Книга японских обыкновений
 Скачать 14.23 Mb.
|
|
двору в Эдо считается принадлежностью высокого сана, и потому начальник Дэсимы, несмотря на свою бедную и жалкую свиту, играет роль довольно почетную во время этого путешествия, по крайней мере как иностранец. На всем пути обращаются с ним с величайшим уважением, и в некоторых случаях показывают ему столько же почтения, сколько самым важным туземным сановникам: так говорят самые достоверные путешественники по большой части — очевидцы. Подробности, в которые мы теперь войдем, подтвердят их свидетельство. Но следует заметить, что здесь дело идет о простой учтивости, нисколько не касаясь политики, и что чем более оказывается почестей, тем более стесняется http://www.e-puzzle.ru личная свобода путешественников. По правде сказать, это уже общий и неизбежный закон в Японии; но он особенно прилагается во всей строгости к членам голландской миссии. Знатный японец в пути Начальник фактории путешествует в норимоне первого класса (норимон значит переносная машина). Это большая привилегия, и нужно объяснение, чтобы оценить ее. В Японии два рода паланкинов: норимоны и каго. Оба эти рода подразделяются на несколько сортов (особенно норимоны), смотря по длине и форме шеста, по числу носильщиков, и прочее. В обыкновенном разговоре употребляют без различия слова норимон или каго (часто произносят его канго) для означения носилок; но каждые носилки имеют особенное название, по чину владельца их. В маленькие каго надобно садиться на японский манер, на пятки; в больших каго или норимонах можно сидеть свободно, и даже лежать. Boт как Тунберг описывает свой норимон, замечая, что во времена Кемпфера доктор и секретарь миссии не пользовались такой милостью и принуждены были ехать всю дорогу верхом, подвергаясь холоду и дождю. «Норимоны — род каретных кузовов, из тонких досок и бамбуковых тростей, с окнами спереди и по обоим бокам, над дверцами. В них можно сидеть свободно и даже лежать, поджав немного ноги. Внутри норимон обит хорошей шелковой материей и бархатом. В глубине его бархатный матрац, покрытый бархатным же покрывалом. Спина и локти покоятся на подушках; а сам сидишь на круглой подушке, в которой сделано отверстие. В передней части есть полочки, куда можно поставить чернильницу, книги и тому подобное. Окна над дверцами опускают, если хотят впустить воздух, или закрывают занавесками и бамбуковыми шторами. Не знаю экипажа удобнее этого. Это род переносной комнаты. Чтобы устать, надобно просидеть в ней очень долго. Снаружи кузов покрыт лаком и украшен живописью. Над кузовом тянется шест, за который берутся носильщики. Число их сообразно с чином путешественника, не менее шести и не более двенадцати. Половина идет без дела, готовясь на смену несущих норимон. Для развлечения и чтоб идти в шаг они тянут песню. …Кроме багажа, отправленного морем, мы навьючили несколько лошадей и носильщиков небольшими чемоданами с платьем, фонарями, и таким количеством вина и голландского пива, которого было достаточно для ежедневного употребления. Сверх того, за нами тащили чайный прибор из японского фарфора, потому что чай пьют, даже не останавливаясь, и прибор беспрестанно нужен. Европейцы предпочитают стакан вина или пива этому напитку, который расслабляет желудок. В норимоне у нас постоянно стояли бутылка вина и бутылка пива, с хлебом и маслом». Шарльвуа говорит тоже: «Великолепны норимоны, особенно те, которые употребляются в городе для визитов или церемоний: форма их малоотлична от обыкновенных канго; они отличаются только шестами, на которых их носят; шесты у канго просты, массивны, из одного куска дерева и не длинны; у норимонов они больше, украшены, составлены из четырех, чисто склеенных и вогнутых http://www.e-puzzle.ru частей. Толщина и длина их назначаются самим князем, смотря по достоинству лица. Если кто не сообразуется с этим приказанием, то получает выговор от судьи или даже платит пеню; только с дамами не строги в этом отношении. Внутренность норимона — продолговатый четвероугольник, такой величины, что в нем можно лечь, из плетеного бамбука, покрыт лаком и иногда украшен прекрасною живописью. В этих экипажах только два окна, с боков над дверцами, и потому вперед ничего не видно. Во время дождя прикрывают их лакированной бумагой; путешественники, едущие