огэ. Иван Гончаров - Обломов. Иван Александрович Гончаров

• Название: Иван Александрович Гончаров
• Дата: 14.04.2023
• Размер: 2.51 Mb.
• Имя файла: Иван Гончаров - Обломов.pdf
• Тип: Книга; #1061946
• страница: 15 из 23

господин?..какой-то Обломов что он тут делает Dieu sait», – все это застучало ему в голову. –
«Какой-то!» Что я тут делаю Как что Люблю Ольгу;
я ее Однако ж вот уж в свете родился вопрос что я тут делаю Заметили Ах, Боже мой как же, надо что-нибудь…»
Он уж не видел, что делается на сцене, какие там выходят рыцари и женщины оркестр гремит, а они не слышит. Он озирается по сторонами считает, сколько знакомых в театре вон тут, там – везде сидят, все спрашивают Что это за господин входил к Ольге вложу «Какой-то Обломов – говорят все.
«Да, я „какой-то!“ – думал он в робком унынии. Меня знают, потому что я друг Штольца. – Зачем я у
Ольги? – „Dieu sait…“ Вон, вон, эти франты смотрят на меня, потом наложу Ольги!»
Он взглянул наложу бинокль Ольги устремлен был Бог его знает фр

на него.
«Ах ты, Господи – думал он. – А она глаз не спускает с меня Что она нашла во мне такого Экое сокровище далось Вон, кивает теперь, на сцену указывает франты, кажется, смеются, смотрят на меня…
Господи, Господи!»
Он опять в волнении неистово почесал затылок,
опять переложил ногу на ногу.
Она звала франтов из театра пить чай, обещала повторить каватину и ему велела приехать.
«Нет, уж сегодня не поеду надо решить дело скорей, да потом Что это, ответа поверенный не шлет из деревни. Я бы давно уехал, перед отъездом обручился бы с Ольгой Ах, а она все смотрит на меня!
Беда, право!»
Он, не дождавшись конца оперы, уехал домой. Ма- ло-помалу впечатление его изгладилось, ион опять стрепетом счастья смотрел на Ольгу наедине, слушал,
с подавленными слезами восторга, ее пение при всех и, приезжая домой, ложился, без ведома Ольги, на диван, но ложился не спать, не лежать мертвой колодой,
а мечтать о ней, играть мысленно в счастье и волноваться, заглядывая в будущую перспективу своей домашней, мирной жизни, где будет сиять Ольга, – и все засияет около нее. Заглядывая в будущее, он иногда невольно, иногда умышленно заглядывал, в полуотворенную дверь, и на мелькавшие локти хозяйки.
Однажды тишина в природе ив доме была идеальная ни стуку карет, ни хлопанья дверей в передней на часах мерно постукивал маятник да пели канарейки но это не нарушает тишины, а придает ей только некоторый оттенок жизни.
Илья Ильич лежал небрежно на диване, играя туфлей, ронял ее на пол, поднимал на воздух, повертит там, она упадет, он подхватывает с пола ногой Вошел Захар и стал у дверей Ты что – небрежно спросил Обломов.
Захар молчали почти прямо, не стороной, глядел на него Ну – спросил Обломов, взглянув на него с удивлением Пирог, что ли, готов Вы нашли квартиру – спросил, в свою очередь,
Захар.
– Нет еще. А что Да я не все еще разобрал посуда, одежа, сундуки все еще в чулане горой стоит. Разбирать, что ли Погоди, – рассеянно сказал Обломов, – я жду ответа из деревни Стало быть, свадьба-то после Рождества будет прибавил Захар Какая свадьба – вдруг встав, спросил Обломов Известно какая ваша – отвечал Захар положительно, как о деле давно решенном. – Ведь вы женитесь Я женюсь На ком – с ужасом спросил Обломов,
пожирая Захара изумленными глазами На Ильинской барыш – Захар еще не договорила Обломов был у него почти наносу Что ты, несчастный, кто тебе внушил эту мысль патетически, сдержанным голосом воскликнул Обломов, напирая на Захара Что я за несчастный Слава тебе Господи – говорил Захар, отступая к дверям. – Кто Люди Ильинские еще летом сказывали Цссс! – зашипел на него Обломов, подняв палец вверх и грозя на Захара. – Ни слова больше Разве я выдумал – говорил Захар Ни слова – повторил Обломов, грозно глядя на него, и указал ему дверь. Захар ушел и вздохнул на все комнаты.
Обломов не мог опомниться он все стоял водном положении, с ужасом глядя на то место, где стоял Захар, потом в отчаянье положил руки наголову и сел в кресло.
«Люди знают – ворочалось у него в голове. – По лакейским, по кухням толки идут Вот до чего дошло!
Он осмелился спросить, когда свадьба. А тетка еще не подозревает или если подозревает, то, может быть

другое, недоброе Ай, ай, ай, что она может подумать А я А Ольга Несчастный, что я наделал – говорил он, переваливаясь на диван лицом к подушке. – Свадьба Этот поэтический миг в жизни любящихся, венец счастья о нем заговорили лакеи, кучера, когда еще ничего не решено, когда ответа из деревни нет, когда у меня пустой бумажник, когда квартира не найдена…
Он стал разбирать поэтический миг, который вдруг потерял краски, как только заговорило нем Захар.
Обломов стал видеть другую сторону медали и мучительно переворачивался сбоку набок, ложился на спину, вдруг вскакивал, делал три шага по комнате и опять ложился.
«Ну, не бывать добру – думал со страхом Захару себя в передней. – Эк меня дернула нелегкая Откуда они знают – твердил Обломов. – Ольга молчала, я и подумать вслух несмела в передней всё решили Вот что значит свидания наедине, поэзия утренних и вечерних зорь, страстные взгляды и обаятельное пение Ох, уж эти поэмы любви, никогда добром не кончаются Надо прежде стать под венец и тогда плавать в розовой атмосфере. Боже мой!
Боже мой Бежать к тетке, взять Ольгу за руку иска- зать: Вот моя невеста – да неготово ничего, ответа из деревни нет, денег нет, квартиры нет Нет, надо выбить прежде из головы Захара эту мысль, затушить слухи, как пламя, чтоб оно не распространилось, чтоб не было огня и дыма Свадьба Что такое свадьба?..»
Он было улыбнулся, вспомнив прежний свой поэтический идеал свадьбы, длинное покрывало, померанцевую ветку, шепот толпы…
Но краски были уже не те тут же, в толпе, был грубый, неопрятный Захар и вся дворня Ильинских, ряд карет, чужие, холодно-любопытные лица. Потом, потом мерещилось все такое скучное, страшное…
«Надо выбить из головы Захара эту мысль, чтоб он счел это за нелепость, – решил он, то судорожно волнуясь, то мучительно задумываясь.
Через час он кликнул Захара.
Захар притворился, что не слышит, и стал было потихоньку выбираться на кухню. Он уж отворил без скрипу дверь, да не попал боком в одну половинку и плечом так задел за другую, что обе половинки распахнулись с грохотом Захар – повелительно закричал Обломов Чего вам – из передней отозвался Захар Поди сюда – сказал Илья Ильич Подать, что ли, что Так говорите, я подам – ответил он Поди сюда – расстановисто и настойчиво произнес Обломов Ах, смерть нейдет – прохрипел Захар, влезая в комнату Ну, чего вам – спросил он, увязнув в дверях Подойди сюда – торжественно-таинственным голосом говорил Обломов, указывая Захару, куда статьи указал так близко, что почти пришлось бы ему сесть на колени барину Куда я туда подойду Там тесно, я и отсюда слышу отговаривался Захар, остановясь упрямо у дверей Подойди, тебе говорят – грозно произнес Обло- мов.
Захар сделал шаги стал как монумент, глядя в окно на бродивших кури подставляя барину, как щетку,
бакенбарду. Илья Ильич в один час, от волнения, изменился, будто осунулся в лице глаза бегали беспо- койно.
«Ну, будет теперь – подумал Захар, делаясь мрачнее и мрачнее Как ты мог сделать такой несообразный вопрос барину – спросил Обломов.
«Вона, пошел – думал Захар, крупно мигая, в тоскливом ожидании жалких слов Я тебя спрашиваю, как ты мог забрать такую нелепость себе в голову – повторил Обломов

