ум и организаторские способности. К видным членам Южного общества относились А. П. Юшневский, С. Г. Волконский, С. И. Муравьев-Апостол. Взгляды членов общества выражала написанная Пестелем «Русская правда». Она обсуждалась на тайных собраниях, в нее вносились изменения и дополнения, и наконец она была принята большинством голосов.

    Гвардейских офицеров Петербурга объединяло Северное общество, где ведущуюроль играли Н. М. Муравьев, Н. И. Тургенев, С. П. Трубецкой, Е. П. Оболенский. Накануне событий 14 декабря в нем на первое место выдвинулся К. Ф. Рылеев, известный поэт и обличитель аракчеевщины. К Северному обществу принадлежала московская управа, где был заметен И. И. Пущин. Идеолог Северного общества Н. М. Муравьев несколько лет работал над «Конституцией», которая обсуждалась членами общества, но не была окончательно завершена.

    Южное и Северное общества поддерживали постоянные отношения, намечали планы совместных действий. Переход из одного общества в другое, связанный с переменой места жительства и службы, был предельно облегчен. Формального объединения двух обществ не произошло, хотя в 1824 г. Пестель вел об этом переговоры в Петербурге. У Южного общества были эпизодические контакты с польским Патриотическим обществом, которое возникло в Варшаве и добивалось польской независимости. В 1825 г. к Южному обществу присоединилось небольшое общество Соединенных славян, созданное армейскими офицерами братьями А. И. и П. И. Борисовыми и И. И. Горбачевским. Члены этого общества исповедовали идеи славянского братства, мечтали об освобождении славянских народов от османского и австрийского гнета и о создании республиканской славянской федерации. Предполагалось с точностью определить границы каждого славянского государства и ввести у всех славянских народов «форму демократического представительного правления». Эти идеи были разновидностью политического панславизма, который именно в это время проникает благодаря воздействию польской общественности в Россию.

    Политические и социальные идеи декабристов. Программные положения декабристского движения не выходили за пределы политических и социальных представлений александровского времени. На их авторов влияли как устаревшие к тому времени труды просветителей, так и новейшие доктрины либерализма. Вслед за теоретиком французского либерализма Б. Констаном декабристы отделяли социальные проблемы от борьбы за достижение политических и гражданских свобод, выступали против прямого участия народа в делах правления, с особым вниманием относились к конституционным гарантиям. Для них были характерны и идеализированные представления о древней русской вольности, восходившие к карамзинской традиции.

    Программные документы зрелого периода декабристского движения — «Русская правда» Пестеля, «Конституция» Н. М. Муравьева, «Правила Соединенных славян», «Манифест к русскому народу», написанный накануне 14 декабря, — отличало глубокое внутреннее единство и общность исходных позиций. Все они предполагали ликвидацию крепостного права, установление представительного правления, гарантии гражданских прав и свобод, ограничение сословных привилегий. Их роднило признание незыблемости принципа частной собственности, который они распространяли прежде всего на помещичье землевладение. Исторически на долю декабристов выпало осмысление тех задач, которые в ходе Французской революции решались третьим сословием, буржуазией, для чего в России еще не созрели условия. По-своему прав был Ростопчин, когда после 14 декабря сострил: «Обыкновенно сапожники делают революцию, чтобы сделаться господами, а у нас господа захотели сделаться сапожниками».

    Как и Александра I, декабристов занимало преобразование имперской государственности, что было назревшим и объективно неизбежным. Потенциал традиционного общества в России был исчерпан, крепостное хозяйство не обеспечивало потребности страны, в которой начался промышленный переворот, отношения между сословиями и политический статус отдельных исторических областей империи нуждались в современном правовом регулировании. Пути обновления Российской империи вполне очевидно выявились ко второй половине александровского правления. Один из них, намеченный в Государственной Уставной грамоте, был привлекателен как для императора и его сотрудников, так и для создателя «Конституции» Н. М. Муравьева. Этот путь предусматривал преобразование государства на федеративных началах. Другой путь, предложенный Пестелем, был путь унификации и централизации, создания унитарного государства.

