Книга японских обыкновений
 Скачать 14.23 Mb.
|
|
* * * Одним из самых крупных и грандиозных памятников японской старины, служащим вместе с тем образцом японского трудолюбия, кропотливости, энергии и настойчивости, является знаменитая Токаидо («Дорога восточного моря»). Токаидо — это грандиозная шоссейная дорога, прорезывающая весь центральный и часть южного района Японии, начиная от «Святой горы» Никко и кончая на юге прежней столицей микадо, — священным городом Киото и важнейшим промышленным центром страны — Осакой. Она может служить образцом дорожного сооружения и примером того, как разумно относились уже сотни лет тому назад японцы к одному из важнейших для благосостояния государства вопросов — вопросу о путях сообщения. Попечение о путях сообщения, проведение шоссейных дорог было всегда одной из главных забот японцев. Еще до Иэясу существовало постановление, согласно которому каждый владетельный князь, феодал, даймиос и помещик обязан был проводить по своим владениям проезжие дороги, шириною в девять саженей каждая. Дороги проводились ими с обычной японской тщательностью и добросовестностью, покрыли страну целой сетью, не оставив в стороне ни одного, даже самого отдаленного и глухого уголка во всем государстве. Это получает в наших глазах особую цену, если вспомнить, что вся страна отличается чрезвычайно гористым характером и, строго говоря, представляет собой цепь горных хребтов, вершин и холмов, лишь изредка прерываемых пропастями, ущельями и узкими долинами. При таком устройстве поверхности страны и при каменистом характере почвы, вдобавок, здесь приходилось брать с бою каждый шаг, каждую пядь земли. Трудности этой работы усиливались тем, что приходилось работать руками, так как в то время ни динамит, ни порох, которыми можно было бы взрывать стоящие на пути каменные твердыни, еще не были известны японцам. Удивительнее всего то, что японцы могли еще при этих условиях думать о красоте и изяществе своих дорог; некоторые из них, и особенно Токаидо, являются артистическим в своем роде произведением. Во всю длину Токаидо, на протяжении десятков и сотен верст, по обеим сторонам тянутся ровные, стройные линии зеленых деревьев — криптомерий, бамбуков и кедров, и на фоне этих сплошных зеленых стен вырисовываются красивые высокие китайские крыши, поросшие мхом вперемежку с цветами ириса. http://www.e-puzzle.ru Кругом возвышаются живописные холмы, под бамбуком или кедрами змеится речонка, кое-где среди зелени и леса окаймляющих дорогу долин ютятся маленькие буддийские пагоды под тенью ветвистых деревьев. Вся дорога пряма, как стрела, гладка, как паркет, усыпана желтым песком и кажется нарядной, тенистой, широкой, бесконечной зеленой аллеей роскошного парка. Во всю длину «Дороги Восточного моря» — этой «столбовой» дороги Японии — тянется беспрерывный ряд лавочек, «чайных домов» — нарядных, увитых плющом и ползучим растением построек, придающих еще более оживленный вид дороге, переполненной пешеходами, рикшами, грузовыми телегами, разносчиками. Все это торопится, снует, суетится, останавливается на минуту у «чайного дома» и снова мчится в разные стороны. Местность, лежащая по обеим сторонам этой гигантской аллеи-шоссе не менее живописна, чем сама «Дорога Восточного моря», но она носит уже другой характер, благодаря отсутствию на ней того оживления, которым отличается Токаидо. Жизнь Дороги Восточного моря без наплыва паломников * * * На самом большом из японских полей вряд ли в пору повернуться одному русскому деревенскому возу, запряженному парой волов. Вся долина разделена массой мелких канав, покрывающих ее точно паутиной и разделяющих ее на микроскопические участки самой причудливой и разнообразной формы. http://www.e-puzzle.ru Одни из них представляют собой правильной формы квадрат, другие — трапецию, третьи — правильный круг, четвертые — многоугольник, пятые — вовсе овальны и т. д. до бесконечности, в зависимости от неровностей почвы и условий места. Отделяемые друг от друга канавками, все участки старательно обведены высокими земляными валиками, тщательно покрытыми зеленым дерном, каким-нибудь