ГОС по литературе ответы. Классицизм Образец для них исвоо античности Действие и поступки героев определяются с т зр разума Конфликт разум и чувства, общее и личное, желания и долг Строгое деление героев на положительных и отрицательных.
 Скачать 3.04 Mb.
|
|
Стихотворения М. Лермонтова. Поэт – благороднейший сосуд духа. Он не подражает природе, но соперничаетс нею, он-существо легкое, крылатое и святое, он м.творить тогда, когда его объемлет восторг, когда он выйдет из себя и рассудок покинет его. Благоразумие – враг поэзии. Свежестьблагоухания, худ.роскошь форм, поэтич. перлесть и благородная простота образов,энергия, звучность стиха, полнота чувств,глубокость и разнообразие идей, необъятность содержания- суть поэзии Лермонтова. Похождения Чичикова, или Мертвые души. "Мертвые души" стоят выше всего, что было и есть в русской литературе, ибо в них глубокость живой общественной идеи неразрывно сочеталась с бесконечною художественностию образов, и этот роман, почему-то названный автором поэмою, представляет собою произведение, столь же национальное, сколько и высокохудожественное. В нем есть свои недостатки, важные и неважные. К последним относим мы неправильности в языке, который вообще составляет столь же слабую сторону таланта Гоголя, сколько его слог (стиль) составляет сильную сторону его таланта. Важные же недостатки романа "Мертвые души" находим мы почти везде, где из поэта, из художника силится автор стать каким-то пророком и впадает в несколько надутый и напыщенный лиризм... К счастию, число таких лирических мест незначительно в отношении к объему всего романа, и их можно пропускать при чтении, ничего не теряя от наслаждения, доставляемого самим романом. Но, к несчастию, эти мистико-лирические выходки в "Мертвых душах" были не простыми случайными ошибками со стороны их автора, но зерном, может быть, совершенной утраты его таланта для русской литературы...460 Все более и более забывая свое значение художника, принимает он тон глашатая каких-то великих истин, которые в сущности отзываются не чем иным, как парадоксами человека, сбившегося с своего настоящего пути ложными теориями и системами, всегда гибельными для искусства и таланта. В «М.д.»жизнь разлагается и отрицается. Пафос «М.д.»- есть юмор, созерцающий жизньсквозь видный миру смех и незримые, невидимые ему слезы. Две стороны составляют великого поэта - естественный талант и дух, или содержание. Гоголь- великий поэт. Нельзя не дивиться его умению оживлять все, к чему ни прикоснется, в поэтические образы, его оригинальному взгляду, к-м он проникает в глубину тех тонких и для простого взгляда недоступных отн-ий и причин, где только слепая ограниченность видит мелочи и пустяки, не подозревая, что на этих мелочах вертится, увы!- целая сфера жизни. Но Гоголь-великий русский поэт и не более. «М.д.» его тоже т.для России и в России могут иметь бесконечно большое зн-ие. Никто не может быть выше века и страны. Белитнский цитирует высказанное Гоголем предположение о том, что м.б. «в сей же самой повести почуются иные, доселе небранные струны,предстанет несметное богатство рус.духа…» - и воспринимает эти слова как обещание показать в след.частях «М.д.» к-то др.сторону крепостнической России, нечто противоп-е тем мерзостям, к-е с такой яростной силой бичевал художник в первой книге. Это заставило Белинского насторожиться: «Много, слишком много обещано, - пишет он, - так много, что негде и взять того, чем выполнить обещание, потому что того еще и нет на белом свете…»С гениальной прозорливостью Белинский здесь предсказал обреченность замысла. Письмо к Гоголю. Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека: это эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это вашим, действительно не совсем лестным, отзывав о почитателях вашего таланта. Нет, тут была причина более важная. Оскорбленное чувство самолюбия еще можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если бы все дело заключалось только в нем. Но нельзя перенести оскорбленного чувства истины, человеческого достоинства. Нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель. ... Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которая возбудила ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали, при появления ее, все ваши враги - и литературные (Чичиковы, Ноздревы, Городничие и т. п.) и не литературные, которых имена Вам известны. Вы сами видите хорошо, что от вашей книги отступились даже люди, по-видимому, одного духа с ее духом. Если бы она и была написана вследствие глубоко-искреннего убеждения, и тогда бы она должна была произвести на публику то же впечатление... ... Вы не заметили, что Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, сколько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их исполнение ... Вот вопросы, которыми тревожно занята Россия в ее апатическом полусне! И такая-то книга могла быть результатом трудного внутреннего процесса, высокого духовного просветления?!. Не может быть!.. Или Вы больны, и Вам надо спешить лечиться; или - не смею досказать моей мысли... Значение идей Белинского в становлении идей Натуральной школы. Борьба за реализм. Изображение типических характеров в типических обстоятельсвах, историзм – ведущие принципы нового метода – реализма. Первым отрефлектировал новые худ.веяния, эстетически их узаконил и проанализировал осн.черты поэтики В.Г.Белинский. Хотя слово «реализм» Б.не употреблял, предпочитая говорить о «действительной», «реальной», (а не реалистической) лит-ре. Кроме того, в понятийном ареселе Белинского появится термин «натуральная школа», вошедший в ист.рус.