    Примечательной особенностью декабристских программ было сохранение неприкосновенности помещичьего землевладения. По Муравьеву, «земли помещиков остаются за ними». Идеологи декабризма, будучи дальновидными представителями своего сословия, готовы были расстаться с большинством дворянских привилегий, но твердо отстаивали помещичью земельную собственность. Рассуждая о всеобщем равенстве, декабристы имели в виду политические и гражданские права и никогда не подвергали сомнению неизбежность социального неравенства. Пестель подчеркивал: «Богатые всегда будут существовать, и это очень хорошо». Правда, он считал, что недопустимо присоединять к богатству особые политические права. Резкую неприязнь вызывала у него императорская фамилия: «Народ российский не есть принадлежность или собственность какого-либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народного, а не народ существует для блага правительства».

    Решая аграрный вопрос, Пестель настаивал на передаче государству земельных владений императорской фамилии и предполагал возможность частичной конфискации земли у крупных землевладельцев, каких в России было немного. Эта земля, наряду с казенной и монастырской, должна была составить общественный фонд, откуда каждый мог получить в безвозмездное пользование участок земли. В этом он видел гарантию от обнищания. Остальная земля должна была оставаться в частных руках и служить «доставлению изобилия».

    Для Муравьева помещичьи права на землю представлялись незыблемыми. В «Конституции» было записано: «Крепостное состояние и рабство отменяются. Раб, прикоснувшийся земле Русской, становится свободным». О том же писал Пестель: «Рабство кресчъян должно быть решительно уничтожено, и дворянство должно навеки отречься от гнусного преимущества обладать другими людьми». И у Пестеля, и у Муравьева крестьяне получали личную свободу, однако первоначальный муравьевский проект предусматривал безземельное освобождение крестьян. Согласившись позднее на предоставление освобожденным крестьянам земли, Муравьев полагал достаточным выделить две десятины на двор, что закладывало основы крестьянской экономической зависимости от помещиков.

    Аграрные проекты декабристов не могли преодолеть глубокий социальный антагонизм, который существовал в российской деревне. При сохранении помещичьего землевладения проблема крестьянской собственности на землю не имела решения, удовлетворяющего крестьян.

    С наибольшей полнотой в программных документах декабристского движения были разработаны вопросы государственного устройства, гражданских прав и политических свобод. «Конституция» и «Русская правда» предусматривали упразднение сословий, свободу слова, печати, совести и собраний, равенство граждан перед законом. Признавалось право на общественные объединения. Избирать и быть избранными могли граждане мужского пола, имевшие постоянное место жительства и собственность, недвижимую или движимую. Имущественный ценз был, как в проектах Сперанского, указанием на принципы раннего буржуазного общества.

    В решении вопроса будущего государственного устройства Пестель и Муравьев решительно расходились. «Конституция» учитывала европейский и американский правовой опыт и сложным образом пыталась соединить его с традицией российской государственности. В противовес Пестелю руководитель Северного общества был последовательным сторонником федерализма. Под впечатлением успешного функционирования федеративных принципов в малых странах Европы и на Американском континенте он считал возможным примирить эти принципы с екатерининским постулатом, согласно которому пространство России и ее величие диктуют необходимость сильной монархической власти. Он размышлял о том, какой образ правления приличен русскому народу: «Народы малочисленные бывают обыкновенно добычею соседей — и не пользуются независимо-стию. Народы многочисленные пользуются внешнею независимостью, но обыкновенно страждут от внутреннего утеснения и бывают в руках деспота орудием притеснения и гибели соседних народов. Обширность земель, многочисленное войско препятствуют одним быть свободными; те, которые не имеют сих неудобств, страждут от своего бессилия. Федеральное или Союзное правление одно разрешило сию задачу, удовлетворило всем условиям и согласило величие народа и свободу граждан». Муравьев надеялся соединить федеративные принципы с «величием народа». Он не придавал значения национальному вопросу и желал не «свободы народов», а «свободы граждан».

