Книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо. Дерби Брайа Пылающая Эмбер

• Название: Книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо. Дерби Брайа Пылающая Эмбер
• Дата: 13.04.2023
• Размер: 3.96 Mb.
• Имя файла: Braia_Derbi_Pylaushaya_Ember_(LP)_LitLife.club_308747_20bbe.doc
• Тип: Книга; #1060008
• страница: 8 из 35

Глава 10
Всегда найдется собака, которая укусит руку кормящего.
МАВЕРИК
Она хватается за низ моей футболки… но прежде, чем она успевает ее снять… я опережаю ее в этом. Заведя руки за спину, я тяну футболку вверх, снимаю через голову и отбрасываю в сторону. Следующее что я делаю, обхватываю ее рукой за шею и притягиваю ближе. Лицом к лицу. Я вдыхаю ее запах, ее девичий фруктовый аромат. Я касаюсь губами ее губ, и она стонет. Это все, что мне нужно знать, что она хочет этого так же, как и я. Я сминаю ее губы своими губами. Но этого недостаточно. Я хочу оказаться внутри нее любым возможным способом. Когда я провожу языком по ее губам, она раскрывает их для меня.

Боже! Она на вкус даже лучше, чем я себе представлял. Подавшись назад, я заглядываю ей в глаза.

— Куколка, почему они называют тебя Тыковкой, когда ты на вкус как чертовы вишни?

На ее губах расцветает улыбка и становится шире. Она чертовски красивая, словно весенние цветы, благоухающая, сладкая и яркая, и мне необходим кислород, который она источает.

Клянусь, черт возьми, ее улыбка вновь возвращает меня к жизни. Я убираю волосы с ее лица. Затем, обхватив ладонями ее щеки, я, не раздумывая, снова ее целую, набрасываясь на ее рот, будто одержимый. Я рычу, когда она обвивается вокруг меня и заполняет свободное пространство между нами.

Тем не менее, мне нужно больше. Проведя дорожку поцелуев от ее подбородка к уху, я кусаю ее и шепчу, как она меня заводит, как она мне нужна, как отчаянно мне хотелось бы погрузиться в нее. Я позволяю своим зубам вонзиться в нежную кожу над ее дико бьющимся пульсом. Она кричит, а затем шепчет мое имя. Это самый сладкий гребаный звук на всем белом свете.

Крик раздается снова. Только это не приглушенный крик женщины. Когда он раздается в третий раз, я понимаю, что он исходит от проклятого телефона на моей тумбочке. Стационарного.

Я крепко зажмуриваюсь, но это не помогает, голова раскалывается от боли, а сон яркими вспышками продолжает мелькать в моем сознании.

Я снова открываю глаза, но в комнате слишком много света. В голове стоит такой шум, словно проклятый звонок раздается прямо внутри черепной коробки. Гребаный телефон продолжает трезвонить.

Прищурившись из-за яркого света, я хватаю трубку.

Только один человек может звонить на стационарный телефон в такое время суток. И я не хочу пропустить его звонок.

— Да.

Из трубки доносится механический голос робота-оператора. Она говорит, что этот разговор будет записан, а также предупреждает о том, что этот звонок за счет вызываемого абонента от заключенного Центрального Исправительного учреждения Нью-Мексико. Голос интересуется, готов ли я принять и оплатить звонок из «Фолсома». Эдж произносит свое имя. Я нажимаю на единицу, чтобы подтвердить свое согласие.

В трубке раздается его низкий голос.

— Похмелье?

— Еще какое.

— Осталось одиннадцать гребаных дней, и я буду там с вами, брат. Хотя, у меня такое чувство, что время остановилось.

— Не сомневаюсь. Держись там. Не успеешь оглянуться, как увидишь мою уродливую задницу, ожидающую тебя по другую сторону забора.

— Как Кэп?

— Прошлым вечером доктор встретился с Ник и Ди. Операция прошла успешно. Он дышит самостоятельно, но пока еще не приходит в сознание. Они по-прежнему хотят, чтобы его организм немного окреп, прежде чем попытаются вывести его из этого состояния.

После минутного молчания он произносит:

— Девчонка умерла?

— Да. Скончалась. Наверно, так даже лучше.

— Ник в ярости?

— Она успела остыть, но да. Не самый лучший способ выяснить, что какая-то сучка была на заднем сиденье байка твоего мужчины и объезжала не только его. В смысле, после стольких лет она узнает, что он крутит шашни на стороне, но, как говорится, с глаз долой, из сердца вон.

Как только я произношу это, в моей голове мелькает образ Куколки, и нижняя часть моего тела оживает.

