Картоведение - Салищев. Картоведение вводный и вместе с тем профилирующий курс для студентов, специализирующихся по картографии. В нем излагаются теоретические основы картографической науки

• Название: Картоведение вводный и вместе с тем профилирующий курс для студентов, специализирующихся по картографии. В нем излагаются теоретические основы картографической науки
• Анкор: Картоведение - Салищев.docx
• Дата: 28.02.2017
• Размер: 41.52 Mb.
• Имя файла: Картоведение - Салищев.docx
• Тип: Документы; #3211
• Категория: Геология
• страница: 23 из 31

Глава 13. Картография в средние века

§ 13.1 География и картография в Армении и странах Арабского халифата

Кризис античного рабовладельческого общества, усилившийся в III-IV вв. н. э., неизбежно повлек за собой упадок античной культуры. Гибель Римской империи (V в.) нанесла античной науке особенно тяжелый удар.

В Византии, прямой наследнице Римской империи, но развивавшейся в условиях другого социально-экономического строя - феодальных общественных отношений, наука была поставлена на службу христианской церкви. Положительные знания, основанные на опыте и разуме и не согласуемые с догмами богословских учений, подвергались как «языческая» наука преследованиям и гонению. Соответственно главное назначение географических карт состояло в иллюстрации богословских сочинений и в опровержении античных доказательств шарообразности Земли.

В этом отношении очень показательна «Христианская топография», написанная в VI в. византийцем Козьмой Индикопловом (т. е. «Плавателем в Индию») и позднее в XII-XIII вв. широко распространенная на Руси. Будучи купцом, он много странствовал, но писал свой труд уже на склоне лет в монастыре. В описании Эфиопии, Цейлона, Индии и других стран Козьма Индикоплов дает обширные и ценные фактические сведения, но, говоря о мироздании, решительно отвергает шарообразность Земли как «заблуждение».

Среди немногих свидетелей византийской картографии известны останки мозаичной карты на полу византийского храма в Мадабе (Иордания), относящейся к концу VI в.; в сохранившейся части она изображает дельту Нила, Мертвое море и часть Палестины, включая вид Иерусалима с птичьего полета (рис. 13.1).

На этом фоне выделяются успехи географических знаний в Армении и странах арабского Халифата.

Несмотря на опустошения, которым неоднократно подвергалась Армения, зажатая между Византией и Ираном, феодальная армянская культура достигла в V-VII вв. высокого уровня. В Армении был известен ряд античных греческих сочинений и среди них «География» Птолемея.

Рис. 13.1. Иерусалим - фрагмент византийской мозаичной карты VI в. в Мадабе

На ее основе и по ее подобию была создана в начале VII в. так называемая «Армянская география», содержавшая обширный текст, дошедший до наших дней, и по меньшей мере 15 карт, включая карту мира, к сожалению утраченных. Текстовая часть следовала Птолемею в описании Земли и ее обитаемой части, но была оригинальна в отношении Армении и стран Малой Азии. Автор «Армянской географии» замечает, что ему желательно поговорить подробнее об ее провинциях, «хотя и придется для этого порыться в картах и книгах». Таким образом, географические сочинения и карты не были в Армении единичным явлением. О значении «Армянской географии» можно судить по тому, что труд Птолемея, явившийся научным откровением для средневековых географов и картографов Западной Европы, стал известен там лишь в XIV в.

IX-X вв. - время подъема географической культуры в странах арабского Халифата. В VII-VIII вв. арабы распространили свои завоевания на огромную территорию, включающую на западе Испанию, а на востоке - Среднюю Азию и западную часть Индии. Во вновь образованном государстве - Халифате - создались условия, способствовавшие процветанию географии. Подробные описания провинций, населенных пунктов, продуктов земледелия и ремесел были необходимы для взимания податей и налогов. Географию рассматривали как «науку о путях и государствах». Еще большее значение для накопления и распространения географических знаний имело развитие торговли. Эти своеобразные условия породили многообразие географических сочинений, некоторые из которых толковали географию в математическом смысле как «науку о широтах и долготах». В их основе лежала «География» Птолемея, переведенная на арабский язык. На этом же языке выполнялись надписи на картах, описываемые в истории картографии как «арабские карты», хотя их творцы были выходцами из разных углов исламского мира.

Большие успехи в области географии были достигнуты народами; Средней Азии. Арабское иго замедлило, но не подавило развития их культуры, которая, напротив, оказывала глубокое влияние на другие народы, входившие в состав Халифата. Особый расцвет научных знаний наблюдался после падения арабского господства.

Одно из самых ранних и ярких географических сочинений «Картина Земли», написанное около 830 г., принадлежит математику и географу аль-Хорезми, родом из Хивы в Хорезмском оазисе (ныне в Узбекской ССР). Труд знаменитого хорезмийца - оригинальная переработка и дополнение птолемеевой географии - широко использовался и ценился в арабоязычном мире; сохранились четыре из сопровождавших его карт, в том числе карты р. Нила и Меотиды (Азовского моря).

Совершенно оригинальная арабская традиция проявилась в так называемом «Атласе Ислама», объединяющем картографические труды ряда географов X в. (аль-Истархи, Ибн Хаукаль и др.). Он включает круглую карту мира и 20 карт мусульманских, главным образом ираноязычных стран. Их исполнение было подчинено догмам корана, запрещавшим изображать людей и животных. Поэтому карты чертились как схемы, предельно абстрагирующие действительность, при помощи циркуля и линейки в виде прямых линий и дуг окружностей. Особенно любопытна геометрическая правильность очертаний морей; она влекла за собой несоразмерность (по сравнению с действительностью) площадей морей, заливов и суши. Изображение последней оказывалось бедным и наивным. Реки и дороги, независимо от их действительных очертаний, чертились прямыми. Страны и населенные пункты отмечались кружками

или многоугольниками. Сеть меридианов и параллелей отсутствовала, хотя географические тексты, сопровождавшие карты, нередко изобиловали указаниями широт и долгот, а картографические проекции были известны по трудам Птолемея. Более того, предлагались новые проекции. Беруни, другой знаменитый хорезмийский астроном и географ, в своем труде «Книга о проектировании на плоскость созвездий и изображении на плоскости стран» (конец X в.) предложил проекцию много (позднее, дважды переоткрытую в Европе в XVII в. и в 1804 г. Арроусмитом, имя которого ей нередко присваивается. Одна из карт «Атласа Ислама», изображающая Средиземное море, воспроизведена на рис. 13.2. В дальнейшем карты атласа распространялись без каких-либо дополнений и усовершенствований.