верхом, надевают плащи тоже из лакированной бумаги. Звание сидящего в норимоне узнается по числу носильщиков, и по тому, как они держат шест. У иного не более двух носильщиков, у другого — восемь и даже более. Неся принца крови или владельца провинции, носильщик держит шест на ладони; прочих носят на плечах. Все носильщики одеты в ливрею своего господина, и во время путешествий их так много, что они могут часто переменяться. Есть такие канго, которые нравятся более норимонов важным людям для путешествия; они малы, и в них сидеть неловко, потому что надобно нагибаться и поджимать ноги. Они похожи на корзинки: верх гладкий, а низ выпуклый. Такие канго особенно часто употребляются для переходов через горы. В трудных местах три человека несут маленький канго, и проходят там, где нельзя проехать даже верхом». Японский норимон Кажется, в Японии, как и в Индии, можно путешествовать довольно быстро по почте, состоящей из человеческих станций. Во всех городах путешественник находит средства, необходимые для этого странного рода перемещения, но надобно признаться, столько же удобного, сколько и странного. В Индии, Китае и Японии европеец охотно пользуется этим обычаем, забывая, что переносимый часто гораздо смешнее и жальче носильщика, особенно когда последний спотыкается или, что еще хуже, падает! Только самые важные лица имеют право возить с собой шабенто или полный чайный прибор. Начальник фактории пользуется этим правом и еще другим, более важным: он сидит в своем норимоне в таких местах, где чиновники ниже губернаторского звания должны выходить. Каждое утро гобаниози спрашивает, где он прикажет остановиться для обеда и ночлега (хотя места, где можно остановиться уже наперед назначены и их нельзя переменять без предварительного соглашения с губернатором в Нагасаки). Все три голландца помещаются в гостиницах, существующих исключительно для князей, губернаторов и высшего дворянства. Когда нет такой гостиницы в местах, где следует остановиться, их помещают в храмах; между тем как японские офицеры, даже самого высшего чина, должны довольствоваться простыми гостиницами. Из этого исключаются большие города, например Мияко и Огосака, где за миссией имеют особенное наблюдение, и потому японцы помещаются в одном месте с европейцами, за которыми присматривают. Гостиницы или постоялые дворы первого разряда называются таци, или чаще гонцин; второклассные называются ядоя. Голландского начальника встречает хозяин гостиницы в парадной одежде с обычным приветствием или комплиментом, а по всей дороге проходящие мужчины, женщины и дети кланяются до земли иностранному вельможе или становятся к нему спиной, как недостойные (по японским понятиям) взглянуть ему прямо в лицо или даже смотреть на него. http://www.e-puzzle.ru Такими же почестями, такими же знаками уважения встречают японских князей при проезде их. Но так великолепно принимают начальника фактории не потому, что он начальник конторы, не потому, что представляет свою нацию, а единственно потому, что он идет к высшему правительству в Эдо, что он скоро, как бы ни был мал и ничтожен, будет иметь честь видеть сёгуна. Путешествие разделено на три этапа. Первый назначен для переезда через остров Кюсю от Нагасаки до Конкуры и продолжается около семи дней; второй, водою, от Конкуры до Симоносеки, и от Симоносеки (самого западного города Ниппона) до Фиого и Огосаки, через множество мелких островов, из которых иные плодородны, обработаны, а другие необитаемы и состоят из утесов. Переезд этот по морю очень не определен, и может продолжаться от четырех дней до трех недель. Наконец, третья часть путешествия совершается сухим путем до Эдо, в двадцать два или три дня, не включая трех дней, когда останавливаются в Огосаке и Мияко. Следственно, миссия употребляет всего пятьдесят дней для переезда из Дэсимы в Эдо; порядок шествия мы изложим по Фишеру и Зибольду. Впереди кортежа везут подарки; при них особая свита, потом идут багажи, принадлежащие к миссии, предшествуемые вагенмейстером и начальником носильщиков, с двумя низшими полицейскими офицерами в каго или норимонах низшего разряда. При них идут слуги и несут их пожитки. После них являются писец переводчиков, адъюнкт переводчиков и его помощник, каждый в своем каго и с носильщиками белья и непромокаемых