Захар молчал Слышишь, Захар Зачем ты позволяешь себе не только думать, даже говорить Позвольте, Илья Ильич, я лучше Анисью позову отвечал Захар и шагнул было к двери Я хочу с тобой говорить, а нес Анисьей, – возразил Обломов. – Зачем ты выдумал такую нелепость Яне выдумывал, – сказал Захар. – Ильинские люди сказывали А им кто сказывал Я почем знаю Катя сказала Семену, Семен Никите, Никита Василисе, Василиса Анисье, а Анисья мне – говорил Захар Господи, Господи Все – с ужасом произнес Обломов Все это вздор, нелепость, ложь, клевета слышишь литы постучав кулаком об стол, сказал
Обломов. – Этого быть не может Отчего не может быть – равнодушно перебил Захар Дело обыкновенное – свадьба Невы одни, все женятся Все – сказал Обломов. – Ты мастер равнять меня с другими да со всеми Это быть не может И нет, и не было Свадьба – обыкновенное дело слышите Что такое свадьба?
Захар взглянул было на Обломова, да увидал яростно устремленные на него глаза и тотчас перенес

взгляд направо, в угол Слушай, я тебе объясню, что это такое. «Свадьба,
свадьба», – начнут говорить праздные люди, разные женщины, дети, по лакейским, по магазинам, по рынкам. Человек перестает называться Ильей Ильичом или Петром Петровичем, а называется жених. Вчера на него никто и смотреть не хотела завтра все глаза пучат, как на шельму какую-нибудь. Нив театре, ни на улице прохода не дадут. Вот, вот жених – шепчут все. А сколько человек подойдет к нему в день,
всякий норовит сделать рожу поглупее, вот как у тебя теперь (Захар быстро перенес взгляд опять на двор)
и сказать что-нибудь понелепее, – продолжал Обломов Вот оно, какое начало А ты езди каждый день,
как окаянный, сутра к невесте, да все в палевых перчатках, чтоб у тебя платье с иголочки было, чтоб тыне глядел скучно, чтоб не ел, не пил как следует, обстоятельно, атак, ветром бы жил да букетами Это месяца три, четыре Видишь Так как же я-то могу?
Обломов остановился и посмотрел, действует ли на Захара это изображение неудобств женитьбы Идти, что ли, мне – спросил Захар, оборачиваясь к двери Нет, ты постой Ты мастер распускать фальшивые слухи, так узнай, почему они фальшивые Что мне узнавать – говорил Захар, осматривая

стены комнаты Ты забыл, сколько беготни, суматохи и у жениха и у невесты. А кто у меня, ты, что ли, будешь бегать по портным, по сапожникам, к мебельщику Один я не разорвусь на все стороны. Все в городе узнают. Обломов женится – вы слышали – Ужели На ком?
Кто такая Когда свадьба – говорил Обломов разными голосами. – Только и разговора Да я измучусь,
слягу от одного этого, а ты выдумал свадьба!
Он опять взглянул на Захара Позвать, что ли, Анисью – спросил Захар Зачем Анисью Ты, а не Анисья, допустил это необдуманное предположение Ну, за что это наказал меня Господь сегодня прошептал Захар, вздохнув так, что у него приподнялись даже плечи А издержки какие – продолжал Обломов. – А
деньги где Ты видел, сколько у меня денег – почти грозно спросил Обломов. – А квартира где Здесь надо тысячу рублей заплатить, да нанять другую, три тысячи дать, дана отделку сколько А там экипаж, повар, на прожиток! Где я возьму Как же с тремястами душ женятся другие – возразил Захар, да и сам раскаялся, потому что барин почти вскочил с кресла, таки припрыгнул на нем Ты опять другие Смотри – сказал он, погрозив

пальцем. – Другие в двух, много в трех комнатах живут и столовая и гостиная – все тут а иные и спят тут же дети рядом одна девка навесь дом служит. Сама барыня на рынок ходит А Ольга Сергеевна пойдет на рынок На рынок-то и я схожу, – заметил Захар Ты знаешь, сколько дохода с Обломовки получаем спрашивал Обломов. – Слышишь, что староста пишет доходу «тысящи яко две помене»! А тут дорогу надо строить, школы заводить, в Обломовку ехать;
там негде жить, дома еще нет Какая же свадьба?
Что ты выдумал?
Обломов остановился. Он сам пришел в ужас от этой грозной, безотрадной перспективы. Розы, померанцевые цветы, блистанье праздника, шепот удивления в толпе – все вдруг померкло.
Он изменился в лицеи задумался. Потом понемногу пришел в себя, оглянулся и увидел Захара Что ты – спросил он угрюмо Ведь вы велели стоять – сказал Захар Поди – с нетерпением махнул ему Обломов. Захар быстро шагнул к двери Нет, постой – вдруг остановил Обломов То поди, то постой – ворчал Захар, придерживаясь рукой за дверь Как же ты смел распускать про меня такие, ни с