Рис. 13.2. Карта Средиземного моря из Атласа Ислама. Ориентирована на юго-запад (подписи у углов карты - юг, запад, север, восток). Значки на побережье - города, полосы - реки; 1 - Гибралтар, 2 - Сицилия, 3 - Крит, 4 - Кипр, 5 - Нил

В целом арабская культура создала обширную географическую литературу, богатую фактическим материалом, но не дала действительно ценных карт. Распад Халифата как единого государственного организма повлек увядание арабской картографии. Она поднялась еще раз по уже на чужой почве, в трудах знаменитого арабского ученого аль-Идриси, уроженца Сеуты (в Марокко), учившегося в Кордове, но работавшего в Сицилии при дворе норманского короля Рожера II.

Рис. 13. 3. Фрагмент прямоугольной карты мира аль-Идриси (1154 г.); западная окраина Средиземного моря и Гибралтар; ориентированна на юг (воспроизведена с небольшим уменьшением)

§ 13.2 Средневековая картография на Дальнем Востоке

В Китае эпохи феодализма - обширном и могущественном государстве с сильной централизацией власти - имелись благоприятные условия для прогресса географических знаний и картографии, зародившихся уже на предыдущей, рабовладельческой ступени развития китайской цивилизации (§ 12.5). Общий высокий уровень китайской культуры этого времени (о нем свидетельствуют, например, употребление компаса, изобретение во II в. бумаги, гравирование на дереве с конца VI в. и др.) нашел отражение в обширной литературе, в которой географические труды занимали видное место. Наибольшим распространением пользовались географо-статистические описания Китая по отдельным административным подразделениям - результат обстоятельного изучения действительности. К ним прилагались картографические изображения.

Литературные источники средневековья содержат сведения о ряде карт страны. Пей Сю (223-271 гг., его называют отцом китайской картографии), занимая высокий административный пост (аналогичный министру общественных работ, по терминологии наших дней), составил карту Китая на 18 листах. В описании карты, дошедшем до наших дней, он изложил правила и принципы построения карт, и в их числе: употребление подразделенных линий, т. е. своего рода линейных масштабов; использование сетки квадратов (прообраза прямоугольной координатной сети) для правильного размещения и взаимосвязи различных частей карты; определение длин с учетом прямолинейности или кривизны линий; правильное ориентирование рек и горных цепей и др. Таким образом, Пей Сю принадлежит одно из наиболее ранних руководств по картосоставлению. Квадратная сетка применялась (без учета шарообразности Земли) на китайских картах вплоть до XVII в.

Письменные источники сообщают и о других, более поздних картах, но до нас из этой эпохи дошли как наиболее ранние две карты Китая размером около 0,8 м по высоте и ширине, награвированные в 1137 г. на лицевой и обратной сторонах каменной стелы, хранящейся в «лесу плит» - музее эпиграфики в Сиани, в Шанси.

Рис. 13. 4. Часть карты Китая, выгравированной на камне (1137 г.); общий размер карты 75X75 см; масштаб 100 ли в стороне квадрата (1 ли=576 м); воспроизведена с уменьшением. Фрагмент показывает местность между изгибом р. Хуанхэ в Ордосе и ее устьем в Бахайском заливе

Воспроизведенный на рис. 13.4 фрагмент одной из этих карт, построенной на сетке квадратов, свидетельствует о подробности и правдоподобии рисунка, особенно в отношении гидрографии.

К тому же времени (около 1155 г.) относится первая из известных в истории картографии печатных карт с гравюры на дереве. Помещенная в энциклопедии, она передает в схематическом изображении северо-запад Китая - Великую китайскую стену, Желтую реку (Хуанхэ) с ее притоками, а на юге Голубую реку (Янцзы).

В последующей истории китайской картографии известны и другие весьма подробные карты страны, в частности административная карта 1594 г., включавшая Корею и Японию, но они строились в неизменной, традиционной манере на сети квадратов без учета шарообразности Земли. За пределами Китая эти карты не были известны и потому не оказали влияния на общее развитие географического познания Земли. Представления о шарообразности Земли были привнесены в Китай с Запада; они нашли отражение в известной карте Китайской империи 1717 г. (масштаб около 1 : 1400 000, трапециевидная проекция), для которой были использованы, наряду с другими источниками, астрономические определения и съемки, выполненные в начале XVIII в. католическими миссионерами по приказу императора Канси. Эти материалы послужили западноевропейским картографам для создания достоверных карт Китая.

Другой очаг средневековой картографии на Дальнем Востоке образовался в Японии, первоначально под влиянием китайской культуры. Ранние упоминания о картографической деятельности относятся к VII в., когда были предприняты кадастровые описания и разграничение сельскохозяйственных земель. Известны также предписания центрального правительства местным властям о предоставлении карт на управляемые ими административные территории. В VIII в. буддийский монах Гёги изготовил карту всей Японии, служившую вплоть до конца XVII в. прототипом последующих карт страны, часто служивших декоративным целям. Карты типа Гёги стали улучшаться к XVII в., когда их использовали в Западной Европе для составления карт Дальнего Востока. Тогда же появились японские навигационные карты, отразившие влияние карт португальских мореплавателей. Интересны также сохранившиеся крупномасштабные планы больших городов и городов-замков XVII в. - рукописные и печатные, изготовленные по съемкам. Некоторые из них указывали размеры земельных участков, имена владельцев и служили для взимания поземельного налога.