плащей, числом столько, сколько следует им по чину. Потом хирург или медик голландский; перед ним несут его ящик с лекарствами; сам он в норимоне, который выше предыдущих. Потом секретарь миссии в таком же норимоне, начальник экипажей, два начальника носильщиков или вагенмейстеры первого разряда, президент конторы в норимоне высшего сорта, с восемью носильщиками, чисто одетыми и на одеждах у них заглавные буквы: Восточная компания Голландской Индии. Шествие заключают служители, переводчики, и гобаниози со своей свитой. В Японии на каждой станции или на месте отдыха всегда находятся готовые свежие носильщики, как у нас почтовые лошади; но во время путешествия из Дэсимы в Эдо голландцы не употребляют этих подстав. Известное число носильщиков нанимается для известной доли пути, например, для доставления путешественников из Нагасаки до острова Кюсю, то есть до места, где нужно садиться на суда. Иногда этим носильщикам приходится идти по семнадцати часов в сутки, но такая работа, по-видимому, не приводит их в изнеможение. Приходя на ночлег, они парятся в теплой бане, и на другое утро, на рассвете, готовы опять приняться за ношу. Во времена Кемпфера по случаю отправления в Эдо губернатор Нагасаки лично приезжал пожелать начальнику фактории счастливого пути. Ныне он присылает сказать о своем желании; но зато все японцы, официально состоящие при конторе или знакомые с одним из трех путешественников, считают долгом проводить их до первого храма в Нагасаки или приехать туда, чтобы выпить за их здоровье и за успех миссии чашку сакэ. Выехав из Нагасаки, голландцы становятся для всех классов народа предметом внимания и уважения, которые замечательны тем, что японские слуги состоящие при миссии, не всегда строго соблюдают приличия, предписываемые обычаями страны и их собственным унизительным положением. Скажем вместе с Кемпфером, что этот контраст всего заметнее на большом острове Кюсю. На большом острове Ниппон любопытство народа столь же велико, но уже не столь почтительно, оно всегда надоедает, а иногда становится дерзким. Прием у вельмож, все еще достойный и учтивый, уже не так благосклонен и любезен. Однако ж из рассказов всех путешественников ясно, что голландцам никогда не бывает так весело и приятно, как в то время, когда они не дома, если только можно назвать Дэсиму домом этого сборища изгнанников, очень похожих на людей, содержимым в тюрьме. Когда миссия проезжает по острову Кюсю, ей дают праздники поочередно все князья, по владениям которых она проходит. Отряд солдат ожидает ее на каждой новой границе; президента приветствуют от имени князя и провожают до следующей границы. Миссия http://www.e-puzzle.ru садится на суда в Кокуре, где оставляет свои норимоны и канго впредь до возвращения. Во время переезда морем останавливаются часто на островах, и вельможи, принимающие миссию, стараются перещеголять друг друга учтивостью, угодливостью и заботливостью к голландцам. Гобаниози или куинин, главный распорядитель поездки, и старший переводчик помогают этому гостеприимству, столько же чистосердечному, сколько полному, и стараются занять путешественников, показывая и доставляя им случай видеть все, что каждый город или каждая местность представляет особенно любопытного и замечательного. Доктор Зибольд думает, что если приходилось иногда голландцам во время поездки в Эдо жаловаться на своих проводников, то это следует приписать их незнанию местных обычаев и их скупости. Действительно, как все необходимые издержки путешественников наперед исчислены и приведены в известную сумму, которой распоряжается первый переводчик и за которую отвечает перед своим правительством, то всякая чрезвычайная издержка, происходящая от изменения пути или от продолжительной остановки в каком-нибудь месте для личного удовольствия путешествующих, должна падать на собственный их счет: нелепо было бы полагать, что переводчик может принять ее на себя. Зибольд уверен, что, принявшись за дело своевременно и пожертвовав приличную сумму денег, миссия всегда может доставить себе все, чем захочет наслаждаться вне обыкновенной программы. Императорский дворец в Эдо. С гравюры XIX в. Дороги вообще хороши, содержатся порядочно и так широки, что на них свободно движутся огромные массы путешественников, о которых мы уже