Главная страница
Навигация по странице:

  • - Забыла - я пожала плечом. - Как же можно забыть подарок, стоивший кучу денег - Ты о чем

  • - Не смеши, я не знал, куда деваться от твоей любви. Разве такое забывается у вас, девчонок

  • - А если бы знала Теперь ты понимаешь, как я был унижен Можешь понять, во что превратилась моя жизнь

  • - Наниматель, - холодно поправил он. - А что

  • - Ну не девчонки же, - хохотнул Марат и крикнул в мою сторону: - Ди, ты там в порядке

  • - Ух, ты! - Оля кивнула на его ружье. - А стреляешь-то ты хорошо

  • - Диана, - позвал опять Глеб, - вы едете

  • - Не думаю, - Глеб искоса глянул на меня, - А что, что-то беспокоит

  • Наверное, он не понимал, что говорит. Ну не может же это быть правдой. Что я сделала, чтобы меня так ненавидеть

  • - Глеб, - с трудом прохрипела я - горло ужасно саднило, - Глеб жив

  • - Дыши! - откуда-то сверху раздался голос Моретти, - Ди Полегчало

  • - Все нормально, Оль, - мне так тепло стало внутри от ее слов, - я даже рада. А они уже легли спать

  • - Не-е, - улыбнулась я, пряча подарок в карман брюк. - Пусть останется! Спасибо тебе! А где все

  • - Поверишь ли, что я страшно виню себя в происшедшем

  • - Поверю! Спасибо. Изменить все равно уже ничего нельзя. Лучше забыть! И... ты же всё видел... Тебя бы убили первым, разве нет

  • Книга Одиссея капитана Блада


    Скачать 2.03 Mb.
    НазваниеКнига Одиссея капитана Блада
    Дата17.07.2022
    Размер2.03 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаAmbarcumova_Olga_Speckor_(SI)_Litmir.net_bid222048_original_8098.doc
    ТипКнига
    #632270
    страница11 из 30
    1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   30

    Глава 11




    Ехали не спеша, а жаль. Мне было мало той скачки, хотелось еще. И не кругами по утоптанной земле пусть и большого двора, а по этому прекрасному полю. Такой густой травы, такой зеленой и высокой, на Земле я не видела нигде, даже на картинках, да и деревья подступающего к дороге леса - казались гигантскими и экзотическими. Ни такой коры - багрово-красной у одних и покрытых плотным зеленым мхом у других, ни такой формы листьев - тоже прежде не встречала. И это только самые крупные, а сколько еще тоненьких незнакомых деревьев толпились меж лесных гигантов.

    Дорога - это, конечно, громко сказано, так, тропа звериная. Хотя, если подумать, размеры зверей, её пробивших, должны быть вроде слоновьих - настолько широкая полоса, идущая от самой реки, оставленной нами минут двадцать назад, пересекала край поля, устремляясь к уже близкой гряде гор. Проводники обещали, что самое интересное мы увидим после перевала, но у меня и сейчас глаза разбегались от разнообразия, насыщенности, красоты. Птички, стайками взлетающие впереди, маленькие зверюшки, разбегающиеся прямо из-под копыт, стремительные и больше похожие на тени, даже рассмотреть толком не успевала - все вызывало какой-то детский восторг. А цветы, раскиданные по полю то там, то здесь - словно радуга уронила сюда капли своего света - выделялись такими красками, то яркими, то нежными, что я едва подавила желание попросить всех подождать, пока нарву букет.

    Серж сначала ехал рядом со мной, что-то снимая. Погруженный, видимо, в такое же состояние, как у меня, он вполголоса бормотал на итальянском - то ли ругательства, то ли восторженное удивление этим диким миром, где даже дышалось так вкусно, как нигде раньше. Однако Казанова стал проявлять нешуточный интерес к кобыле Моретти, задирая голову и издавая призывное ржание, так что сначала бедняга оператор оказался в самом хвосте процессии, чтобы не дразнить моего жеребца, а вскоре и вовсе пересел в машину - в седле, на трясущейся рысью кобылке снимать стало почти невозможно.

    Я отказалась последовать его примеру - ведь неизвестно, когда еще удастся покататься верхом, и вскоре почти пожалела об этом - Глеб, поравнявшись со мной, решил завести беседу, что меня совсем не обрадовало. Очень не хотелось портить замечательный душевный настрой, потому мысленно поклялась сделать над собой усилие и реагировать на управляющего спокойно и вежливо, чтобы он ни сказал. Решить-то решила, но не всегда нашим планам суждено сбываться.

    - Ди, позволь составить тебе компанию, - начал Макаров, подъезжая довольно близко, но хоть не вплотную. - Так давно не виделись, ты, верно, и забыла уже то время, когда...


    - Забыла? - я пожала плечом. - Как же можно забыть подарок, стоивший кучу денег?


    - Ты о чем?

    - Сайгон и Касабланка.