§ 13.3 Западноевропейская картография в период до великих географических открытий. Монастырские карты. Портоланы. Изобретение картопечатания. Распространение «Географии» Птолемея

Раннее средневековье в Западной Европе сопровождалось упадком науки. «Средневековье развилось на совершенно примитивной основе. Оно стерло с лица земли древнюю цивилизацию, древнюю философию, политику и юриспруденцию, чтобы начать во всем с самого начала. Единственным, что оно заимствовало от погибшего древнего мира, было христианство и несколько полуразрушенных, утративших всю свою прежнюю цивилизацию городов. В результате, как это бывает на всех ранних ступенях развития, монополия на интеллектуальное образование досталась попам, и само образование приняло тем самым преимущественно богословский характер» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 7. С. 360.).

При господстве натурального хозяйства феодальные поместья представляли собой небольшие замкнутые владения, почти лишенные связи с внешним миром. Потребность в географических картах оказалась ничтожной: ни купец, ни феодал не имели в них надобности. Господствующим видом картографических произведений стали на долгое время так называемые «монастырские карты», которые создавались под сводами монастырей. Их исполнители использовали некоторые античные источники, искаженные и смешанные с последующими вымыслами; свое представление о мироздании они обычно основывали на одном из библейских стихов, который позволял думать о Земле как о плоском диске.

Единичные в раннем средневековье монастырские карты стали позднее частым явлением. Теперь известно более 1 100 средневековых карт мира, среди которых наиболее распространены карты, изображающие три континента (Европу, Азию и Африку), омываемые океаном, примерно в пределах ойкумены древних греков. Эти карты иллюстрировали богословские сочинения, а иногда имели лишь декоративное значение. Они представляли собой картинные чертежи, в самой грубой форме передававшие известный в средневековье мир.

В качестве примера на рис. 13.5 показана карта испанского монаха Беата (около 730-798 гг.), заимствованная из рукописи середины XI в. Ей свойственны типичные черты монастырских карт: океан, омывающий Землю, центральное положение Иерусалима, на востоке (наверху карты) - рай с его первоначальными обитателями, примитивные очертания суши и морей (см., например, Черное и Эгейское моря), перспективные знаки населенных пунктов и гор, географические тексты на самой карте и т. п.

Рис. 13.5 Карта мира Беата (776 г.) из рукописи XI в.; уменьшена в 4 раза

С течением времени размеры монастырских карт увеличивались. Например, карта XIII в. в бенедиктинском монастыре в Эбсторфе (Нижняя Саксония) имела в диаметре 3,5 м. Росло количество деталей, отчасти в связи с крестовыми походами, обогатившими географические представления европейцев. Но прогресса мысли не было. Лишенные научной основы, монастырские карты свидетельствовали об упадке картографии в Европе в период господства там церковно-фео-дальной культуры.

Подъем картографии в Европе связан с прогрессивным переворотом, который получил название эпохи Возрождения. Со времени крестовых походов (XI-XIII вв.) начинается развитие товарно-денежных отношений и торговли, растет население городов, зарождается новая городская культура. Раньше других стран Западной Европы этот процесс проявился в Италии. Венеция и Генуя служили торговыми посредниками между Востоком и Западом. Развитие торговли способствовало подъему мореплавания. Появились корабли, рассчитанные для плавания под парусами в открытом море. Потребовались пособия, которые могли бы помочь мореплавателям в ориентировке близ берегов и в открытом море. В морской обиход вошли компас и навигационные карты - портоланы (XIV-XVI вв.). Вызванные новыми потребностями жизни, портоланы решительно отвергали реакционные традиции монастырской картографии, ее мифические, баснословные черты. Постоянно проверяемые в натуре, они обладали точностью ранее неизвестной.

Родиной первых портоланов были города Италии, где зародилась профессия составителей карт. Самый старый из сохранившихся портоланов, так называемая Пизанская карта, предположительно относится к 1290 г. Немного позднее, в первой половине XIV в., в изготовлении портоланов начинают соперничать с итальянцами каталонские картографы с острова Майорки.

Первоначально портоланы изображали лишь Средиземное и Черное моря, общая конфигурация которых вполне правдоподобна уже на самых ранних образцах. Береговая линия показывалась детально, с большой тщательностью и, как правило, с сознательным преувеличением объектов, интересных для моряка. Маленькие островки, бухты, береговые утесы, маловажные с точки зрения географа, но существенные при каботажном плавании, усиливались при черчении. В противоположность значительной нагрузке вдоль побережий (особенно в отношении названий) внутренняя часть суши (реки, города, горы) обычно не изображалась. Типичные портоланы (рис. 13.6) не учитывали шарообразности Земли и, следовательно, не имели в своей основе картографической проекции. Вместо меридианов и параллелей портолан покрывала «паутина» компасных линий. Компасные сетки, указывавшие положение стран света и промежуточных румбов, чертились в ряде точек и служили для прокладки курса судна по компасу.

Другой отличительной чертой портоланов явились рисунки линейных масштабов, не известные на более ранних картах. Портоланы готовились на пергаменте (изготовленном из кожи животных), что обеспечивало их долговечность. Кроме отдельных портоланов сохранились их систематические собрания; атласы, заключающие помимо общего портолана компасные карты отдельных районов Средиземного моря и иногда портолан Каспийского моря (известного по торговым плаваниям генуэзцев через Дон и Волгу).

Рис. 13.6. Портолан Черного моря, изготовленный Калаподой в 1552 г.; воспроизведен с уменьшением без красок подлинника

Компас, портоланы и другие изобретения эпохи подготовили техническую базу для великих географических открытий. Однако, когда мореплавание распространилось за пределы Старого Света, портоланы перестали удовлетворять запросы моряков, так как без проекции они были непригодны для изображения обширных пространств и для определения места корабля по географическим координатам.