чем несообразные слухи – встревоженным шепотом спрашивал Обломов Когда же я, Илья Ильич, распускал Это не я, а люди Ильинские сказывали, что барин, дескать, сватался Цссс… – зашипел Обломов, грозно махая рукой, ни слова, никогда Слышишь Слышу, – робко отвечал Захар Не станешь распространять этой нелепости Не стану, – тихо отвечал Захар, не поняв половины слови зная только, что они жалкие Смотри же, чуть услышишь, заговорят об этом,
спросят – скажи это вздор, никогда не было и быть не может – шепотом добавил Обломов Слушаю, – чуть слышно прошептал Захар.
Обломов оглянулся и погрозил ему пальцем. Захар мигал испуганными глазами и на цыпочках уходил было к двери Кто первый сказал об этом – догнав, спросил его
Обломов.
– Катя сказала Семену, Семен Никите, – шептал Захар Никита Василисе А ты всем разболтал Я тебя – грозно шипел Обломов Распускать клевету про барина А Что вы томите меня жалкими-то словами – сказал Захар, – я позову Анисью она все знает

– Что она знает Говори, говори сейчас!..
Захар мгновенно выбрался из двери и с необычайной быстротой шагнул в кухню Брось сковороду, пошла к барину – сказал он
Анисье, указав ей большим пальцем на дверь. Анисья передала сковороду Акулине, выдернула из-за пояса подол, ударила ладонями по бедрами, утерев указательным пальцем нос, пошла к барину. Она в пять минут успокоила Илью Ильича, сказав ему, что никто о свадьбе ничего не говорил вот побожиться не грехи даже образ со стены снять, и что она в первый раз об этом слышит говорили, напротив, совсем другое, что барон, слышь, сватался за барышню Как барон – вскочив вдруг, спросил Илья Ильичи у него поледенело не только сердце, но руки и ноги И это вздор – поспешила сказать Анисья, видя,
что она из огня попала в полымя. – Это Катя только Семену сказала, Семен Марфе, Марфа переврала все Никите, а Никита сказал, что хорошо, если б ваш барин, Илья Ильич, посватал барышню Какой дурак этот Никита – заметил Обломов Точно что дурак, – подтвердила Анисья, – они за каретой когда едет, так словно спит. Да и Василиса не поверила, – скороговоркой продолжала она, – она еще в успеньев день говорила ей, а Василисе рассказывала сама няня, что барышня и не думает выходить

замуж, что статочное ли дело, чтоб ваш барин давно не нашел себе невесты, кабы захотел жениться, и что еще недавно она видела Самойлу, так тот даже смеялся этому какая, дескать, свадьба И на свадьбу непохоже, а скорее на похороны, что у тетеньки всего- ловка болит, а барышня плачут да молчат дав доме и приданого не готовят у барышни чулков пропасть нештопаных, и те не соберутся заштопать что на той неделе даже заложили серебро…
«Заложили серебро И у них денег нет – подумал Обломов, с ужасом поводя глазами по стенами останавливая их наносу Анисьи, потому что на другом остановить их было не на чем. Она как будто и говорила все это не ртом, а носом Смотри жене болтать пустяков – заметил Обломов, грозя ей пальцем Какое болтать Я ив мыслях не думаю, не токмо что болтать, – трещала Анисья, как будто лучину ще- пала, – да ничего и нет, в первый раз слышу сегодня,
вот перед Господом Богом, сквозь землю провалиться Удивилась, как барин молвил мне, испугалась, даже затряслась вся Как это можно Какая свадьба?
Никому и во сне не грезилось. Я ни с кем ничего него- ворю, все на кухне сижу. С Ильинскими людьми не видалась с месяц, забыла, каких и зовут. А здесь с кем болтать С хозяйкой только и разговору, что о хозяйстве с бабушкой говорить нельзя та кашляет да и на ухо крепка Акулина дура набитая, а дворник пьяница;
остаются ребятишки только с теми что говорить Да я и барышню в лицо забыла Ну, ну, ну – говорил Обломов, с нетерпением махнув рукой, чтоб она шла Как можно говорить, чего нет – договаривала
Анисья, уходя. – А что Никита сказал, так для дураков закон не писан. Мне самой ив голову-то не придет день-деньской маешься, маешься – до того ли?
Бог знает, что это Вот образ-то на стене – И вслед за этим говорящий нос исчез за дверь, но говор еще слышался с минуту за дверью Вот оно что И Анисья твердит статочное ли дело говорил шепотом Обломов, складывая ладони вместе Счастье, счастье – едко проговорил он потом. Как ты хрупко, как ненадежно Покрывало, венок, любовь, любовь А деньги где а жить чем И тебя надо купить, любовь, чистое, законное благо.
С этой минуты мечты и спокойствие покинули Об- ломова. Он плохо спал, мало ел, рассеянно и угрюмо глядел на все.
Он хотел испугать Захара и испугался сам больше его, когда вникнул в практическую сторону вопроса о свадьбе и увидел, что это, конечно, поэтический

но вместе и практический, официальный шаг к существенной и серьезной действительности и кряду строгих обязанностей.
А он не так воображал себе разговор с Захаром.
Он вспомнил, как торжественно хотел он объявить об этом Захару, как Захар завопил бы от радости и повалился ему в ноги он бы дал ему двадцать пять рублей, а Анисье десять…
Все вспомнили тогдашний трепет счастья, руку
Ольги, ее страстный поцелуй и обмер «Поблекло,
отошло!» – раздалось внутри его Что же теперь

Обломов не знал, с какими глазами покажется он к
Ольге, что будет говорить она, что будет говорить они решился не ехать к ней в среду, а отложить свидание до воскресенья, когда там много народу бывает и им наедине говорить не удастся.
Сказать ей о глупых толках людей он не хотел, чтоб не тревожить ее злом неисправимым, а не говорить тоже было мудрено притвориться с ней он не сумеет:
она непременно добудет из него все, чтобы он низа- таил в самых глубоких пропастях души.
Остановившись на этом решении, он уже немного успокоился и написал в деревню к соседу, своему поверенному, другое письмо, убедительно прося его поспешить ответом, по возможности удовлетворитель- ным.
Затем стал размышлять, как употребить это длинное, несносное послезавтра, которое было бы так наполнено присутствием Ольги, невидимой беседой их душ, ее пением. А тут вдруг Захара дернуло встревожить его так некстати!
Он решился поехать к Ивану Герасимовичу и отобедать у него, чтоб как можно менее заметить этот несносный день. А там, к воскресенью, он успеет приготовиться, да, может быть, к тому времени придет и ответ из деревни.
Пришло и послезавтра.
Его разбудило неистовое скаканье нацепи и лай собаки. Кто-то вошел на двор, кого-то спрашивают. Дворник вызвал Захара. Захар принес Обломову письмо с городской почты От Ильинской барышни, – сказал Захар Ты почем знаешь – сердито спросил Обломов. Врешь На даче всё такие письма от нее носили, – твердил свое Захар.
«Здорова ли она Что это значит – думал Обломов, распечатывая письмо.
«Не хочу ждать среды (писала Ольга мне так скучно не видеться подолгу с вами, что я завтра непременно жду вас в три часа в Летнем саду».
И только.
Опять поднялась было тревога со дна души, опять он начал метаться от беспокойства, как говорить с
Ольгой, какое лицо сделать ей Не умею, не могу, – говорил он. – Поди, узнай у
Штольца!
Но он успокоил себя тем, что, вероятно, она приедет с теткой или с другой дамой – с Марьей Семеновной, например, которая так ее любит, не налюбуется

