Книга в других форматах Приятного чтения! Артуро розенблюту
 Скачать 1.87 Mb.
|
|
[c.11] В главной своей специальности — математике — Винер решительно выступал против разделения ее на чистую и прикладную. Математика для него едина и связана органически с естествознанием. «Ведь высшее назначение математики как раз и состоит в том, чтобы находить скрытый порядок в хаосе, который нас окружает»27. Он широко применял к практическим задачам мощные абстрактные методы современной математики, но в то же время призывал учиться математике у самой природы. «Природа, в широком смысле этого слова, может и должна служить не только источником задач, решаемых в моих 22 Винер Н. Наука и общество. // Вопросы философии . — 1961. — № 7. — С. 117-122 (с послесловием редакции: Там же . С. 123-131). 23 См. наст. изд., приложение IV. 24 Гр. πολυιστωρ (в латинском написании polyhistor) — много знающий, знаток во многих науках. 25 Винер Н . Я — математик. С. 166. 26 Наст. изд. С. 44. 27 Винер Н. Я — математик. С. 27. исследованиях, но и подсказывать аппарат, пригодный для их решения»28. Другой характерной чертой Винера как ученого была научная смелость, готовность к гипотезе, к риску, соединенная с любовью к необычайному, сложному, парадоксальному. «Нужно иметь храбрость поверить в свои убеждения, иначе самое интересное, что могло прийти вам в голову, у вас из-под носа заберут другие, более отважные, духом, но главное — это ведь единственное, ради чего по-настоящему стоит работать»29. Вся «Кибернетика» полна догадок, гипотез, аналогий. Понятно, что при таких устремлениях он нередко забегал вперед, в области, где почва еще не отвердела и надежное движение затруднительно. Это был ученый-разведчик, или, как говорил В. Оствальд, ученый-романтик. Недаром всю жизнь он работал с вероятностями! Выросший в атмосфере XIX в., которая еще сохранялась в канун I мировой войны, Винер любил индивидуальное, независимое творчество в стиле прежних мастеров науки и резко осуждал административную рутину больших лабораторий. «Я счастлив, что родился до I мировой войны, когда силы и порыв ученого мира еще не захлестнуло волнами сорока лет катастроф. Я особенно счастлив, что мне не пришлось долгие годы быть одним из винтиков современной научной фабрики, делать, что приказано, работать над задачами, указанными начальством, и использовать свой мозг только in commendam30, как использовали свои лены средневековые рыцари. Думаю, что, родись я в теперешнюю эпоху умственного феодализма, мне удалось бы достигнуть немного. Я от всего сердца жалею современных молодых ученых, многие из которых, хотят они этого или нет, обречены из-за духа времени служить интеллектуальными лакеями или табельщиками, отмечающими время прихода и ухода с работы»31. В вопросах религии Винер признавал себя «скептиком», стоящим вне исповеданий, но отмежевывался от воинствующего атеизма, приравнивая последний к религии32. Философские и социальные [c.12] воззрения его, в общих рамках буржуазного радикализма, характеризуются такой же промежуточностью и парадоксальностью. Кризис старого мира набрасывает на них тревожную предзакатную тень. Автор «Кибернетики» смел в суждениях, но зыбок в надеждах. Анализ мировоззрения крупных ученых всегда представляет известные трудности именно потому, что мы имеем дело с людьми незаурядными и своеобразными. С другой стороны, необходимо принимать расчет среду, место, время. Наклеивание ярлыков, как и искусственное сближение с нашими собственными взглядами, здесь одинаково недопустимо. Избегая чрезмерной полемики, отметим некоторые общие черты мировоззрения Винера, сказавшиеся на его научном творчестве. Винер не причисляет себя к известным философским школам. Он сводит материализм к механицизму33, но не приемлет и идеализма, «растворяющего все вещи в уме»34. Не 28 Там же . 29 Винер Н. Я — математик. С. 343. 30 In commendam — по поручению. 31 Винер Н . Я — математик. С. 343. См. также: Винер Н. Наука и общество. // Вопросы философии . — 1961. — № 7. 32 Wiener N . Ex-Prodigy. P. 42. Еще родители Винера отказались от традиционного иудаизма. В «Творце и роботе» Винер проводит аналогию между богом и кибернетиком, трактуя бога как предельное понятие, наподобие бесконечности в математике. 