По словам Энгельса, эпоха Возрождения воскресила греческую древность. Открытие античной культуры и преклонение перед ней оставило глубокий след и в истории картографии. В начале XV в. «География» Птолемея, ранее неизвестная в Европе, была переведена в Италии на латинский язык. Этот труд поразил ученых отсутствием религиозных начал, обилием материала, математическими принципами построения карт и поэтому надолго завоевал себе славу непоколебимого авторитета.

Громадное влияние на развитие картографии оказало крупнейшее событие в культуре XV в. - изобретение книгопечатания, вслед за которым в практику вошли гравирование и печатание карт. До этого времени карты размножались копированием от руки. Большая стоимость рукописных карт ограничивала их распространение, а копировка вносила погрешности и ухудшала качество. Гравюра - печатание оттисков с деревянной или медной пластины, на которой по авторскому рукописному оригиналу вырезывался зеркальный рисунок карты, - позволила получать сотни и даже тысячи совершенно идентичных копий, что во много раз понизило стоимость карт. Гравирование на меди, более трудное в исполнении, давало лучший, более тонкий и четкий рисунок. При появлении массового спроса на карты они могли стать предметом относительно широкого распространения.

Самой ранней картой, напечатанной в Европе, считают карту мира в Этимологии (своеобразной энциклопедии раннего средневековья) Исидора из Севильи (около 560-636 гг.), отгравированную на дереве в Аугсбурге в 1472 г.

Первое издание «Географии» Птолемея в сопровождении карт, гравированных на меди, появилось в 1477 г. в Болонье. В 1478 г. в Риме вышло другое издание с картами более высокого качества, также гравированными на меди; в 1482 г. «География» была отпечатана в Ульме (рис. 13.7) и Флоренции. Всего в XV в. было выпущено семь изданий «Географии», а к концу XVI в. их насчитывалось 39. Систематический подбор карт, градусная рамка, ориентирование по северу, методы изображения и другие особенности позволяют видеть в птолемеевом собрании прообраз современных географических атласов.

Среди внеевропейских картографических изображений этого времени отметим схематические рисунчатые «карты» (пиктограммы), распространенные в доколумбово время у индейцев Мексики, достоверно передававшие взаимное положение селений и других примечательных объектов. Завоеватель Мексики Кортес пользовался такими картами при маршрутах через Юкатан.

§ 13.4 Расцвет западноевропейской картографии в XVI и XVII вв. Съемки и региональные карты. Атласы. Меркатор. Картографические мануфактуры

В XVI в., в эпоху разложения феодальных отношений и возникновения капитализма в недрах феодального общества, создались условия, способствовавшие в Западной Европе расцвету картографической науки и производства.

Мелкие феодальные владения сменились крупными абсолютистско-феодальными монархиями. Достоверные карты стали необходимыми для управления обширными территориями. Во многих странах была начата публикация региональных карт. С этого времени ведут начало систематические картографические съемки суши. Одной из ранних работ такого рода была съемка и карта Баварии масштаба 1 : 45 000, выполненная Филиппом Апианом в 1554-1561 гг. и затем изданная в 1568 г. гравюрой на дереве в масштабе 1 : 144 000 на 24 листах (рис. 13.8). Появилась новая профессия съемщиков. В качестве измерительных инструментов применялись компас, мерный шнур и мерное колесо, хотя мензула и приборы, которые могут рассматриваться как прообразы теодолита, были известны уже в первой половине XVI в. При картографировании больших пространств съемщики обычно следовали по дорогам, определяя направления пути и пройденные расстояния. Окружающая местность изображалась глазомерно. Эти карты означали тот новый период в развитии картографии, когда от комментариев к трудам античных авторов перешли к непосредственному изучению местности.

Другим мощным стимулом к подъему картографии были великие географические открытия XV-XVI вв., которые привели к неслыханному развитию мореплавания, колонизации, торговли. У мореплавателей, колонизаторов, торговцев возросла потребность в правдивых географических картах. Карта получила всеобщее признание и распространение. Вместе с тем накопился огромный материал, коренным образом изменивший географические представления о Земле.

Рис. 13.7 Фрагмент карты Италии из «Географии» Птолемея в Ульмском издании 1482 г.Рис. 13.8. Фрагмент карты масштаба 1 : 144 000 из Атласа Баварии Филиппа Апиана (1568 г.)

География Птолемея, сыгравшая выдающуюся роль в научно-математическом обосновании картографии, хотя и сохраняла в XVI в. популярность, не могла удовлетворить возрастающих запросов практики. Во-первых, она исходила из неправильных представлений о соотношении пространств, занятых сушей и океаном, а во-вторых, ее карты отличались схематизмом даже в отношении известных Птолемею стран.

Рис. 13. 9. Зал карт (1563-1589 гг.) в Палаццо Веккьо во Флоренции

Для картографирования вновь открытых земель имели большое значение испанская «Палата для торговли с Индией», голландская и английская «Ост-Индские компании» - крупнейшие предприятия по эксплуатации колоний. Они располагали специальными картографическими учреждениями, где собирались и обрабатывались географические и картографические материалы и готовились карты для снабжения собственных судов. В условиях колониального соперничества конкуренция преграждала путь свободному распространению знаний.

Вместе с тем широкий спрос на географические карты повлек за собой появление большого числа частных картографических предприятий, основанных на коммерческом интересе. Вплоть до XVIII в. в Западной Европе внимание государственного аппарата к картографическим работам было относительно невелико, и поддержка, оказываемая этим работам, носила эпизодический характер. В этих условиях развитие картографии в XVI и XVII вв. оказалось во многом обязанным частной инициативе.

Это развитие в разных странах имело свои особенности, отражавшиеся на содержании и внешнем виде географических карт. Поэтому вполне различимы картографические школы: итальянская, португальская, фламандская, французская и др. Великие художники и просветители эпохи - Леонардо да Винчи, Альбрехт Дюрер, Ян Коменский и др. - в своих трудах обращались и к картографии.