    Муравьев знал государственно-правовые принципы Уставной грамоты 1820 г. и использовал их в своих планах. «Конституция» (ее полное название — «Конституционный Устав России») предусматривала деление страны «в законодательном и исполнительном отношении» на тринадцать держав и две области. Характерны названия держав, отражающие историко-географический принцип: Ботническая, Волховская, Балтийская, Западная, Днепровская, Черноморская, Кавказская, Украинская, Заволжская, Камская, Низовская, Обийская, Ленская. Две особые области — Московская и Донская. Каждая из держав должна была иметь свою столицу, где располагалось «правительное собрание» с широкими полномочиями, среди которых было право: «Учреждать налоги для собственного управления державы и потребностей оной, как-то: дорог, каналов, строений, издержек на правительственное собрание, плату чиновников исполнительной власти, на судебную часть и прочее, зависят от правительственного собрания каждой державы».

    Четко были прописаны права союзного Народного веча, которое должно было состоять из Верховной думы и палаты народных представителей, избираемых достаточно сложным образом. Народное вече облекалось «всею законодательною вла-стию». Оно имело право издавать законы, определять правила судоустройства и судопроизводства, «распускать правительные собрания держав в случае, если б оные преступали пределы своей власти», избирать правителей держав, объявлять войну. В его компетенцию входили «налоги, займы, поверка расходов, пенсии, жалованья, все сборы и издержки, одним словом, все финансовые меры», а также «все меры правительства о промышленности и о богатстве народном».

    В сфере федеративных отношений Муравьев предусматривал необходимые ограничения полномочий между державами и органами центральной власти, используя для этого механизм разделения властей. Менее ясны его представления о взаимоотношениях союзного Народного веча и императора. Муравьев считал монархическое правление полезным для России. Всю полноту верховной исполнительной власти он предоставлял императору, власть которого передавалась по наследству. Видя в императоре «верховного чиновника российского правительства», Муравьев наделял его полномочиями верховного надзора над всеми союзными и местными органами законодательной и судебной власти. Император имел право «останавливать действия законодательной власти», назначать и смещать судебных чиновников, как «верховный начальник сухопутной и морской силы», он ведал вопросами внешней политики, император был неподсуден и фактически неподотчетен.

    В противовес Муравьеву Пестель усматривал в федеративном устройстве «пагубнейший вред и величайшее зло» для России. Первым из русских политических писателей Пестель дал определение федеративного государства и указал «общие невыгоды федеративного образования»:

    «1. Верховная власть по существу дела в федеративном государстве не законы дает, но только советы… Ежели же область не захочет повиноваться, то дабы к повиновению ее принудить, надобно междоусобную войну завести.

    2. На верховную же власть будут области смотреть, как на вещь нудную и неприятную, и каждое областное правительство будет рассуждать, что оно бы гораздо лучше устроило государственные дела в отношении к своей области без участия верховной власти. Вот новое семя к разрушению.

    3. Каждая область, составляя в федеративном государстве, так сказать, маленькое отдельное государство, слабо к целому привязано будет и даже во время войны может действовать без усердия к общему составу государства.

    4. Слово «государство» при таком образовании будет слово пустое, ибо никто нигде не будет видеть государство, но всякий везде только свою частную область; и потому любовь к Отечеству будет ограничиваться любовью к одной своей области».