лит. в 1846 и по сей день означающий группу писателей, продолживших «критическое» направление, подхвативших и развивших пафос гоголевского тво-ва. Гоголь, считал Белинский, смог совершить переворот в рус лит потому, что обратил «все внимание на толпу, на массу», стал изображать «людей обыкновенных, а не приятное только исключение из общего правила». Пушкин и Лермонтов также у истоков этого процесса. В реалистич.лит-ре воспроизводятся типические же обстоятельства: не «измены древности, кинжалы, яд»,а жизнь в ее обычномтечении. Белинский декларировал принципиальное положение о народности лит-ры: «если изображение жизни верно, то оно и народно». «Повести г.Гоголя народны в высочайшей степени», - в них совмещаются простота вымысла, истина жизни и оригинальность (к-ю, кстати, Белинский видел в «комическом одушевлении, всегда побеждаемым глубоким чувством грусти и уныния»). Пафос «Мертвых душ» он усмотрел в юморе, в критическом отрицании обществ.и частных чел. пороков – в том, что он называл «социальностью». Именно Белинскому принадлежат формулировки, к-е затемнадолго войдут в умы многих поколений: искусство – «мышление в образах», писатель мыслит образами, как ученый – понятиями. Стало быть, содержание ис-ва и науки одно и то же: и ис-во и наука ищутистину, но форма ее выражения – разная. Различие в формах постижения истины закл в том, что художник хорошо видит чувственный образ, «форму», но плохо видит «идею», «содержание». Если художник плохо видит идею, то он выражает «творящий дух» бессознательного. Идея должна целиком пронизывать и охватывать явление или предмет, полно выражая его. Но идея (содержание) не может существовать бесформенно, она должна быть сформирована, если идея плотно обнимает предмет, то и «форма» так же должна быть пронизана идеей и столь же плотно заключать в себе ее. Ис-во черпает сови идеи и формы из действительной жизни, ис-во есть «воспроизведение действительности», но не ее копия. Ис-во творит новый мир, повторенный, вновь созданный воображением. Отсюда проистикает великое зн-ие для Белинского воображения, фантазии, к-я, однако, не должна отлетать от действительности столь далеко, чтобы первичная действительность (жизнь как прототип) осталась неузнанной воо вторичной действительности (хцд.пр-ии). Значение Белинского в развитии русской литературы. Становление и формирование принципов рус.критики связано с именем Белинского, к-й сделал в ней нечто подобное тому, что Пушкин совершилв лит-ре. Личность «неистового Виссариона» - яркий образец энтузиаста и радикала в рус.лит. 13 лет активной работы лит.критика были годами титанического труда во имя «формирования нравстенной атмосферы народа» и «развития человеческих личностей, к-е суть-всё». Пройдя путь сложных мировоззренческих поисков, он селался непримиримым к «ужасному зрелищу страны, где люди торгуют людьми», где абсолютизм – неограниченная власть самодержца – попирает свободу личности. Поэтому свою общественную задачу он видит в развитии свободолюбия. Своеобразие «натуральной школы» в истории русского реализма. Основные жанры, особенности конфликта, типичные представители, характерные произведения «натуральной школы». Первоначально Белинский вы полемическом задоре использовал словосочет., рожденное в стане литературных и идейных противников. Ф.Булгарин, редактор газеты «Северная пчела» и журнала «Сын отечества» язвительно адресовал его авторам, объединившихся для издания альманахов «Физиология Петербурга» и «Петербургский сборник». Критик считал, в противовес Булгарину, что и так называемая натура, «низкие картины» должны сделаться содержанием лит-ры. Б.узаконивает название критического направления, созданного Гоголем: натуральная школа. К ней относились Герцен, Некрасов, Тургенев, Гончаров, Достоевский, Салтыков, Григорович и др. Организационно представители «натуральной школы» объединены не были. Их связывали творческий установки, совместная работа в журналах, альманахах, личные контакты. Некрасов, по праву считавшийся лидером, стал редактором не только двух альмонахов о быте инравах Петербурга, но и вместе с Панаевым – владельцем и редактором журнала «Современник». Участников лит.движения объединял творческий энтузиазм, пафос «социальности», заинтересованный анализ влияния общественных нравов на человека, глубокий интерес к судьбам представителей низших и средних сословий. Эстетич.и худ.новации нашли воплощение в двух сборниках под названием «Физиология Петербурга». В жанровом отношении «физиологии» чаще всего представляли очерки, небольшие по объему пр-ия, описательно-аналитического сод-я, где действительность изображалась, в разнообразных, чаще свего вне развернутого сюжета ситуациях, через множество социальных, профессиональных, этнографических, возрастных типов. Очерк был тем оперативным жанром, к-й позволял быстро и точно фиксировать положение дел в общ-ве, с большой степенью достоверности, даже фотографичности. Одна из причин такого моделирования мира – в 30-40е в Евр.науке ощущался интерес к практическому направлению, переживало подъем естествознание: орг.химия, палеонтология, сравнит.анатомия, особенные успехи выпали на долю физиологии. Русские, как и западно-европ.писатели, стремились перенести в лит.приемы физиологич.науки, изучить жизнь как своеобразный организм, стать «физиологами общества», писатель – физиолог понимался истинным естествоиспытателем, к-й исследует в совр.ему общ-ве преимущественно в средних и низших сферах различные виды и подвиды, почти с научной точностью фиксирует регулярно наблюдаемые нравы, жизненные условия, среду обитания. Типизация. «Сущность типа состоит в том, чтоб изображая, например, хоть водовоза, изображать ни какого-нибудь одного водовоза, а всех в одном», - писал Белинский. Горизонтальную проекцию северной столицы блестяще выполнили авторы знаменитого двухтомного сборника «Физиология Петербурга» (1844-45). Во вступлении к первому тому Б.