    Он замолчал, зачем-то оглядываясь по сторонам, и только дробный цокот копыт нарушал тишину, да ещё стрекот в траве незнакомых кузнечиков. Впереди совсем тихо урчали машины и слышались обрывки фраз, доносимые ветром. Семеро подчиненных Глеба держались полукругом за нами, примерно на таком же расстоянии, так что едва ли могли слышать наш разговор.

    - Ты злилась, что я уехал? - снова заговорил Глеб, а я в его речи не могла уловить ничего из той поры, как ни старалась. Изменилось в нем всё, кроме внешности - и голос, и манеры, и даже характер. Это ощущалось в его движениях, повороте головы, взгляде. Потеплел этот взгляд лишь пару раз, когда он украдкой разглядывал мою грудь, в остальное же время оставался холодным и необъяснимо настороженным.

    - Не помню. К чему эти вопросы? И почему снова на 'ты'? Я же не позволяла.

    Желваки заходили на его покрасневших скулах, выдавая злость, но он деланно рассмеялся:

    - К чему эти формальности, Диана? Ты мстишь, что я тогда не ответил на твое признание? Но ты же была ребенком!

    - Не смей говорить об этом! - вспыхнула я, не удержавшись. - Ты никаких прав не имеешь на эти воспоминания.

    В глазах его вспыхнула какая-то радость, но он сразу скрыл ее под маской печали:

    - Это и мои воспоминания, мне тоже было нелегко.

    Ощущение фальши в его словах разозлило - зачем он со мной вообще разговаривает, что в его душе, если подменяет искренность какой-то непонятной игрой. Что ему нужно? Давно не испытывала такого страстного желания врезать кому-то по роже. А ведь он ничего толком не сказал? Почему я-то, даже поняв, что любовь так и осталась в далеком прошлом, и ничего романтичного к нему больше не испытываю - почему так злюсь, выхожу из себя? Может, оттого, что своими лживыми фразами он словно втаптывал в грязь то прошлое, которое мне было дорого, независимо от последних событий? А может больно, что когда-то любила, а он... Только бы не показать это смятение, эту боль. Не смогу снова смотреть спокойно, как радуется мерзавец, словно получая власть надо мной.

    Ну что ж. Оставалось только защищаться, а лучшая защита, как известно - нападение.

    - Спасибо за лошадей, я была очень тронута твоим подарком.

    - Ну что ты, - он все же немножко смутился, - ты была моей лучшей ученицей, и ты так их любила...

    - Потом я узнала, - перебила я бывшего тренера, - что ты продал их матери очень дорого. И благодарность моя излечилась, как и чувства к тебе. Их не осталось, Глеб.


    - Не смеши, я не знал, куда деваться от твоей любви. Разве такое забывается у вас, девчонок?

    - Так ты знал? Знал до того, как я призналась? Какой же ты мерзавец!

    Он нахмурился и надменно вскинул голову:

    - Полегче, принцесса!... Ты никогда не была ни бедной, ни несчастной! Ты всегда получала на блюдечке всё, чего хотела! Стоило только раскрыть во всю ширь свои прекрасные зеленые глазки и посмотреть так особенно, как только ты умела, и все шли у тебя на поводу! - сколько презрения и злости вдруг прорвалось в его голосе.

    - Какая чушь! Это я выполняла любое твое желание, я бегала ради тебя по всяким поручениям. Не передергивай!

    - Ты и тогда была гордячкой, слова не скажи. Ты придумала любовь ко мне. И я пользовался, потому что иначе с тобой было нельзя. Да если хочешь знать, это твоя мать заплатила мне, чтобы я уехал. И я потерял всё! А мне дорога была моя жизнь на Земле и моя работа. И всё это из-за тебя, принцесса...

    - Заплатила? - Боже, сколько еще откровений я сегодня услышу?! Только напрасно он пытается очернить мать - иллюзий по ее поводу я не испытывала уже давно. А вот ее поступок с Глебом по-настоящему удивил. Как же она, должно быть, переживала за меня, маленькую идиотку! Макаров все ждал ответа, и я оторвалась от неожиданно нежных мыслей о маме. - И ты что, не мог отказаться?

    - От таких денег не отказываются, - вспыхнул он.

    - О! Вот оно что! Жаль, что я не знала этого раньше, - даже голос мой смягчился, и я с удивлением увидела надежду во взгляде Глеба. Поняла, что нежность к далекой матери он принял за раскаяние по отношению к нему.


    - А если бы знала? Теперь ты понимаешь, как я был унижен? Можешь понять, во что превратилась моя жизнь?

    - Если бы знала, - как можно ровнее ответила я, - расцеловала бы свою маму за такой мудрый поступок. Подумать только, так любить свою дочь, что всё увидеть и не пожалеть сил и средств, чтобы избавить меня от такого опасного человека!

    - Да ты... - его лицо пошло пятнами. В нем даже сдержанности никакой не осталось, когда он выругался сквозь зубы.