    Пестелю принадлежит знаменитая формула: «Россия есть государство единое и неразделимое». Эти слова он поставил в заглавие специального параграфа первой главы «Русской правды». Здесь он объявлял Российское государство «единым и неразделимым, отвергающим притом совершенно всякое федеративное образование, устройство и существование государства». Отвергал он и право народов, населяющих Россию, пользоваться «самостоятельною политическою независимостью», считая его мнимым и несуществующим и полагая, что для них будет полезнее, когда они «соединятся духом и обществом с большим государством». Он предусматривал одно исключение: политическое самоопределение Польши.

    Примечательно, что серьезная критика робких попыток насаждения федерализма на русской почве принадлежала именно Пестелю, наиболее последовательному политическому противнику Александра I, убежденному стороннику революционных преобразований.

    В своем проекте Пестель высказывался за республиканское правление, считая, что всякая монархия кончается деспотизмом. По Пестелю, будущая Российская республика состояла из десяти больших областей, которые делились на округа. Была продумана централизованная система законодательной и исполнительной властей, которая включала однопалатное Народное вече и избираемую им Державную думу из пяти человек, которые должны были осуществлять верховное правление. Православию следовало стать «господствующей верою великого государства Российского», что не отменяло свободу совести. Предполагалось, что по достижении совершеннолетия российские граждане будут приносить присягу на верность Отечеству. Деление на сословия упразднялось, все сливались в единое сословие — гражданское. Все граждане России наделялись политическими правами «без всякого изъятия». Гарантировались свобода елова, печати, собраний, занятий и передвижений, неприкосновенность личности и жилища. Запрещались любые общества, «хоть открытые, хоть тайные, потому что первые бесполезны, а вторые вредны». Предусматривалась цензура нравов.

    Государственный проект Пестеля — это жесткое, почти тираническое правление, не имеющее иной санкции, кроме успешного революционного переворота. Предложенный им вариант — централизованное государство, православная русская республика — был разновидностью политической утопии, тогда как конституционный проект Никиты Муравьева был свободен от пестелевского радикализма и утопизма.

    Для осуществления государственных идей «Русской правды» Пестель полагал возможным создание Временного правительства, которое он наделял диктаторскими полномочиями. В российской политической мысли именно Пестель первым выдвинул идею революционной диктатуры.

    Военная революция. Настойчиво стремясь к осуществлению своей политической программы, Пестель проявлял большую активность в разработке планов конкретных действий. По его инициативе Южное и Северное общества вновь вернулись к идее военной революции. Их руководители думали начать выступление — военную революцию или вооруженный мятеж — в Петербурге. Части гвардии и флота должны были установить контроль над правительственными учреждениями, арестовать императорскую фамилию и вынудить Сенат «обнародовать новый порядок вещей». По всей России армейским полкам следовало поддержать перемену власти. Выступление намечалось на лето 1826 г.

    Одновременно Васильковская управа Южного общества, где главную роль играли Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин, думала об аресте императора во время смотрачастей Южной армии, что дважды откладывалось по настоянию Пестеля, не верившего в успех, а в 1825 г. не состоялось из-за отмены смотра.

    Внезапная смерть Александра I в Таганроге создала новую политическую ситуацию — междуцарствие. При тогдашних путях и средствах сообщения власти далеко не сразу приняли решение о наследовании престола великим князем Николаем Павловичем. Шли сложные переговоры между Петербургом, где находился он и высшие правительственные учреждения, Варшавой, где жил Константин Павлович, не желавший ни приезжать в столицу, ни вновь подтверждать свое отречение, и Таганрогом, в котором находились некоторые влиятельные сановники. Вся Россия присягнула новому императору Константину.

    В обстановке династической неопределенности находившиеся в Петербурге члены тайного общества решили действовать. У Рылеева шли ежедневные совещания, где Трубецкой настаивал на выступлении гвардейских частей во имя введения представительного правления. Обсуждался состав Временного революционного правительства, куда намечались без их ведома Сперанский, Мордвинов, Ермолов, Киселев.

    Решение действовать было принято после того, как на 14 декабря была назначена переприсяга, т. е. присяга новому императору Николаю I, что не могло не вызвать недоумения в простом народе и в армии. На этот день декабристы назначили свое выступление.

