Кратко изложите основную проблематику русской философии. Кратко изложите основную проблематику русской философии, покажите отличие русской философии от западной
 Скачать 113.5 Kb.
|
|
Кратко изложите основную проблематику русской философии, покажите отличие русской философии от западной. «Если мы теперь возьмёмся кратко сформулировать общие формальные особенности русской философии, то можно выделить такие пункты: 1. Русской философии, в отличие от европейской, и более всего немецкой философии, чуждо стремление к абстрактной, чисто интеллектуальной систематизации взглядов. Она представляет собой чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые могут быть постигнуты не посредством сведения к логическим понятиям и определениям, а только в символе, в образе посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности (Lebens Dynamik). 2. Русская философия неразрывно связана с действительной жизнью, поэтому она часто является в виде публицистики, которая берет начало в общем духе времени, со всеми его положительными и отрицательными сторонами, со всеми его радостями и страданиями, со всем его порядком и хаосом. Поэтому среди русских очень мало философов parexellence: они есть, они гениальны, но зачастую их приходится искать среди фельетонистов, литературных критиков и теоретиков отдельных партий. 3. В связи с этой «живостью» русской философской мысли находится тот факт, что художественная литература является кладезем самобытной русской философии. В прозаических сочинениях Жуковского и Гоголя, в творениях Тютчева. Фета. Льва Толстого. Достоевского, Максима Горького часто разрабатываются основные философские проблемы, само собой в их специфически русской, исключительно практической, ориентированной на жизнь форме. И эти проблемы разрешаются здесь таким образом, что непредубеждённый и сведущий судья назовет эти решения не просто «литературными» или «художественными», но философскими и гениальными». 2. Какое философское направлении представляет Н.А. Бердяев? Во второй половине XIX в. в европейской философской мысли сформировалось особое направление. Его представители призывали к переоценке ценностей классической философии, отказу от ее традиционной проблематики. В своем творчестве они обратились к интуитивным, эмоционально-волевым и другим способам освоения духовного опыта человека, его конкретного существования, отвергая господствовавшие в истории философии принципы рационализма. Такой тип постановки и решения мировоззренческих проблем получил название экзистенциальной философии. Творчество Николая Александровича Бердяева(1874-1948) отразило основные идеи этого направления. Он отмечает, что русская философия по большей своей части экзистенциальна. Учение Бердяева - это принципиально не академическая, не университетская мысль. «Я никогда не был философом академического типа и никогда ни хотел, чтобы философия была отвлеченной и далекой от жизни», - писал русский мыслитель (Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека. Париж, 3939. С. 19). В течение длительной эволюции взглядов Н. Бердяева, смены объектов философствования неизменной оставалась главная установка - сделать свою философию сознательно антропологической. Философия в его представлении должна быть учением о духе, то есть о человеческом существовании, в котором раскрывается смысл бытия. Она должна основываться на духовном опыте: быть субъективной, а не объективной. Должна быть только личной и начинаться с размышления над «я», а не с объекта. Только такая философия, антропологическая и антропоцентрическая, сможет преодолеть кризис и спасти человека. Творческие интересы Н. А. Бердяева охватывают широкий круг проблем философской антропологии, этики, познания, творчества, философии религии, философии истории, философии культуры и философии. Но предмет и задачи философии он однозначно определяет с экзистенциально-антропологических позиций: философия призвана познавать бытие из человека и через человека, находить свое содержание в духовном опыте и духовной жизни. Поэтому основной философской дисциплиной должна быть философская антропология. Бердяев не отрицает, что философия может учитывать результаты частных наук, но считает, что она не должна подчиняться наукам, ибо они исследуют лишь те или иные стороны природы, а не смысл мира как целого. Философия - особая сфера духовной культуры, отличная от наук и религии, но находящаяся в сложном взаимодействии с ними. В центре исследований Бердяева - проблема человека, его свободы, творчества и назначения, ибо загадка бытия, считает он, скрыта именно в человеке. «Основной, изначальной проблемой является проблема человека, человеческого познания, человеческой свободы, человеческого господства. В человеке скрыта загадка познания и разгадка бытия. Именно человек и есть то загадочное в мире существо из мира необъяснимого, через которое только и возможен прорыв к самому бытию. Человек есть носитель смысла, хотя человек есть вместе с тем и падшее существо, в котором смысл поруган. Но падение возможно лишь с высоты, и само падение человека есть знак его высоты, его величия. Он и в падении