|
|
конспект никомаховой этики. Книга первая Благо, счастье, добродетели, наука о государстве. Благо и отличия блага от целей
Книга восьмая
Дружественность. Виды дружбы. Виды гос-го устройства, основанные на разных видах дружбы.
Дружественность
Три вида дружбы
Совершенная дружба
Друзья по преимуществу
Худшие друзья
Главные признаки дружбы
Дружба на превосходстве
Три вида государственного устройства
|
Это разновидность добродетели, или, во всяком случае, нечто, причастное добродетели. Кроме того, это самое необходимое для жизни. Дружба - это не только нечто необходимое, но и нечто нравственно прекрасное, мы ведь воздаем хвалу дружелюбным, а иметь много друзей почитается чем-то прекрасным. К тому же некоторые считают, что добродетельные мужи и дружественные - это одно и то же.
По числу предметов дружеской приязни в каждом случае имеется ответное дружеское чувство, не тайное. Предметом дружеской приязни будет то, что кажется приятным, а также благо вообще и удовольствие - в качестве целей
Бывает между людьми добродетельными и по добродетели друг другу подобными, ибо они одинаково желают друг для друга собственно блага постольку, поскольку добродетельны, а добродетельны они сами по себе. И только против дружбы добродетельных бессильна клевета, потому что нелегко поверить кому бы то ни было в дурное о человеке, о котором за долгое время сам составил мнение: между ними доверие и невозможность обидеть и все прочее, что только требуется в дружбе в истинном смысле слова. А при других отношениях легко может возникнуть всякое.
Те, кто желают друзьям блага ради них.
Те, кто в любовных делах обмениваются не удовольствием, а пользой - худшие и менее постоянные друзья. А те, кто друзьями бывают из соображений пользы, расторгают дружбу одновременно с упразднением надобности, ибо они были друзьями не друг другу, а выгоде.
Проводить совместно дни и получать друг от друга наслаждение.
Например, дружеские отношения отца к сыну и вообще старшего к младшему, мужа к жене и всякого начальника к подчиненному. Эти отношения тоже отличаются друг от друга, ибо неодинаково чувство родителей к детям и начальников к подчиненным, так же как различно отношение отца к сыну и сына к отцу или мужа к жене и жены к мужу. И добродетель, и назначение каждого из них различны. Различно и то, из-за чего питают дружбу. А это значит, что различаются и чувства дружбы, и сами дружбы, ведь, ни один из них не получает от другого того же, что дает сам, и не следует искать этого в таких отношениях. Когда же дети уделяют родителям, что должно уделять породившим их, а родители сыновьям - что должно детям, то дружба между ними будет постоянной и доброй.
Все взаимоотношения оказываются частями взаимоотношений в государстве, т. е. частями государственного сообщества. А этим частям соответствуют разновидности дружбы.
Эти виды государственного устройства - царская власть, аристократия и третий, основанный на разрядах. Именно этому виду, кажется, подходит название "тимократия", однако большинство привыкло называть его просто "государственное устройство". Лучшее из них - царская власть, худшее - тимократия. Извращение царской власти - тирания: будучи обе единоначалиями, они весьма различны, так как тиран имеет в виду свою собственную пользу, а царь - пользу подданных. Ведь не царь тот, кто не самодостаточен и не обладает превосходством с точки зрения, всех благ; а будучи таким, он ни в чем не нуждается и, стало быть, будет ставить себе целью поддержку и помощь не для себя самого, а для подданных, потому что в противном случае он был бы своего рода "царем по жребию". Тиранния в этом отношении противоположна царской власти, так как тиран преследует собственное благо. И по тирании заметней, что это самое худое среди извращений, так как самое плохое противоположно самому лучшему.
|
Книга девятая
Дружественность, друзья. Расположение, единомыслие, себялюбие. Потребность в друзьях.
Расположение
Единомыслие
Себялюбие
Счастливый человек и его потребность в друзьях
Дружбы дурных и добрых
|
Расположение похоже на дружеское отношение, но это тем не менее не дружба, потому что расположение может быть обращено к незнакомым и быть тайным, а в дружбе это невозможно. Но расположение - это и не дружеское чувство, потому что в нем нет ни напряжения, ни стремления, а они сопутствуют чувству дружеской привязанности. Вообще говоря, расположение возникает благодаря добродетели и своего рода доброте, когда один покажется другому прекрасным или мужественным или еще каким-нибудь таким, как мы уже сказали применительно к участникам состязаний.
Единомыслие тоже кажется приметой дружеского отношения. Именно поэтому единомыслие не есть сходство мнений, потому что последнее может быть даже у тех, кто друг друга не знает. Но о согласных между собою по какому-то вопросу не говорят, что у них единомыслие, допустим, по вопросу о небесных телах (ибо "единомыслие" в таких вещах не имеет отношения к дружбе), а говорят о единомыслии в государствах, когда граждане согласны между собою относительно того, что им нужно, и отдают предпочтение одним и тем же вещам и делают то, что приняли сообща.