прогнозировал появление «беллетристических пр-ий», к-е бы в форме путешествий, поездок, очерков, рассказов, описаний знакомили с различными частями беспредельной и разнообразной России. Разворачивается топография «дна» Петербурга: помойные ямы, грязные подвалы, каморки, смрадные дворы и их забитые, раздавленные нищетой и несчастьями опустившиеся обыватели. И все же хар-р северной столицы исследуется в физиологии Петербурга прежде всего через галерею представителей некоторых профессий: нищий шарманщик из очерка Григоровича, тщетно старающийся своим ремеслом прокормить целое семейство; дворник- вчерашний крестьянин, ставший не только блюстителем чистоты но и порядка, незаметно превратившийся в столь необходимиого для жизни разных сословий посредника (Даль «Петербургский дворник»). Под несомненным влиянием худ.исканий «натуральной школы» на излете первой половины столетия были созданы крупные произведения отеч.лит. Достоевский «Бедные люди» - роман, принесший известность молодому Достоевскому, был напечатан в «Петербургском сборнике», изданным Некрасовым в 46г. В русле традиции «физиологического очерка» он воссоздает реалистическую картину жизни «забитых» обитателей «петербургских углов», галерею социальных типов – от уличного поберушки до «его превосходительства». Высшим достижением нат.шк.по праву считаются 2 романа 40х г.г.- «Обыкновенная история» Гончарова и «Кто виноват» Герцена. «Кто виноват?». Сложнейшие общественные нравственно-философские смыслы вложил Герцен в романное действие, «исполненное, по словам Белинского, драматического движения», ума, доведенного «до поэзии». Это роман не только о к.п., о русской правинции, это роман о времени и среде, губящей все лучшее в человеке, о возможности внутреннего сопротивления ей, о смысле жизни. В проблемное поле вводит читателя резкий и лаконичный вопрос, вынесенный в название пр-ия. Где коренится причина того,что лучшие задатки дворянина Негрова были заглушены пошлостью и безделием, столь распространенными среди крепостников? Лежит ли на нем персональная вина за судьбу внебрачной дочери Любовньки, росшей в его же доме в унизительном двусмысленном положении? Кто несет ответственность за наивность тонкого, мечтающего о гармонии, учителя Круциферского? Он по существу только и может, что произносить искренние патетические монологи, да упиваться семейной идиллией, к-я оказывается столь непрочной: роковым, приведшим к гибели становится для его жены чувство к Владимиру Бельтову. Дворянин – интеллектуал Бельтов приезжает в провинцию в поисках достойного жизненного поприща, но не только не находит его, но и оказывается в горниле трагической жизненной коллизии. С кого же спросить за бессильные, обреченные на неведомый провал попытки исключительно талантливой личности, найти применение своим силам в удушающей атмосфере помещичьего быта, казенной канцелярии, отеч.захолустья, в тех жизненных сферах, что чаще всего «предлагала» тогдашняя Россия своим образованным сынам? Один из ответов очевиден: крепостничество, «поздняя» николаевская пора в России, застой, едва ли не приведший в середине 50х к нац.катастрофе. Социально-историч.конфлит сплетен с конфликтом этическим. Белинский оч.тонко указывал на связь социально-критического и нравственного смысла пр-ия в характеристике авторской позиции: «бодезнь при виде непризнанного человеческого достоинства». Становление лирики Некрасова шло в русле общения с прозаическими опытами писателей «нат.шк.». Очерковая тональностьописаний, фактографичность, обстоятельная «бытопись» и сочувствие народу отличают многие поэтические опыты Некрасова конца 40х. Цикл рассказов Тургенева «Записки охотника», большинство из к-х было написано в 40е, несет на себе печать физиологизма: характерно отсутствие выраженного сюжета, художественное «захемление» на массовых человеч.типах, описаниях «обычных» обстоятельств. 21. А.И.Герцен. (1812-1870) Герцен как основоположник «русского социализма». В России середины 19 в. Герцена знали не столько как писатея, сколько как крупного общественного деятеля и политич.идеолога «левого» толка, коротко знакомого едва ли не со всеми представителями оппозиционных либеральных и революционных кругов Европы того времени. Собственно художественное тв-во Г. Не м.б.понято в констекте его историко-философских концепций иполитич.идей, изложенных во многочисленных публицистических очерках, очерковых циклах, эссе и статьях. Очень рано проявилась политич.-оппозициооная настроенность Г., характерная для всей его последующей жизни. Он с жадностью читал запрещенные поо политич.моивам стихи Пушкина и Рылеева; в 14 лет, при известии о разгроме о восстании декабристов, сразу принял их сторону, почувствовав по его собственному признанию, что не м.б. «с той стороны», где «тюрмы и цепи», т.е. на стороне Николая 1, к-й с этого момента становится для него символом деспатизма. Высшее предназначение человека – активное энергичное действие, направленное на преобразование несовершенной действит. Не способный преодолеть смерть, человек, по крайней мере, может улучшить, усовершенствовать существующее общественное устройство, примиряться с к-й он, обладающий силой и разумом, равными тем, какими в его представлении обладали боги, не имеет никакого права. Эстетическим выражением идей западников в 40е становится «натуральное» или реалистическое направление, возглавляемое Белинским, сплотившим вокруг себя литераторов молодого поколения: Некрасова, Тургенева, Григоровича, Гончарова Достоевского и др, - и получившее название «натуральной школы». Одной из гл.