говорили. Отметим что дороги содержатся за счет князей, по владениям которых проходят; надзирают за ними смотритель (агодайкван) и президент округа (соя). Частые встречи многочисленных свит заставили принять за правило, чтобы каждый держался левой руки и давал проход встречающемуся по своей правой стороне. Такое же правило соблюдается на мостах. По множеству несчастных случаев, очень частых в этой гористой стране, где нередко приходится ехать по вершинам гор или спускаться по ступенькам, выбитым в утесах, в Японии нельзя постоянно употреблять колесные экипажи. Дороги обыкновенно обсажены деревьями и тщательно выметены; последнее обстоятельство надобно приписать как обычаю земледельцев, которые собирают удобрение везде, где могут, так и уважению к путешественникам. По обеим сторонам дорог встречается множество лавчонок, где выделывают и продают бесчисленное количество соломенной обуви для лошадей и вьючного скота, и сандалий для прохожих. Эта обувь для лошадей и быков одинакова во всей империи, и дает хлеб множеству бедных людей. Мы уже сказали, но нелишним считаем еще повторить, http://www.e-puzzle.ru что на всех дорогах продаются книжки с указаниями мельчайших подробностей, какие могут понадобиться путешественнику. * * * Описание Кемпфера путешествий японских вельмож так живописно и занимательно во многих отношениях, что нельзя не привести его вполне, не только для развлечения, но и для пользы читателей, потому что рассказ Кемпфера бросает яркий свет на учреждения и нравы этой странной империи. Вот что говорит Кемпфер (т. II, стр. 145): «Почти невероятно, как много народа ежедневно путешествует в этой стране. Могу уверить читателя по собственному опыту (я видел это четыре раза), что на Токайдо, одном из главнейших и наиболее посещаемых семи путей Японии, в иные дни народу более, чем на больших улицах главных европейских городов. Это происходит частью от того, что жителей в Японии очень много, частью же от того, что жители беспрестанно переменяют место, или по доброй воле или по необходимости. Князь и вельможи империи, с огромнейшими свитами, ровно как и губернаторы императорских городов и земель, принадлежащих казне, занимают первое место между путешественниками. Они ежегодно раз обязаны ездить ко двору, на поклон светскому монарху, в известное время, для того назначенное. Таким образом они проезжают по большой дороге два раза в год, то есть, когда идут в Эдо и когда возвращаются оттуда. Во время путешествия их провожает весь их двор, и они совершают поездку с тем великолепием и роскошью, которые по их понятиям приличны их званию и богатству, равно как и величию мощного монарха, к которому едут. Свита иных важнейших князей империи так велика, что занимает на дороге пространство нескольких дней пути. Часто случалось мне, при самой быстрой езде, встречать в продолжение двух дней сряду багаж и свиту, предшествовавшие князю. Она состояла из служителей и низших офицеров, разделенных на мелкие отряды; сам князь встретился только на третий день, с многочисленной свитой; и все это шло в изумительном порядке. Говорят, что свита одного из важнейших дайме состоит из 20 000 человек; свита сиомио — из десяти тысяч, а свита губернатора императорского города и земель, принадлежащих казне, — из нескольких сот человек, смотря по его чину или доходам. Если несколько таких князей и вельмож с многочисленными свитами съедутся на одной дороге в одно время, то не могут не мешать друг другу, особенно если встретятся в одном сиуку (селе), потому что часто даже целого села недостаточно для помещения одной свиты. Для устранения такого неудобства, князья и вельможи приняли за правило извещать о своем проезде заблаговременно все селения и гостиницы, а именно первостатейные за месяц, а прочие за неделю или за две до проезда. Кроме того, об этом же извещаются все города, села и деревни, лежащие на пути, посредством дощечек, выставляемых на бамбуковых шестах при въезде и выезде из этих мест; на досках коротко написано, что в такое-то число такой-то вельможа проедет через это место и будет тут обедать или ночевать. http://www.e-puzzle.ru На торговой улочке в Эдо Для удовлетворения любопытства читателя нелишним считаем описать один из таких больших поездов, впрочем, не упоминая о передовых гонцах, багаже, лошадях, канго