    Я не успела прийти в себя от замешательства, а Глеб уже снова говорил спокойным, чуть ли не светским тоном:

    - Давай забудем прошлое и начнем все заново! На этой планете у тебя новая жизнь и мы можем снова стать друзьями. Ведь у тебя пока не так много знакомых и я могу тебе быть полезен. Тебе понравится сафари, вот увидишь! Сейчас мы едем к одной долине, ветер удачный, там пасется стадо оленей, крупнее, чем на Земле, впрочем, вряд ли тебе приходилось видеть Земных. С коптера сообщили, что стадо все еще там. Это очень красивое зрелище.

    - Ахиллес ведь твой хозяин? - невпопад спросила я. - Извини, прослушала, что ты говорил...


    - Наниматель, - холодно поправил он. - А что?

    - Встречаюсь с ним завтра, - наврала, чтобы что-то сказать. Пожалела, что вообще не прервала разговор в самом начале, ведь чувствовала, что не стоит с ним разговаривать.

    В глазах Глеба промелькнул испуг, или мне привиделось? Он открыл рот, но ничего не сказал, сдвинул на затылок свою шляпу, оглянулся назад - на егерей. И пока управляющий пребывал в этой не свойственной ему растерянности, я воспользовалась моментом, что бы удрать. Находится и дальше рядом с ним казалось совершенно невыносимо.

    - Я проеду вперед. Надо поговорить с Сержем.

    Глеб промычал что-то похожее на согласие, потеряв внезапно всю свою говорливость, и я пришпорила Казанову, посылая жеребца вперед.

    Чувство огромного облегчения чуть восстановило душевное равновесие, когда я достигла вездехода и поскакала справа от него. А с открывшейся в сердце раной справлюсь позже, когда останусь одна. Я ведь смогу просто не думать об этом! Отключить эту часть души...

    Ребята обрадовались мне, и их улыбки, смех, подколки по поводу скачки на ранчо так сильно отличались от разговора с Макаровым, что внутри что-то щелкнуло, и зажатость ушла, словно я вырвалась из душного помещения и снова могла дышать полной грудью свежим и таким 'вкусным' воздухом.

    Даже Марату, мрачно назвавшему меня 'сумасшедшей девицей', почему-то обрадовалась и ничуть не обиделась.

    - Серж! Постарайся заснять всё, что возможно, ладно? - попросила я Моретти. Потому что поняла вдруг - никогда, никогда больше я не хочу встречать Глеба на своем пути, так что второго сафари не будет!

    Серж хотел съязвить, но встретившись со мной взглядом, передумал:

    - Слушаюсь, сеньорита! Ди, глотни-ка воды, - он протянул мне свою флягу, и пока я послушно пила, ощутив вдруг нешуточную жажду, перехватил повод Казановы.

    - Спасибо, очень вкусно! Это что? - я вернула флягу и снова отобрала у него повод.

    - Капелька рома и две капли терника, - подмигнул итальянец.

    - А-а! - внутри разливалось приятное тепло. Скорее всего, там было больше, чем упомянутые капельки.

    - Ди, хватит геройствовать, залезай к нам, - попросил Марат, подвинув в сторону что-то, накрытое брезентом, - места хватит.

    - Да, Ди! - поддержала его Рысь, - Казанову можно поместить в фургон, он достаточно вместительный. Ты... не сердишься? Я перепутала...

    - Нет-нет, Оль, - перебила я взволнованную девушку, - что ты! Казанова просто чудо!

    Конь фыркнул, мотнув головой, выражая пренебрежение к такому эпитету.

    Рысь заулыбалась:

    - Стас мне сказал, что сам его объезжал, - она мотнула головой в сторону водителя, - только жеребец кроме него никому не позволял на себя садиться. А Стас лучший объезчик и вообще большой молодец!

    - Рысь, я все слышу, - проворчал водитель, - заканчивай меня нахваливать!

    Но неугомонная девчонка лишь махнула на него рукой. Потом перелезла поближе ко мне и тихонько добавила:

    - После несчастного случая с Палычем, я думала, Ахиллес именно его сделает управляющим. Да все так думали, не только я. Но почему-то наш шеф выбрал Глеба.

    Ого, какие интересные сведения. Я присмотрелась к Стасу, но видны мне были только его широкие плечи, да небритая щека. Молодой совсем, тридцати нет. А Глебу, если правильно помню, уже тридцать четыре. Но ведь не возраст тому причиной. Пообещала себе, что спрошу Ахилла.

    Но сейчас не место и не время об этом разговаривать, и я огляделась в надежде найти повод, чтобы сменить тему.

    - Что это за ящики? - кивнула на здоровые коробки, с которых сбился тент. Они и правда заинтересовали странной маркировкой.

    - Какая разница? - пожал плечом Марат. - Любопытство сгубило кошку. Э-э, я шучу, Ди. Серж, глянь что там, самому интересно. Стас, вы не против?

    - Любопытство - это главная черта журналистов? - хмыкнул водитель в ответ. - Да смотрите, не жалко. Барахло всякое, насколько помню.

    - Пустые, - сказал Серж, приоткрыв крышку одной и пошатав другую, - Точнее - правда барахло - тряпье какое-то, перчатки... хмм... салфетки. О! И бутыль водки.

    - Водку не трогать! - Сразу отреагировал Стас, - там чистый спирт – неприкосновенный запас.