— Это дерьмо швырнули ей прямо в лицо. Думаю, её намного больше заботит то, в каком свете она предстанет перед окружающими, чем все остальное.

— Ясен хрен.

— Мы уже знаем, кто это сделал?

— Нет. Никаких свидетелей, у нас нет никакой информации, кроме того, я сомневаюсь, что мы вообще сможем кого-нибудь отыскать. Надеюсь, Кэп укажет нам точное направление, когда очнется.

— Кто его охраняет?

— Септик, Стоун, Гус и Ригор. Два Предвестника Хаоса днем и ночью. Дежурят по очереди. А Гриндеру и Уису Киду я поручил присматривать за Ник.

В трубке повисает тишина. Я уверен, что он размышляет над дальнейшими действиями, которые помогут нам получить необходимые ответы, когда он выйдет из тюрьмы.

— Как в остальном?

Я протяжно выдыхаю. Открываю рот, собираясь сказать, что у Пташки для него кое-что есть. Небольшой подарок от клуба по случаю возвращения домой, но по какой-то причине эти слова не сходят с моих губ.

— Все хорошо?

— Черт. С чего начать? В данный момент я все держу под контролем, но это не моё, братан. Ты же знаешь.

— Ага. Кому ты рассказываешь. Я тоже не уверен, что это моё.

— Лучше ты, чем я, мужик.

Он смеется и говорит:

— Спасибо за доверие. Что там с моим двоюродным братом? Ди еще не вытащил из жопы свою башку? Он до сих пор отказывается взять на себя обязанности лидера?

— Да. И он не сознается почему. Говорит только, что не может.

После этого Эдж минуту ничего не говорит. Я уверен, что он не может подобрать слов. Чем-то напоминая Кэпа в тот момент, когда Дозер сложил свои полномочия.

— Эй, слушай. Думаю, это мой последний звонок.

— Вот и хорошо. Задолбало, что ты поднимаешь мою задницу в такую рань.

Он снова смеется.

Затем я говорю ему:

— Ладно, до встречи на другой стороне, брат.

— Да… увидимся на другой стороне.

Я вешаю трубку, а затем переворачиваюсь. Провожу руками по лицу. Сон по-прежнему крутится в моей голове. Я не решаюсь закрыть глаза, опасаясь, что, как только это сделаю, он тут же всплывет в моем сознании. Станет еще ярче, чем сейчас, когда я с открытыми глазами.

Для начала я осматриваю себя и вижу, что вчера вырубился, не потрудившись раздеться. Что ж… по крайней мере, я снял свою безрукавку. Отсюда я вижу, что мой поношенный кожаный жилет висит на кресле в углу комнаты. И у меня нет ни малейшего понятия, как он туда попал

Моя голова пульсирует так же, как и моя рука. Я осматриваю ее. Она травмирована. Два сустава чертовски сильно распухли и кровоточат. Когда я сгибаю руку, ссадины немного открываются, и пульсация усиливается. Я обвожу взглядом комнату, пока не замечаю урон, который я нанес стене в пьяном угаре прошлым вечером. Там дыра размером с баскетбольный мяч, а это значит, что я впечатывал в нее свой кулак не один раз.

Чеееерт… Молодчина, Мав.

Позже мне придется исправить это дерьмо.

Я сажусь и свешиваю ноги с кровати. Такое чувство, что мою голову сдавило дорожным катком. В течение минуты мир кажется расплывчатым, и я пытаюсь подавить подступающую тошноту.

Черная сумка лежит на том же месте, посреди пола. Ее содержимое разбросано по всей комнате. Я тянусь к нему и быстро запихиваю все обратно в сумку. Закрываю молнию и убираю свое прошлое обратно под кровать. За пределы видимости. Где ему самое место.

На самом деле, я должен сжечь это дерьмо. Я порывался несколько раз. Возможно, у меня получится сделать это сегодня.

В своей гардеробной я стаскиваю с себя футболку и снимаю джинсы, переодеваясь в шорты для тренировки. Только так я могу частично избавиться от с трудом сдерживаемого гнева, возбуждения и нервозности. Все что угодно, лишь бы не пришлось чертовски много думать и чувствовать.
ЭМБЕР
Я медленно просыпаюсь. У меня уходит минута, чтобы сориентироваться и понять, где я нахожусь. Первое, что я вижу, — белые простыни, бежевое одеяло и голые кремовые стены. Знакомый запах. Во многом напоминает дом моего детства. Но я не жила там уже несколько лет, так что это сбивает меня с толку.