задач нового направления была борьба с романтической системой ценностей, как не отвечающей уху времени и современному уровню знаний о природе и человеческом общ-ве. Романтическим мировоззренческим установкам в пр-иях натуральной школы противопост.так наз. «действительность». Роман «Кто виноват?» Проблематика, стилевое своеобразие романа, жанр, композиция и язык. Смысл названия. Система образов. Тема истинного и ложного воспитания. Образы Любоньки и Дмитрия Круциферских. Бельтов как лишний человек. Основное своеобразие художественного дарования Герцена - в ясности основополагающей идеи романа, в том, что любое из его действующих лиц сознательно задано.В романе Г. сближает публицистику и художественную литературу. Он далек от спокойного изображения действительности. Герцен-художник постоянно вторгается в повествование. Перед нами не бесстрастный наблюдатель, а адвокат и прокурор в одном лице. Одних действующих лиц он активно защищает и оправдывает, а других разоблачает и осуждает. Авторское сознание в романе выражено прямо и открыто.Первая часть романа состоит из развернутых биографий действующих лиц (названия отдельных разделов: «Биографии их превосходительств», «Биография Дмитрия Яковлевича»). Во 2 части развертывается более последовательное сюжетное повествование с многочисленными вставными эпизодами и авторскими публицистич. отступлениями. В целом весь худ. текст связан единством авторской идеи и строится прежде всего на основе четкого и последовательного развития авторской мысли. Роман Герцена можно назвать интеллектуальным романом. Авторская речь занимает центральное место в общем ходе повествования. Она часто проникнута иронией — то мягкой, то разящей, бичующей. При этом Герцен использует самые разнообразные стили русского языка - сочетает формы просторечия с научной терминологией, вводит в текст литературные цитаты и иноязычные слова, неологизмы, неожиданные метафоры и сравнения. Роман Герцена отличается широким охватом жизни во времени и пространстве. Поездки Бельтова дали возможность описать дворянскую усадьбу, провинц. города, Москву, Петербург, рассказать о его заграничных впечатлениях. Белинский называл Герцена «по преимуществу поэтом гуманности», в этом он видел важнейшее общественное и литературное значение романа «Кто виноват?». Во многом он связан с принципами «натуральной школы». Для романа характерны антикрепостническая проблематика, широкий показ социальной среды и ее воздействия на жизнь главных действующих лиц произведения и т. д.Роман — суровый приговор всей самодержавно-крепостнической системе, уродующей сознание и жизнь людей. Сюжет: Действие начинается в русской провинции, в имении богатого помещика Алексея Абрамовича Негрова. Семейство знакомится с учителем сына Негрова — Миши, Дмитрием Яковлевичем Круциферским, окончившим Московский университет кандидатом. Негров бестактен, учитель робеет. Негров был произведён в полковники уже немолодым, после кампании 1812 г., вскоре вышел в отставку в чине генерал-майора; в отставке скучал, хозяйничал бестолково, взял в любовницы молоденькую дочь своего крестьянина, от которой у него родилась дочь Любонька, и наконец в Москве женился на экзальтированной барышне. Трёхлетняя дочь Негрова вместе с матерью сосланы в людскую; но Негрова вскоре после свадьбы заявляет мужу, что хочет воспитать Любоньку как собственную дочь. Круциферский — сын честных родителей: уездного лекаря и немки, любившей мужа всю жизнь так же сильно, как в юности. Возможность получить образование ему дал сановник, посетивший гимназию уездного города и заметивший мальчика. Не будучи очень способным, Круциферский, однако, любил науку и прилежанием заслужил степень. По окончании курса он получил письмо от отца: болезнь жены и нищета заставили старика просить о помощи. У Круциферского нет денег; крайность вынуждает его с благодарностью принять предложение доктора Крупова, инспектора врачебной управы города NN, — поступить учителем в дом Негровых. Пошлая и грубая жизнь Негровых тяготит Круциферского, но не только его одного: двусмысленное, тяжёлое положение дочери Негрова способствовало раннему развитию богато одарённой девушки. Нравы дома Негровых равно чужды обоим молодым людям, они невольно тянутся друг к другу и вскоре влюбляются друг в друга, причём Круциферский обнаруживает свои чувства, читая Любоньке вслух балладу Жуковского «Алина и Альсим». Между тем скучающая Глафира Львовна Негрова тоже начинает испытывать влечение к юноше; старая гувернерша-француженка пытается свести барыню и Круциферского, причём случается забавная путаница: Круциферский, от волнения не разглядев, кто перед ним, объясняется в любви Негровой и даже целует ее; в руки Глафиры Львовны попадает восторженное любовное послание Круциферского Любоньке. Поняв свою ошибку, Круциферский бежит в ужасе; оскорблённая Негрова сообщает мужу о якобы развратном поведении дочери; Негров, воспользовавшись случаем, хочет заставить Круциферского взять Любоньку без приданого, и очень удивлён, когда тот соглашается безропотно. Чтобы содержать семью, Круциферский занимает место учителя гимназии. Узнавши о помолвке, мизантроп доктор Крупов предостерегает Круциферского: «Не пара тебе твоя невеста... она тигрёнок, который ещё не знает своей силы». Счастливой свадьбой, однако, эта история не кончается. Через четыре года в NN приезжает новое лицо — владелец имения Белое поле Владимир Бельтов. Следует описание города, выдержанное в гоголевском духе. Бельтов молод и богат, хотя и нечиновен; для жителей NN он загадка; рассказывали, что он, окончив университет, попал