Книга 2 Гас Переводчик Ирина Анатольевна Редактор Юлия Бубенко Русификация обложек Изабелла Мацевич
 Скачать 2.44 Mb.
|
Среда, 6 декабря (Скаут)На этой неделе Густов очень много играет на гитаре. Он всегда закрывает дверь, но так как моя комната находится прямо напротив, то в нее проникают все звуки. Даже без слухового аппарата мне их едва-едва, но слышно. Я не жалуюсь – это самый лучший способ заснуть, который можно только представить. Мои самые нежные воспоминания детства об отце касаются тех моментов, когда он играл на гитаре и пел, пока я не усну. Я не думала об этом много лет, но на этой неделе, судя по всему, все выходит на поверхность. На часах 10.30 и я лежу в кровати. Мне стоило бы спать, потому что завтра утром предстоит помогать Одри с большой презентацией на работе. Но вместо этого, я слушаю. Густов не выходил сегодня из комнаты, чтобы поужинать. Я не видела его весь день и поэтому мне как-то не по себе. Как будто не смогу закончить день, если не увижу его лицо. А потом до меня доносятся звуки, которые заставляют откинуть одеяло и поставить ноги на пол. Даже не осознавая, что делаю, я надеваю слуховой аппарат и стою в коридоре, в одной пижаме перед его дверью. Просто стою. И слушаю. Он поет. Густова едва слышно. Это скорее похоже на мурлыканье, без слов. Но он поет. Я сажусь рядом с его дверью и, прислонившись спиной к стене, слушаю. Густов продолжает напевать и наигрывать на гитаре. Он наигрывает снова и снова, каждый раз что-то меняя, настраивая. Довольно скоро мурлыканье превращается в слова. Постепенно, строка за строкой. Клянусь, это ощущается как порождение магии. Чистое волшебство. Его голос захватывает меня в плен. Я не просто слушаю, а пропускаю его через пять своих органов чувств. Это настолько лично, что я даже не смогу объяснить. Обычно тактильные ощущения не отвечают за глубину чувств; это работа мозга. Все в моей голове. Заливается и настаивается. Буквально несколько часов и появляется целая песня. Когда музыка, наконец, затихает я чувствую себя невероятно счастливой, потому что засвидетельствовала, пережила и разделила это с ним. Даже, если Густов и не знает об этом. Смотрю через дверной проем на часы на прикроватном столике, и яркие красные цифры говорят о том, что уже почти три часа утра. Мне нужно идти спать, но я не хочу отпускать этот момент. Меня тянет свернуться калачиком прямо здесь, на полу возле его двери просто для того, чтобы быть рядом с ним. Поэтому я закрываю глаза и позволяю себе еще на несколько секунд задержаться в постепенно рассеивающейся магии. Перед тем, как отправиться спать, иду на кухню. Мне нужно кое-что сделать. Возвращаюсь к двери Густова, ставлю на пол тарелку, стакан и приклеиваю стикер. А потом стучусь в дверь и в три шага оказываюсь в своей комнате. Мне слышно, как открывается его дверь в ту же секунду, как закрывается моя. (Гас)Открыв дверь, я вижу на полу в коридоре стакан виноградного сока и тарелку с солеными крекерами и арахисовым маслом. Мой желудок мгновенно начинает одобрительно урчать. Я не ел с самого ланча. Под тарелкой обнаруживается приклеенная к полу записка, содержимое которой вызывает у меня улыбку. Съешь это. Ты не ужинал. И спасибо. Эта песня наполнила мою душу. Она была здесь и слушала все это время. Мне хочется постучать в ее дверь. Обнять и поблагодарить за то, что разделила эти последние несколько часов со мной. Не знаю, как это объяснить, но то, как у меня сложилась песня… я знал, что был не один. Я не писал так с тех пор, как рядом была Опти. Я всегда чувствую ее в своем сердце, потому что там она и живет. Но мне больше не больно от этого. Присутствие, которое я ощутил сегодня, не было внутренним. Оно было физическим. Материальным. Как будто кто-то находился в комнате, подпитывая меня. Мог ли я предположить, что она находилась просто за дверью. Наполняя мою душу. Пятница, 8 декабря (Гас)Всю эту неделю я безостановочно пишу. Папка Опти на ноутбуке вызвала во мне желание творить. Я даже использовал несколько ее мелодий и припевов в качестве трамплина. Некоторые же песни появились из чувств, которые она вложила в свои тексты. И дело не в словах, а в эмоциях, которые стояли за ними. Они особенно ценны для меня. Я также нахожу вдохновение в стикерах, которые Нетерпюха оставляет на моей двери – они появляются каждое утро. В большинстве случаев она уходит или уже ушла на работу к тому времени, как я открываю дверь. Мы перекидываемся всего лишь парой слов, но это дает мне знать, что она слушает. Что я не одинок. Что ей нравятся мои творения. А иногда — нет. Наверное, стоит просто пригласить ее к себе во время работы, но какая-то часть меня боится, что тогда мой талисман перестанет работать. Другая половина боится, что я вообще не смогу ничего сделать в ее присутствии, потому что Нетерпюха – единственная, у кого я постоянно пытаюсь заслужить одобрение. Вероятно, потому, что это чертовски тяжело сделать. Она не раздает комплименты направо и налево, а сортирует, выбирает и если говорит что-то, то от чистого сердца. От нее не дождешься вранья. А пока мне достаточно знать, что она находится за дверью и слушает. Ее присутствие ощущается в комнате, заставляя меня копать глубже. Работать лучше. Творить. Я уже давно не чувствовал этого. Но теперь у меня есть две любимые девушки, которые давят на меня и подбадривают, присутствуя не физически, а эмоционально. Это немного жутко, но работает. Даже больше, чем работает. Это питает меня. Музыка — целиком интуитивное переживание, если все делаешь правильно. А на этой неделе я делаю все чертовски правильно. Утренняя записка от Нетерпюхи гласит: Песня №2. Припев. Теперь идеально. Я хватаю с прикроватного столика стикеры и маркер, которые теперь постоянно там лежат, и пишу ответ. Спасибо. Скоро ее закончу. |