низким кустарниковым растением или даже цветами: хризантемой, ирисом, камелией, отчего вся долина представляет собой своеобразный вид пестрого ковра зелени и цветов. Каждый участок земли в отдельности всегда горизонтален; если место представляет собой откос, — например, если приходится сеять рис по склону горы, — то японцы устраивают искусственные площадки горизонтальной формы. [122] Это делается в виду того, чтобы, раз затопив поле водой, можно было постоянно задерживать на нем обильную влагу, без которой рис никогда не родится. Орошение рисовых полей Но, с другой стороны, благодаря этому смежные участки никогда не находятся на одном уровне: один выше, другой ниже, третий — очевидно, находящийся на пригорке или маленьком холмике, — уже совсем возвышается на аршин над своими соседями. Уже из предыдущего ясно, какую массу труда и энергии приходится затрачивать японцу только на приготовление самого поля. Для того чтобы сделать его годным к посеву, нужно его сперва затопить доверху — до краев окаймляющих его зеленых барьеров — дождевой водой вершка на четыре из бесчисленных водоемов, рвов и канавок или из озера во время засухи. Работа далеко не легкая, так как за отсутствием лошадей, быков и других упряжных животных у японского крестьянина, ему приходится самому приводить в движение — тяжестью собственного своего тела — большое деревянное колесо, снабженное на окружности своей лопастеобразными черпаками, для передачи воды из водоема с поля на поле по деревянным желобам. Затопленное таким образом поле нужно вспахать и разрыхлить почти в порошок, и это приходится делать небольшой лопатой, стоя по колени в воде. После этого разрыхленную землю удобряют, покрывая ее толщей пепла из вулканических гор. Эту работу также приходится делать руками, стоя в вязком болоте разрыхленного поля. Когда вода напитается в почву и весь участок становится похожим на густое месиво, то рис очень густо засевают горстями в эту жидкую тину и вновь поливают участок. На этом не кончается, однако же, работа туземного земледельца. Как только засеянный рис пустит ростки на несколько дюймов, пучки зеленой рисовой рассады осторожно выкапываются из земли и пересаживаются правильными рядами на соседнее, таким же http://www.e-puzzle.ru образом, как выше указано, вспаханное и затопленное поле. Затем начинается уже более легкая, но и более кропотливая работа. Нужно следить за тем, чтобы колосящийся рис сам себя не тенил, чтобы он не рос очень густо, чтобы в земле было постоянно достаточно влаги; и вследствие этого японцы целые дни ползают по своим миниатюрным участкам, усердно вырывая каждую соринку, каждую лишнюю былинку и листик и ежедневно подливая, где нужно воды. В оранжереях за парниками дорогих овощей или за самыми редкими цветами и цветниками едва ли ухаживают так тщательно, как японцы за своими полями. И с какой любовью относятся они к своему делу и к своим миниатюрным участкам! Уход за рисом Каждый из них окружен настоящим цветником из дерна, цветов и деревьев. Дерн постоянно поливается, кустарниковые деревца подрезаются, цветы рассаживаются красивыми, затейливо подобранными фигурами и букетами. С непривычки этот необычный вид красивых, изящных, миниатюрных полей, окаймленных ярким и пестрым ковром зелени, цветов и деревьев производит впечатление чего-то игрушечного, опереточного. Однако, ценой неимоверного труда и кропотливых усилий японцы умудряются жить доходом с этих игрушечных полей и более или менее сносно прокармливать свои семьи. Но все их героические усилия на этом поприще были бы совершенно бесплодны, не обладай мощные толщи японской земли удивительным плодородием и не будь здесь того благодатного климата, который позволяет снимать жатву три раза в год, не стесняясь к тому же временем посева, производимого в любое и самое разнообразное время в течение круглого года. [123] Благодаря этому последнему обстоятельству здесь можно в одно и то же время наблюдать весь процесс произрастания риса и весь тот нелегкий путь, который проходит японский земледелец, начиная от приготовления поля к посеву и кончая жатвой и молотьбой