толстой. Книга первая Глава первая 1
 Скачать 2.97 Mb.
|
3У гостей уже покраснели лица и съехали на сторону парики. Алексашка, сняв шарф, отхватил трепака и опять пил, только бледнея от вина. Шуты, притворяясь более других пьяными, прыгали в чехарду, задевали бычьими пузырями с сухим горохом по головам гостей. Говорили все враз. Свечи догорели до половины. Скоро должны были съезжаться кукуйские дамы для танцев. Сидней, прямой и сдержанный, но с покрасневшими и косящими глазами, говорил Петру (Гамильтон переводил, стоя за их стульями): – Скажите, сэр, его величеству вот что: мы, англичане, полагаем, что счастье нашей страны в успехах морской торговли… Война – дорогая и печальная необходимость, но торговля – это благословение господне… – Так, так, – поддакнул Петр. Его веселили шум и споры и в особенности странные эти рассуждения иностранцев о государстве, о торговле, пользе и вреде… О счастье! Чудно! – Ну, дальше, дальше говори, слушаю… – Его величество король Англии и почтенные лорды никогда не утвердят ни один билль, если только он может повредить торговле… И поэтому казна его величества полна… Английский купец – уважаемое лицо в стране. И мы все готовы пролить кровь за Англию и нашего короля… Пусть его величество молодой государь не сердится, если я скажу, что в России много дурных и не полезных законов. О, хороший закон – это великая вещь! И у нас есть суровые законы, но они нам полезны, и мы их уважаем… – Черт-те что говорит! – смеясь, Петр опрокинул высокий кубок на птичьей ножке. – Поговорил бы он так в Кремле… Слышь, Франц, обморок бы там их хватил… Ну, хорошо, назови, что у нас плохо? Гамильтон, переведи… – О, это очень серьезный вопрос, я нетрезвый, – ответил Сидней. – Если его величество позволит, я завтра мог бы, вполне владея своим разумом, рассказать про дурные русские обычаи, а также – отчего богатеет государство и что для этого нужно… Петр вытаращился в его окосевшие, чужеумные глаза. Показалось, – уж не смеется ли купец над дураками русскими? Но Лефорт, быстро перегнувшись к плечу, шепнул: – Послушать будет любопытно, – сие филозофия, как обогатить страну. – Ладно, – сказал Петр, – но пусть назовет, что у нас гадкое? – Хорошо. – Сидней передохнул опьянение. – По пути к нашему любезному хозяину я проезжал по какой-то площади, где виселица, там небольшое место расчищено от снега и стоит один солдат. – За Покровскими воротами, – подсев со стулом, подсказал Алексашка. – Так… И вдруг я вижу, – из земли торчит женская голова и моргает глазами. Я очень испугался, я спросил моего спутника: «Почему голова моргает?» Он сказал: «Она еще живая. Это русская казнь, – за убийство мужа такую женщину зарывают в землю и через несколько дней, когда умрет, вешают кверху ногами…» Алексашка ухмыльнулся: «Гы!» Петр взглянул на него, на нежно улыбающегося Лефорта. – А что? Она же убила… Так издавна казнят… Миловать разве за это? – Ваше величество, – сказал Сидней, – спросите у этой несчастной, что довело ее до ужасного злодеяния, и она наверно смягчит ваше добродетельное сердце… (Петр усмехнулся.) Я кое-что слышал и наблюдал в России. О, взор иностранца остер… Жизнь русской женщины в теремах подобна жизни животных… (Он провел платком по вспотевшему лбу, чувствуя, что говорит лишнее, но гордость и хмель уже развязали язык.) Какой пример для будущего гражданина, когда его мать закопана в землю, а затем бесстыдно повешена за ногу! Виллиам Шекспир, один из наших сочинителей, трогательно описал в прекрасной комедии, как сын богатого итальянского купца из-за любви к женщине убил себя ядом… А русские бьют жен кнутами и палками до полусмерти, это даже поощряется законом… Когда я возвращаюсь в Лондон, в мой дом, – моя почтенная жена с доброй улыбкой встречает меня, и мои дети кидаются ко мне без страха, и в моем доме я нахожу мир и благонравие… Никогда моей жене не придет в голову убивать меня, который с ней добр. Англичанин, растроганный, замолк и опустил голову. Петр схватил его за плечо. – Гамильтон, переведи ему… (И громко, в ухо Сиднею, стал кричать по-русски.) Сами все видим… Мы не хвалимся, что у нас хорошо. Я говорил матери, – хочу за границу послать человек пятьдесят стольников, кто поразумнее – учиться у вас же… Нам аз, буки, веди – вот с чего надо учиться… Ты в глаза колешь, – дики, нищие, дураки да звери… Знаю, черт! Но погоди, погоди… Он встал, отшвырнул стул по дороге. – Алексашка, вели – лошадей. – Куда, мин херц? – К Покровским воротам… |