    Марат с Сержем чуток пошутили на тему НЗ, заставив своим внезапным хохотом Казанову шарахнуться в сторону.

    - Как мальчишки! - рассердилась, Рысь.


    - Ну не девчонки же, - хохотнул Марат и крикнул в мою сторону: - Ди, ты там в порядке?

    - Нормально всё, но я чуть отстану. Казанове не нравится соседство с машиной.

    Остановившись, я пропустила вперед машину, а также фургон, едущий следом. Хотелось подумать в одиночестве, в надежде, что Глеб не посмеет снова присоединиться ко мне.

    Как бы я не храбрилась, но даже рухнувшая любовь, растоптанная и прошедшая не могла не оставить следа, и я некоторое время отчаянно жалела себя, пользуясь тем, что никто не видит мое лицо. Потом, когда жалость порядком утомила, задумалась о тех странностях, что происходят с самого прибытия на ранчо.

    За размышлениями не заметила, как пролетели полчаса, Глеб обогнал меня, крича, чтобы все тормозили.

    Впереди открылся перевал, между двух скал было достаточно места, чтоб проехала машина, и я поскакала вперед, узнать, что дальше. Серж, Марат и Егор спрыгнули на землю - немного размяться и дружно потопали к густым кустам у подножия скалы - справа от дороги.

    - Меньше пить надо было, - крикнула им вслед Рысь, рассмешив Леночку и Надюшку, которые тоже направились к кустам - в другую сторону.

    - А ты не хочешь? - забеспокоилась Оля, - А, ну я тоже нет. Тогда смотри. Мы поедем на машине до следующей долины, еще не близко, только там пересядем на лошадей. Лучше тебе к нам пересесть.

    - Зачем же, я...

    - Ну, так тебе придется тогда ехать с мужчинами по более короткому пути. Мы-то крюк сделаем.

    - Рысь, - шутливо запротестовал Глеб, прерывая разговор со Стасом, - не пугай Диану, - нравится верхом, так пускай. Тем более я обещал показать ей красивые места.

    - Тогда я тоже с вами поеду, - решила Оля. - Не зря же взяли Команчи! А то четверо останутся охранять фургон, а вас будет только трое. Мало ли что.

    - Рысь, думаю, и без тебя управимся, если что!

    - Оль не надо, - попросила я, когда глаза девушки раздраженно вспыхнули. – Правда, незачем. Если хочешь, на обратном пути устроим гонки.

    - Да ладно, Рысь, не переживай, - снова влез в разговор Макаров, подходя к нам.


    - Ух, ты! - Оля кивнула на его ружье. - А стреляешь-то ты хорошо?

    Странное ружье, с толстым стволом, такого еще не видела. Я позавидовала чуть-чуть Оле, которая так хорошо разбирается в оружии.

    - Обижаешь, - осклабился Глеб.

    Стас оказался симпатичным, обернувшись, он прислушивался к разговору.

    - Нормально он стреляет, - буркнул водитель, - но ты, Рысь, лучше.

    Нас прервали вернувшиеся парни.

    - Далеко еще? - крикнул Марат. - Стемнеет, пока доберемся.

    - Уже близко, - улыбнулась Рысь, - скажи спасибо, что солнце не так печет и довольно прохладно.

    - Да уж, тебе, что ль за это спасибо сказать, - Токаев ловко запрыгнул наверх.

    - Хоть бы и мне, - Оля снова обернулась ко мне. - Ди, правда, отдохни немножко.

    Глеб махнул рукой егерям и двое из них уже подъезжали к нам. Один - тот самый здоровый бородач, что в первый день так нагло говорил с Маратом. На меня он даже не взглянул. Злобный тип!

    - Это Камаль, - шепнула Рысь, - ну раз он с вами, мне не страшно. Он кого хошь голыми руками задушит.

    - Диана, если вы с нами, то уже пора, - окликнул Макаров, - или оставайтесь с остальными.

    Девушки уже бежали от кустиков к машине.

    Вдруг Серж протянул мне маленькую камеру:

    - Держи, повесь на шею, или погоди, я сам. Вот. Просто забудь про нее, неприятное ощущение быстро пройдет.

    Плоская, толщиной меньше сантиметра, камера надежно прилипла к коже чуть выше выреза майки.

    Когда я хотела возмутиться, он прижал палец к моим губам.

    - Смотри, Ди, она стала под цвет твоей кожи, хамелеончик такой. И только серединка выглядит как кулон на цепочке, маскирует объектив. Прикольно же, скажи, Оль?

    - Забавно, - хмыкнула Рысь.


    - Диана, - позвал опять Глеб, - вы едете?

    Он не мог видеть, чем мы занимаемся, и меня это порадовало.

    Марат приблизил свое лицо ко мне и, глядя в глаза, проговорил:

    - Не забудь! У тебя кобура не простая. Помнит только твою руку. Нужно только достать револьвер. Никто другой его у тебя не вытащит. Запомни: только потянуть за рукоять…

    - Поняла, - хмыкнула я. Забавно видеть такое беспокойство.