Постепенно ко мне возвращаются воспоминания о прошлой ночи, и я узнаю окружающую меня обстановку. Комната Дозера. Точно. Я в клубе.

По мере того, как эта мысль оседает в моей голове, мне отчаянно хочется закрыть глаза, ударить три раза каблучками и посмотреть, смогу ли я волшебным образом перенестись домой к Сандаун и Уилл.

Боже… если бы только это было возможно.

Вздохнув, я думаю, что пора… перестать все видеть в негативном свете. Ты и правда хочешь начать новый день в таком ключе?

Нет, не хочу. Так что я глубоко вздыхаю и начинаю все сначала. Как бы не сложился этот день, ты справишься. Так что будь храброй и сделай все на ура.

Честно говоря, хоть пребывание в этом клубе и не назовешь раем, особенно после того, что произошло вчера с Мавом, здесь не так плохо, как я думала поначалу.

Прошлым вечером, на какую-то долю мгновения, я поймала себя на мысли о том, как же весело я провожу время, болтая и смеясь с Лили, которая становится до нелепого смешной, когда пьяна. Я потягивала напиток, играла в пул и невинно флиртовала с симпатичным парнем. То, что я не делала уже… Даже не помню, как давно.

Я чувствовала себя боле-менее нормально. Как будто моя жизнь не один сплошной бардак. Как будто я — обычная девчонка, в обычном месте, и у меня над головой не нависает грозовая туча.

Само собой, мне приходилось игнорировать царившее вокруг меня распутство. У меня сводило живот при виде того, что девушки выставляют себя такими дешевками. Но я была благодарна за то, что не нахожусь на их месте, и что сейчас я неприкосновенна. Благодарна, потому что было ясно, каждая их этих девушек хотела быть там и делать то, что они делали. Их никто не принуждал. Их никто не удерживал в плену.

Я слышу какой-то шум слева от меня. Испугавшись, я резко поворачиваю голову в том направлении.

Что за…?

Меня моментально охватывает паника, и я окончательно просыпаюсь. Я отползаю назад, пока не упираюсь спиной в спинку кровати и дергаю на себя простыню, нуждаясь в барьере между нами, даже если это всего-навсего никчемный кусок хлопка.

Мое сердце начинает бешено колотиться, потому как в четырех футах от меня, на черном кожаном диване сидит полуголый мужчина. Большой парень с татуировками на одной стороне лица. Благодаря отсутствию футболки я вижу, что его тело от шеи и ниже покрывают темные наколки, вплоть до черных кожаных штанов, которые частично расстегнуты. И, что-то мне подсказывает, что его графические рисунки не заканчиваются в области талии.

Он не смотрит на меня. Он возиться с какими-то черными предметами на небольшом журнальном столике, стоящим перед ним.

Я быстро осматриваю комнату. Я что, заснула не там? Мой мозг прокручивает последние события прошлой ночи. Дозер подвел меня к двери. Он подмигнул мне за секунду до того, как закрыл и запер дверь.

— Мммм. Прости. Дозер сказал, что я могу спать здесь. Разве это не его комната?

Спустя несколько секунд, не удостоившись от него ни ответа, ни взгляда, я пробую еще раз:

— Эй?

Он не отвечает.

— Ты что меня не слышишь?

Я машу руку. Ничего. Вообще. Хотя у меня такое чувство, что он прекрасно меня слышит.

— Что ты делаешь?

У него каштановые волосы, короткие по бокам, длиннее на макушке, достигающие середины спины. На лице заметная небритость и небольшая бородка под нижней губой. Его глаза — вот, что я нахожу наиболее обескураживающим. Они настолько темные, что кажутся черными. У него везде бугрятся мышцы, он запросто бы мог нанести мне серьезные увечья, если он пришел сюда именно за этим.

На его запястьях толстые черные кожаные браслеты, его руки украшают красочные татуировки и массивные кольца. После дальнейшего наблюдения за тем, как он возится с маленькими черными металлическими предметами, которые лежат на небольшой белой ткани, до меня доходит, что это такое.

Я еще крепче сжимаю пальцами простынь, натягиваю ее до самой шеи и медленно подтягиваю ноги к груди. Как будто она защитит меня, если он решит воспользоваться тем, что находится в его руках.

Он чистит пистолет.

На другом конце ткани, выстроенные в ряд золотые патроны и магазин.

Словно прочитав мои мысли, он начинает собирать пистолет, соединяя детали вместе, резкими, но все же плавными движениями. Я слышу щелчок... щелчок... щелчок... щелчок, пока разобранный пистолет не становится смертельным оружием в его руках.