в милость к министру, затем рассорился с ним и вышел в отставку назло своему покровителю, потом уехал за границу, вошёл в масонскую ложу и пр. Сама внешность Бельтова производит сложное и противоречивое впечатление: «в лице его как-то странно соединялись добродушный взгляд с насмешливыми губами, выражение порядочного человека с выражением баловня, следы долгих и скорбных дум с следами страстей...» В чудачествах Бельтова винят его воспитание. Отец его умер рано, а мать, женщина необыкновенная, родилась крепостной, по воле случая получила образование и пережила в молодости много страданий и унижений; страшный опыт, перенесённый ею до замужества, сказался в болезненной нервности и судорожной любви к сыну. В учители сыну она взяла женевца, «холодного мечтателя» и поклонника Руссо; сами не желая того, учитель и мать сделали все, чтоб Бельтов «не понимал действительности». Окончив Московский университет по этико-политической части, Бельтов, с мечтами о гражданской деятельности, уехал в Петербург; по знакомству ему дали хорошее место; но канцелярская работа наскучила ему очень скоро, и он вышел в отставку всего-навсего в чине губернского секретаря. С тех пор прошло десять лет; Бельтов безуспешно пробовал заниматься и медициной, и живописью, кутил, скитался по Европе, скучал и, наконец, встретив в Швейцарии своего старого учителя и тронутый его упрёками, решил вернуться домой, чтобы занять выборную должность в губернии и послужить России. Город произвёл на Бельтова тяжёлое впечатление: «все было так засалено <…> не от бедности, а от нечистоплотности, и все это шло с такою претензией, так непросто...»; общество города представилось ему как «фантастическое лицо какого-то колоссального чиновника», и он испугался, увидев, что «ему не совладать с этим Голиафом». Здесь автор пытается объяснить причины постоянных неудач Бельтова и оправдывает его: «есть за людьми вины лучше всякой правоты». Общество тоже невзлюбило чужого и непонятного ему человека. Между тем семья Круциферских живёт очень мирно, у них родился сын. Правда, иногда Круциферским овладевает беспричинное беспокойство: «мне становится страшно моё счастие; я, как обладатель огромных богатств, начинаю трепетать перед будущим». Друг дома, трезвый материалист доктор Крупов, вышучивает Круциферского и за эти страхи, и вообще за склонность к «фантазиям» и «мистицизму». Однажды Крупов вводит в дом Круциферских Бельтова. В это время жена уездного предводителя, Марья Степановна, женщина глупая и грубая, делает безуспешную попытку заполучить Бельтова в женихи для дочери — девушки развитой и прелестной, совершенно не похожей на своих родителей. Позванный в дом, Бельтов пренебрегает приглашением, чем приводит хозяев в ярость; тут городская сплетница рассказывает предводительше о слишком тесной и сомнительной дружбе Бельтова. с Круциферской. Обрадованная возможностью отомстить, Марья Степановна распространяет сплетню. Бельтов и на самом деле полюбил Круциферскую: до сих пор ему не приходилось встречать такой сильной натуры. Круциферская же видит в Бельтове великого человека. Восторженная любовь мужа, наивного романтика, не могла удовлетворить ее. Наконец Бельтов признается Круциферской в любви, говорит, что знает и о ее любви к нему; Круциферская отвечает, что принадлежит своему мужу и любит мужа. Бельтов недоверчив и насмешлив; Круциферская страдает: «Чего хотел этот гордый человек от неё? Он хотел торжества...» Не выдержав, Круциферская бросается в его объятия; свидание прервано появлением Крупова. Потрясённая Круциферская заболевает; муж сам почти болен от страха за неё. Далее следует дневник Круциферской, где описаны события последующего месяца — тяжёлая болезнь маленького сына, страдания и Круциферской, и ее мужа. Разрешение вопроса: кто виноват? — автор предоставляет читателю. Любовь к жене всегда была для Круциферского единственным содержанием его жизни; сначала он пытается скрыть своё горе от жены, пожертвовав собой для ее спокойствия; но такая «противуестественная добродетель вовсе не по натуре человека». Однажды на вечеринке он узнает от пьяных сослуживцев, что его семейная драма стала городской сплетней; Круциферский впервые в жизни напивается и, придя домой, почти буйствует. На следующий день он объясняется с женою, и «она поднялась в его глазах опять так высоко, так недосягаемо высоко», он верит, что она ещё любит его, но счастливее от этого Круциферский не становится, уверенный, что мешает жить любимой женщине. Разгневанный Крупов обвиняет Бельтова в разрушении семьи и требует уехать из города; Бельтов заявляет, что он «не признает над собою суда», кроме суда собственной совести, что происшедшее было неизбежно и что он сам собирается уехать немедленно. В тот же день Бельтов побил на улице тростью чиновника, грубо намекнувшего ему на его отношения с Круциферской. Навестив мать в ее имении, через две недели Бельтов уезжает, куда — не сказано. Круциферская лежит в чахотке; ее муж пьёт. Мать Бельтова переезжает в город, чтобы ходить за больной, любившей ее сына, и говорить с ней о нем. В 45-46г.г.публикаует роман «Кто виноват», написанный в новом «натуральном» ключе и в идейном стилевом соотношениях очевидным образом примыкающий к гоголевской обличительной традиции. Последняя, однако, получает в романе резкое философское углубление: интеллектуализм и интерес к проблемам чел.бытия в его исходных предельных основаниях - характерные черты герценовского умственного склада – заявляют о себе в этом пр-ии в полный голос. Гл.