на нее. При них он кое-как надеялся скрыть свое замешательство и готовился быть разговорчивыми лю- безным.
«И в самый обед нашла время – думал он, направляясь, не без лени, к Летнему саду.
Лишь только он вошел в длинную аллею, он видел,
как с одной скамьи встала и пошла к нему навстречу женщина под вуалью.
Он никак не принял ее за Ольгу одна быть немо- жет! Не решится она, да и нет предлога уйти из дома.
Однако ж походка как будто ее так легко и быстро скользят ноги, как будто не переступают, а движутся,
такая же наклоненная немного вперед шея и голова,
точно она все ищет чего-то глазами под ногами у себя.
Другой бы, по шляпке, по платью, заметил, но он,
просидев с Ольгой целое утро, никогда не мог потом сказать, в каком она была платье и шляпке.
В саду почти никого нет какой-то пожилой господин ходит проворно очевидно, делает моцион для здоровья, да две не дамы, а женщины, нянька с двумя озябшими, до синевы в лице, детьми.
Листья облетели видно все насквозь вороны на деревьях кричат так неприятно. Впрочем, ясно, день хороши если закутаться хорошенько, таки тепло.
Женщина под вуалью ближе, ближе Она – сказал Обломов и остановился в страхе

не веря глазам Как, ты Что ты – спросил он, взяв ее за руку Как я рада, что ты пришел, – говорила она, не отвечая на его вопрос, – я думала, что тыне придешь,
начинала бояться Как ты сюда, каким образом – спрашивал он,
растерявшись.
– Оставь что задело, что за расспросы – Это скучно Я хотела видеть тебя и пришла – вот и все!
Она крепко пожимала ему руку и весело, беззаботно смотрела на него, так явно и открыто наслаждаясь украденным у судьбы мгновением, что ему даже завидно стало, что он не разделяет ее игривого настроения. Как, однако ж, ни был он озабочен, он не мог не забыться на минуту, увидя лицо ее, лишенное той сосредоточенной мысли, которая играла ее бровями,
вливалась в складку на лбу теперь она являлась без этой не раз смущавшей его чудной зрелости в чертах.
В эти минуты лицо ее дышало такою детскою доверчивостью к судьбе, к счастью, к нему Она была очень мила Ах, как я рада Как я рада – твердила она, улыбаясь и глядя на него. – Я думала, что не увижу тебя сегодня. Мне вчера такая тоска вдруг сделалась – не знаю отчего, и я написала. Ты рад?
Она заглянула ему в лицо

– Что ты такой нахмуренный сегодня Молчишь?
Ты не рад Я думала, тыс ума сойдешь от радости, а он точно спит. Проснитесь, сударь, с вами Ольга!
Она, с упреком, слегка оттолкнула его от себя Ты нездоров Что с тобой – приставала она Нет, я здоров и счастлив, – поспешил он сказать,
чтоб только дело не доходило до добыванья тайну него из души. – Я вот только тревожусь, как ты одна Это уж моя забота, – сказала она с нетерпением. Лучше разве, если б я с ma tante приехала Лучше, Ольга Если б я знала, я бы попросила ее, – перебила обиженным голосом Ольга, выпуская его руку из своей Я думала, что для тебя нет больше счастья, как побыть со мной И нет, и быть не может – возразил Обломов. – Да как же ты одна Нечего долго и разговаривать об этом поговорим лучше о другом, – беззаботно сказала она. – Послушай Ах, что-то я хотела сказать, да забыла Не о том ли, как ты одна пришла сюда – заговорил он, оглядываясь беспокойно по сторонам Ахнет Ты все свое Как не надоест Что такое я хотела сказать. Ну, все равно, после вспомню. Ах, как здесь хорошо листья все упали, feuilles

d’automne
23
– помнишь Гюго? Там вон солнце, Нева…
Пойдем к Неве, покатаемся в лодке Что ты Бог с тобой Этакой холода я только в ваточной шинели Я тоже в ваточном платье. Что за нужда. Пойдем,
пойдем.
Она бежала, тащила и его. Он упирался и ворчал.
Однако ж надо было сесть в лодку и поехать Как ты это одна попала сюда – твердил тревожно
Обломов.
– Сказать, как – лукаво дразнила она, когда они выехали на средину реки. – Теперь можно тыне уйдешь отсюда, а там убежал бы А что – со страхом заговорил он Завтра придешь к нам – вместо ответа спросила она.
«Ах, Боже мой – подумал Обломов. – Она как будто в мыслях прочла у меня, что я не хотел приходить Приду, – отвечал он вслух Сутра, на целый день.
Он замялся Ну, так не скажу, – сказала она Приду на целый день Вот видишь – начала она серьезно, – я затем звала тебя сегодня сюда, чтоб сказать тебе осенние листья фр

– Что – с испугом спросил он Чтоб ты завтра пришел к нам Ах ты, Боже мой – с нетерпением перебил он. Да как ты сюда-то попала Сюда – рассеянно повторила она. – Как я сюда попала Да вот так, пришла Постой да что об этом говорить!
Она зачерпнула горстью воды и брызнула ему в лицо. Он зажмурился, вздрогнула она засмеялась Какая холодная вода, совсем рука оледенела Боже мой Как весело, как хорошо – продолжала она,
глядя по сторонам. – Поедем завтра опять, только уж прямо из дома А теперь разве непрямо Откуда же ты – торопливо спросил он Из магазина, – отвечала она Из какого магазина Как из какого Я еще в саду сказала, из какого Да нет, не сказала – с нетерпением говорил он Не сказала Как странно Забыла Я пошла из дома с человеком к золотых дел мастеру Ну Ну вот Какая это церковь – вдруг спросила она у лодочника, указывая вдаль Которая Вон эта-то? – переспросил лодочник Смольный – нетерпеливо сказал Обломов. – Ну