Мой сердечный ритм ускоряется с каждым щелчком.

После того, как все детали, судя по всему, занимают свои законные места, он кладет пистолет на полотенце, поднимает магазин, а затем большими пальцами вставляет в него патроны, один за другим. Медленно. Методично.

Я бросаю взгляд на дверь. Закрыта. Резко перевожу взгляд на окно. Я знаю, что вчера, поздним вечером, открывала оба окна.

О Боже. Жуткий страх лёгким покалыванием скатывается по моей спине.

Внезапно, моё дыхание становится поверхностным и частым. Его присутствие каким-то образом высосало весь воздух из комнаты.

Снова раздается этот ужасный звук, когда он вставляет последний патрон в обойму. Затем он заталкивает полный магазин в пистолет и одним быстрым движением передергивает затвор.

Я почти уверена, это значит, что он только что отправил одну пулю в патронник.

Чёрт, надеюсь, что я ошибаюсь.

Он отрывает свой взгляд от пистолета и медленно переводит его на меня. Устрашающий. Спокойный. Он оценивает меня. Как будто у него в запасе всё время мира. Он отводит пистолет в сторону, кладет его на бедро и просовывает палец в специальное отверстие, размещая его на курке.

Потными ладонями я сжимаю простынь, хотя прекрасно понимаю, что это глупо. Это не пуленепробиваемый щит.

Встав, он направляет дуло пистолета в пол. Затем обходит вокруг столика и останавливается в изножье кровати, ни разу за все время не отведя от меня своих пугающих угольно-черных глаз. Он пистолетом подзывает меня к себе, слегка размахивая им из стороны в сторону.

— Иди сюда.

У него низкий и хриплый голос. Как будто он недавно его сорвал и все ещё восстанавливается.

Я едва слышу его сквозь стук собственного сердца. Но он — безумец, если думает, что я подойдут к нему.

Такое чувство, что мой рот набили ватой.

— Зачем?

Наградив меня тяжёлым взглядом, он поднимает пистолет.

— Мы будем разводить эту гребаную канитель весь день? Если нужно, я сам подтащу тебя сюда.

Вот дерьмо.

— К-ко мне ведь нельзя прикасаться.

— Да? Кто сказал? Дозер? — с его губ срывается вздох, который по звучанию напоминает фырканье. — Ты дашь мне то, что я хочу, добровольно или мне применить силу?

Он даёт мне две секунды на размышление, после чего становится коленями на кровать и тянется ко мне.

Его большая рука проникает под простыню и находит мою лодыжку.

— Значит, применим силу. В этом нет ничего плохого, — на его лице появляется злобная усмешка. — На самом деле такой вариант мне даже больше нравится. Обостряет ощущения.

Резкий стук в дверь вынуждает его замереть. Мы переглядываемся. Обещание, которое я читаю в его глазах, весьма красноречиво. Оно говорит само за себя: «Мы повторим это в ближайшее время». Раздается еще один стук и секунду спустя дверь распахивается. Но к тому времени мистер Тату на расстоянии фута от кровати и пистолета в его руке уже нет.

Хотя напряжение в комнате, по идее, должно зашкаливать, при появлении другого свирепого байкера, загородившего дверной проем, но, как ни странно, оно уменьшается. Только вот бурлящий во мне страх прорывается наружу при виде стоящего там Дозера.

Дозер сканирует представшую перед ним сцену. Его глаза расширяются, а ноздри раздуваются.

— Что здесь происходит?

Я вижу подозрительность и беспокойство, залегшие в чертах его лица.

Байкер ухмыляется, пожимает плечами и идет к нему. Я замечаю за его спиной пистолет, заткнутый за пояс его штанов.

— Я проголодался. Просто пришел ее разбудить.

— Проголодался? Лучше бы тебе говорить о еде, — бормочет Дозер, после чего смотрит на меня. — Он прикасался к тебе?

Я быстро качаю головой. Что-то мне подсказывает, судя по выражению лица Дозера, если я отвечу утвердительно, ситуация явно моментально выйдет из-под контроля, а у другого байкера пистолет. Дозер этого не знает.

Когда мистер Тату подходит к Дозеру, тот прижимает его к дверной раме, давя предплечьем на грудную клетку парня.

— Не заливай мне, Таз.

Таз, я так понимаю это имя парня, сбрасывает руку Дозера и толкает его назад к противоположной стороне дверной коробки. Они примерно одного роста. Два огромных бугая с выпирающими мышцами. Дозер крупнее, но ненамного. Если бы я не была так напугана, я бы, наверняка, по достоинству оценила их впечатляющие внешние данные.