обектом критики в романе становится романтическое мироощущение, понятое широко – как умозрительное знание, скрывающее от человека грубую реальность жизни и неспособное дать ему силы для противостояния ей. Типичным романтиком сентиментального, «чувствительного» типа выведен Дмитрий Круциферский – разночинец по произходжению, культурный, начитанный, обучавшийся в университете м.ч., пытающийся строить свою жизнь по идеальным образцам, почерпнутым в поэзии Жуковского. Тв-во к-го сыграло едва ли не определяющую роль в его воспитании. Высмеивая сентиментальный настрой Круциферского, Г.заставляет его бесприрывно почти по любому поводу лить слезы и прямо указываит на лит.предшественников изобр.им типа – Вертера из романа «Страдания юного Вертера» и Владимира Ленского из «Евгения Онегина». Круциферский наполовину немец (по матери), чем лишниц\й раз подчеркивается романтическая природа героя; для западников 40х и писателей «натур.школы» все немецкое однозначно ассоциировалось с романтическим – мистическими туманным – началом. Женившись на незаконнорожденной дочери помещика Негрова Круциферский полагает что обрел счастье, к-е теперь будет продолжаться вечно. Но вся его наивная философия, а с нею и вера вдоброе проведение, разрушаются в один миг, когда он узнает, что Любонька, по преднему тепло и нежно отн-ся к нему по-настоящему любит др.человека – Владимира Бельтова. Столкнувшись в реальной жизнью, с ее сложными и непредсказуемыми проявлениями, Круциферскийсовершенно теряется, не знает, как себя вести и что предпринять, и нацонец находит выход, к-й подсказывает ему его слабая натура – он начинает пить, чтобы уйти отмучительных жизненных противоречий. Другой жертвой романтического в широком смысле воспитания. Т.е.оторванного от жизни, представлен в романе его гл.герой – Владимир Бельтов. Сын богатого помещика Бельтова, женившегося на гувернантке, когда-то бывшей крепостной крестьянкой, Владимир воспитывался матерью и специально нанятым ей учителем-гувернером, швейцарцем Жозефом, в полной изоляции от действительности. Мать еще в юностистолкнувшаяся по выражению Герцена со «злотворной материей» жизни всеми силами старалась уберечь сына от подобного столкновения. Жозев, развивший сильный от природы ум юноши и познакомивший его с начатками различных наук, сам бы по духу чувствительным романтиком (без слез не мог читать Шиллера), и \, воспитывая своего питомца по системе Руссо, не учитывал особых «климатологических» условий рус.жизни, в к-х его воспитаннику предстояло жить впоследствии. Бельтов определяется на службу в министерство, и слолкнувшись с рутинной пошлой жизнью чиновничьего аппарата довольно быстро понимает, насколько она далека от тех идеалах добра и справедливости. К-е он поначалу, исполненный юношеских надежд, собирался привнести в нее. Бельтов прекращает служить, пробулет заняться медициной, потом ваянием, но ничем не может увлечься всерьез, разорчаровывается во всякой дейстельности и превращается – Герцен прямо намекает на это – в некое подобие «лишнего человека», продолжая ряд, начатый пушкинским Онегиным и оермонтовским Печориным. Бездеятельность своего героя Г.стремится объяснить не столько идейными влияниями, духом эпохи и проч., сколько материальными, социологическими причинами, или, как принято было говориь в то время, «средой», предопределяющей и все идейные влияния, наладывая на них свой неизгладимый отпечаток. Отсюда принципиальная важность указания на тот факт, что Бельтов, унаследовавший после смерти отца имение Белое Поле, достаточно богат, чобы позволить себе не служить и вести праздный образ жизни. Подобный материалистический взгляд на вещи защищает в романе пост.оппонент романтика Круциферского доктор Крупов, убежденный в том, что все идейные мотивы, к-ми руководствуются люди, вкл.веру в судьбу и провидение, в конечном счете могут быть сведены к простейшим столкновениям физических, природных элементов, познаваемых самой трезвой из существующих наук – медициной. Позиция самого Герцена в романе много сложнее. Круповский материализм для него, при всех очевидных достоинствах, все-таки крайность. Он важен и ценен как сила, разоблачающая крайности романтического направления. Материалистическую концепцию Герцен дополняет теорией «лица», или личность, способной не подчиниться сформировавшей ее «среде», не быть только пассиыным ее отпечатком, а сопротивляться ее воздействию, если таковое представляется зрелой личности, стесняющим ее стремление к дальнейшему развитию и ограничивающим ее потребность в свободе. С одной стороны, человеческий характеры представлены как неизбежные и закономерные порождения опред. «среды», и авторское отношение к этому нейтрально, лишено какой-л. этической оценки (научный подход): какова среда, таковы и ее порождения. С др.стороны, сама среда со всеми ее порождениями описывается как какое-то чудовищное отклонение от нормы: безобразна, уродлива, почти гротескно нелепа (влияние приемов письма Гоголя – мрачный колорит, фиксация авторского внимания на негативных сторонах действительности, язвительно-иронический тон. Присутствуют намеки на то, что среда безумна и, следовательно, печать безумия лежит на всех человеческих существах, произведенных ей. С этой т.зр.среда подлежит суду и д.б.отрицаема во имя идеала, которого не знает бесстрастная наука, но которого требует новое человеческое сознание, неудовлетворенное несовершенством окр.жизни.) Носительницей такого нового чел.сознания Герцен делает главную женскую героиню романа – Любоньку Круциферскую. Дочь крестьянки и помещика Негрова, взятая из милости на воспитание в дом отца, она, в отл.от Круциферского (ее муж) и Бельтова, с детства знала, какой грубой и жестокой м.б.