что ж, в магазин пошла, а там Там славные вещи Ах, какой браслет я видела Не о браслете речь – перебил Обломов, – что ж потом Ну, и только, – рассеянно добавила она и зорко оглядывала местность вокруг Где же человек – приставал Обломов Домой пошел, – едва отвечала она, вглядываясь в здания противоположного берега А ты как – говорил он Как там хорошо Нельзя ли туда – спросила она,
указывая зонтиком на противоположную сторону. Ведь ты там живешь Да В какой улице, покажи Как же человек-то? – спрашивал Обломов Так, – небрежно отвечала оная послала егоза браслетом. Он ушел домой, а я сюда Как же ты так – сказал Обломов, тараща на нее глаза.
Он сделал испуганное лицо. Иона сделала нарочно такое же Говори серьезно, Ольга полно шутить Яне шучу, право так – сказала она покойно. Я нарочно забыла дома браслет, a ma tante просила

меня сходить в магазин. Ты низа что не выдумаешь этого – прибавила она с гордостью, как будто дело сделала А если человек воротится – спросил он Я велела сказать, чтоб подождал меня, что я в другой магазин пошла, а сама сюда А если Марья Михайловна спросит, в какой другой магазин пошла Скажу, у портнихи была А если она у портнихи спросит А если Нева вдруг вся утечет в море, а если лодка перевернется, а если Морская и наш дом провалятся,
а если ты вдруг разлюбишь меня – говорила она и опять брызнула ему в лицо Ведь человек уж воротился, ждет – говорил он,
утирая лицо. – Эй, лодочник, к берегу Не надо, не надо – приказывала она лодочнику К берегу человек уж воротился, – твердил Обломов Пусть его Не надо!
Но Обломов настоял на своем и торопливо пошел с нею посаду, а она, напротив, шла тихо, опираясь ему на руку Что ты спешишь – говорила она. – Погоди, мне хочется побыть с тобой.
Она шла еще тише, прижималась к его плечу и

близко взглядывала ему в лицо, а он говорил ей тяжело и скучно об обязанностях, о долге. Она слушала рассеянно, с томной улыбкой, склонив голову, глядя вниз или опять близко ему в лицо, и думала о другом Послушай, Ольга, – заговорил он, наконец, торжественно под опасением возбудить в тебе досаду, навлечь на себя упреки, я должен, однако ж, решительно сказать, что мы зашли далеко. Мой долг, моя обязанность сказать тебе это Что сказать – спросила она с нетерпением Что мы делаем очень дурно, что видимся тайком Ты говорил это еще на даче, – сказала она враз- думье.
– Дано я тогда увлекался одной рукой отталкивала другой удерживал. Ты была доверчива, а я как будто обманывал тебя. Тогда было еще ново чувство А теперь уж оно не новость, и ты начинаешь скучать Ахнет, Ольга Ты несправедлива. Ново, говорю я, и потому некогда, невозможно было образумиться.
Меня убивает совесть ты молода, мало знаешь свети людей, ипритом ты так чиста, так свято любишь, что тебе ив голову не приходит, какому строгому порицанию подвергаемся мы оба зато, что делаем, – больше всего я

– Что же мы делаем – остановившись, спросила она Как что Ты обманываешь тетку, тайком уходишь из дома, видишься наедине с мужчиной Попробуй сказать это все в воскресенье, при гостях Отчего жене сказать – произнесла она покойно Пожалуй, скажу И увидишь, – продолжал он, – что тетке твоей сделается дурно, дамы бросятся вона мужчины лукаво и смело посмотрят на тебя…
Она задумалась Но ведьмы женихи невеста – возразила она Да, да, милая Ольга, – говорил он, пожимая ей обе руки, – и тем строже нам надо быть, тем осмотрительнее на каждом шагу. Я хочу с гордостью вести тебя под руку по этой самой аллее, всенародно, а не тайком, чтоб взгляды склонялись перед тобой с уважением, а не устремлялись на тебя смело и лукаво,
чтоб нив чьей голове несмело родиться подозрение,
что ты, гордая девушка, могла, очертя голову, забыв стыди воспитание, увлечься и нарушить долг Яне забыла ни стыда, ни воспитания, ни долга, гордо ответила она, отняв руку от него Знаю, знаю, мой невинный ангел, но это не я говорю, это скажут люди, свети никогда не простят тебе этого. Пойми, ради Бога, чего я хочу. Я хочу, чтоб ты

ив глазах света была чиста и безукоризненна, какова ты в самом деле…
Она шла задумавшись Пойми, для чего я говорю тебе это ты будешь несчастлива, и на меня одного ляжет ответственность в этом. Скажут, я увлекал, закрывал от тебя пропасть с умыслом. Ты чиста и покойна со мной, но кого ты уверишь в этом Кто поверит Это правда, – вздрогнув, сказала она. – Слушай же, – прибавила решительно, – скажем все ma и пусть она завтра благословит нас…
Обломов побледнел Что ты – спросила она Погоди, Ольга к чему так торопиться. – поспешно прибавил он.
У самого дрожали губы Не ты ли, две недели назад, сам торопил меня спросила она, глядя сухо и внимательно на него Да я не подумал тогда о приготовлениях, а их много сказал он, вздохнув. – Дождемся только письма из деревни Зачем же дожидаться письма Разве тот или другой ответ может изменить твое намерение – спросила она, еще внимательнее глядя на него Вот мысль Нет а все нужно для соображений;
надо же будет сказать тетке, когда свадьба. С ней мы

не о любви будем говорить, а о таких делах, для которых я вовсе не приготовлен теперь Тогда и скажем, как получишь письмо, а между тем все будут знать, что мы женихи невеста, и мы будем видеться ежедневно. – Мне скучно, – прибавила оная томлюсь этими длинными днями все замечают, ко мне пристают, намекают лукаво на тебя Все это мне надоело Намекают на меня – едва выговорил Обломов Да, по милости Сонечки.
– Вот видишь, видишь Тыне слушала меня, рассердилась тогда Ну, что, видишь Ничего не вижу, вижу только, что ты трус Яне боюсь этих намеков Не труса осторожен Но пойдем, ради Бога, отсюда, Ольга смотри, вон карета подъезжает. Незнакомые ли Ах Так в пот и бросает Пойдем, пойдем боязливо говорил они заразил страхом и ее Да, пойдем скорее, – сказала иона шепотом, ско- роговоркой.
И они почти побежали по аллее до конца сада, не говоря ни слова, Обломов, оглядываясь беспокойно вовсе стороны, а она, совсем склонив голову вниз и закрывшись вуалью Так завтра – сказала она, когда они были у того магазина, где ждал ее человек