рисовых снопов. Так, в то время, когда на одном участке еще только подготавливают рисовую рассаду, в смежном с ним в это время уже пересаживают пучки подросшей рассады на новое поле, рядом с ним уже полят колосящийся рис, а неподалеку отсюда уже жнут его и молотят… Рис дает необыкновенно обильный, по нашим понятиям, урожай, доходящий до того, что японцы получают зачастую сам-сто со своих полей-лилипутов!.. Не будь этого, японцам, — и теперь только благодаря необычайной энергии и упорному труду еле перебивающимся со дня на день, — приходилось бы плохо в виду недостатка удобных для обработки земель. http://www.e-puzzle.ru Малоземелье и, в связи с ним, микроскопичность полей, является прямым последствием того, что почти вся страна испещрена и изборождена покрытыми лесом горными хребтами и каменистыми кряжами, пересекаемыми лишь изредка и кое-где узкими плодородными долинами. До чего доходит здесь недостаток в годной для обработки земле, видно уже из того, что зачастую даже откосы железнодорожных насыпей и выемок удобряются и орошаются самым добросовестным образом и засеиваются рисом!.. Живут японские крестьяне тут же, среди своих полей и участков, в легких деревенских постройках, крытых рисовой соломой. Судя по виденным мною деревенским хуторам и поселкам, японцы-поселяне сильно заботятся о живописности и красоте местоположения своих постоянных жилищ, и тщательно выбирают его, обнаруживая в этом отношении много вкуса и понимания в красотах природы. Большей частью, они строят свои хижины так, чтобы всегда открывался из раздвижной по фасаду стены дома вид на обширную цветущую долину, на живописные зеленые горы, на океан или озеро. Домики всегда окружены цветами и деревьями, рассаживаемыми японцами с большим вкусом и пониманием дела, обличающих присутствие той художественной жилки, которая присуща каждому японцу. Благодаря этому деревенские постройки и домики даже у самых убогих и бедных крестьян напоминают собой по внешнему виду уютные и красивые дачки. Г . де Воллан. В Стране восходящего солнца. [124] (Фрагменты из книги) Главное богатство острова Хоккайдо — не золото и не каменный уголь, о котором мы поговорим в своем месте, а рыба и морская капуста, вывозимая в Японию и Китай. Генерал Кэпрон очень справедливо заметил, что жители Хоккайдо не умеют пользоваться этим богатством. Приготовляя рыбу согласно требованию японского и китайского рынка, японцы выручают половину того, что они могли бы выручать, если бы приготовляли рыбу для вывоза в Европу и Америку. Но в этом отношении рутина оказалась сильнее советов практического американца, и громадная часть улова идет по-прежнему на приготовление рыбьего тука, который вывозится в южную Японию и служит для удобрения полей. Тук приготовляется из селедок, которые ловятся в громадном количестве в западной части Хоккайдо. Ловля начинается в апреле и кончается в мае. Ловят их мешками, которые помещают на глубине 40 футов и прикрепляют к лодке или плоту. Когда мешок полон, то наблюдавший за этим его закрывает и посредством веревок стаскивает его с прежнего места. Труднее всего опростать мешок от накопившейся в нем рыбы, особенно в бурную погоду, когда теряется много рыбы. Рыба, во время хода, которых бывает три, принимает сеть мешков за морскую капусту. Во время метания икры, рыба, по словам рыбаков, совершенно слепа и не знает, что делает. Бывало, что она заходила в Отарупайскую бухту в таком количестве, что все наличное население, кончая детьми, ловило ее ручными сетями и даже деревянными лоханками. Обыкновенно для метания икры она выбирает глубокое место около скал, и оттого все деревушки рыбаков находятся на скалистых берегах, и не видно ни одного дома там, где берег ровный и отлогий. После улова берут рыбу, которая назначена для пищи, и, разрезав от головы до хвоста, вешают ее для просушки. Для этого берут только большую рыбу; остальное варят для приготовления тука в казанах величиною в 3 1 / 2 ф. в диаметре и 2 вышины. Жир, получаемый во время варки, снимают ложкою и собирают отдельно. Затем прессуют всю массу и выделывают тук. После прессовки тук