Первоначально картография процветала в богатых торговых городах Италии, особенно в Венеции, Генуе и Флоренции, а также в Германии. Расцвет итальянского искусства в эпоху Возрождения оставил свой отпечаток и на географических картах, замечательных по великолепию рамок, изяществу и четкости надписей, по художественному выполнению рисунков каравелл, морских божеств, бытовых сцен и т. п. Карты вошли в тематику декоративного искусства. Выполняемые в разнообразной манере в виде фресок, стенных ковров, ювелирных изделий и др., они украшали дворцы владетельных особ и знати. Прекрасный пример - зал карт в Палаццо Веккьо во Флоренции, где на дверцах больших шкафов воспроизведен своеобразный «Атлас мира» из 53 весьма детальных карт, которые создавались в течение 26 лет с 1563 по 1589 г. (рис. 13.9). Карты-фрески того же периода сохранились до наших дней в Бельведере Папского дворца в Ватикане, в галереях Уффици - бывших канцеляриях Тосканского герцогства во Флоренции, во дворце Капрарола близ Рима. Источниками для них служили карты из Географии Птолемея, а позднее карты Ортелия и др.

После того как благосостояние Италии оказалось подорванным вследствие перемещений торговых путей из Средиземного моря в Атлантику и в результате иностранных вторжений, центр западноевропейской картографической деятельности переместился во второй половине XVI в. в Нидерланды, самую богатую и передовую в экономическом отношении страну Европы того времени. Антверпен, новый центр мировой торговли, занял также положение центра картографической деятельности. Вершина фламандской школы была достигнута в трудах Ортелия и Меркатора.

Авраам Ортелий (1527-1598 гг.) был гравером, иллюминовщиком, торговцем и издателем карт. Он знаменит своим большим собранием из 70 карт на 53 листах, опубликованным в 1570 г. под названием «Theatrum orbis terrarum» - «Зрелище (или обозрение) шара земного», для которого, наряду с собственными картами, были привлечены и с большим искусством использованны карты многих, в частности итальянских, авторов. Логическая последователыность карт мира, Европы, Азии, Африки и Америки, упоминание имен 87 картографов - авторов карт, сопровождение каждой карты географическим описанием, включение исторических карт, наконец, исправления карт и расширение атласа в каждом новом издании обеспечили труду Ортелия небывалый успех. В период до 1612 г. он вышел в 33 изданиях и ряде дополнительных выпусков на 7 языках.

Однако пальма первенства среди фламандских картографов и вообще среди картографов той эпохи принадлежит Герарду Меркато-ру (1512-1594 гг.). После окончания университета в Лувене он стал заниматься составлением и гравированием карт, а также изготовлением глобусов и астрономических инструментов. Интересно отметить опубликованное им наставление по написанию итальянского курсива на картах. После переселения в 1552 в Дуйсбург из Лувена, где Меркатор подвергся религиозным преследованиям, его деятельность сопровождается выдающимися достижениями. Слава Меркатора обязана трем знаменитым трудам - карте Европы 1554 г., большой Карте мира «для мореплавателей» 1569 г. и капитальному атласу 1595 г. На Карте мира Меркатор впервые применил равноугольную цилиндрическую проекию (§ 2.5-2.6), пояснил ее значение, удобства и способы применения для навигации, положив тем самым начало разработке научных методов использования карт. Атлас же Меркатора - результат подлинного научного творчества - представил явление нового порядка по относительной точности и богатству содержания, внутреннему единству, пониманию математических принципов построения карт, достоинств и несовершенств различных проекций. О качестве гравюры карт того времени можно судить по рис. 13.10, воспроизводящему часть карты Московии (северную часть Урала и нижние течения рек Печоры и Оби) из Атласа Меркатора в издании 1619 г.

Атласы Ортелия и Меркатора были важнейшими, но далеко не единственными собраниями карт даже в пределах Нидерландов. В 70-х годах в Антверпене появился дорожный атлас портативного формата (20х15 см), показавший дорожную сеть Европы, в первую очередь торговые пути. Замечательно «Зеркало мореплавания» - двухтомное собрание морских навигационных карт Вагенера (1584-1585). Этот пионер среди атласов специального назначения включил в первом издании генеральную карту Западной Европы (в равнопро-межуточной цилиндрической проекции) и 43 частные карты с компасными розами и масштабами (1 : 370 000), показывавшие на воде отметки глубин (Наиболее ранняя из известных карт с отметками глубин датируется 1570 г.), песчаные отмели и т. д. (рис. 13.11). Известно 18 изданий атласа на голландском, латинском, французском, немецком и английском языках.

Многие атласы пополнялись географическими описаниями, сообщавшими разнообразные справочные сведения о странах, их природных богатствах, торговых путях и т. п. География, развивавшаяся по пути, проложенному Птолемеем, сохраняла в этих описаниях ясно выраженный страноведческий аспект.

XVI век, когда возникла необходимость составления карт всей планеты (а не восьмой ее части, как у Птолемея), оказался весьма плодотворным в разработке новых проекций. К концу столетия число известных проекций достигло двадцати.

Рис. 13.10. Фрагмент карты Московии из Атласа Меркатора в издании 1619 г. (северная часть Урала и нижние течения рек Печоры и Оби)

В выявлении свойств, достоинств и недостатков проекций большая заслуга принадлежит Меркатору. Он использовал проекции, сообразуясь с формой и положением изображаемых территорий и назначением карты. Для карт мира стали применять проекции полушарий, «сердцевидные», цилиндрические и псевдоцилиндрические. Региональные карты часто строились в трапециевидной псевдоцилиндрической проекции (Дониса) с прямолинейными меридианами, сохраняющими длины вдоль среднего меридиана и двух параллелей; она вошла в употребление уже в ранних изданиях «География» Птолемея (см. рис. 13.7).