    Трубецкой написал «Манифест к русскому народу», который намечалось объявить от имени Сената. В нем провозглашалось «уничтожение бывшего правления» и излагалась программа ближайших преобразований: «отмена крепостного права, равенство всех сословий перед законом, гласность судопроизводства, свобода слова, печати, уничтожение рекрутской повинности и военных поселений». Манифест предусматривал «учреждение порядка избрания выборных в палату представителей народных, кои долженствуют утвердить на будущее время имеющий существовать порядок правления и государственное законоположение».

    Гвардии полковник Трубецкой, имевший немалый военный опыт, предложил действовать исходя из имевшегося в наличии небольшого числа офицеров-заговорщиков и с учетом солдатской психологии. Подняв одну гвардейскую часть, он думал повести ее с развернутыми знаменами и под барабанный бой к казармам другой части, затем третьей и четвертой. Он был уверен, что солдаты, не осведомленные о подлинных причинах происходящего, примкнут к своим выступившим товарищам, и верил в конечный успех. План Трубецкого показался более молодым заговорщикам чересчур медленным, и было принято предложение Рылеева, по которому офицеры-участники заговора должны были действовать в своих воинских частях, чтобы поднять их и собрать на Сенатской площади. Рылеев переоценивал влияние тайного общества среди гвардейских офицеров и не понимал действия на солдат команд старших офицеров. Назначенный «диктатором восстания» Трубецкой не протестовал, но 14 декабря на Сенатскую площадь не явился.

    14 декабря 1825 г. и его последствия. Декабристское каре возле памятника Петру Великому составили прибывшие первыми солдаты гвардейского Московского полка, которых привели А. А. Бестужев и Д. А. Щепин-Ростовский, матросы Гвардейского экипажа под командованием Н. А. Бестужева и гвардейские гренадеры. Всего их было около трех тысяч. От руководителей выступления требовались решительные действия, но, прибыв на Сенатскую площадь, они узнали, что в Сенате пере-присяга уже совершилась. Несколько часов они бездействовали, что дало возможность властям собраться с силами.

    После первоначальной растерянности Николай I приступил к решительным действиям. Он сохранил контроль над большей частью гвардии и, что определило исход событий 14 декабря, над гвардейской артиллерией. Восставших солдат пытался уговаривать генерал-губернатор Петербурга М. А. Милорадович. Герой 1812 г. был убит декабристом П. Г. Каховским. Декабристское каре дважды атаковал конногвардейский полк. Дважды кавалеристов встречали нестройные залпы, направленные поверх их голов, и дважды конногвардейцы отворачивали назад: солдаты и с той, и с другой стороны не желали проливать кровь. Боясь, что «бунт сообщится черни», Николай I приказал стрелять картечью. Декабристское каре было рассеяно, военная революция в Петербурге потерпела поражение. В городе начались аресты.

    Зная о неудаче 14 декабря, С. И. Муравьев-Апостол и члены Васильковской управы 29 декабря 1825 г. подняли восстание Черниговского полка. Они полагали бесчестным не выступить, когда выступили их товарищи на севере. К этому времени Южное общество было обезглавлено, 13 декабря были арестованы Пестель и Юшневский. В столкновении с правительственными войсками батальоны Черниговского полка, встреченные картечью, были рассеяны.

    Следствие и суд над декабристами должны были показать обществу решимость нового императора покончить с крамолой. События 14 декабря Николай I, как и многие представители дворянского общества, понимал как следствие конституционно-реформаторских заблуждений александровского времени. Сразу после событий об этом с полной определенностью писал В. А. Жуковский: «День был кровавый, но то, что произвело его, не принадлежит новому царствованию, а должно быть отнесено к старому». Арестованные по всей стране члены тайных обществ и лица, косвенно причастные к движению, свозились в Петропавловскую крепость, где у них брали подробные показания. Полагая, что честь офицера и дворянина требует умения держать ответ, они откровенно рассказывали о своих планах. Почти все они не были причастны к событиям 14 декабря, не были повинны ни в военном мятеже, ни в нарушении присяги. Чаще всего их обвиняли в умысле на цареубийство или в знании об этом умысле, что большей частью было произвольной натяжкой.