оставляют на воздухе, ломают его и просушивают на циновках. Все зависит от погоды; если она сырая, тук теряет в цене. Когда просушка кончилась, то тук укладывают в соломенные мешки и отправляют на юг для удобрения полей. За одну тонну платят по 42 доллара и больше. Жир употребляется как осветительный материал. Так как приготовление рыбьего тука составляет самую значительную отрасль дохода, то правительство обратило на нее внимание и подчинило промышленников особой регламентации, предписало им приготовлять соломенные мешки одного размера в 205 фунтов и заставило пересылать тук только в прессованном виде. Со своей стороны, правительство заменило натуральную подать, взимаемую, смотря по http://www.e-puzzle.ru местности, в размере от 10 до 35 %, однообразным денежным сбором в 50 %. При расчете берется средняя цифра дохода за три года. Такою мерою правительство сделало большое облегчение рыболовам, избавив их от потери времени и от многих непроизводительных расходов, и вместе с тем избавило себя от громадного штата чиновников, обязанность которых состояла в том, чтобы сортировать, сохранять и затем продавать правительственные запасы. Если принять в соображение, что из одного Хакодате вывозится на несколько миллионов долларов морских продуктов, то нельзя не отнестись сочувственно к разумным мерам японского правительства. * * * В другом месте толпа собралась смотреть борцов. На возвышенном месте из насыпной, рыхлой земли ходят два голых человека с одним фуидоши на чреслах. Массивные их фигуры с старинной японской прической показывают, что это борцы. Рядом с ними стоит человек с веером. Гнусливым голосом он прокричал имена борцов, и они готовятся к битве. Сначала они берут для счастья шепотку соли, несколько раз ногами и руками упираются в землю, обмазывают руки землей и затем садятся друг против друга на корточки и вдруг с криком бросаются друг на друга. Но это только прелюдия. Настоящая схватка впереди, и они опять садятся на корточки. Они вторично берут щепотку соли, мажут руки землей, пробуют силу своих мышц, и затем уже начинается настоящая схватка. На этот раз борцы оказались одинаковой силы, долго боролись, но без результата, и наконец, распорядитель с веером в руке развел их и сам встал на то место, которое они занимали. Борцы отошли в сторону, пополоскали рот водою, вытерли пот, посидели немного и затем, сев друг против друга на корточки, опять начали бороться. Толпа в это время неистовствовала, кричала, пищала, хлопала; распорядители тоже кричали, ободряли борцов. На возвышение летели пояса, кошельки и другие предметы. Все эти вещи будут принадлежать победителю. Но и во второй раз борцы не могли столкнуть друг друга с возвышенного места (в этом и заключается борьба), и распорядитель отвел их в сторону. Японские борцы перед состязанием. С гравюры XIX в. Когда борцы удалились и распорядитель прокричал имена других, из публики вышел человек и стал требовать продолжения борьбы. Он сопровождал свои слова криком и усиленною жестикуляцией. Публика смеялась, кричала; распорядители не соглашались, но пример заразителен, и у крикуна явились последователи. Оказывается, что эти господа держали пари и теперь не хотели успокоиться. Наконец, сами борцы решились потешить публику и вышли на арену. Наш крикун поклонился им до земли и от радости запрыгал и завертелся на месте. Новый взрыв хохота и восторженные крики. В антракте мальчики предлагали холодную воду со льдом, сладости, фрукты, отваренные в саке. Наконец, борцы http://www.e-puzzle.ru встали в позицию, и после долгой борьбы один не удержался и полетел вниз. Восторга публики нельзя описать, но и выигравший не знал, что делать от радости. Он постукивал в свою жестянку и с торжеством показывал ее публике. Затем, обняв победителя, он пошел угощать его. Борьба иногда кончается замечательно быстро, и побежденный летит кубарем вниз, иногда летят оба; иногда борьба длится дольше, и тогда распорядитель поправляет повязку и обмахивает борцов веером. Во время антракта к нашему месту, где сидела вся хакодатская знать, подходили борцы и низко наклоняли свою