Единомыслие оказывается, таким образом, государственной дружбой; и мы говорим о единомыслии именно в таком значении, ведь оно связано с вещами нужными и затрагивающими весь образ жизни.
Себялюбный человек уделяет себе самые прекрасные и первейшие блага и угождает самому главному в себе, во всем ему повинуясь; и как государство и всякое другое образование - это прежде всего его главнейшая часть, так и человек; выходит, что себялюбом в высшем смысле является в первую очередь человек, дорожащий этой частью себя и угождающий ей.
Следовательно, добродетельному надлежит быть себялюбом (ведь, совершая прекрасные поступки, он и сам получит пользу и окажет услуги другим), а испорченному не должно быть себялюбом, ибо, следуя дурным страстям, он принесет вред и себе, и окружающим. Действительно, у испорченного человека не согласуется то, что он должен делать, с тем, что делает, а добрый, что должно, то и делает; ведь всякий ум избирает для себя самое лучшее, а добрый подчиняется уму.
Итак, во всех делах, достойных похвалы, добропорядочный, как мы видим, уделяет себе большую долю нравственной красоты. Вот, стало быть, в каком смысле должно, как сказано, быть себялюбом, а так, как большинство, не нужно.
Вероятно, нелепо также делать блаженного одиночкой, ибо никто не избрал бы обладание благом для себя одного; действительно, человек - общественное существо, и жизнь сообща прирождена ему. Значит, эти черты есть и у счастливого, ведь он от природы имеет блага, между тем ясно, что с друзьями и добрыми людьми лучше проводить дни, нежели с посторонними и случайными. Следовательно, у счастливого есть нужда в друзьях.
Если же быть счастливым - значит жить и действовать и деятельность добродетельного сама по себе добропорядочна и доставляет, как было сказано в начале, удовольствие.
У дурных дружба портится, ведь, шаткие в своих устоях, они связываются с дурными и становятся испорченными, уподобляясь друг другу. А дружба добрых даже возрастает от общения, ведь принято считать, что такие друзья становятся лучше благодаря воздействию друг на друга и исправлению друг друга; они, конечно, заимствуют друг у друга то, что им нравится, откуда изречение: "От добрых добро".
|
Книга десятая
Удовольствие и зло, их противоположность. Высшее удовольствие как высшее благо. Суммирование понятий о счастье.
Противоположность удовольствия и зла
Удовольствие
Не позорные удовольствия
Счастье
|
Если и удовольствие, и страдание относятся ко злу, то люди должны были бы избегать обоих, а если к тому, что ни зло, ни благо, то либо ни того ни другого не надо было бы избегать, либо в равной мере и того и другого. В действительности же оказывается, что одного избегают, как зла, а другое избирают, и в таком смысле удовольствие и страдание действительно противоположны.
Оно есть нечто целостное, и, видимо, за сколь угодно малый срок нельзя испытать такое удовольствие, чья идея за больший срок достигнет совершенства. Вот почему удовольствие не является движением. Ведь всякое движение происходит во времени и направлено к известной цели (как, скажем, движется строительство), и оно завершено, когда достигнет того, к чему стремится, т. е. по прошествии всего срока или в это время завершения. Ясно и то, что неправильно определяют удовольствие как движение или становление. Не все определяется через эти понятия, но только то, что состоит из частей и не является целостностями. В самом деле, ни для зрения невозможно становление, или возникновение, ни для точки, ни для монады, и ничто из этого не является ни движением, ни становлением, а значит, и удовольствие этим не является, так как представляет собою нечто цельное.
Ясно, что удовольствия, которые согласно считаются позорными, не следует признавать удовольствиями, кроме как для растленных людей. Но среди тех удовольствий, что считаются добрыми, какой род удовольствий или какое именно удовольствие следует признать свойственным человеку? Может быть, это явствует из рассмотрения деятельностей? Удовольствия ведь сопутствуют деятельностям.
Итак, одна ли деятельность или несколько свойственны совершенному и блаженному мужу, все равно удовольствия, которые придают совершенство и полноту этим деятельностям, должны определяться как в собственном смысле удовольствия человека; остальные удовольствия, так же как соответствующие деятельности, будут занимать вторую или еще более низкую ступень.
Это деятельность, сообразная добродетели. А, конечно, - наивысшей, а такова, видимо, добродетель наивысшей части души. Будь то ум или что-то еще, что от природы, как считается, начальствует и ведет и имеет понятие о прекрасных и божественных предметах, будучи то ли само божественным, то ли самой божественной частью в нас. Во всяком случае, деятельность этого по внутренне присущей ему добродетели и будет совершенным, полным и завершенным, счастьем.
| |
|
|
Скачать 204.5 Kb.