— Тронешь меня еще раз, и я не посмотрю вице-президент ты или нет, я оторву нахрен твои руки и запихну их тебе в глотку. Я просто пришел разбудить эту суку.

Дозер смотрит на меня.

— Что он сделал? Что он тебе сказал?

Направленный на меня взгляд Таза мечет кинжалы.

— Ничего.

Дозер должно быть замечает, как я напугана, видит отражение страха на моем лице и рычит на Таза:

— Мав послал тебя, так? Где он?

Дозер отталкивает Таза в сторону и выходит за дверь. Раздается топот ботинок по полу коридора.

Вдогонку Дозеру Таз кричит:

— Дверь была открыта. Бродяжка хотела компании.

Затем из коридора доносятся звуки ударов по двери.

— Мав! Выходи оттуда, говнюк.

Через несколько секунд я безошибочно распознаю голос Мава.

— Что?

— Ты натравил на нее своего гребаного пса? Ты что, издеваешься надо мной?

За этим следует несколько секунд тишины.

Затем с заметным акцентом Мав говорит:

— Какого хрена здесь происходит?

— Я тебе скажу какого хрена. Твой питбуль ворвался в мою гребаную комнату.

Таз выходит за дверь и присоединяется к спору.

— Я сказал тебе. Дверь была открыта, черт подери. По мне, так она ждала гостя, — следует пауза, а затем: — Разве она не должна готовить хренов завтрак?

Повисает очередная пауза.

— Почему дверь была открыта? — рычит Мав, на что Дозер отвечает:

— Дверь была закрыта. Ублюдок лжет. Я запер дверь прошлой ночью, когда уходил от нее.

После этого я слышу звуки потасовки, как будто они собираются разорвать друг друга на части.

— Меня можно назвать кем угодно, но только не гребаным лжецом, — рычит Таз.

— Прекращайте, мать вашу, — рявкает Мав.

— Она была открыта! Спроси ее, черт подери, — кричит Таз.

— Просто держитесь от нее подальше. Оба. А ты, ты дал мне слово, что до вечеринки к ней никто не приблизиться.

— Господи, мужик. Однажды она и тебя возьмет за яйца, да? — бормочет Таз.

— Заткнись, пока я не надрал тебе задницу.

— Назови время и место, брат, я буду там.

— Что, черт подери, я сказал? Прекращайте, мать вашу! — орет Мав.

Я слышу ругань и еще больше возни.

Через несколько секунд Дозер входит в комнату. Хлопает дверью. Он тяжело дышит, а его лицо пылает от возмущения. Он не смотрит на меня. Но цедит сквозь зубы:

— Ты в порядке?

— Да. Прости за дверь. Я ночью услышала какой-то шум и выглянула посмотреть в чем дело. Наверно, я забыла ее закрыть.

Его глаза встречаются с моими. На его лице появляется недоверчивый взгляд.

— Ты забыла? В клубе, полном пьяных байкеров? После того, чему ты стала свидетелем прошлой ночью?

В его глазах отражается сомнение.

Но я нерешительно киваю головой.

Я долго не могла сомкнуть глаз, после того как он вчера ушел. Я чертовски устала, но не могла заснуть. Я задыхалась. Мне нужно было знать, что я могу уйти в любое время. Поэтому я открыла окно. Когда этого оказалось недостаточно, я чуть-чуть приоткрыла дверь. Затем я свернулась калачиком и заснула на кровати Дозера за несколько секунд.

— Признайся честно. Что он тебе сказал?

Я снова трясу головой. Я не хочу стать причиной еще большего разлада между ними. Если я настрою их друг против друга, это не прибавит мне очков, когда я буду выстраивать отношения с другими членами клуба. Плюс ко всему, взгляд Таза пообещал мне расправу, если я настучу на него Дозеру.

— Вообще ничего, пока ты не вошел.

— Он угрожал тебе?

— Нет.

Он несколько раз вздыхает полной грудью и отворачивается, передернув плечами. Затем он пересекает комнату, направляясь к гардеробной. Мгновение спустя он выглядывает оттуда и говорит:

— Я просто возьму кое-какую одежду, через секунду свалю отсюда, и тогда ты сможешь принять душ.

— Хорошо.

Он обводит взглядом комнату.

— Какого черта здесь произошло?

Поначалу я пребываю в замешательстве, но потом до меня доходит, что он имеет в виду.

— Я прибралась.

Он фыркает.

— Хм. Мило. Спасибо.