33 Наст. изд. С. 99. приходится сомневаться, что американский ученый испытал значительное влияние позитивизма, в широком смысле. Но ближе всего он, по-видимому, к физикам копенгагенской школы, таким, как его знаменитые друзья Н. Бор и М. Борн, притязавшие, как известно, на особое «реалистическое» мировоззрение, вне материализма и идеализма, и провозгласившие независимость «от профессиональных метафизиков»35. Взгляды копенгагенцев вызывали в нашей философской литературе много споров, но в последние годы возобладало мнение, что за позитивистской формой в них можно найти некоторые диалектико-материалистические тенденции36. То же, по-видимому, можно сказать и о Винере, если вдуматься в смысл его критики механицизма. Современное естествознание парадоксально не только по содержанию, но часто и по форме. Впрочем, тенденции эти не стоит преувеличивать. Винер излагает свои философские взгляды более всего в «Человеческом использовании человеческих существ» (другое название — «Кибернетика и общество»), отчасти в «Кибернетике» и других работах. Подобно копенгагенцам, он апеллирует в первую очередь к опыту новой физики; кибернетика для него теснейше связана со статистической механикой. Он ищет преодоления слабостей старого примитивного механицизма в стохастической, вероятностной концепции Вселенной. В то же время пессимистическая трактовка случайности сближает его с таким течением западной философии, как экзистенциализм, — связь, отмеченная самим Винером. В целом винеровский взгляд на мир можно, по-видимому, определить как своего рода казуализм37, не лишенный диалектики, но с сильным уклоном к агностицизму и релятивизму. Случайность существует в природе объективно, и новая физика в отличие от детерминистической физики Ньютона — Лапласа является по преимуществу стохастической. Дело, однако, в том, [c.13] какую роль отвести случайности в общем механизме Вселенной. Проблема соотношения необходимости и случайности, детерминизма и вероятности — одна из сложнейших в современном естествознании; уже самая случайность подчиняется определенным законам необходимости, без чего не было бы и теории вероятностей. Винер называет родоначальником стохастического естествознания американского физика У. Дж. Гиббса и видит в себе продолжателя его замыслов. В своем решении проблемы необходимости и случайности Винер учитывает обе стороны медали, но, чувствуется, дает первенство одной из них. В результате история природы и человека приобретает у него довольно капризный, как бы игорный характер. Признавая известную закономерность окружающего нас мира, он резко подчеркивает случайные, иррациональные моменты бытия и ограниченные возможности человека. В вероятностной Вселенной Винера порядок борется с хаосом, но, как состояние менее вероятное, неизбежно проигрывает битву. Прогресс — явление преходящее, локальное. Человек — звено этой борьбы. «Мы плывем вверх по течению, борясь с огромным потоком дезорганизованности, который в соответствии со вторым законом термодинамики стремится все свести к тепловой смерти — всеобщему равновесию и одинаковости. То, что Максвелл, Больцман и Гиббс в своих физических работах называли тепловой смертью, нашло своего двойника в этике Киркегора, утверждавшего, что мы живем в мире хаотической морали. В 34 Wiener N . Ex-Prodigy. Р. 165. 35 Борн Н. Атомная физика и человеческое познание. — М.: ИЛ, 1961; Борн М . Физика в жизни моего поколения. — М.: ИЛ, 1963. 36 См., например, послесловие С.Г. Суворова к книге М. Борна. 37 Казуализм (от лат. casualis — «случайный») — учение, признающее случайность основой мироздания. этом мире наша первая обязанность состоит в том, чтобы устраивать произвольные островки порядка и системы»38. Не избежать общей участи и нашему подлунному миру: «Мы в самом прямом смысле являемся терпящими кораблекрушение пассажирами на обреченной планете»39. Правда, тепловая смерть мыслится Винером как асимптотическое, предельное состояние, достижимое лишь в вечности, так что упорядочивающие флюктуации возможны и в будущем. «В мире, где энтропия в целом стремится к возрастанию, существуют местные и временные островки уменьшающейся энтропии, и наличие этих островков дает возможность некоторым из нас доказывать наличие прогресса»40. Механизм их возникновения состоит в естественном отборе устойчивых форм41; здесь физика непосредственно переходит в кибернетику. Стремясь в конечном счете к вероятнейшему, стохастическая Вселенная не знает единственного предопределенного пути, и это позволяет порядку бороться до времени с хаосом. Человек воздействует в свою пользу на ход событий, гася энтропию извлеченной из окружающей среды отрицательной энтропией — информацией. Познание — часть жизни, более того — самая ее суть. «Действенно жить — это значит жить, располагая