    - Ди, это не смешно. И еще - главное стреляй, если что, хорошо? Не попадает никуда тот, кто не стреляет!

    Я кивнула ему, мол, все поняла, и мягко тронув поводья, направила Казанову к молчаливой троице, уже устремившейся к перевалу.

    - О, все-таки с нами, - обрадовался Глеб, видимо, все же сомневался. - Значит так, Семен впереди, за ним я, потом Диана, за ней - Камаль. Всем всё ясно? Держимся цепочкой, разрыв не больше чем полтора корпуса лошади.

    Я молча кивнула, уже жалея о своей глупости. Зачем с ними поехала? Но очень уж заманчиво было увидеть какое-то чудо, так загадочно обещанное подлым Глебом. И вообще, кто знает, может он хочет искупить этим свое поведение?

    Машины после перевала свернули налево, а мы ступили на узкую тропу между скал, ведущую ровно в противоположную сторону. Видя перед собой спину Макарова, я понимала, что не испытываю к нему ненависти, или чего-то в этом роде. Просто он стал мне очень неприятен, как человек. А раз это последняя встреча с ним, потерплю - недолго осталось. Ну и постараюсь насладиться моментом.

    Открывшаяся после ущелья маленькая долина захватывала дух своей красотой. Зелень повсюду, рощи, большие поляны. Кое-где виднелись осколки скал и крупные валуны. Блестела узенькая речка справа, или ручеек - издали не разобрать размеров.

    Скоро мы углубились в рощу с высокими лиственными деревьями, ветви которых были увешаны крупными плодами, похожими на яблоки, только светло-синего цвета. Не стала спрашивать, что это, но одно незаметно сорвала и сунула в карман, очень уж соблазнительно низко висело. Потом спрошу Рысь, что за фрукт.

    Вскоре передние всадники затормозили, хотя рощицу еще не проехали. Макаров спешился и прижал палец к губам, глядя на меня.

    Подошел и тихо объяснил:

    - Постарайся не шуметь, сейчас кое-что увидишь, но придется прогуляться пешком. Семен присмотрит за лошадьми.

    Любопытство пересилило опасения, и я тоже спешилась, краем глаза заметив, что огромный Камаль уже стоит на земле, поудобнее перехватывая какой-то солидный автомат, с широким ремнем, перекинутым через шею. Глеб тоже взял наизготовку свое ружьё и кивнул: мол, идем.

    Такие приготовления невольно заставили меня подумать о револьвере, но доставать его не решилась, успею, когда понадобится. Если уж эти мужики со своим опытом и оружием не справятся, то у меня все равно шансов с маленьким револьвером не будет. Однако само наличие оружия так близко от руки - придавало какую-то уверенность. Хорошо, что есть.

    А мы все шли и шли. Метров триста, не меньше. Наконец роща закончилась, и впереди показалось широкое открытое пространство. Справа возвышалась отвесная желтоватая скала - метров десять в высоту, протянувшаяся до следующей рощи - метрах в ста, а может и дальше. Кое-где на ее бугристой поверхности виднелись более темные трещины, расширяющиеся книзу, но внутрь такого пролома, даже самого широкого пролезть мог бы разве что ребенок. Слева виднелось крохотное озерцо, окруженное плотным кольцом высоких кустов. Догадалась, заметив блеснувшую в просвете синеву. Остальное пространство не имело растительности, кроме короткой, словно срезанной ножом, жесткой травы. Мы остановились у края рощи, на границе с большой поляной.

    - Теперь подождем, - спокойно произнес Глеб, словно мы больше не должны были соблюдать тишину.

    - Долго ждать? - удивилась я.


    - Не думаю, - Глеб искоса глянул на меня, - А что, что-то беспокоит?

    Я мотнула головой, а потом все-таки решилась спросить, пока мы еще одни, больше-то случая не представится. А раз все равно ждать...

    - Глеб, скажи, пожалуйста, что за охранник сидел в доме? Случайно его увидела. Если не мое дело, можешь не отвечать.

    Макаров резко оглянулся, и я пожалела о своем вопросе, но меня словно бесенок дергал за язык:

    - И что за странная маркировка на ящиках в машине? Я такую видела в...

    Не здравый смысл заставил меня замолчать.

    Толстый ремень автомата, который Камаль вдруг накинул сзади мне на шею, сдавил горло.

    - Подожди! - крикнул ему Глеб, - да стой ты, ублюдок. Мне надо у нее выяснить...

    Давление ремня, о который мои пальцы, будто обретшие самостоятельную волю, ломали ногти, слегка ослабло, позволив сделать такой желанный вдох.

    - Не тяни, - в бесстрастном голосе, бросившем эти два коротких слова, ощущалось холодное равнодушие. Словно проговорила это сама смерть. Близкая и неотвратимая.

    Как в тумане вспомнились слова Рыси: 'Он кого хошь голыми руками задушит!'. Мне стало смешно, но хрип, вырвавшийся из горла, мало походил на смех.