– Нет, лучше послезавтра или нет, в пятницу или субботу, – отвечал он Отчего ж Да видишь, Ольга я все думаю, не подоспеет ли письмо Пожалуй. Но завтра так приди, к обеду, слышишь Да, да, хорошо, хорошо – торопливо прибавил она она вошла в магазин.
«Ах, Боже мой, до чего дошло Какой камень вдруг упал на меня Что я теперь стану делать Сонечка!
Захар! франты

Он не заметил, что Захар подал ему совсем холодный обедне заметил, как после того очутился в постели и заснул крепким, как камень, сном.
На другой день он содрогнулся при мысли ехать к
Ольге: как можно Он живо представил себе, как на него все станут смотреть значительно.
Швейцар и без того встречает его как-то особенно ласково. Семен таки бросается сломя голову, когда он спросит стакан воды. Катя, няня провожают его дружелюбной улыбкой.
«Жених, жених – написано у всех на лбу, а он еще не просил согласия тетки, у него ни гроша денег нет,
и он не знает, когда будут, не знает даже, сколько он получит дохода с деревни в нынешнем году дома в деревне нет – хорош жених!
Он решил, что дополучения положительных известий из деревни он будет видеться с Ольгой только в воскресенье, при свидетелях. Поэтому, когда пришло завтра, он не подумал сутра начать готовиться ехать к Ольге.
Он не брился, не одевался, лениво перелистывал французские газеты, взятые на той неделе у Ильин- ских, не смотрел беспрестанно на часы и не хмурился, что стрелка долго не подвигается вперед.
Захар и Анисья думали, что он, по обыкновению,
не будет обедать дома, и не спрашивали его, что го- товить.
Он их разбранил, объявив, что он совсем не всякую среду обедал у Ильинских, что это клевета, что обедал он у Ивана Герасимовича и что вперед, кроме разве воскресенья, и тоне каждого, будет обедать дома.
Анисья опрометью побежала на рынок за потрохами для любимого супа Обломова.
Приходили хозяйские дети к нему он поверил сложение и вычитание у Вани и нашел две ошибки. Маше налиневал тетрадь и написал большие азы, потом слушал, как трещат канарейки, и смотрел в полуотворенную дверь, как мелькали и двигались локти хозяй- ки.
Часу во втором хозяйка из-за двери спросила, не хочет ли он закусить у них пекли ватрушки. Подали ватрушки и рюмку смородиновой водки.
Волнение Ильи Ильича немного успокоилось, и на него нашла только тупая задумчивость, в которой он пробыл почти до обеда.
После обеда, лишь только было он, лежа на диване, начал кивать головой, одолеваемый дремотой,
дверь из хозяйской половины отворилась, и оттуда

появилась Агафья Матвеевна с двумя пирамидами чулок в обеих руках.
Она положила их на два стула, а Обломов вскочили предложил ей самой третий, но она не села это было не в ее привычках она вечно на ногах, вечно в заботе ив движении Вот я разобрала сегодня ваши чулки, – сказала она, – пятьдесят пять пар, да почти всё худые Какие же вы добрые – говорил Обломов, подходя к ней и взяв ее шутливо слегка за локти.
Она усмехнулась Что вы беспокоитесь Мне, право, совестно Ничего, наше дело хозяйское у вас некому разбирать, а мне в охоту, – продолжала она. – Вот тут двадцать пар совсем не годятся их ужи штопать не стоит Не надо, бросьте все, пожалуйста что вы занимаетесь этой дрянью. Можно новые купить Как бросить, зачем Вот эти можно все надвязать иона начала живо отсчитывать чулки Да сядьте, пожалуйста что выстоите предлагал он ей Нет, покорнейше благодарю некогда поклады- ваться, – отвечала она, уклоняясь опять от стула. Сегодня стирка у нас надо все белье приготовить Вы чудо, а не хозяйка – говорил он, останавливая глаза на ее горле и на груди

Она усмехнулась Так как же, – спросила она, – надвязать чулки-то?
Я бумаги и ниток закажу. Нам старуха из деревни носит, а здесь не стоит покупать все гниль Если вы так добры, сделайте одолжение, – говорил Обломов, – только мне, право, совестно, что выхлопочете Ничего что нам делать-то? Вот это я сама надвяжу, эти бабушке дам завтра золовка придет гостить;
по вечерам нечего будет делать, и надвяжем. У меня
Маша уж начинает вязать, только спицы все выдергивает большие, не по рукам Ужели и Маша привыкает – спросил Обломов Ей-богу, правда Не знаю, как и благодарить вас, – говорил Обломов, глядя на нее с таким же удовольствием, с каким утром смотрел на горячую ватрушку. – Очень, очень благодарен вами в долгу не останусь, особенно у Маши шелковых платьев накуплю ей, как куколку одену Что вы Что за благодарность Куда ей шелковые платья Ей и ситцевых не напасешься так вот на ней все и горит, особенно башмаки не успеваем на рынке покупать.
Она встала и взяла чулки Куда ж вы торопитесь – говорил он. – Посидите,
я незанят В другое время когда-нибудь, в праздники вы к нам, милости просим, кофе кушать. А теперь стирка:
я пойду посмотрю, что Акулина, начала ли Ну, Бог с вами, не смею задерживать, – сказал
Обломов, глядя ей вслед в спину и на локти Еще я халат ваш достала из чулана, – продолжала она, – его можно починить и вымыть материя такая славная Он долго прослужит Напрасно Я его не ношу больше, я отстал, он мне ненужен Ну, все равно, пусть вымоют может быть, наденете когда-нибудь… к свадьбе – досказала она, усмехаясь и захлопывая дверь.
У него вдруг и сон отлетели уши навострились, и глаза он вытаращил Иона знает – все – сказал он, опускаясь на приготовленный ей стул. – О Захар, Захар!
Опять полились на Захара жалкие слова, опять
Анисья заговорила носом, что она в первый раз от хозяйки слышит о свадьбе, что в разговорах с ней даже помину не было, да и свадьбы нет, и статочное ли дело Это выдумал, должно быть, враг рода человеческого, хоть сейчас сквозь землю провалиться, и что хозяйка тоже готова снять образ со стены, что она про
Ильинскую барышню и не слыхивала, а разумела ка- кую-нибудь другую невесту