Через минуту, подойдя ко мне, он говорит:

— Слушай, я ненадолго сбегаю в спортзал. Но я вернусь. Мне нужно будет провести несколько часов в тренажерном зале, а затем в больнице. Я поручу Ригору присмотреть за тобой, пока меня не будет поблизости, хорошо?

Я понимаю, что отчасти это его способ защитить меня и часть соглашения с Мавом, но я ничего не могу поделать с неприятным ощущением, осевшем в моем животе.

Он, должно быть, замечает, что идея с няней тире охранником мне не по нраву и говорит:

— Я обещал, что найду того, кто будет за тобой приглядывать. Потребуется какое-то время, пока каждый присутствующий здесь не научится тебе доверять. Это для твоей же защиты. То, что Таз ничего не сделал тебе этим утром, еще не значит, что ему не представится такая возможность. Будь умничкой и держись от него подальше, ладно? Не оставайся с ним наедине снова.
***
— Черт подери, девочка. Это самый лучший гребаный бекон, который я когда-либо пробовал, — бормочет Боди с набитым ртом.

Три других брата мычат в знак согласия. Парни сидят за барной стойкой, поглощая завтрак, который я им приготовила.

— Как по мне, так ничего особенного, — Таз не смотрит на меня, когда говорит это, затем бросает кусок бекона обратно на свою тарелку, как будто это самое худшее, что он когда-либо пробовал.

Я знаю, что это вкусно. Единственная причина, объясняющая, почему он считает иначе, — полное отсутствие у него вкусовых рецепторов.

— Проклятье, эти яйца чертовски вкусные. У тебя есть еще, милая? — улыбается мне Гриз.

— Да, — я хватаю миску и устремляюсь обратно на кухню. Зачерпываю больше яиц и прихватываю еще несколько булочек. Я понятия не имела, что парни могли столько съесть. С другой стороны, я привыкла готовить еду для детей и пожилых людей, так что, по-видимому, с этого момента мне придется готовить больше.

Когда я возвращаюсь в зал через двери, которые соединяют его с кухней, я слышу, как Таз жалуется:

— Это дерьмо на вкус как чертова смола. Вы уверены, что она не выкопала это дерьмо из мусорного контейнера?

Его слова воскрешают в памяти оскорбления, которые Мав, не скупясь, бросал вчера в мой адрес. Я впадаю в ступор, но заставляю свои ноги двигаться и кусаю губу. Просто игнорирую сказанное.

Таз определенно не мой фанат. Он не спускал с меня своих злобных глаз все утро. Но я продолжаю напоминать себе, что, если бы он хотел причинить мне боль, он бы легко это сделал, пока я спала.

В то время, пока я наводила чистоту в комнате Дозера прошлой ночью, мой мозг продолжал возвращать меня к воспоминаниям о Маве и тому, что произошло между нами в его рабочем кабинете. Я пришла к выводу, что он делал все возможное, чтобы запугать меня. Например, то, как он толкнул меня к стене, обыскал, а потом сказал, чтобы я встала на колени. То, как он отшатнулся. Сомневаюсь, что он планировал позволить мне довести его до оргазма.

Но что его так беспокоит? Мысль о том, что я могу быть крысой, засланной Гринбеками, кем бы они там ни были, или я ему напоминаю ту девушку, которая его сломила. Вероятно, оба варианта. Я не знаю.

Во всяком случае, я забралась ему под кожу.

Хорошо…

Потому что он, безусловно, забрался под кожу мне.

В комнату входят Лили и Гус. Они занимают недавно освободившиеся места в баре. Я наполняю две тарелки и передаю им, получая в ответ стон от Гуса, когда он съедает первый кусочек.

— Ладно, колись. Что, черт возьми, ты сделала с беконом? — спрашивает Ригор с другого конца барной стойки. — Он никогда не получается у меня таким вкусным при обжарке.

— Э-э, просто немного коричневого тростникового сахара.

С изумлением в голосе Лили говорит:

— Как, черт побери, у тебя получаются такие воздушные яйца? Ты должна меня научить.

— Черт, да. Я одобряю это. Лил, изучающая премудрости кулинарного мастерства, — Гус поворачивается к ней. — Я люблю тебя, детка, но ты не сумеешь приготовить еду, даже чтобы спасти себя от голодной смерти.

Лили игриво хлопает его по плечу.

Гус ловит ее руку, подносит к своим губам и оставляет на ней поцелуй, после чего кладет обе их руки себе на колени.

— Но у тебя много других талантов, так что я тебя не брошу.

— Блин, мужик. Если Птичка научиться готовить, мы больше никогда не увидим ее сексуальное личико. Еда — единственная причина, по которой вы, ребята, выбираетесь наружу, — дразнится Гриз.