    Глеб, сильно побледневший, стоял прямо передо мной:

    - Кому ты говорила про охранника и маркировку? - резко спросил он. Он никогда не говорил со мной таким тоном, и это еще больше показало, что надеяться мне не на что. 'Господи, как жалко маму!' - пробилась мысль через какое-то спасительное отупение. И еще думала, как глупо всё, и какая же я дура, что не послушалась Рысь.

    - Ты будешь говорить, или нет? - крикнул Глеб, и вдруг с силой ударил меня по лицу. Всего лишь пощечина, но из глаз посыпались искры и на глаза навернулись слёзы от боли. Только бы не унижаться, только бы не позволить себе умолять!!!

    Я упрямо смотрела ему в глаза, надеясь вызвать хоть что-то человеческое, чтобы он сам передумал, ведь это же тот Глеб, что подсаживал меня маленькую на Сайгона, и бормотал смешные ласковые прозвища...

    Не верила, всё же не верила, что он позволит меня убить. Они просто пугают! Конечно. Сейчас всё закончится, и я пообещаю им всё, что захотят. Пусть только отпустят!

    - Сука! Какая же ты стерва! - с ненавистью выпалил Глеб мне в лицо, - да ты знаешь, что я спал с твоей матерью! Она б...ь еще круче тебя, и ты бы стала такой же дрянью! Я сделаю миру одолжение!

    А дальше пошли такие ругательства, каких мне и слышать еще не приходилось.


    Наверное, он не понимал, что говорит. Ну не может же это быть правдой. Что я сделала, чтобы меня так ненавидеть?

    Зацепившись посильнее за ремень, я со всей силы, на какую была способна, врезала ему ногой в промежность. За маму!

    Не попала, конечно, давящий на горло ремень позволял дышать словно через соломинку для коктейля, и перед глазами плясали черные мушки. Да, ждал подвоха гад и успел заслонится коленом, потому носок ботинка попал в бедро, зато второй ногой от всей души двинула по подъему стопы. Это тоже очень больно.

    За что и была тут же наказана.

    Прыгая на одной ноге, моя девичья любовь прошипела:

    - Заканчивай!

    Ремень медленно затягивался, кровь почему-то прилила к щекам, а рот наполнился слюной. Но ещё страшнее смерти отчего-то показалась картина, увиденная как бы со стороны - я сама с черным лицом и вываленным языком на фоне окружающей травы и цветочков. Черные мушки уже соткались в некоторое подобие савана, закрывающего все перед глазами, когда сознание добила последняя мысль - зря я отказалась сбегать с девчонками в кустики, ведь повешенные...

    Ужас предстоящего посмертного позора, а может, просто инстинкт, заставили тело сопротивляться, самостоятельно размахивая руками и ногами, в попытке хоть до чего-то дотянутся и отстрочить неизбежное.

    Потом в окружающем мире что-то неуловимо изменилось, не поняла, что именно, а в мозгу уже вспыхнула радость от маленькой победы. Но она сразу померкла на фоне всего остального - проталкиваемый через сдавленное горло воздух жег расплавленным металлом. Тело, стоящее почему-то на четвереньках, разрывалось между желанием вдохнуть и закашляться.

    Предостерегающий возглас, наверняка не первый, донесся как свозь вату, и только потом, задним числом, я поняла, что не своим жалким потугам была обязана пусть и временным, но избавлением. Сквозь застилающие глаза слезы вдруг последовательно прорвались две картинки, сначала вспучивающаяся холмиком трава, из которой сперва появился горб, а потом приметные ушки и остальные части свинки, отчего-то с крокодильей пастью вместо обычного рыльца. Совсем не добрый взгляд уперся в меня прямо-таки материально, и вроде такие знакомые по поездкам на ферму поросячьи глазки налились совсем не шуточной злобой и вожделением.

    И только когда странное "крокодилье рыло", утыканное по краям загнутыми вверх как у секача клыками, под душераздирающий визг поплыло в нашу сторону над травой, на высоте холки коня, стало понятно, как меня обманули глаза.

    Расстояние до рассерженного монстра было больше сотни метров, а сам он скорее напоминал слона, во всяком случае, явно был выше любой самой рослой лошади.

    Следующий кадр напрочь выпал из сознания, а может, его и не было - разгоняемая мелькающими в траве копытцами туша, казалось, в стремительности не уступала гепарду или тигру. Помнится только, как обзор заслонила спина Камаля, раздались частые хлопки, заглушаемые громоподобным визгом, а мигом позже над его макушкой на меня глянули налитые кровью совсем не поросячьи глаза.

    Будто в замедленном кино монстр схватил человека за голову и, тряхнув как кот мышку, описал с ним небольшой полукруг, гася разгон и почти неся тело Камаля по воздуху, словно тряпичную куклу.

    После чего слоно-свин совершенно спокойно наступил передним копытом на грудь жертвы и просто оторвал голову - как нетерпеливый ребенок откусывает самое вкусное от леденца на палочке. Точность сравнения усилил раздавшийся следом хруст. Наверное, только благодаря странной отрешенности, я никак не отреагировала на эту жуткую трапезу и не привлекала к себе внимания. До окровавленных клыков и тела в камуфляже, все еще загребающего землю руками, было не больше восьми метров. Впрочем, смотрел монстр все время именно на меня, словно ожидая, когда я брошусь бежать - в предвкушении игры.