и паланкинах, которые высылаются вперед за день или за два. Что я расскажу об этом предмете, касается не до сильнейших князей и маленьких королей, каковы владетели Сацумы, Банго, Овари, Киинокуни и Мито, но только до прочих дайме, которых мы встречали во время поездки нашей ко двору, хотя между ними нет большой разницы, кроме ливрей и пик особенного рода, произвола в распределении шествия, и числа лошадей, фассамбаков, норимонов, канго и служителей, необходимых для присмотра за всеми этими предметами. Сначала идут толпы передовых гонцов, фурьеров, секретарей, поваров и других низших должностных лиц, потому что они должны заботиться о помещении, съестных припасах и обо всем, что необходимо для принятия их господина и его двора. Потом идет княжеский тяжелый багаж на лошадях в сундучках, уже мною описанных выше, или в огромных ящиках, крытых красной лакированной кожей, с гербом хозяина; их несут на плечах носильщики, сопровождаемые смотрителями. Затем следует большое число малых предметов, принадлежащих главным офицерам, важным лицам, провожающим князя с пиками, саблями, луками и стрелами, зонтиками, лошадьми и другими знаками отличия, которые следуют их чину или должности. Наконец появляется передвигающийся в изумительном порядке собственный поезд князя. Он разделен на несколько частей; каждой начальствует особый офицер. Вот как они следуют одна за другой, по степени важности: 1) Пять прекрасных лошадей, иногда более, иногда менее, каждую ведут два конюха; за ними по два служителя; 2) пять или шесть носильщиков, иногда и более, богато одетые, идут гуськом и несут фассамбаки или лакированные сундучки, и ящички, и корзины тоже лакированные, где помещены одежда, белье и прочие принадлежности туалета князя; при http://www.e-puzzle.ru каждом носильщике два служителя, которые принимают на себя его ношу поочередно; 3) десять человек, или более, тоже гуськом, несут богатые сабли, почетные пики, огнестрельное оружие в футлярах из лакированного дерева, колчаны со стрелами и луками. Иногда за этими людьми для большего великолепия идет множество носильщиков с фассамбаками, и ведут еще лошадей; 4) два или три человека несут государственные пики, знаки могущества и власти князя; они на верху убраны петушиными перьями или жесткими ремнями, или чем-нибудь другим, особенно свойственным владельцу; носильщики пик идут один за другим, а за каждым из них по два служителя; 5) дворянин несет шляпу, которую князь надевает от солнечного жара и которая покрыта черным бархатом; за ним тоже два служителя; 6) другой дворянин несет Князев зонтик, тоже покрытый черным бархатом; за ним два служителя; 7) еще более фассамбаков и лакированных сундуков, крытых цветной кожей, с гербом князя; при каждом сундуке два человека; 8) около шестнадцати пажей и камер-юнкеров князя, богато одетых, идут по два в ряд перед его норимоном; они выбраны из важнейших лиц его двора; 9) сам князь сидит в великолепном норимоне; несут его шесть или восемь человек, в богатых ливреях; другие идут около экипажа для смены их. Два или три камер-юнкера идут у дверцы, подают ему или принимают от него, что он прикажет, и помогают ему выходить из норимона; 10) две или три парадные лошади с седлами, покрытыми черным бархатом; одна из них несет огромное кресло, иногда тоже покрытое черным бархатом и поставленное на норикако из той же материи; при каждой лошади по несколько конюхов и лакеев в ливрее, а иных ведут даже пажи князя; 11) два носильщика пик; 12) десять человек или более несут на плечах огромнейшие корзины на палках, так что одна корзина спереди, другая сзади; они служат не существенно, а только для церемонии. Иногда, для увеличения толпы, к ним присоединяют несколько носильщиков фассамбаков. За собственным конвоем князя шествие продолжается так: 1) Шесть или двенадцать лошадей; ведут их конюхи и служители, все в ливреях; 2) толпа княжеских служителей и других должностных лиц его двора, с их принадлежностями и слугами, которых не мало: все они несут пики, фассамбаки, и в ливреях. Некоторые из служителей и должностных лиц несут в канго. Всю эту толпу ведет главный гофмейстер князя; несут его в великолепном норимоне. Если в путешествии находится сын князя, то он непосредственно следует за отцом, со всем своим особенным кортежем. |