И много говорила Анисья, так что Илья Ильич замахал рукой. Захар попробовал было на другой день попроситься в старый дом, в Гороховую, в гости сходить, так Обломов таких гостей задал ему, что он насилу ноги унес Там еще не знают, так надо распустить клевету.
Дома сиди – прибавил Обломов грозно.
Прошла среда. В четверг Обломов получил опять по городской почте письмо от Ольги, с вопросом, что значит, что такое случилось, что его не было. Она писала, что проплакала целый вечери почти не спала ночь Плачет, не спит этот ангел – восклицал Обломов Господи Зачем она любит меня Зачем я люблю ее Зачем мы встретились Это все Андрей он привил любовь, как оспу, нам обоим. И что это за жизнь, всё волнения да тревоги Когда же будет мирное счастье, покой?
Он с громкими вздохами ложился, вставал, даже выходил на улицу и все доискивался нормы жизни,
такого существования, которое было бы и исполнено содержания, и текло бы тихо, день заднем, капля по капле, в немом созерцании природы и тихих, едва ползущих явлениях семейной мирно-хлопотливой жизни. Ему не хотелось воображать ее широкой, шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как воображал ее Штольц.
– Это болезнь, – говорил Обломов, – горячка, ска- канье с порогами, с прорывами плотин, с наводнени- ями.
Он написал Ольге, что в Летнем саду простудился немного, должен был напиться горячей травы и просидеть дня два дома, что теперь все прошло ион надеется видеть ее в воскресенье.
Она написала ему ответ и похвалила, что он поберегся, советовала остаться дома ив воскресенье, если нужно будет, и прибавила, что она лучше проску- чает с неделю, чтоб только он берегся.
Ответ принес Никита, тот самый, который, по словам Анисьи, был главным виновником болтовни. Он принес от барышни новые книги, с поручением от
Ольги прочитать и сказать, при свидании, стоит ли их читать ей самой.
Она требовала ответа о здоровье. Обломов, написав ответ, сам отдал его Никите и прямо из передней выпроводил его на двор и провожал глазами дока- литки, чтоб он не вздумал зайти на кухню и повторить там клевету и чтоб Захар не пошел провожать его на улицу.
Он обрадовался предложению Ольги поберечься и не приходить в воскресенье и написал ей, что, действительно, для совершенного выздоровления нужно

просидеть еще несколько дней дома.
В воскресенье он был с визитом у хозяйки, пил кофе, ел горячий пироги к обеду посылал Захара на ту сторону за морожеными конфектами для детей.
Захара насилу перевезли через реку назад мосты уже сняли, и Нева собралась замерзнуть. Обломову нельзя было думать ив среду ехать к Ольге.
Конечно, можно было бы броситься сейчас жена ту сторону, поселиться на несколько дней у Ивана Герасимовича и бывать, даже обедать каждый день у
Ольги.
Предлог был законный Нева захватила на той стороне, не успел переправиться.
У Обломова первым движением была эта мысль,
и он быстро спустил ноги наполно, подумав немного, с заботливым лицом и со вздохом, медленно опять улегся на своем месте.
«Нет, пусть замолкнут толки, пусть посторонние лица, посещающие дом Ольги, забудут немного его и увидят уж опять каждый день там тогда, когда они объявлены будут женихом и невестой Скучно ждать, да нечего делать, – прибавил он со вздохом, принимаясь за присланные от Ольги книги.
Он прочел страниц пятнадцать. Маша пришла звать его, не хочет ли пойти на Неву все идут посмотреть, как становится река. Он пошел и воротился к

чаю.
Так проходили дни. Илья Ильич скучал, читал, ходил по улице, а дома заглядывал в дверь к хозяйке,
чтоб от скуки перемолвить слова два. Он даже смолол ей однажды фунта три кофе с таким усердием, что у него лоб стал мокрый.
Он хотел было дать ей книгу прочесть. Она, медленно шевеля губами, прочла про себя заглавие и возвратила книгу, сказав, что когда придут Святки, так она возьмет ее у него и заставит Ваню прочесть вслух,
тогда и бабушка послушает, а теперь некогда.
Между темна Неву настлали мостки, и однажды скаканье собаки нацепи и отчаянный лай возвестили вторичный приход Никиты с запиской, с вопросом о здоровье и с книгой.
Обломов боялся, чтоб и ему не пришлось идти по мосткам на ту сторону, спрятался от Никиты, написав в ответ, что у него сделалась маленькая опухоль в горле, что он не решается еще выходить со двора и что
«жестокая судьба лишает его счастья еще несколько дней видеть ненаглядную Ольгу».
Он накрепко наказал Захару не сметь болтать с Никитой и опять глазами проводил последнего до калитки, а Анисье погрозил пальцем, когда она показала было нос из кухни и что-то хотела спросить Никиту

Прошла неделя. Обломов, встав утром, прежде всего с беспокойством спрашивал, наведены ли мосты Нет еще, – говорили ему, ион мирно проводил день, слушая постукиванье маятника, треск кофейной мельницы и пение канареек.
Цыплята не пищали больше, они давно стали пожилыми курами и прятались по курятникам. Книг, присланных Ольгой, он не успел прочесть как на сто пятой странице он положил книгу, обернув переплетом вверх, так она и лежит уже несколько дней.
Зато он чаще занимается с детьми хозяйки. Ваня такой понятливый мальчик, в три раза запомнил главные города в Европе, и Илья Ильич обещал, как только поедет на ту сторону, подарить ему маленький глобуса Машенька обрубила ему три платка – плохо,
правда, но зато она так смешно трудится маленькими ручонками и все бегает показать ему каждый обрубленный вершок.
С хозяйкой он беседовал беспрестанно, лишь только завидит ее локти в полуотворенную дверь. Он уже,
по движению локтей, привык распознавать, что делает хозяйка, сеет, мелет или гладит

Даже пробовал заговорить с бабушкой, да она не сможет никак докончить разговора остановится на полуслове, упрет кулаком в стену, согнется и давай кашлять, точно трудную работу какую-нибудь исправляет, потом охнет – тем весь разговори кончится.
Только братца одного не видит он совсем или видит,
как мелькает большой пакет мимо окон, а самого его будто и не слыхать в доме. Даже когда Обломов нечаянно вошел в комнату, где они обедают, сжавшись в тесную кучу, братец наскоро вытер пальцами губы и скрылся в свою светлицу.
Однажды, лишь только Обломов беззаботно проснулся утром и принялся за кофе, вдруг Захар донес, что мосты наведены. У Обломова стукнуло сердце А завтра воскресенье, – сказал он, – надо ехать к
Ольге, целый день мужественно выносить значительные и любопытные взгляды посторонних, потом объявить ей, когда намерен говорить с теткой. А он еще все на той же точке невозможности двинуться вперед.
Ему живо представилось, как он объявлен женихом, как на другой, на третий день приедут разные дамы и мужчины, как он вдруг станет предметом любопытства, как дадут официальный обед, будут пить его здоровье. Потом потом, по праву и обязанности жениха, он привезет невесте подарок