    Но эта участь выпала не мне, несчастье привлечь к себе внимание монстра пало на Глеба. Воспользовавшись гибелью Камаля, давшей ему отсрочку, Макаров успел добежать до кромки леса и попытался спастись на дереве. Именно в этот момент он, так неудачно выбрав в качестве места спасения сосну сантиметров тридцать в диаметре, ступил на сухой сучок, и с треском и матом полетел вниз.

    Слоно-свин мигом развернулся в сторону новой цели и громадными прыжками сорвался с места в атаку. Как оказалось, в жизни Глеб был не самым лучшим и доблестным человеком, а вот в момент опасности сумел проявить себя достойно.

    Понимая, что забраться на сосну уже не успеет, он шарахнулся за нее и начал отступать назад, держа дерево между собой и свином, одновременно поднимая ствол оружия.

    - Беги, Диана! - заорал он вдруг. - Дура, беги! В лес!

    Короткая серия хлопков оборвалась трескучим ударом и не такая уж маленькая сосна рухнула, как подрубленный тяпкой бурьян, а кабанище с треском и визгом вломился в подлесок. Это послужило толчком, чтобы очнутся. Я вскочила, но бежать не смогла, с трудом спряталась за деревом, которое оказалось за моей спиной, хотя такое укрытие было не больше, чем смешно. В голове царила абсолютная пустота.

    И тут я вспомнила про револьвер. Не знаю, тряслись ли руки, вообще-то должны были, но, кажется, рука самостоятельно нажала на рукоять вниз и, чуть повернув, вынула оружие, и также плавно подняло его вверх. Вообще рука и остальное тело находились в странном рассогласовании. А свинюшка уже вынырнула из кустов и посмотрела на меня в третий раз, вот тут и навалился разом весь ужас происходящего.

    Всхлипнув навзрыд, я выстрелила, раз, другой, а скотина сделала какой-то неуверенный шаг в мою сторону. Несколько секунд она стояла, замерев, а потом знакомыми прыжками рванула ко мне.

    Еще выстрел, словно его и не было. Ни бежать, ничего сделать, я уже просто не успевала. Сжав зубы с такой силой, что стало больно, я прицелилась и снова нажала на курок, и сразу - в двух шагах от меня, чудовище остановилось, ткнувшись рылом в землю. Что-то серое промелькнуло поверх огромной туши, или показалось в помутившемся сознании, а потом, поняв, что кабан больше не шевелится, я стала пятиться в рощу, споткнулась обо что-то и спасительная темнота навалилась прежде, чем я упала.

    Поток ледяной воды, хлынувшей на голову и в лицо, вернул мне сознание сразу, вместе со страшными воспоминаниями. Чихнув, я поспешно открыла глаза и поразилась, что все расплывается, а я ничего не могу разглядеть.

    - Она очнулась, - сказал кто-то, и ужас стал отступать. Я больше не одна! Господи... Кое-как села и протерла кулаками глаза.

    Когда зрение удалось сфокусировать, увидела перед собой страшно бледных Сержа и Марата. Кажется, за ними маячила Рысь и тот водитель, Стас.

    - Слава Богу! Ты жива, Ди, - кажется, это Марат воскликнул.


    - Глеб, - с трудом прохрипела я - горло ужасно саднило, - Глеб жив?

    Марат закусил губы и отрицательно покачал головой, и тогда я заплакала. Мне было стыдно, но ничего не могла поделать. Кто-то гладил меня по голове, а я вдруг отчетливо вспомнила и Камаля. Не смогла удержаться. Спазмы снова и снова сжимали мой желудок, опорожняя на зеленую траву его содержимое.


    - Дыши! - откуда-то сверху раздался голос Моретти, - Ди? Полегчало?

    Я закивала, не в силах посмотреть на своих друзей. Кто-то стал лить воду, и я вымыла лицо. Руки дрожали. Почти насильно Марат заставил сделать меня несколько глотков из своей фляжки, и меня чуть снова не вырвало - если там был и не чистый спирт Стаса, то что-то близкое к тому. Но рвоты не повторилось. И я попыталась, наконец, подняться с колен.

    Парни придерживали меня с двух сторон. Невдалеке стоял внедорожник, туша кабана была накрыта брезентом, также как и то место, где погиб Камаль, Там, где последний раз видела Глеба не было ничего, лишь на траве виднелись темные пятна.

    - Мы успели объехать по другой дороге, - пояснил Марат, - пока ты была без сознания. Услышали выстрелы...

    - Думаю, на сегодня сафари закончено, - полуутвердительно произнес Моретти, - поехали домой, Ди.

    Я кивнула. Марат вдруг нагнулся и поднял меня на руки, как маленькую.

    - Я отнесу ее! - твердо сказал он кому-то.

    Я беспомощно обхватила его за шею и уткнулась в широкую грудь, пахнущую какими-то цветами, потом и чуть-чуть алкоголем.

