Политические правовые учения. Ж. Ж. Руссо о государстве, праве и народном суверенитете. 40
 Скачать 285.67 Kb.
|
41. Психологическая концепция права Л.И.Петражицкого.В начале XX в. крупным научным событием не только в русской, но и европейской литературе стало опубликование «Теории права и государства в связи с теорией нравственности» (1907) Льва Иосифовича Петражицкого (1867—1931). Петражицкий понимал право как разновидность субъективных переживаний и проводил различение между правом позитивным и правом интуитивным. Позитивное право для него шаблонно и догматично, оно не поддается ситуативному совершенствованию. Интуитивное право легко может приспособиться к конкретной ситуации и образует основу и побудительную силу для корректировки права позитивного. При этом возможны три варианта отношений между ними: интуитивное право согласуется с позитивным; интуитивное право опережает позитивное; позитивное право опережает интуитивное. Петражицкий также проводил различие между социально- служебным правом (своеобразная модификация права публичного) и правом, не обремененным служебной обязанностью. Первое он называл также правом централизации, второе — правом децентрализации. Правовое общение, как и любое другое (моральное, властное и т. д.), сопровождается переживаниями, которые бывают пассивными (ощущение чувства страдания и удовольствия) либо активными (волевая целеустремленность). Право в его регулятивном воздействии сопровождается одновременно пассивными и активными переживаниями, и эти переживания («эмоции») составляют, согласно Петражицкому, главную причину поведения, внешних поступков человека. Наши права суть закрепленные за нами, принадлежащие нам долги других. Право предполагает в данном случае одно- временно, с одной стороны, пассив (обременение, обязанность) и, с другой стороны, актив (возможность применить правовые требования с вполне определенной, отмеренной гарантией их выполнения). В этом смысле право есть также отношения (правоотношения) между той и другой стороной определенного комплекса пассивно-активных взаимных связей, образующих само право. Право вместе с тем есть и моральное переживание. Общим моментом для того и другого является не только их эмоциональный, но также сходный интеллектуальный состав. Так, например, требования «не лги», «не убивай», «помогай нуждающимся» можно переживать и как правовые, и как моральные требования. Но моральное переживание, в отличие от права, предстает переживанием односторонним, оно есть лишь чувство обязанности, не снабженное гарантированным исполнением. Единство правомочия и обязанности, присущее только праву, обычно закреплено в правовой норме, которая, по сути дела, двойственна по своей психологической природе: она имеет одновременно императивную (обязывающую) часть и атрибутивную (управомочивающую на требование с гарантированным исполнением) часть. Таким образом, право по своей природе есть прежде всего явление эмоциональное (переживательное). В этом его главная и фундаментальная особенность. В деле сплочения людей, их дисциплинирования право гораздо важнее морали, что является следствием его двусторонней (одновременно предоставительно-обязывающей или, говоря иначе, атрибутивно-императивной) природы. Юридическая норма — это проекция (вариант) императивно-атрибутивных переживаний; это как бы скрепы, без которых ни одна социальная группа не может существовать (здесь концепция психологической теории права явно перекликается с концепцией институционализма Ориу). Мораль, как правило, лишена возможности управомочить кого-либо на ту или иную меру принуждения в обеспечение гарантированного осуществления, и это накладывает определенный отпечаток на ее социально-регулятивную действенность. Но мораль не утрачивает своего значения, хотя границы между ней и правом временами меняются, хотя моральные нормы образуют собой некий постоянный источник для пополнения норм юридических. Мораль иногда становится упорядочивающим и дисциплинирующим фактором в тех областях общественной жизни, где право не выполняет этой регулирующей роли и даже не может ее выполнять (например, в делах, где требования совести могут оказаться и фактически оказываются сильнее требований действующего права). Подобное истолкование природы права и морали сильно расходится с позитивистской теорией права, которая считает главным создателем и оформителем права государство (суверена, власть). Согласно представлениям Петражицкого, право есть более сложное и многогранное явление. По своему генезису и фактическому существованию оно распадается и обособля- ется на две разновидности — на право официальное (положи- тельное, государственной властью сформулированное и поддер- жанное) и право интуитивное, отношения между которыми изменчивы. Один из важных итогов психологической трактовки природы права Петражицкий видел в создании новой концепции политики права, которая предполагает, по его мнению, фунда- ментальную переработку всей системы отраслей права и юри- дической науки, причем сама трактовка права с позиций поведенческой психологии является лишь самой начальной стадией этой грандиозной перестройки юридической науки и практики. Проводя обособление интуитивного права от официального, он