После буржуазной революции конца XVI в. в Нидерландах картографическая деятельность сосредоточилась в Амстердаме. Северные провинции Нидерландов во главе с Голландией, освободившиеся от гнета феодальной Испании, пережили в XVII в. период быстрого подъема, ознаменованного энергичным развитием торговли и мореплавания и обширными колониальными захватами. Разрушение феодальных отношений и накопление в стране больших капиталов способствовали развитию науки и искусства. Преемники Меркатора: сначала Хондий, а затем Янсон и их соперники Блау - издавали в Амстердаме свои атласы, по сравнению с которыми большие атласы наших дней,, если сопоставить размеры, имеют более чем скромный вид. В 60-х годах XVII в. атлас Блау, печатавшийся параллельно на пяти языках (голландском, латинском, французском, испанском и немецком), разросся во французском варианте до двенадцати томов, содержащих 609 двухстраничных карт (55 х 66 см в развороте) и 420 страниц текста географического и исторического содержания. Это были художественно выполненные хорошо читаемые карты. Выпуск таких изданий не мог быть результатом труда картографов-одиночек.

В первой половине и середине XVI в. карты изготовляли мастера-ремесленники, объединенные в цеховые сословные организации. Цеховой мастер и работавшие с ним о дин-два подмастерья выполняли последовательно все операции по гравированию и печати карт или по иллюминовке отпечатанных экземпляров. Такая организация дела при трудоемкости гравюры и иллюминовки была пригодна для выпуска отдельных карт малыми тиражами, но создание многолистных карт и особенно географических атласов, требовавших затраты огромного труда, не могло быть достигнуто усилиями двух-трех работников. Необходимо было кооперировать усилия, что первоначально достигалось расширением цеховой мастерской посредством увеличения числа работающих, но еще без разделения труда. Так появилась картографическая мануфактура. Ее развитие, направленное на увеличение производительности труда, повлекло за собой, во-первых, систематическое разделение труда, разложение процесса изготовления карты на обособленные операции, выполняемые особыми мастерами, и, во-вторых, усовершенствование орудий производства; картографический рисунок, надписи и украшения нередко выполнялись разными лицами. Картографическое заведение Блау занимало в середине XVII в. большое здание, в котором размещались отделение гравюры, картопечатный цех с шестью станками, типографский цех с девятью печатными станками, литейная для шрифтов, корректорское отделение и ряд других служебных помещений. Там работали, как сообщает современник, лучшие граверы, словорезы, печатники и иллюминовщики карт. Около 1660 г. их насчитывалось 75 человек. Это было уже капиталистическое производство.

Увеличение объема голландских атласов середины XVII в., совершенствование техники картоиздания и внешнего вида карт не сопровождалось качественными сдвигами. Не было новых, действительно ценных научных идей, которыми ранее выделялись работы Меркатора. Источники новых географических данных были неравноценны и случайны. Колониальные компании хранили свои секреты, а просачивавшиеся сведения нередко приводили к противоречиям. Их критическая научная обработка при ремесленно-мануфактурном характере картографического производства оказывалась редким явлением. Широко практиковалась беззастенчивая перепечатка чужих карт. Продиктованное коммерческими интересами приспособление к вкусам широкой публики подчас шло по ложному пути, например текстовые приложения пополнялись малодостоверными, но забавными рассказами. В результате даже лучшие голландские атласы характеризовались бессистемностью и чисто механическим ростом.

Для своего дальнейшего развития картография нуждалась в научном обосновании, в строгом критическом сопоставлении и оценке источников. В XVII в. эти требования стали проявляться в региональных трудах, например в картах французского географа Сансона (1600-1667), но их систематическая реализация относится уже к картографии нового времени.

Рис. 13.11. Фрагмент карты побережья Франции из «Зеркала мореплавания»-атласа морских навигационных карт Вагенера (1584-1585 гг.)

§ 13.5 Картография Русского государства в допетровскую эпоху. Зарождение русской картографии. Большой чертеж. Съемки Сибири. Труды С. У. Ремезова

Замечательный памятник русского летописания «Повесть временных лет» Нестора (около 113 г.) свидетельствует о широте историко-географического кругозора летописца Древней Руси. Последующее феодальное раздробление русских княжеств ограничило интерес к географическим знаниям и карте. Монголо-татарское иго XIII-XV вв. задержало экономическое и культурное развитие Руси.

Положение изменилось лишь в конце XV в., когда образовалось русское централизованное государство. Этот процесс сопровождался ликвидацией феодальной раздробленности отдельных земель и княжеств, быстрой централизацией управления и активизацией внешней политики. В таких условиях стала ощущаться острая необходимость в изучении стра/ны и в создании ее подробной карты. Разнообразные практические потребности: оборона западных и южных окраин страны, установление постоянных связей со всеми ее районами - близкими и далекими, поиски полезных ископаемых и тому подобные задачи - все это вызвало необходимость в обстоятельном знакомстве со всей территорией государства. Внешнеполитические факторы: расширение границ на восток, дипломатические связи с соседями - пробуждали интерес к зарубежным территориям.

По исследованиям акад. Б. А. Рыбакова первые сводные карты Русского государства относятся к 1497 и 1523 гг.; в XVI в. иностранные картографы неоднократно отмечали использование русских источников.

В 1525 г. Павел Иовий составил по рассказам и чертежам Дмитрия Герасимова, московского посла в Риме, карту Русского государства, воспроизведенную в собрании карт Баттисты Аньезе (около 1550 г.).

Позднее, около 1536 г., окольничий И. В. Ляцкой, отъехавший в Литву после смерти Василия III, сообщил картографические данные литовскому географу Антонию Виду, составившему в 1542 г. карту Русского государства с подписями на русском и латинском языках (опубликована в 1544 г. Мюнстером и в 1555 г. Видом всего известно 36 изданий). Карта Ляцкого - Вида охватывает пространство от Финляндии до Каспийского моря, от Киева до устья р. Оби. Размером около квадратного метра, ориентированная на юго-восток, она как бы представляет обзор Русского государства с птичьего полета. Рис. 13.12, воспроизводящий небольшую северо-западную часть карты, показывает ее богатство и реалистичность сведений, особенно замечательные по сравнению с тогдашними западноевропейскими картами - схематизированными чертежами, сопровождавшими «Географию» Птолемея или находившимся под ее воздействием.