жизнь. Но именно это закалило ее волю, научило, по крайней мере внутренне, сопротивляться и сформировало ее сильный хар-р (подобно героиням Жорж Санд – принцип свободного поведения женщины в об-ве, принцип несвязанности женщины узами трад.брака, кот-й она имеет право разрушить, если ее супруг не может дать ей счастья). Полюбив Бельтова, Любонька понимает, что не должна стыдиться обвщественного мнения, кот-е, в силу предрассудков, опутавших сознание жителей города NN, по Герцену – вообще все безумное сознание прошлого и совр.мира, должно считать ее преступницей и грешницей. Духовному ур-ню Любоньки под стать дух.ур-нь ее избранника, Бельтова. Оба они рисуются как почти идеал.фигуры, сумевшие вырваться из мира всеобщего безумия. Не на высоте их понимания оказывается не только Круциферский, бессильный избавиться от своей по-детски болезненной привязанности к жене и мучающий себя и ее приступами ревности, но и умный доктор Крупов, полагающий, что виновник драмы – Бельтов, от скуки и праздности соблазнивший доверчивую Любоньку и разрушивший семью, жившую в согласии и счастье. В авторском понимании, если кто и виноват, то никак не «соблазнитель» Бельтов и не «поддавшаяся соблазну» Любонька (по Герцену - так могли бы рассуждать сторонники трад.брака и славянофилы). С т.зр.Герцена, если искать виноватового, то им будет Круциферский – слабый человек, изуродованный романт.воспитанием, закрепившим в нем эту слабость и навсегда оставившим его в плену отвлеченных представлений о жизни. К концу романа меняется мотивировка бездеятельности Бельтова. Истинную причну видит одна только Любонька, пораженная той «ширью понимания», которой обладает избранник ее сердца. Сам Герцен рисует своего героя праздным, но в силу необходимости. Вину бездеятельности он за ним признает, но и тут же снимает ее: «Есть вины луше всякой правоты». Показательна хар-ка состояния Бельтова как «многостороннего бездействия» и «деятельной лени». Здесь вне всяких сомнений речь идет о том, что развернуться в полную силу своей личности Бельтову мешают внеш.усл-я русской жизни – гос.авторитаризм николаевской империи, пресекающий всякие попытки свободного самопроявления человеческого я. Роман завершается на драматической, если не трагической ноте. Все три гл.героя – участники любовного треугольника – несчастны. В том, что случилось, не виноват никто, потому что присшедшее былонеизбежным следствием цепляющихся друг за друга причин. Виноваты не отд.люди, а само безумное об-во, с древних времен живущее понятиями и на корню губящее все попытки отд.индивидуумов противостоять этому всеобщему безумию. Причины обращения к публицистике. «Былое и думы» как реализация герценовской концепции «воспитания историей»: отражение эпохи в частных судьбах. Жанровое своеобразие книги. Духовный кризис Г., вызванный событиями Франц.революции в начале 50х г.г.был усугублен событиями личного порядка. Страшный моральный удар нанесло ему увлечение жены Натали другом их семьи, а в отношении политич.пристрастий – прямым единомышленником писаеля, немецким левым радикалом и поэтом Гервегом. Вскоре после этого в 51г.во время караблекрушения погибают мать Герцена и его младший сын, а в 52г.подавленная всеми выпавшими на ее долю испытаниями умирает после неудачных родов вернувшаяся к мужу Натали. Разочарованный в Европе и евр.системе ценностей, Г.с начала 50х и чем дальше тем определеннее обращает свои взоры к России и отныне связывает с ней и только с ней свои не уничтоженные до конца революцией 1848г.чаяния и упования на грядущее преображение мира. В сознании Г.писателя и философа происходит глобальная перестройка жизненных ориентаций и приоритетов. Бывший западник, теперь он ищет поддержки у славянофилов находя близкие себе идеи в их жестком противопост. «дурной», «выраждающейся» Европы. «Былое и думы». С 1852 Г.работает над главным трудом своей жизни – огромной мемуарной эпопеей. В общей сложноти работа над книгой заняло более 15лет. «Б.и д.» трудно отнести к какому-то опред.жанру. «Мемуарная эпопея» - это современное название, характеризующее только 2 жанровые особенности герценовской книги: 1.ее определенно мемуарный хар-р, т.е.воспроизведение вполне конкретных историч.фактов, событий и участвующих в них реальных ист.лиц. 2.сам грандиозный охват изображаемого. Как во времени (1812-2яполовина 1860хг.г.), так и в пространстве (русская жизнь и жизнь европейская – франц, англ, швейцарс.,итальянская и др.). Вместе с тем единство книги создается за счет сознательно субъективной авторской интонации, к-я словно растворяет в себе все объективные факты, приломляя их и нередко связывая между собой по случайной, личной, значимой лишь для автора ассоциации. Отсюда изобилие в книге как бы пересекающих осн.повествов.интимно-лирических признаний и публицистически острых рассуждений на политические, философские, исторические и др.темы. Герцен в одном из предисловий писал, что «б. и д.» «не историческая монография, а отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге». В др.предисловии он указывает на то, что его книга «не столько записки, сколько исповедь, около которой, по поводу которой собрались там-сям схваченные воспоминания из Былого, там и сям оставленные мысли из Дум». «Б.и д.» - это исповедь на фоне истории. «Б.и д.»- сложное сочетание разных жанров:
Погруженность автобиографического героя Герцена в Историю, его связь с ней отчетливо видны уже в первой части книги «Детское и университет (1812- 1834)», к-ю уместно сопоставить сдвумя другими классическими автобиографическими повествованиями о детстве, отрочестве и юности, появившимися в рус.лит.приблизительно в то же время, в середине 50х, - автобиографической трилогией Толстого, с повестью Аксакова «детские годы Багрова внука». Воо всех трез пр-иях изобр.детство дворянского мальчика, утонченного, чувствительного, озабоченного нравственными вопросами, остро реагирующего на житейскую фальшь, ложь и несправедливость. Герою Герценатесно в семейном мире, к-й он с раннего детства ощущает подавляющим если не деспатическим и спасение от к-го пытается найти на стороне, за его пределами – там, где вершится история, взрывающая устовшийся налаженный быт и взывающая к его радикальному реформированию и преобразованию. Герой Герцена – маленький бунтарь, всегда готовый встать в мятежную оппозицию к существующему. Поэтому для Герцена принципиально важно отметить, что родился он в значимом для рус.ист.1812г, ополенный его огненным дыханием, и еще более важно подчеркнуть связь своего отроческого «нравственного пробуждения» с 1825-26г.г. – временем выступления декабристов и последовавшей за ним казни пятерых «мятежников», ознаменовавшей начало нового страшного и в глазах Герцена беспрецедентного по своему деспотизму николаевского царствования. Русской жизни николаевских времен посвящены 3 след.части: 2«Тюрьмы и ссылка (1834-38)», 3 «Владимир – на – Клязме (1838-39)» и 4 «Москва, Петербург и Новгород (184-47)». Владимир и Новгород – города, куда он был по распоряжению правительства выслан из Москвы, города его ссылки.Образ героя-мятежника, независимомыслящей личности. Бросающей вызов машине власти – центральный образ этих частей книги. Одновременно Герцен дает в них широчайшую галерею портретов своих современников – от ближайших друзей, таких как историки Пасек и Грановский, литератор Кетчер (любимейший друг Огарев остается вне описаний как идеальная фигура, не подлежащая не только критике, но даже взвешенной отстраненной характеристике, способной разрушить заданную идеальность), до людей, с к-ми писатель не был связан столь близкими отн-ми, но с к-ми так или иначе общался в 30-40г.г. до своего отъезда за границу. Среди них Чаадаев, Орлов, Станкевич, Витберг, критики Белинский и Боткин, славянофилы Хомяков, Аксаков, братья Киреевские и др. Герцен – непревзойденный мастер лит.портрета реальной историч.личтности. Все изображаемые в книге представители рус.культуры 30-40х оказываются у Герцена жертвами своего времени-мрачной николаевской эпохи, вынуждающей их к невольному приспособлению к господствующим официальным вкусам гос.идеологии, либо, поскольку открытое столкновение невозможно, к пассивному внутреннему противостоянию ей. Способных на внутр.сопротивление Герцен в 4йчасти именует «нашими», имея ввиду прежде всего круг «западников», к к-му в то время он принадлежал сам и к лучшим представителям к-го относил Чаадаева и Орлова – людей по его определению «разлагаемых потребностью политич.деятельности и не имеющих возможности найти себя в четырех стенах кабинета и семейной жизни». Пятая часть книги под названием «Париж – Италия – Париж (1847-52)» состоит из 2разделов: «Перед революцией и после нее» и «Рассказ о семейной драме». Первый раздел посвящен пребыванию Герцена за границей, в период революционных событий 48-49г.г.во Франции и первых лет после революции – до политич.переворота,осуществленного в 1851г. всенародно избранным президентом Луи Наполеоном, объявившем себя в 52г.новым императором Наполеоном 3. Второй раздел посвящен разыгравшейся на фоне этих бурных полит.событий семейной драме Герцена. Последние 3 части книги: 6 «Англия (1852-64)», 7 «Вольная русская типография и «Колокол», 8 «Отрывки (1865-68)» повествуют об английской иммиграции Герцена, об организации им в Лондоне Вольной русской типографии и деятельности по изданию газеты «Колокол», а также о жизни в Швейцарии и поездках в Италию и Францию в конце 60х г.г. Последние части отличаются от предыдущих почти полным отсутствием в них личного атобиографич.элемента. В 1857г.Герцен женится на Тучковой-Огаревой, бывшей жене соего друга Огарева, с его молчаливого согласия и не разрывая отношений с ним, однако этот факт не получил никакого отражения в мемуарной эпопее. Последние чати – это серия достаточно произвольно связанных между собой очерков, зарисовок и портретов лиц, с к-ми Герцен встречался в эмиграции.Наибольшее внимание, по понятным причинам. Уделено деятелям освободительного движения. Европейским сторонникам новой свободы, революционерам-изгнанникам, подобно самому Герцену спасавшимся в Лондоне от преследований со стороны правительств их стран.Таковы борцы за независимость своих народов от инонационального и консервативного монархического правления итальянцы – Гарибальди и Маццини, поляк Ворцель, венгр Кошут, о к-х Герцен говорит с неизменным восхищением. «Былое и думы» - пр-ие чрезвычайно замечательное так же и в стилистическом отн-ии. Можно сказать, талант Герцена – стилиста достигает в нем своей высшей степени проявленности. Для всех разделов книги характерны неожиданные и в то же время поразительно точные и яркие метафорические употребления, строительным материалом к-х оказываются самые разные области человеческой культуры: мифология, религия, история-классическая и современная, философия, наука; богатейшее интонационное разнообразие, подчас допускающее смешение различных интонаций, к примеру, исповедальной и проповеднической, в передлах одного фрагмента или даже абзаца, постоянное вкрапление в текст иностр.слов и выражений – на латинском, франц, немец, англ, итальянс.языках; парадоксальное сочетание церковно-славянской стилистической архаики с варваризмами – европеизмами и живым русским разговорным стилем, в том числе и грубоватым просторечием. «былое и думы» - произведение, бесспорно находящееся на уровне лучших прозаических творений таких классиуов русского 19в., как Тургенев, Гончаров, Лев Толстой, Достоевский. |