правильной информацией»42. Однако победы познания временны, как временна жизнь. «Я никогда не представлял себе логику, знания и всю умственную [c.14] деятельность как завершенную замкнутую картину; я мог понять эти явления только как процесс, с помощью которого человек организует свою жизнь таким образом, чтобы она протекала в соответствии с внешней средой. Важна битва за знание, а не победа. За каждой победой, т. е. за всем, что достигает апогея своего, сразу же наступают сумерки богов, в которых само понятие победы растворяется в тот самый момент, когда она будет достигнута»43. Человеческие способности познания стохастической Вселенной и управления ею ограничены. Это, по Винеру, обусловлено уже стохастическим характером связи между человеком и окружением. «В вероятностном мире мы уже не имеем больше дела с величинами и суждениями, относящимися к определенной реальной Вселенной в целом, а вместо этого ставим вопросы, ответы на которые можно найти в допущении огромного числа подобных миров»44. Иными словами, здесь также возникает кибернетическая проблема «шума». Самое существование вероятностей есть для Винера в конечном счете гипотеза «Никакое количество чисто объективных и отдельных наблюдений не может показать, что вероятность является обоснованной идеей. Иными словами, законы индукции в логике нельзя установить с помощью индукции. Индуктивная логика, логика Бэкона, представляет собой скорее нечто такое, в соответствии с чем мы может действовать, чем то, что мы можем 38 Винер Н. Я — математик. С. 311. 39 Винер Н. Кибернетика и общество. С. 52. 40 Там же . С. 49. 41 Там же . С. 49-50; см. также наст. изд., приложение II. 42 Винер Н. Кибернетика и общество. С. 31. 43 Винер Н . Я — математик. С. 310-311. 44 Винер Н . Кибернетика и общество. С. 26. доказать»45. Статистическим методам в физике Винер ставит в параллель иррационалистические течения в философии и психологии — экзистенциализм, фрейдизм, бергсоновский интуиционизм. Выше уже приводилась цитата с параллелью между Гиббсом и отцом экзистенциализма Киркегором, а в «Кибернетике» мы найдем ссылки на Бергсона. Винер — рационалист, но, как казуалист, он согласен допустить глубоко иррациональный компонент в поведении и мышлении человека. Этот «интеллектуальный пессимизм»46, вызванный торжествующим буйством случая, Винер хотел дополнить своеобразным новым стоицизмом и тем самым внести «нечто положительное» в трагические учения Киркегора и Сартра «Лучшее, на что мы может надеяться, говоря о роли прогресса во Вселенной, в целом идущей к своей гибели, так это то, что зрелище наших устремлений к прогрессу перед лицом гнетущей нас необходимости может иметь смысл очищающего ужаса греческой трагедии»47. «Никакое поражение не может лишить нас успеха, заключающегося в том, что в течение определенного времени мы пребывали в этом мире, которому, кажется, нет до нас никакого дела»48. Я не могу здесь входить в подробный разбор всех этих посылок и выводов. Такой разбор, наверное, вылился бы в новую книгу. Картине мироздания, рисуемой Винером, нельзя отказать в известном мрачном величии, но по существу она более вопрос интерпретации, чем фактов. Напрашивается мысль, что основатель кибернетики [c.15] смотрел на вещи слишком мрачно и что другое понимание необходимости и случайности открыло бы перед нами более оптимистические виды. Вокруг второго закона термодинамики десятилетиями кипела физическая и философская полемика. Заметим лишь, что даже при справедливости его для всей Вселенной в целом невозможно указать верхнюю границу во времени и пространстве для существования счастливых «островков порядка». Если тепловая смерть достижима лишь в вечности, как предел неограниченно долгого процесса, то и прогресс может продолжаться сколь угодно и распространяться по Вселенной вширь — при условии, что он достаточно организован и целеустремлен. Бесконечность допускает подобные парадоксы. В частности, человечество не приковано к Земле и может «сменить пароход», выйдя в космос. Мыслимы и другие оптимистические гипотезы; я хотел показать лишь сложность того, что некоторые называют «кибернетической эсхатологией». Винер прав, однако, в том, что человек сам должен позаботиться о своем будущем. «Простая вера в прогресс является убеждением не силы, а покорности и, следовательно, слабости»49. Социальные идеалы Винера суть идеалы абстрактного гуманизма, но пути к ним для него не ясны или, скорее, случайны. Мечтая об обществе, основанном «на человеческих ценностях, отличных от купли-продажи»50, о здоровой демократии и братстве народов, клеймя фашизм и войну, Винер возлагал надежды на «уровень общественного сознания», на «прорастание зерен добра», а в целом смотрел на будущее довольно мрачно. Он колебался между резкой критикой капиталистического бизнеса, столь ярко выраженной в 45 Там же. С. 198. 