голову, убранную шиньоном, который заканчивался каким-нибудь блестящим шариком. Эти борцы с выбритыми, добродушными, веселыми лицами уже кончили свое дело и пришли к нам чистые, вымытые после ванны. Недалеко от того места, где мы сидели, происходил их туалет. Им прислуживали женщины, и борцы без всякого стеснения расхаживали перед ними совсем голые. Затем глашатай прокричал что-то, и перед публикой прошла целая процессия борцов. Сначала прошли борцы с правой стороны. На них, кроме фундоши, был вышитые золотом передники. На одном переднике были вытканы буквы на другом — звери, на третьем — корабли. Такие передники стоят от 200 до 700 долларов. После этого прошла другая процессия и начался бой. * * * Вечером Ивамура пригласил меня на японский обед. Дом, в котором давался обед, находился среди обширного парка. Когда мы сняли обувь, то нас ввели в большую комнату без мебели. На циновках, покрытых еще большими коврами, в известном порядке были положены подушки. Самый почетный гость занимает центральное место в глубине залы. Смотря по рангу, размещаются другие. Хозяин, по японскому обычаю, занимает самое последнее место, у самого входа в комнату. Как только мы вошли и уселись, то перед каждым гостем появилась мусуме (девушка) в красивом цветном кимоно, с ярким поясом (оби). Стоя на коленях, она с поклоном поставила передкаждым чашечку с зеленым чаем, сладкими пирожками и японскими сластями. Затем следовали на лакированном подносе в лакированных чашечках несколько кушаний, но гости, знакомые с японскими обычаями, не дотрагиваются до них, пока хозяин не начнет есть. Обыкновенно до этого хозяин произносит коротенькую речь, в которой, в пренебрежительном тоне, говорит о своем обеде, извиняясь, что принужден давать гостям тухлое и скверное кушанье, но что он надеется на снисходительность своих гостей, и что они не откажутся отведать с ним саке и, таким образом, заглушить скверный вкус обеда. Этим церемония кончается, и все начинают обедать, но, вернее сказать пить. Кушаний много, и японцы едва прикасаются к ним, так как прежде всего идет питье саке с разными церемониями. Но прежде чем перейти к этим церемониям, позвольте мне сказать несколько слов о меню обеда, который состоит из многих перемен. Каждая перемена подается на отдельном подносе, на котором несколько кушаний в лакированных чашечках. Каждая перемена или каждый обед начинается каким-нибудь супом, подаваемым в лакированной чашке, которую подносят ко рту и выпивают. Гораздо труднее справиться с твердою пищею, которую нужно есть палочками, и эта наука сопровождается всегда веселыми эпизодами. Обыкновенно учит вас гейша, которая назначена услуживать вам. Обед, несмотря на массу перемен, в сущности легкий в полном смысле слова, и вы не встанете с отяжелевшим желудком, как в Европе, а скорее с тяжелою головою, так как вам приходится выпить большое количество саке. Хозяин должен подойти к почетному гостю, стать перед ним на колени и сказать: «позвольте мне выпить саке из вашей чашки». Гость отнекивается говорить, что ему совестно, но после всего этого берет чашку и, сполоснув ее в чистой воде, подает ее на ладони хозяину, который подносить ее ко лбу. Услужливая мусуме наливает туда саке, и хозяин выпивает ее, а затем, сполоснув чашку, подает гостю, который проделывает ту же церемонию. И так хозяин должен выпить с каждым гостем. Если гостей сорок, то на долю хозяина придется сорок чашек саке — довольно внушительное количество. Затем каждый гость делает такой же обход других присутствующих. После этих церемоний в головах у всех шумит, и люди, казавшиеся молчаливыми и скучными в начале обеда, делаются http://www.e-puzzle.ru разговорчивыми и игривыми. Начинается игра в фанты, и проигравший должен выпить чашку саке. Это обыкновенно делается с гейшами, которых гости стараются подпоить и развеселить. После этого начинается уже разгул. Когда саке выпито достаточно, и большая часть гостей уже навеселе, то приступают к настоящему обеду, т. е. к рису (последней перемене). После этого уже не пьют. Иногда во время обеда, а иногда и после обеда начинаются танцы и пение. |