Рис. 13. 12. Северо-западная часть карты Русского государства Антония Вида (1542 г.); ориентирована на юго-восток

К тому же времени относится карта Московии Сигизмунда Герберштейна, дважды побывавшего в Москве в качестве австрийского посла. Его карта (1546) скромнее, схематичнее по содержанию, чем карта Ляцкого - Вида, но дает правильное изображение Уральского хребта (в виде меридиональной цепи гор) и границы лесов на юге России. Герберштейн не совершал путешествий по стране, и возможность составления им карты без привлечения русских источников исключена. Карты Ляцкого - Вида и Герберштейна предстают перед нами как яркое отражение географических знаний и связанных с ними картографических начинаний русского народа.

О разнообразии и многочисленности картографических работ, выполнявшихся в XVI в. в связи с военными, административными, хозяйственными и дипломатическими надобностями, свидетельствует опись архива Ивана IV, составленная около 1575 г. Она перечисляет несколько ящиков с находившимися в них «чертежами»-картами, отдельные из которых относились к первой четверти XVI в., но большинство было порождено позднейшими событиями - активной внешней политикой Ивана IV, в частности Ливонской войной и завоеванием Казанского царства. Изготовление чертежей побуждалось Москвой и выполнялось местной администрацией, посылавшей служилых людей для непосредственного описания местности.

Русской картографии с момента ее зарождения были свойственны две замечательные черты: реальный, «полевой» характер исходных материалов и государственная направленность картографической деятельности. Она развивалась вне богословских догм и влияний (В недавнее время описаны иконы XVI в., включающие в качестве фона для религиозных персонажей изображения местности, сходные с картографическими примитивами. В них нашла лишь косвенное отражение разнообразная картографическая практика той эпохи.). Русские карты XVI и XVII вв. являлись государственным достоянием и не служили, как это было на западе, предметом торговли и вообще коммерческого интереса.

Вершиной русской картографии XVI в. был «Большой Чертеж всему Московскому государству», составленный, по-видимому, около 1600 г. (1598?) в разрядном приказе, т. е. в том органе центрального управления, который ведал военными силами государства. В 1627 г. «Большой Чертеж» был выполнен вновь. «И тот старый чертеж ветх, впредь по нем урочищ смотрить не мочно, избился весь и розвалился. А зделан был тот чертеж давно при прежних государях. И в Розря-де... велели, примерясь к тому чертежу, в тое же меру зделать новой чертеж всему Московскому государству по все окресные государства» - так пояснялась причина изготовления нового «Чертежа» в 1627 г., когда в дополнение к нему, очевидно по военным соображениям, был составлен «чертеж полю по перекопи» - дорогам из Москвы в Крым, а к ним обоим была написана «Книга Большому Чертежу» - обстоятельное географическое описание Русского государства, удовлетворявшее практические потребности наших предков. Подробное в отношении речной сети, населенных пунктов и «шляхов» (т. е. больших дорог), включающее некоторые сведения о полезных ископаемых и размещении народов, это описание вызывает и поныне удивление своей полнотой, и точностью, например в отношении рек, впадающих в Северный Ледовитый океан.

«Большой Чертеж» не дошел до нашего времени, но «Книга Большому Чертежу» известна в многочисленных копиях. Она позволяет составить вполне достоверное представление о «новом чертеже» и «чертеже полю». Это были дорожные карты, показывавшие все сколь-ни-будь значительные населенные пункты, наиболее важные тракты и с особой полнотой реки - естественные пути сообщения. Чертеж охватывал обширную территорию: на западе его пределами служили Днепр и Западная Двина, на северо-западе - р. Тана в Лапландии, на востоке - Обь; на юге «Чертеж» распространялся на Бухару, Грузию и Крым. Число географических названий, подписанных на чертежах, намного превышало полторы тысячи. «Большой Чертеж» и «Книга Большому Чертежу» явились не только итогом великолепного географического труда русского народа в XVI в., но и свидетельством его высокой культуры.

В XVI в. сложилось и укрепилось русское феодально-абсолютистское государство; завершилось объединение раздробленных прежде земель и княжеств. По словам В. И. Ленина, «только новый период русской истории (примерно с XVII в.) характеризуется действительно фактическим слиянием всех таких областей, земель и княжеств в одно целое. ...Оно вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1. С. 153-154.). Централизованное государство постепенно превращается в многонациональное. Его границы быстро перемещаются к востоку. Присоединение Сибири и ее хозяйственное освоение, выход к Тихому океану и исследования северо-востока Азии сопровождались выдающимися географическими открытиями, которыми русский народ внес замечательный вклад в великие географические открытия XVI - первой половины XVII в.

Это движение направлялось центральной властью, наказы которой руководили действиями сибирской администрации, служилых людей и казаков. Вместе с тем многие открытия в Сибири и на Дальнем Востоке обязаны инициативе и энергии «промышленных людей» - охотников за пушниной; местная администрация всегда внимательно следила за их движением в новые земли.

Сибирские открыватели: служилые люди, казаки, промышленники - словом, простые люди, которых потомки справедливо назвали землепроходцами, - не являлись картографами, но им неизменно поручалось составлять росписи и чертежи новооткрытых или посещенных земель.

Например, инструкция Василию Пояркову предписывала: «Да по распросу иноземскому да по своему высмотру сделать ему Василью, Зие реке и Шилке и в нее падучим сторонним рекам чертежь и роспись, и какие люди на Зие реке и на Шилке и на сторонних реках живут, в которых местах и сколько человек, все то в роспись имянно отписать по рекам и урочищам люди и всякую душу имянно, и краски в котором месте синяя, и серебряная руда, и медная и иная какая угода, то по тому ж описать имянно... и чертежь и роспись дороге своей и волоку, и Зие и Шилке реке, и падучим в них рекам и угодьям, прислать в Якутцкой острог, вместе с ясачною казною; и чертежь и роспись прислать всему за свою Васильевою рукою».

Документы той эпохи сохранили имена ряда составителей карт, начиная с Афанасия Мезенцова, создателя чертежей 1627 г. и автора «Книги Большому Чертежу».