    Сто двадцать один человек был предан Верховному Уголовному суду. Над судебным делопроизводством немало потрудился Сперанский, разбивая осужденных на разряды по степени виновности. По приговору суда оставленные вне разрядов Пестель, Муравьев-Апостол, Рылеев, Бестужев-Рюмин и Каховский были повешены. По словам их единомышленника Александра Муравьева, «они искупили преступление, наиболее ненавистное для толпы: быть проводниками новых идей».

    Большинство декабристов было осуждено в каторжные работы, некоторые наказаны без суда заключением в крепость или ссылкой. Из солдат, участвовавших в выступлении, был создан сводный полк, направленный на Кавказ, многие из них были подвергнуты телесным наказаниям. Суровость приговоров потрясла русское общество, навсегда испортила репутацию Николаю I.

    По своим политическим представлениям члены тайных обществ были наиболее радикальной частью либерально-реформаторского движения, которое восходило к александровскому реформизму и конституционализму. Но для российского общества принципиальное значение имели не декабристские проекты преобразований, но избранный Пестелем и его соратниками способ достижения политических целей — военная революция. День 14 декабря потому навсегда вошел в общественное сознание, что это был, говоря словами декабриста Г. С. Батенькова, «первый в России опыт революции политической».

    Дворянское общество, многие представители которого не скрывали своего сочувствия осужденным и разделяли их политические стремления, в целом отвергло декабристскую попытку добиться насильственного переворота. Осведомленная А. А. Оленина записала в дневнике: «Освободить родину — прекрасно, но проливать реками родную кровь есть первейшее из преступлений… Тот, кто увлекаясь пылкостью воображения, желает дать свободу людям, не понимающим силы слова сего, а воображающим, что она состоит в неограниченном удовлетворении страстей и корыстолюбия, тот, наконец, кто, ослепленный мнимым желанием добра, решается, для собственного величия, предать родину междоусобию, грабежу, неистовству и всем ужасам бунта, тот не должен носить священного имени Русского».

    Для самих декабристов опыт 14 декабря был горьким. Они переживали его как личную и национальную трагедию, и когда их позднее пытались поздравлять с годовщиной выступления, отвечали, что «14-е декабря нельзя ни чествовать, ни праздновать; в этот день надо плакать и молиться». Они не усомнились в верности своих основных программных положений, но в своем большинстве отвергли путь военной революции. Как писал позднее декабрист А. П. Беляев, «я и теперь сознаю в душе, что если б можно было одной своею жертвою совершить дело обновления Отечества, то такая жертва была бы высока и свята, но та беда, что революционеры вместе с собой приносят преимущественно в жертву людей, вероятно, большею частью довольных своей судьбой и вовсе не желающих и даже не понимающих тех благодеяний, которые им хотят навязать против их убеждений, верований и желаний… Я вполне убежден, что только с каменным сердцем и духом зла, ослепленным умом можно делать революцию и смотреть хладнокровно на падающие невинные жертвы».

    Поражение декабристов оказало глубокое воздействие на российское общество. Надолго было скомпрометировано стремление к политическим преобразованиям, идущее не от верховной власти и ее самодержавной инициативы, но от радикального меньшинства. Более чем на полвека освободительное движение рассталось с республиканской идеей. Главный урок александровского времени, урок 14 декабря — необходимость соизмерять политические идеалы и реформаторские проекты с выработанными десятилетиями политическими навыками и общественными традициями, с уровнем развития народа.


    1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   ...   52


    написать администратору сайта