— Он хочет поставить в своей комнате холодильник, чтобы мы вообще никуда не выходили, — отвечает Лили.

Все сидящие за столом прыскают от смеха.

Затем все разом замолкают, и атмосфера в комнате меняется. Головы поворачиваются, а взоры устремляются к коридору. Когда я следую за их взглядами, я обнаруживаю, что в комнату входит Мав.

Мой пульс учащается.

Черный и золотой еще никогда не выглядели так хорошо в сочетании друг с другом, как в его случае. Его золотые глаза. Его иссиня черные волосы. Его смуглая, загорелая кожа. Его черная с длинными рукавами футболка от «Henley» и черный кожаный жилет. На нем темные джинсы, а передняя часть его футболки заправлена не до конца, демонстрируя пряжку его ремня.

Мав откашливается, и я смотрю на его лицо. Одна из его бровей приподнята в немом вопросе. К моим щекам приливает румянец, и я отвожу взгляд.

Он занимает место в баре.

Мне приходится прикладывать все свои силы, чтобы не бросать на него взгляды украдкой. Я должна напоминать себе дышать. Забавно, что рядом с ним мое тело не может вспомнить, как это делается.

Положив еду ему на тарелку, я ставлю ее на барную стойку прямо перед ним, а затем жестом указываю на апельсиновый сок. Он кивает. Я наливаю ему стакан сока, и он бормочет «Спасибо», когда я ставлю его перед ним.

Вернувшись к Лили, я говорю:

— Ригор сказал, что мне нужно приготовить жаркое, картофель и булочки на обед. Ты можешь мне помочь, если хочешь. Если у тебя есть время. Это очень легко.

— Черт, кажется, я влюблен, — стонет Боди.

— Жаль, что ты уже женат, придурок, — отвечает Таз.

Боди впивается в него гневным взглядом.

Гус громко облизывает пальцы.

— Обалдеть как вкусно, вишенка. Если ты научишь мою женщину так готовить, я стану твоим гребаным должником.

При слове «вишенка», Мав давится и Гриз хлопает его по спине, пока Мав не прочищает горло и не произносит:

— Я в порядке.

Мав резко вскидывает голову и смотрит мне в глаза. В этих глубинах цвета кленового сиропа притаилось то, что я не могу прочитать, к тому же он чересчур поспешно отводит от меня свой взгляд. Он съедает все, что у него на тарелке.

Когда он смотрит на меня снова, я тянусь к его тарелке.

— Хочешь еще?

Я замечаю, что голоса в комнате затихают, либо исчезают вовсе. Я слишком сосредоточена на нем, чтобы узнать, что происходит. Мав кивает. Я кладу на его тарелку добавку и передаю ему.

В течение следующих десяти минут, я чувствую на себе его взгляд каждый раз, когда он смотрит в мою сторону. Но я всё время чем-нибудь занята, поскольку играю роль официантки в клубе полном байкеров и клубных девиц, Джейд, Ноэль, Ло и Литы, которые живут в клубе.

— Кто-нибудь включит телик? — спрашивает один из байкеров, с которым меня еще не успели познакомить.

Ригор качает головой.

— Уже пробовал. Чертов ящик не работает. Я же говорил, что ему не долго осталось.

Я стараюсь, чтобы выражение моего лица оставалось бесстрастным. Надеясь, что никто не заметит на нем отражение захлестнувшей меня вины.

— Я прошлым вечером решил прокатиться, — говорит Мав после того, как доедает завтрак. Я стараюсь делать вид, что не ловлю каждое его слово, а занята тем, что прибираюсь в баре и начищаю несколько стаканов. — Заметил Дэвиса, припарковавшегося недалеко от ворот.

Я на секунду замираю. Дэвис. Тот самый офицер Дэвис? Каждая конечность в моем теле наливается тяжестью. Что он делает? Хочет убедиться, что я не сбегу из клуба? Я пытаюсь расслабиться и вести себя как обычно. Странно, но от осознания того, что Дэвис где-то там, я чувствую себя словно запертой в клетке. Пойманной в ловушку. Словно я постепенно лишаюсь своей вновь обретенной свободы. Шаг за шагом, раз за разом.

— Заместитель-недоумок? — спрашивает Гриз.

— Ага.

Гриз откидывается назад.

— Что, черт возьми, он здесь забыл?

Я тут же вскидываю голову и ловлю на себе понимающий взгляд Лили.

— Без понятия. Собираюсь сегодня позвонить Ортеге и посоветовать ему проверить своего бойскаута.