– Подарок – с ужасом сказал он себе и расхохотался горьким смехом.
Подарок! Ау него двести рублей в кармане Если деньги и пришлют, так к Рождеству, а может быть, и позже, когда продадут хлеба когда продадут, сколько его там и как велика сумма выручена будет – все это должно объяснить письмо, а письма нет. Как же быть- то Прощай, двухнедельное спокойствие!
Между этими заботами рисовалось ему прекрасное лицо Ольги, ее пушистые, говорящие брови и эти умные серо-голубые глаза, и вся головка, и коса ее, которую она спускала как-то низко на затылок, так что она продолжала и дополняла благородство всей ее фигуры, начиная с головы до плечи стана.
Но лишь только он затрепещет от любви, тотчас же,
как камень, сваливается на него тяжелая мысль как быть, что делать, как приступить к вопросу о свадьбе,
где взять денег, чем потом жить?..
«Подожду еще авось письмо придет завтра или послезавтра. Ион принимался рассчитывать, когда должно прийти в деревню его письмо, сколько времени может промедлить соседи какой срок понадобится для присылки ответа.
«В эти три, много четыре дня должно прийти подожду ехать к Ольге, – решил он, тем более что она едва ли знает, что мосты наведены

– Катя, навели мосты – проснувшись в тоже утро,
спросила Ольга у своей горничной.
И этот вопрос повторялся каждый день. Обломов не подозревал этого Не знаю, барышня нынче не видала ни кучера,
ни дворника, а Никита не знает Ты никогда не знаешь, что мне нужно – с неудовольствием сказала Ольга, лежа в постели и рассматривая цепочку на шее Я сейчас узнаю, барышня. Яне смела отойти, думала, что вы проснетесь, а то бы давно сбегала. – И
Катя исчезла из комнаты.
А Ольга отодвинула ящик столика и достала последнюю записку Обломова. Болен, бедный, – заботливо думала она, – он там один, скучает Ах, Боже мой, скоро ли…»
Она не окончила мысли, а раскрасневшаяся Катя влетела в комнату Наведены, наведены сегодня в ночь – радостно сказала она и приняла быстро вскочившую с постели барышню на руки, накинула на нее блузу и пододвинула крошечные туфли. Ольга проворно отворила ящик,
вынула что-то оттуда и опустила в руку Кате, а Катя поцеловала у ней руку. Все это – прыжок с постели,
опущенная монета в руку Кати и поцелуй барышниной руки – случилось в одну и туже минуту. Ах, завтра

воскресенье как это кстати Он придет – подумала
Ольга и живо оделась, наскоро напилась чаю и поехала с теткой в магазин Поедемте, ma tante, завтра в Смольный, к обедне просила она.
Тетка прищурилась немного, подумала, потом сказала Пожалуй только какая даль, ma chère! Что это тебе вздумалось зимой!
А Ольге вздумалось только потому, что Обломов указал ей эту церковь с реки, и ей захотелось помолиться в ней о нем, чтоб он был здоров, чтоб любил ее, чтоб был счастлив ею, чтоб эта нерешительность, неизвестность скорее кончилась Бедная
Ольга!
Настало и воскресенье. Ольга как-то искусно умела весь обед устроить по вкусу Обломова.
Она надела белое платье, скрыла под кружевами подаренный им браслет, причесалась, как он любит;
накануне велела настроить фортепьяно и утром попробовала спеть Casta diva. И голос так звучен, как не был сдачи. Потом стала ждать.
Барон застал ее в этом ожидании и сказал, что она опять похорошела, как летом, но что немного похудела Отсутствие деревенского воздуха и маленький

беспорядок в образе жизни заметно подействовали на вас, – сказал он. – Вам, милая Ольга Сергевна, нужен воздух полей и деревня.
Он несколько раз поцеловал ей руку, так что крашеные усы оставили даже маленькое пятнышко на пальцах Да, деревня, – отвечала она задумчиво, ноне ему,
а так кому-то, на воздух A propos о деревне, – прибавил он, – в будущем месяце дело ваше кончится, ив апреле вы можете ехать в свое имение. Оно невелико, но местоположение чудо Выбудете довольны. Какой дом Сад Там есть один павильон, на горе вы его полюбите. Видна реку вы не помните, выпяти лет были, когда папа выехал оттуда и увез вас Ах, как я буду рада – сказала она и задумалась.
«Теперь уж решено, – подумала она, – мы поедем туда, но он узнает об этом не прежде, как В будущем месяце, барон – живо спросила она. Это верно Как то, что вы прекрасны вообще, а сегодня в особенности сказал они пошел к тетке.
Ольга осталась на своем месте и замечталась о близком счастье, но она решилась не говорить Обло- мову об этой новости, о своих будущих планах.
Она хотела доследить до конца, как в его ленивой

душе любовь совершит переворот, как окончательно спадет с него гнет, как он не устоит перед близким счастьем, получит благоприятный ответ из деревни и, сияющий, прибежит, прилетит и положит его к ее ногам,
как они оба, вперегонку, бросятся к тетке, и потом…
Потом вдруг она скажет ему, что и у нее есть деревня, сад, павильон, видна реку и дом, совсем готовый для житья, как надо прежде поехать туда, потом в Об- ломовку.
«Нет, не хочу благоприятного ответа, – подумала она, – он загордится и не почувствует даже радости,
что у меня есть свое имение, дом, сад Нет, пусть он лучше придет расстроенный неприятным письмом,
что в деревне беспорядок, что надо ему побывать самому. Он поскачет сломя голову в Обломовку, наскоро сделает все нужные распоряжения, многое забудет, не сумеет, все кое-как, и поскачет обратно, и вдруг узнает, что не надо было скакать – что есть дом, сад и павильон с видом, что есть где жить и без его Об- ломовки… Да, да, она низа что не скажет ему, выдержит до конца пусть он съездит туда, пусть пошевелится, оживет – все для нее, во имя будущего счастья Или нет зачем посылать его в деревню, расставаться Нет, когда он в дорожном платье придет к ней,
бледный, печальный, прощаться на месяц, она вдруг скажет ему, что не надо ехать до лета тогда вместе

поедут…»
Так мечтала она, и побежала к барону, и искусно предупредила его, чтоб он до времени об этой новости не говорил никому, решительно никому Под этим