Р_Норвуд_—_Женщины,_которые_любят_слишком_сильно. Книга изменит вашу жизнь Добрая книга Норвуд Р. Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас любить
 Скачать 1.6 Mb.
|
|
Глава седьмая. Красавица и Чудовище «Многие мужчины гораздо более страшные чудовища, чем ты, сказала Красавица. – Поэтому, несмотря на твое уродство, я предпочитаю тебя…» «Красавица и Чудовище Героини историй, рассказанных в двух предыдущих главах, единодушно выражали потребность быть нужными и помогать мужчинам, с которыми связала их судьба. Да, возможность быть полезными своим избранникам стала основным фактором того влечения, которое эти женщины испытали. Мужчины, соответственно, давали понять, что ищут ту, которая смогла бы им помочь, сумела бы контролировать их поведение, помогла бы почувствовать себя защищенными или спасти – ту, которая смогла бы, выражаясь словами одного из моих клиентов, стать женщиной в белом». Эта тема – женщина, которая спасает мужчину своей самоотверженной, совершенной, всепрощающей любовью, возникла отнюдь не в наши дни. Сказки, всегда воплощающие важнейшие уроки той культуры, которая их создает и сохраняет, уже многие века предлагают нам разные версии этой драмы. В сказке Красавица и Чудовище невинная юная девица встречает отвратительное, страшное чудовище. Чтобы спасти свою семью от его гнева, Красавица соглашается жить с ним. Узнав его ближе, она в конце концов преодолевает естественное отвращение и даже начинает любить его, невзирая на звериный облик. Когда это случается, конечно же, происходит чудо несчастный избавляется от своего ужасного обличья и снова становится человеком, и к тому же принцем. Он обретает былое величие, а девица – благодарного и достойного жениха. Таким образом, ее любовь и сострадание с лихвой окупаются, иона занимает подобающее место рядом с ним, чтобы жить, поживать и добра наживать. Как и каждая сказка, передававшаяся из уст в уста на протяжении столетий, Красавица и Чудовище в рамках трогательной истории воплощает в себе глубокую духовную истину, которую трудно постичь и еще труднее претворить в жизнь, потому что она очень часто не согласуется с современными ценностями. Соответственно существует тенденция истолковывать сказку так, чтобы она подкрепляла установки, принятые в той или иной культуре. Но при этом легко совершенно упустить ее глубинный смысл. Ниже мы исследуем духовный урок, который дает нам Красавица и Чудовище, но сначала нужно посмотреть на культурные установки, которые так явно акцентирует эта сказка женщина может изменить мужчину, если она достаточно его любит. Это убеждение, столь сильное и всеобъемлющее, пронизывает индивидуальную и групповую психику. В нашей повседневной речи, в нашем привычном поведении снова и снова отражается негласная культурная установка, утверждающая, что силой любви можно изменить человека к лучшему и долг женщины заключается именно в этом. Если любимый чувствует или поступает не так, как нам хотелось бы, мы старательно ищем способ изменить его поведение или настроение, обычно с благословения других, которые дают нам советы и поощряют наши усилия (А тыне пробовала?..»). Эти советы могут быть столь же противоречивы, сколь многочисленны, но мало кто из друзей и близких может от них удержаться. Каждый искренне жаждет помочь. В этом процессе принимают участие даже средства массовой информации, которые не только отражают эту систему убеждений, но укрепляют и поддерживают ее своим влиянием, продолжая возлагать эту задачу на женщин. Например, женские журналы, а также некоторые более универсальные издания постоянно публикуют статьи на тему Как помочь своему мужчине стать таким Р. Норвуд. Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас любить означает страдать, эта книга изменит вашу жизнь» 85 или сяким. Однако в журналах для мужчин равноценных статей о том Как помочь своей женщине стать такой или сякой не сыщешь буквально днем с огнем. И вот мы, женщины, покупаем эти журналы и стараемся следовать их советам, надеясь помочь своим избранникам стать такими, какими мы хотим их видеть. Почему нам, женщинам, так по душе эта мысль – превратить того, кто несчастен, нездоров или несовершенен, в идеального партнера Почему эта задача так соблазнительна и мы отдаем ей столько времени? Некоторым ответ покажется очевидным иудейско-христианской этике неотъемлемо присущ принцип, утверждающий, что нужно помогать менее удачливым, нежели мысами. Нас учат, что это наша обязанность – щедро и сочувственно откликаться на чужую беду. Не судить, а помогать вот что мы считаем своим моральным долгом. К сожалению, эти благородные мотивы нив коем случае не могут полностью объяснить поведение миллионов женщин, которые предпочитают выбирать своими партнерами мужчин жестоких, равнодушных, склонных к рукоприкладству, холодных, страдающих зависимостью или по другим причинам неспособных на любовь и близость. Слишком любящие женщины делают такой выбор потому, что испытывают жгучую потребность властвовать над самыми близкими людьми. Эта потребность властвовать над другими берет начало в детстве, когда мы часто переживаем множество ошеломляющих эмоций гнев, невыносимое напряжение, вину, стыд, жалость к другими к самим себе. Девочку, растущую в такой атмосфере, эти эмоции гнетут до такой степени, что она не сможет существовать, если не найдет способ себя защитить. Ее средством самозащиты всегда становится мощный механизм – отрицание и столь же мощное бессознательное побуждение – стремление властвовать. Все мы в своей жизни бессознательно прибегаем к этому защитному механизму – отрицанию – порой по самым пустяковым поводам, порой в важных и ответственных ситуациях. Иначе нам пришлось бы принять к сведению неприятные факты о том, кто мы такие, что думаем и чувствуем, а это не соответствует нашему идеализированному представлению о себе и своих обстоятельствах. Механизм отрицания особенно полезен, когда нужно отмахнуться от информации, которую мы не желаем знать. Например, не замечая (отрицая, что наш ребенок уже совсем взрослый, можно не думать о том, что он может скоро покинуть родительский дом. Или жене видя и не чувствуя (отрицая) лишние килограммы, о которых сигнализируют зеркало и тесная одежда, можно и дальше налегать на любимые лакомства. Отрицание можно определить как отказ принять реальность на двух уровнях на уровне того, что действительно происходит, и на уровне ощущений. Давайте посмотрим, как отрицание способствует тому, что девочка, вырастая, превращается в слишком любящую женщину. Например, у нее может быть отец, который редко бывает дома по вечерам, потому что завел связь на стороне. Иона говорит себе (или слышит от других членов семьи папа занятна работе. Так она отрицает, что между родителями существует некая проблема или что происходит что-то необычное. Это помогает ей избежать опасений по поводу прочности семьи и собственного благополучия. Она говорит себе, что отец много работает, и это возбуждает сочувствие, а не гневи стыд, которые пришлось бы испытать при встрече с реальными фактами. Так она отрицает и реальность, и свое отношение к ней и создает фантазию, с которой ей легче жить. Постепенно она в совершенстве овладевает умением оберегать себя от боли, нов тоже время утрачивает способность делать свободный выбор. Механизм отрицания начинает работать автоматически, без ее участия. В дисфункциональной семье всегда присутствует коллективное отрицание реальности. Какими бы сложными ни были проблемы, семья никогда не станет дисфункциональной, если не запущен процесс отрицания. А если кто-то из членов семьи попытается вырваться из порочного круга отрицания, – например, точно оценит ситуацию в семье, – остальные, как правило, активно воспротивятся его мнению. Зачастую, чтобы вернуть нарушителя встрой, прибегают к Р. Норвуд. Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас любить означает страдать, эта книга изменит вашу жизнь» 86 высмеиванию, а если это не помогает, отступника исключают из общего круга приязни, любви и общения. Никто из тех, кто использует защитный механизм отрицания, не идет на это сознательно, предпочитая закрыть глаза на реальность или надеть шоры, дабы на замечать, что именно делают и говорят окружающие. Никто из тех, кто прибегает к отрицанию очевидного, не принимает это решение сознательно буду глух к своим эмоциям. Это происходит само собой, когда эго, стремясь обеспечить себе защиту от изнурительных конфликтов, тяготи страхов, отказывается принимать информацию, чреватую для него слишком большими неприятностями. Предположим, девочка, чьи родители часто скандалят, приглашает подружку переночевать. Ночью обе девочки просыпаются от громких голосов ссорящихся взрослых. Гостья спрашивает шепотом Никакого покоя от твоих предков. Что это они так расшумелись? Смущенная хозяйка, которой не привыкать к таким ночным сценам, уклончиво отвечает Понятия не имею, – а потом долго не может уснуть и лежит, мучаясь от стыда, под аккомпанемент продолжающихся криков. После этого гостья не может понять, почему подружка начинает ее избегать. Ее сторонятся, потому что она невольно проникла в семейную тайну, а значит, служит напоминанием о том, что ее подруга предпочла бы не знать. Неприятные события, например эта родительская ссора, настолько болезненны, что дочери гораздо удобнее отрицать истину. А для этого приходится все более усердно избегать всего, что грозит разрушить защиту, которую она возвела, чтобы отгородиться от боли. Она не желает ощущать страх, стыд, гнев, беспомощность, ужас, отчаяние, жалость, неприязнь и отвращение. Но если она позволит себе что-то чувствовать, ей неизбежно придется сражаться с этими сильными и противоречивыми эмоциями, а потому она предпочитает не чувствовать вообще ничего. Это и есть источник ее потребности властвовать людьми и событиями, присутствующими в ее жизни. Властвуя над тем, что происходит вокруг нее, она пытается обеспечить себе чувство защищенности. Никаких потрясений, никаких неожиданностей, никаких чувств. Попав в неприятную ситуацию, все мы стараемся ею овладеть, насколько это возможно. У членов неблагополучных семей эта реакция становится преувеличенной, потому что боль слишком сильна. Вспомните историю Лизы родители требовали, чтобы она лучше училась. У семьи были реальные основания надеяться, что учебу можно подтянуть, но очень мало шансов, что это уменьшит тягу материк спиртному. Поэтому, вместо того чтобы взглянуть правде в лицо и расписаться в своей неспособности справиться с алкоголизмом матери, все предпочитали считать, что жизнь в семье пойдет на лад, если Лиза станет лучше учиться. Помните, Лиза тоже постоянно пыталась исправить ситуацию (овладеть ею, стараясь «быть хорошей. Ее хорошее поведение нив коем случае не было здоровым выражением радости, которую она испытывала по поводу своей семьи и своей жизни. Совсем наоборот. Каждое дело, которое она выполняла по собственной инициативе, выражало ее отчаянные попытки как-то разрядить невыносимую семейную обстановку, за которую она, ребенок, считала себя ответственной. Дети неизбежно возлагают на себя вину и ответственность за серьезные проблемы, осложняющие жизнь семьи. Причина в том, что фантастические представления о собственном всесилии заставляют их верить, будто именно они повинны в том, что творится в семье, и они же способны изменить ситуацию в лучшую или худшую сторону. Многих несчастных детей, как и Лизу, родители или другие члены семьи обвиняют в создании тех проблем, над которыми детине властны. Но даже без таких словесных упреков ребенок принимает на себя тяжкое бремя ответственности за семейные невзгоды. Нам нелегко и неприятно признаваться в том, что на самом деле наше самоотверженное поведение, стремление быть хорошими и желание помочь – это, возможно, всего лишь Р. Норвуд. Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас любить означает страдать, эта книга изменит вашу жизнь» 87 попытки властвовать, а они не имеют под собой бескорыстных побуждений. Простое и наглядное изображение этих движущих сил я увидела на плакате, висевшем на двери одного из офисов в агентстве, где я некогда работала. На ней был нарисован круг, поделенный на две половины верхняя изображала желтое восходящее солнце, а нижняя была выкрашена в черный цвет. Подпись гласила Помощь – солнечная сторона власти. Этот плакат должен был напоминать и консультантами клиентам о необходимости постоянно следить затем, какие мотивы скрываются за потребностью переделывать других. Когда усилия помочь прилагают люди, чье детство прошло в неблагополучной семье или чья личная жизнь полна стрессов, это всегда наводит на подозрение, что они стремятся получить власть. Когда мы делаем для человека то, что он мог бы сделать для себя сам когда планируем его будущие или повседневные действия когда донимаем его подсказками, советами, напоминаниями, предупреждениями или уговорами, хотя он уже давно вышел из детского возраста когда мы не можем допустить, чтобы он столкнулся с последствиями своих поступков, а потому пытаемся либо изменить его действия, либо избежать их последствий, то все это проявления власти. Мы надеемся, что если нам удастся установить над ним свою власть, то удастся совладать и со своими чувствами там, где наша жизнь соприкасается сего жизнью. И конечно же, чем упорнее мы стремимся к власти, тем хуже это у нас получается. Но остановиться мы уже не можем. Женщину, которая привыкла отрицать и властвовать, будут притягивать ситуации, требующие проявления этих склонностей. Не позволяя соприкоснуться с реальными обстоятельствами и чувствами, отрицание вовлечет ее в отношения, обремененные трудностями. Тогда она призовет на помощь все свое умение помогать-властвовать, чтобы сделать ситуацию более терпимой, постоянно отрицая, насколько она тяжела на самом деле. Отрицание удовлетворяет потребность властвовать, а неизбежный крах попытки удержать власть – потребность отрицать. Такую динамику иллюстрируют истории, с которыми вы сейчас познакомитесь. Эти женщины сумели хорошо разобраться в своем поведении благодаря сеансам психотерапии или, там где это было показано, благодаря участию в различных группах поддержки. Они смогли увидеть истинное лицо своих стараний помочь, узнать в них мотивируемые бессознательным попытки отрицать собственную боль, властвуя над близкими людьми. Та страсть, с которой каждая женщина стремится помочь своему партнеру, показывает, что здесь мы имеем дело с привязанностью, а нес сознательным выбором. КОННИ: тридцать два года, разведена, мать одиннадцатилетнего сына. Перед тем как обратиться к психотерапевту, я не могла припомнить ни одного повода, по которому ссорились мои родители. Помнила только, что они постоянно ссорились каждый божий день, за завтраком, обедом и ужином, почти каждую минуту. Они критиковали друг друга, не соглашались друг с другом, оскорбляли друг друга, и все это на наших глазах – моих и брата. Папа как можно дольше задерживался на работе или еще где-нибудь, но раньше или позже ему все равно приходилось возвращаться домой, и тогда это начиналось снова. Моя роль заключалась, во-первых, в том, чтобы притворяться, будто ничего не происходит, а во-вторых, в том, чтобы правдами и неправдами отвлечь одного из родителей или обоих. Я вздергивала подбородок и, одарив их лучезарной улыбкой, отпускала шутку или начинала дурачиться, стараясь привлечь их внимание. На самом деле внутри у меня все замирало от ужаса, но страх плохо сказывался на качестве представления. Поэтому я кривлялась и паясничала, и скоро это стало моим постоянным занятием. Я до того усердно упражнялась в этом дома, что постепенно стала вести себя таки в других местах. Мое мастерство росло. В двух словах, все сводилось к следующему если что-то шло не так, я не обращала на это внимания ив тоже время старалась не дать заметить окружающим. Так я вела себя ив семейной жизни Р. Норвуд. Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас любить означает страдать, эта книга изменит вашу жизнь» 88 Я встретила Кеннета в бассейне, когда мне было двадцать. Он был очень смуглый, красивый, похожий на загорелого яхтсмена. Кеннет так мной увлекся, что вскоре после нашего знакомства захотел, чтобы мы жили вместе, и это обещало мне прекрасное будущее. К тому же он был очень жизнерадостный, как и я, вот я и подумала, что у насесть все для совместного счастья. Правда, Кеннет был слегка неуверен, слегка нерешителен в том, что касалось его карьеры, того, чем он хочет заниматься в жизни, и здесь я ободряла его как могла. Яне сомневалась, что способствую его развитию, обеспечиваю необходимую поддержку и руководство. С самого начала я принимала буквально все решения, касавшиеся нас двоих, и все же каким-то образом он делал только то, что хотел. Я чувствовала себя сильной, а он чувствовал, что может на меня опереться. Наверное, каждый получил то, что ему было нужно. Мы жили вместе месяца три-четыре, когда в его отсутствие ему позвонила старая подружка, работавшая вместе с ним. Узнав, что я живу с Кеннетом, она удивилась. Он ни разу не упомянул, что у него кто-то есть, хотя они виделись на работе по крайней мере два-три раза в неделю. Это вырвалось у нее случайно, когда она, ощутив неловкость, попыталась извиниться за звонок. Слегка уязвленная, я спросила об этом Кеннета. Он ответил Яне счел это настолько важным, чтобы делиться с ней. Помню страхи боль, которые я тогда испытала, но эти чувства продолжались всего миг. Потом я отсекла их и подошла к вопросу очень рационально. Я видела только два выбора либо поссориться с ним из-за этого, либо махнуть рукой и смириться стем, что некоторые вещи он воспринимает не так, как я. Я с легким сердцем выбрала второе и превратила все в шутку. Ведь я дала себе обещание, что никогда в жизни не стану ссориться так, как это делали мои родители. Сама мысль о том, чтобы злиться, была для меня тошнотворной. Ребенком я постоянно всех развлекала и не осмеливалась ощущать сильные эмоции, поэтому теперь бурные чувства меня пугали, выводили из равновесия. К тому же я любила, чтобы все было тишь да гладь, а потому приняла то, что сказал Кеннет, и похоронила свои сомнения относительно того, насколько искренне предан мне мой избранник. Через несколько месяцев мы поженились. Двенадцать лет пролетели быстро, и вот однажды по совету своей коллегия пришла в кабинет психотерапевта. Мне казалось, что я по-прежнему полная хозяйка своей жизни, но приятельница сказала, что беспокоится за меня, и настояла, чтобы я обратилась за помощью. Эти двенадцать лет мыс Кеннетом прожили вместе, а теперь расстались, причем по моему настоянию, хотя поначалу были очень счастливы. Психотерапевт стала меня расспрашивать что между нами разладилось Я наговорила кучу всякой всячины и, между прочим, упомянула, что муж уходит из дома по вечерам. Сначала это случалось один-два раза в неделю, потом три-четыре и, наконец, в последние пять лет он шесть вечеров из семи проводил вне дома. В конце концов, я ему сказала Похоже, тебе лучше где-то в другом месте, так, может, ты лучше съедешь совсем?» Психотерапевт спросила, знаю ли я, где он проводил все эти вечера, а я ответила Не знаю, никогда не спрашивала. Помню ее удивленный вид Он столько лет отсутствовал вечерами, ивы ни разу его не спросили, где он пропадает Ни разу, – ответила я. – Мне казалось, что мужи жена не должны ограничивать свободу друг друга. Правда, я говорила с ним о другом – о том, чтобы он уделял побольше времени нашему сыну Таду. Он всегда со мной соглашался, но по вечерам снова уходили только иногда присоединялся к нам в воскресенье, чтобы сделать что-нибудь вместе. Я предпочитала видеть в нем не слишком умного человека, которому эти мои длинные нотации были необходимы, чтобы мало-мальски справляться с отцовскими обязанностями. Я таки не могла себе признаться, что он делал только то, что хотела я была бессильна его изменить. На самом деле с годами Р. Норвуд. Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас любить означает страдать, эта книга изменит вашу жизнь» 89 все только ухудшалось, несмотря на мои усилия вести себя идеально. Вовремя первого сеанса психотерапевт спросила меня Как, по-вашему, чем он все-таки занимался, когда уходил из дома? Я почувствовала досаду. Мне совсем не хотелось об этом думать, потому что, если не думать, не будет больно. Теперь я знаю, что Кеннет не мог жить с одной женщиной, хотя ему нравилась та надежность, которую обеспечивали постоянные отношения. Он давал мне тысячи поводов понять, что происходит, – и до женитьбы и после. Случалось, на пикнике, который устраивали его сослуживцы, он куда-то исчезал на несколько часов или на вечеринке начинал болтать с какой- нибудь женщиной, и потом они уходили вместе. В таких ситуациях, даже не задумываясь о том, что делаю, я пускала вход все свое обаяние, чтобы отвлечь людей от происходящего и показать, какая я молодчина А может быть, и доказать, что я достойна любви, что я не та женщина, от которой приятель или муж захотел бы сбежать при первом удобном случае. Мне понадобилась длительная психотерапевтическая помощь, чтобы вспомнить у моих родителей тоже существовала эта проблема – другая женщина. Их ссоры были вызваны тем, что отец уходил из дома, а мать, хотя и не говорила об этом прямо, прозрачно намекала на его неверность и упрекала зато, что ему на всех нас наплевать. Я думала, что это она его прогоняла, и совершенно осознанно приняла решение никогда не вести себя так, как она. Поэтому я держала все внутри и продолжала улыбаться. Это и привело меня в кабинет психотерапевта. Я сияла безмятежной улыбкой наследующий же день после того, как мой девятилетний сын попытался покончить с собой. Я отмахнулась от его поступка как от шутки, и это по-настоя- щему встревожило мою коллегу. Я слишком долго надеялась на чудо и верила, что, если я буду хорошей и никогда не стану злиться, все кончится хорошо. То, что я считала Кеннета не особенно умным, тоже помогало. Я читала ему нотации и старалась организовать его жизнь, а он соглашался платить эту невысокую цену зато, что я стряпала, убирала и не задавала никаких вопросов, позволяя ему делать все, что заблагорас- судится. Я привыкла отрицать, что в моей жизни не все идеально, и уже не могла остановиться, пока мне не помогли. Мой сын был ужасно несчастен, а я просто не позволяла себе это замечать. Я старалась его разубедить, подшучивала над ними это, наверное, только усиливало его страдания. И еще я старалась, чтобы никто из знакомых не узнал, что наша семейная жизнь разладилась. Кеннет уже полгода как ушел из дома, а я так никому и не сказала, что мы расстались, и это осложняло жизнь нашему сыну. Ему тоже приходилось хранить тайну и скрывать ото всех свою боль. Я ни с кем не хотела об этом говорить и ему тоже не позволяла. Яне понимала, что ему отчаянно необходимо избавиться от бремени этой тайны. Психотерапевт просто заставила меня рассказать окружающим, что мой идеальный брак развалился. До чего же мне было трудно это признать Думаю, что для Тада попытка покончить с собой стала криком о помощи Эй, люди Случилось что-то серьезное!» Теперь наши дела пошлина лад. Мыс Тадом все еще ходим к психотерапевту, вместе и порознь. Учимся разговаривать друг с другом и разбираться в своих чувствах. Психотерапевт поставила мне условие не шутить над тем, что произошло, в течение часа. Мне очень трудно отказаться от этой защиты и по-настоящему чувствовать все, что со мной происходит, но я делаю успехи. Встречаясь с мужчинами, я иногда ловлю себя на мысли ему не хватает меня, чтобы слегка подправить тот или иной недостаток, – но знаю, что об этом не стоит задумываться надолго. Редкие шуточки по поводу этих слабых рецидивов болезни под названием «желание помочь – вот единственные остроты, которые мне сегодня позволяет мой психотерапевт. Уж лучше смеяться над своими прежними болячками, чем пытаться скрывать за смехом все, что идет не так Р. Норвуд. Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас любить означает страдать, эта книга изменит вашу жизнь» 90 Сначала Конни использовала юмор как средство, помогающее отвлечь родителей и отвлечься самой от опасной реальности – шаткой семейной жизни. Призывая на помощь все свое природное обаяние и остроумие, девочка умела привлечь внимание к себе, и тогда мать с отцом хотя бы на время переставали зацикливаться друг на друге и ссориться. Каждый раз, когда ей это удавалось, она ощущала себя связующим звеном между этими двумя противниками, а заодно и чувствовала всю сопряженную с этой ролью ответственность. Такие взаимоотношения зародили в ней потребность властвовать другими, чтобы самой ощущать надежность и безопасность. А чтобы установить эту власть, она прибегала к привычному средству отвлекала с помощью шутки. Конни научилась тонко улавливать у окружающих малейшие признаки гнева и враждебности и не давать им проявляться, вовремя рассмешив или обезоружив улыбкой. У нее были две причины отрицать свои чувства. Первая мысль о возможном разрыве между родителями была слишком страшной, чтобы ее можно было вынести. И вторая любое проявление собственных эмоций было помехой удачному представлению. Скоро она начала отрицать свои чувства автоматически столь же автоматически она старалась манипулировать и властвовать окружающими. Некоторых людей ее наигранная бодрость наверняка отталкивала, других же, вроде Кеннета, который не желал ничего, кроме самых поверхностных отношений, такой стиль общения привлекал. То, что Конни смогла прожить столько лет с человеком, который все чаще исчезал из дома, отсутствовал часами и, наконец, стал где-то пропадать каждый вечери при этом никогда не спрашивала, куда он уходит и чем занимается вовремя своих отлучек, свидетельствует о том, как велика была ее способность отрицать и как силен глубоко засевший в ней страх. Конни не желала ничего знать, не желала ссориться или спорить, но больше всего – вновь пережить кошмар своего далекого детства страх разрыва, из-за которого весь ее мир рухнет. Было очень трудно уговорить Конни согласиться на психотерапевтическое лечение, которое требовало от нее отказаться от главной защиты – юмора. Она восприняла это так, будто ее попросили перестать дышать какое-то время она была уверена, что без юмора просто не выживет. Отчаянный поступок сына, в котором выразилась мольба о том, чтобы они оба наконец признали мучительную реальность своей ситуации, почти не затронул мощную систему защиты, возведенную Конни. Она настолько утратила связь с реальностью, что была очень близка к помешательству, и на сеансах психотерапии долгое время настаивала на том, чтобы разговор касался только проблем Тада, полностью отрицая существование собственных. Привыкнув всегда быть сильной, она не собиралась сдаваться без боя. Но постепенно, вместе с готовностью пережить страх, который стал проявляться, когда она отказалась от своей привычки шутить, Конни почувствовала себя более защищенной. Она освоила более взрослые методы, более здоровые механизмы, помогающие справляться со страхом, нежели те, которыми привыкла злоупотреблять с детства. Она начала задавать вопросы, возражать, проявлять свои чувства и высказывать свои желания. Она научилась быть честнее – с собой и другими, чем была много лет. И наконец, она сумела усовершенствовать свой юмор, который теперь помогает ей трезво посмеиваться над собой. |