Ориентировка по странам света, иногда компас, расчет расстояний по времени (но в отдельных случаях измерения по дорогам и рекам), а также «скаски» бывалых людей и иноземцев использовались для составления чертежей. И, надо отдать справедливость, в этом деле русские исследователи проявляли не только чувство долга, но и умение наблюдать, видеть и реалистично передавать результаты своих наблюдений. Росписи и чертежи служилых людей, имевшие по преимуществу маршрутный характер, собирались в воеводских канцеляриях, где нередко сводились вместе в карты отдельных городов с относящимися к ним уездами и землями. Государственный и одновременно народный характер составляет замечательную черту открытий XVII в. Этому факту во многом обязана самобытность русской картографии и обширность вклада, внесенного ею в развитие мировой картографии.

Об обилии русских карт XVI и XVII вв. можно судить по сохранившимся описям карт, хранившихся в Разрядном, Посольском и Тайном приказах. Эти карты размножались рукописно в единичных экземплярах.

Рис 13.13. План г. Новгорода. Фрагмент «Чертежа русским и шведским городам до Варяжского моря» около 1653 г.; полный размер 56х66 см, хранится в ЦГАДА; воспроизведен с уменьшением

Большинство из них стало жертвой времени: пожары, постоянно опустошавшие русские города, разорение Москвы польскими интервентами, небрежное хранение в архивах потерявших практическую ценность документов - все это влекло утерю карт. Тем не менее ряд из них дошел до наших дней, например «Чертеж украинским и черкаским городам от Москвы до «Крыма» середины XVII в. (находится в Государственном архиве Швеции); «Чертеж русским и шведским городам до Варяжского моря» (около 1653 г.), распространяющийся на северо-западную часть Русского государства и Балтийское море и показывающий наряду с населенными пунктами гидрографию, границы и расстояния (находится в Центральном государственном архиве древних актов в Москве; фрагмент на рис. 13.13) и др. Наиболее богато картографическое наследие по Сибири. Рис. 13. 14. Фрагмент «Чертежа земли Томского города», из «Служебной чертежной книги» Семена Ремезова; чертеж ориентирован на восток

Надобность в сводных картах Сибири была настолько велика, что их изготовление предписывалось специальными распоряжениями центральных правительственных органов. Таковы две сохранившиеся карты Сибири: чертеж 1667 г., изготовленный «по указу Великого Государя... в Тоболску тщанием столника и воеводы Петра Ивановича Годунова с товарыши» и чертеж 1673 г.

Особого внимания заслуживают труды тобольского уроженца Семена Ульяновича Ремезова, относящиеся по годам к Петровскому времени, но по своему характеру и содержанию как бы подводящие черту под развитием ранней русской картографии XVI и XVII вв. В работах по картографии, истории и географии Сибири С. У. Ремезов выступает как выдающийся ученый и культурный деятель эпохи. Как картограф, он собрал и обобщил в картах и ввел в научный обиход столь обширный, свежий и важный географический материал, что в этом отношении занимает почетное место в мировой картографии.

Боярский приговор 1696 г. предписал на местах «...всем сибирским городам и с уезды ... написать чертежи ... а в Тоболску велеть сделать доброму и искуссному мастеру чертеж всей Сибири». В выполнении этого поручения огромная заслуга принадлежит С. У. Ремезову. В 1697 г. в результате своих поездок, описей, расспросов и других источников он изготовил два чертежа: Тобольской земли и «безводной и малопроходной каменной степи», а в 1698 г. во время пребывания в Москве составил «Чертеж всех сибирских градов и земель», в котором свел в одно целое «в меру убравши (т. е. приведя к одному масштабу) по компасу церкилным розмером» чертежи сибирских уездов, присланные в Москву во исполнение предписаний 1696 г. Эта карта, написанная на китайке (плотной ткани, которая ввозилась из Китая), представляет ныне один из замечательных экспонатов петровской галереи в ленинградском Эрмитаже.

По новому поручению, продолжая работы в Тобольске, С. У. Ремезов вместе с четырьмя сыновьями закончил к 1 января 1701 г. «Чертежную книгу Сибири» - первый русский географический атлас из 23 карт большого формата, дошедший до нашего времени (хранится в Библиотеке им. Ленина в Москве). Чертежная книга не только обобщила русские географические открытия XVII в. в Сибири, но и дала изображение зарубежных территорий, изученных русскими исследователями, в частности при путешествиях и посольствах в Китай. Большой интерес представляют два других сохранившихся сборника карт С. У. Ремезова: «Хорографическая чертежная книга» 1697-1711 гг. (на 171 листе, находится в США) и «Служебная чертежная книга» 1702-1730 гг. (на 116 листах, продолжена сыновьями, хранится в Библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде), в которых С. У. Ремезов помещал свои оригинальные карты, рисунки и описания, а также копии интересовавших его карт.

Карты С. У. Ремезова для освоенных тогда районов Сибири и поныне поражают обилием и детальностью сведений (рис. 13.14), особенно в отношении гидрографической сети, которая при отсутствии картографических сеток служила как бы основой для построения и сводок карт. Многие частности обозначены так подробно и обстоятельно, что, по свидетельству академика Миддендорфа, из «Чертежной книги» еще в середине XIX в. можно было почерпнуть кое-что для улучшения карт Сибири. По сравнению с современными им западноевропейскими картами чертежи Ремезова, несовершенные в математическом отношении, выгодно отличаются стремлением к разносторонней характеристике природных особенностей местности; они включают также много сведений хозяйственного, этнографического и военно-политического значения.

Работы русских исследователей, распространившиеся на Восточную Европу и Сибирь, позволили создать о них географические представления, основанные на опыте и реальном знании. Русская картография развивалась до XVIII в., самобытным путем. Воздействие на нее западноевропейской науки было невелико. Напротив, успехи западноевропейских картографов в изображении Русского государства в прямой степени зависели от того, насколько им удавалось привлекать русские источники, для Сибири единственно достоверные и потому не оценимые.