    Поездка назад, на ранчо прошла как в тумане. Я, то приходила в себя, то снова впадала в полудрему и тогда мне виделись какие-то жуткие картины. Видела заплаканные лица Рыси, Леночки и Надюшки, но даже не могла их никак утешить и подбодрить.

    Уже в коптере, куда меня тоже перенес Марат, я слабым голосом поинтересовалась, куда мы летим.

    И поразилась своему равнодушию, услышав про дом на скале.

    Как долетели, как я оказалась в своей новой постели в раздетом виде - это уже совсем осталось непонятным. Кажется в коптере, Серж сунул мне какую-то таблетку, наверное, она так подействовала.

    Проснулась я поздно вечером, визоры показывали одиннадцать. На кресле встрепенулась и сразу подлетела ко мне Рысь.

    - С добрым утром, - улыбнулась она. Мягкий свет залил мою новую спальню.


    - Привет, а где все?

    Рысь смущенно вжала голову в плечи.

    - Все отказались тебя оставлять здесь одну, и я их разместила - кого куда. Ты не против? - затараторила она, - Я им говорила, что тут буду я и уже все хорошо, но они все равно...


    - Все нормально, Оль, - мне так тепло стало внутри от ее слов, - я даже рада. А они уже легли спать?

    Рысь помотала головой. И огорченно сообщила:

    - Даже есть отказались без тебя, а я так старалась. Ждут. Моретти сказал, что ты в одиннадцать проснешься... Ой, и правда. Ты хочешь есть?

    Ее вопрос был задан таким жалобным голосом, что я не могла ответить иначе:

    - Умираю с голоду.

    - Это хорошо, - она отвернулась и тихо добавила:

    - Прости меня, Ди. Я должна была поехать с тобой.

    - Оль, никто не знал, что так будет!

    Девчонка отчаянно замотала головой.

    - Ты не понимаешь! - с мукой в голосе произнесла она, но тут же забормотала. - Прости! Что это я... Набросилась... Прости, пожалуйста, я потом... так я пойду?

    - Иди, - я кивнула, очень тронутая ее переживанием, чувствуя, что не заслуживаю такого отношения, да и утешать ее - нет пока сил. Самой бы прийти в норму. - Только приму душ и скоро буду.

    - Мы подождем! - опустив плечи, Рысь вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.

    Столкнувшись с Сержем прямо за дверью, я схватила его за футболку, наверняка слега ошарашив:


    - Где эта камера?

    - А! - он осторожно сжал мои кисти и, оторвав от футболки, стал нежно массировать в своими длинными пальцами. - У меня.

    - Всё видел? - у меня опять появился комок в горле от его ласкового взгляда.

    - Ди... Да, всё... почти. Ты умница, девочка.

    - Серж, пожалуйста, я всё понимаю, но ты не мог бы... Может не будешь никому рассказывать? Я знаю, что это не профессионально, ведь я журналистка, но он же умер, он же даже хотел меня спасти... Прошу тебя!

    - Ди! Спокойно, спокойно! Раз ты так хочешь, никто не узнает.

    Он достал из кармана знакомую камеру на цепочке и протянул мне:

    - Вот, держи, закрыл запись твоим личным кодом, прочесть и скачать не сможет никто. Заодно подарочек будет. Пригодится, может, когда-нибудь... Теперь ты немножко успокоишься, а? Но если желаешь, устроим маленький пожарчик. Как тебе?


    - Не-е, - улыбнулась я, пряча подарок в карман брюк. - Пусть останется! Спасибо тебе! А где все?

    - В столовой, где ж еще. Готовы уже съесть друг друга, дожидаясь тебя.

    - Вечно ты шутишь, идем!

    - Стой!

    Я удивленно посмотрела в его ставшие очень серьезными глаза.

    - Что?


    - Поверишь ли, что я страшно виню себя в происшедшем?

    Я молчала, опустив глаза. Похоже, все вокруг чувствуют себя виноватыми. Но что мог бы сделать Серж, или Рысь?! Простой оператор и девочка-пилот! Их наверняка убили бы первыми, а потом уже принялись за меня. Как хорошо, что никого из них не оказалось рядом!


    - Поверю! Спасибо. Изменить все равно уже ничего нельзя. Лучше забыть! И... ты же всё видел... Тебя бы убили первым, разве нет?

    Он вздохнул и помотал головой, но вслух согласился:

    - Пожалуй, сеньорита. Грустно такое слышать о моих предполагаемых возможностях, но ... как говорят русские... ай раджонэ . То есть - крыть мне нечем.

    На этом наш разговор и закончился.

    В столовой уже вовсю хозяйничала Рысь, накрывая на стол что-то очень аппетитное в красивых тарелках, исходящих ароматным паром.

    Все были в сборе - и Марат, и Леночка с Егором, Степан Степаныч, который Викинг и даже Надюшка.

    Мужчины дружно вскочили при моем появлении. Надо же, какие вежливые! Надо же, какие вежливые! Так бы и расцеловала, да только сомнительно, что правильно поймут...


    1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   30


    написать администратору сайта