— Хорошая идея.

— И все же предупреди остальных.

— Конечно. Будет сделано, — отвечает Гриз. — Я на несколько часов загляну в казино и проверю, как там дела. Затем объеду все наши точки. Но думаю, я не смогу добраться до больницы к пяти.

— Нет проблем. Я отправлюсь в Санта-Фе с Боди и Тазом. Но к тому времени мы вернемся, так что встретим тебя там.

Пару минут спустя открывается парадная дверь и в здание клуба входит Дозер со спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Он в серых баскетбольных шортах и красной майке фирмы «Under Armour».

— Боже, здесь чертовски вкусно пахнет, — он улыбается мне. — Ты оставила что-нибудь для меня, детка?

Боди отвечает прежде, чем я успеваю открыть рот.

— Не-а. Я съел последний кусок бекона. И позволь заметить, это, — он похлопывает себя по животу, — было охренительно вкусно. Кто не успел, тот опоздал, брат.

Дозер игнорирует его и вопрошающе глядит на меня. Мы обсуждали это, прежде чем он ушел.

— Детка?

— Зависит от обстоятельств.

Дозер подходит к бару и занимает место рядом с Ригором, которому приходится торчать здесь и присматривать за мной, хоть он давно позавтракал.

— О, правда, и каких же?

Мав что-то говорит, но я не улавливаю суть. Своим периферийным зрением я замечаю, как он грубо отодвигает тарелку в сторону.

— Ты захватил газету, чтоб я могла изучить раздел вакансий? — я хочу найти работу, к тому же до меня этим утром дошло, что, если Дозер принесет мне газету, я смогу просмотреть ее и понять, по-прежнему ли моя история столь имеет столь широкий резонанс, как и несколько недель назад.

Дозер наклоняется, и я слышу, как он расстёгивает молнию на своей сумке. Он кладет газету на барную стойку.

— Ты теперь разносчик газет, Ди? — спрашивает Гриз.

— Спасибо.

Я тянусь к газете и пытаюсь ее забрать.

Но Дозер не убирает с нее руку. Его лицо расплывается в коварной улыбке.

— Знаешь, разносчикам газет не так много платят, но они определенно что-то получают. Я прав?

Гриз поддерживает его.

— Конечно. Думаю, ты должна нашему мальчику поцелуй.

Я кусаю губу. Мой желудок переворачивается вверх тормашками. Я тут же бросаю взгляд на Мава, а затем снова перевожу его на Дозера. Это только плод моего воображения или же Мав выглядит взбешенным? Но почему он бесится? А, верно… потому что ко мне нельзя прикасаться до вечеринки. Мне трудно скрыть тот факт, что сейчас я чертовски нервничаю. Но боюсь, что, продемонстрировав, как от простого поцелуя мне становится не по себе, я тем самым докажу этим парням, что мне здесь не место.

— Даже не знаю… эти тарелки сами себя не помоют.

— Черт, ты слышишь это? Она пытается тебя кинуть, Ди. Ты позволишь, чтобы ей сошло это с рук?

— Господи Иисусе! — рычит Мав и вскакивает на ноги. — Вам что, сегодня, мать вашу, нечем заняться?

Он указывает на меня.

— Я точно знаю, что у тебя до хрена работы, так что заканчивай с этим цирком и займись делом. Если ты хочешь гребаный список того, что нужно сделать, я его для тебя составлю. А пока начни с кухни. Я хочу, чтобы это сраное место сияло чистотой.

Дозер поворачивается на своем стуле и сверлит Мава гневным взглядом.

— Какая муха тебя укусила?

— Разве не на это ты согласился? — выпаливает Мав. Не дожидаясь ответа, он разворачивается и вылетает из комнаты.

Люди расходятся.

Я иду на кухню и достаю из микроволновки тарелку, которую я приберегла для Дозера. Возвращаясь в главную комнату, я ставлю ее перед ним. Дозер извиняется и ест свой завтрак. Когда он заканчивает, он направляется в сторону коридора, и через минуту я слышу, как он спорит с Мавом.

Я собираю всю грязную посуду и забираю ее на кухню. Затем, затерявшись в своих мыслях, я мою тарелки. Привычная для меня задача. Пока я начищаю всё до зеркального блеска, я стараюсь не переживать из-за Дэвиса, но как я могу, зная, что он либо запрет меня в камере, либо отправит обратно к Уорнеру.

Тогда я решаю, что в моих же интересах заставить Мава смириться с моим присутствием в клубе, а это значит, что я должна постараться больше не выводить его из себя.