предлагал считать важнейшей задачей правоведения соединение позитивных знаний о праве с общественным идеалом, для чего потребуется, как он считал, использовать результаты и наработки нескольких отраслей правоведения — теории права (позитивной науки), философии права и политики права. Еще одним последствием этого новаторского подхода стало компромиссное уточнение традиционного со времен римских юристов деления права на публичное и частное делением права на лично-свободное и социально-служебное. По существу получается, что разграничение публичного и частного права пребывает в зависимости от того, чьи интересы преследуются в том или ином правоотношении. В своем воздействии на социальное поведение особо заметными делаются такие специальные функции права, которые Петражицкий именует «распределительною» и «организационною». К числу несомненных заслуг создателя психологической теории права относят обычно решительное и безусловное освобождение теории права от узкого юридического догматизма; В этом вопросе Петражицкий создал своеобразное учение о многообразии нормативных фактов и видов положительного права. Отказавшись от сложившихся вариантов догматического истолкования источников права и стремясь охватить все из- вестные факты из истории права и современного его состоя- ния, Петражицкий насчитал целых 15 видов положительного права, неизвестных, по его оценке, современной науке или же не признаваемых ею. Своеобразное семейство образуется из «договорного права», «права односторонних обещаний» (например, государственных органов и частных лиц), «программного права» (программное заявление органов государственной власти), «признанного права» (признание из- вестных прав и обязанностей одной из сторон юридического отношения). «Прецедентное право» усматривается в деятельно- сти государственных учреждений и в международном праве. Различается также «общенародное право, как везде существую- щее право» (нормативным фактом для него служат ссылки на то, что «так принято во всем мире», «у всех народов»). Психологическая теория права и нравственности, в особен- ности методологические конструкции, положенные в основу этой теории, вызвали обширную критическую литературу. Так, П. И. Новгородцев с самого начала поддержал попытку Петра- жицкого «освободить философскую разработку права от гипно- за со стороны положительного закона и практического оборота, суживающего и искажающего теоретический горизонт зре- ния». В своем устремлении создать другую юридическую науку не только по-новому теоретическую, но также и прикладную, Петражицкий проделал большую творческую работу. Но в свои «эмпиристские построения» он привлек очень благородный, хотя и весьма неподходящий элемент, определяющий его пра- вовой идеал и все его построения, а именно — христианскую заповедь любви. По словам Новгородцева, «с западноевропей- ской точки зрения идея Петражицкого преобразовать таким об- разом теорию права может показаться фантастической и одно- временно сентиментальной, и, действительно, в самом сущест- ве ее есть нечто неосуществимое, но она прекрасный пример своеобразных построений позитивистической теории права, выросшей на русской почве». Но в то же время Новгородцев считал, что «эмпирический анализ идеи права как внутренне- психического индивидуального переживания» тоже не дает нам законченной теории права, как не дает ее и формально-пози- тивная догматика. Что касается окончательного вывода, то суть его состояла в том, что заслуги психологической теории лежат вне пределов юриспруденции и что «для философии естествен- ного права эта теория опорой быть не может». Б. Н. Чичерин высоко ценил Петражицкого как критика юридического позитивизма, но сильно критиковал его оценки права как инструмента социальной политики. Б. А. Кистяковский обратил внимание на гносеологические погрешности, за- метив, что Петражицкий «ориентирует свою теорию образова- ния понятий не на истории наук, а на чисто житейских сужде- ниях, разбавленных разнообразными научными сведениями». Сегодня теория Петражицкого воспринимается как предпо- сылка таких новейших течений, как правовой реализм, а также соответствующие ответвления бихевиоризма и феноменологии. Развивая вслед за О. Холмсом идею о громадной роли вне- правовых соображений и обстоятельств в судебном процессе и акцентирование вслед за 3. Фрейдом роли подсознания в этом процессе, американская школа правового реализма по ряду своих догматов и методологических ориентации действительно может быть воспринята продолжательницей традиции психоло- гической трактовки права, уделившей значительно больше вни- мания соотношению совокупного воздействия психологических факторов на область правовой мысли и юридической практики одновременно. Подобно Петражицкому, реалисты разделяли позитивист- скую веру в применение научной методики и в этом смысле пе- реориентировали практическое изучение права на более совре- менный лад, снабдив исследователей новыми свидетельствами несовершенств или недостаточности формально-догматическо- го анализа там, где речь идет об оценке реального действия правовых требований и предписаний или об эффективности и ценности права в реальной судебной практике и в обиходном правовом общении. |