46 Там же . С. 52. 47 Там же. С. 53. 48 Винер Н . Я — математик. С. 311. 49 Винер Н. Кибернетика и общество. С. 58. 50 Наст. изд. С. 80. «Кибернетике», и упованием на «социальную ответственность» деловых кругов51. Не приходится говорить, что он далек от пролетарского коллективизма. Ближайшее будущее казалось ему критической эпохой, кульминацией противоречий прогресса. «Многие из нас не понимают, что последние четыреста лет представляют собой весьма специфический период в мировой истории. Скорость, с какой происходили изменения на протяжении этих лет, не имеет себе подобия в прежней истории. Так же обстоит дело и с самой природой этих изменений… Мы столь радикально изменили нашу среду, что теперь, для того чтобы существовать в этой среде, мы должны изменить себя»52. Даже мозг человеческий чудится Винеру близким к исчерпанию своего могущества. «Быть может, человеческий мозг продвинулся так же далеко по пути к этой губительной специализации, как большие носовые рога последних титанотериев»53. Сама кибернетика становится фактором кризиса, способствуя II промышленной революции. «Новая промышленная революция является обоюдоострым оружием. Она может быть использована на благо человечества, однако только в том случае, если человечество просуществует достаточно длительное время, чтобы вступить в период, когда станут возможны такие блага. Она может быть также [c.16] использована для уничтожения человечества, и если ее не использовать со знанием дела, она может очень быстро развиваться в этом направлении»54. «Час пробил, и выбор между добром и злом у нашего порога»55. Считая Запад клонящимся к интеллектуальному и моральному упадку, Винер питал большой интерес к странам Востока с их древней культурой. Выше уже говорилось о его путешествиях в Китай и Индию. Он предложил индийскому правительству план индустриализации Индии через строительство кибернетических заводов-автоматов, чтобы избежать «опустошительной пролетаризации»56. «Превосходство европейской культуры над великой культурой Востока, — писал он, — лишь временный эпизод в истории человечества»57. Он полагал себя связанным с Востоком и в личном плане своим происхождением, хотя в целом считал себя американцем. * * * Главный труд Винера, прославивший его имя, — «Кибернетика» является ярким отражением личности своего автора. Разнообразие знаний, широта интересов, любовь к риску, парадоксальность, тревога за будущее, даже пристрастие к европейской старине — все это запечатлелось на страницах книги, отлилось в романтический проект новой науки «об управлении и связи в животном и машине». Основной тезис книги — подобие процессов управления и связи в машинах, живых организмах и обществах, будь то общества животных (муравейник) или человеческие. 51 Винер Н. Кибернетика и общество. С. 167. 52 Там же. С. 57-58. 53 Наст. изд. С. 235. 54 Винер Н. Кибернетика и общество. С. 167. 55 Там же. С. 189. 56 Винер Н. Я — математик. С. 338-340. 57 Там же. С. 177. Процессы эти суть прежде всего процессы передачи, хранения и переработки информации, т. е. различных сигналов, сообщений, сведений. Любой сигнал, любую информацию, независимо от ее конкретного содержания и назначения, можно рассматривать как некоторый выбор между двумя или более значениями, наделенными известными вероятностями (селективная концепция информации), и это позволяет подойти ко всем процессам с единой меркой, с единым статистическим аппаратом. Отсюда мысль об общей теории управления и связи — кибернетике. Количество информации — количество выбора — отождествляется Винером с отрицательной энтропией и становится, подобно количеству вещества или энергии, одной из фундаментальных характеристик явлений природы. Таков второй краеугольный камень кибернетического здания. Отсюда толкование кибернетики как теории организации, как теории борьбы с мировым хаосом, с роковым возрастанием энтропии. Действующий объект поглощает информацию из внешней среды и использует ее для выбора правильного поведения. Информация никогда не создается, она только передается и принимается, но при этом может утрачиваться, исчезать. Она искажается помехами, «шумом», на пути к объекту и внутри его и теряется для него. |