сохраняет печать своего высокого положения, и в нем вся возможность высшей жизни, возможность познания, возвышающегося над бессмыслицей мира...» (Бердяев Н. А. О назначении человека. М., 1993. С. 25). Философ пишет, что «проблема человека не может быть подменена ни проблемой субъекта, трансцендентального сознания, ни проблемой души, психологического сознания, ни проблемой духа, ни проблемой идеальных ценностей, идеей добра, истины, красоты и прочее...» (Там же. С. 55). Таким образом, человек начал познание мира с самопознания. «Еще древние греки поняли, что человек может начать философствовать только с познания самого себя. Разгадка бытия для человека скрыта в человеке. В познании бытия человек есть совсем особая реальность, не стоящая в ряду других реальностей. Человек не есть дробная часть мира, в нем заключена цельная загадка и разгадка мира... В человеке пересекаются все круги бытия» (Там же. С. 54). Н. Бердяев говорит, что «человек есть великая загадка для самого себя, потому что он свидетельствует о существовании высшего мира. Начало сверхчеловеческое есть конститутивный признак человеческого бытия. Человек есть существо, недовольное самим собой и способное себя перерастать» (Там же. С. 55). Человек есть принципиально новое существо в природе Сам факт существования человека говорит и свидетельствует о том, что в природе существует разрыв, что природа не может быть самодостаточной и покоится на бытии сверхприродном. «Как существо, принадлежащее к двум мирам и способное преодолевать себя, человек есть существо противоречие и парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности. - одинаковым правом можно сказать о человеке, что он существо высокое и низкое, слабое и сильное, свободное и рабье» (Бердяев Н. А. О назначении человека. С. 55). Проблема человека, как пишет Бердяев, совершенно неразрешима, если его рассматривать из природы и лишь в отношении с природой. Понять человека можно лишь в его отношении к Богу. Нельзя понять человека из тоги, что выше его. Чтобы разрешить проблему человека, необходимо так или иначе приблизиться к бесконечному, встать рядом с Богом. Поэтому проблема человека в философии Бердяева решалась через религиозное сознание, через его отношение к Богу. Во всех теологиях, считает философ, есть антропологическая часть «Философской антропологии в настоящем смысле слова не существует. Но всегда существовала религиозная антропология» (Там же). В своей работа «О назначении человека» он различает католическую, протестантскую к православную антропологию. Католическая антропология, согласно Бердяеву, свидетельствует, что «человек сотворен естественным существом, лишенным сверхъестественных даров созерцания Бога и общения с Богом, и лишь отдельным актом благодати ему сообщены сверхъестественные дары. В грехопадении человек теряет именно эти сверхъестественные дары, но, как существо естественное, он остается сравнительно мало поврежденным» (Там же). Такого рода антропология, говорит философ, основана на резком различении природы и благодати, акта творения и акта сообщения ему благодати. Она «учит о человеке как о существе природном, а не духовном и потому не раскрывает учение об образе и подобии Божьем в человеке» (Там же. С. 56). Классическая протестантская антропология показывает, что «грехопадение совершенно извратило и уничтожило человеческую природу, помрачило разум человека, лишило его свободы и поставило всю его жизнь в зависимость от благодати» (Там же). Такая антропология, считает Бердяев, прежде всего унижает человека и настаивает на том, что человек «греховен, ничтожен и бессилен, и все божественное ему трансцендентно» (Там же. С. 61). Антропология христианская утверждает, что Бог сотворил человека по образу и подобию своему. Человек есть существо свободное и в своей свободе отпавшее от Бога, и по причине греховности человека происходит разрыв между ним и Богом. Человек подавлен и унижен. Такая антропология, по Бердяеву, низводит человека до твари, идея греха подавляет идею образа и подобия Божьего в человеке. В центре этой антропологии «стоит учение об образе и подобии Божьем в человеке, то есть человек сотворен духовным существом. В грехопадении богоподобная и духовная жизнь человека не уничтожена, а лишь повреждена, образ Божий в человеке замутнен... Христианская антропология ставит проблему человека в глубине, и она ясно видит, насколько человек есть существо парадоксальное, она бесконечно выше всех антропологии философских» (Там же. С. 56). В прежних антропологических учениях, говорит Бердяев, не было сознано целостной антропологии. В человеке видел те или иные стороны, но не рассматривали его целостно, в его сложности и единстве. Недостаток христианской антропологии, считает философ, в том, что она не раскрыла полностью до конца учение о человеке как о существе, сотворенном Богом и являющемся образом и подобием Творца. Это учение «не сделало всех выводов из учения христологического, осталось более ветхозаветным, чем новозаветным» (Там же). Антропология христианская не раскрыла полностью того, что «должно дерзнуть назвать христологией человека» - его целостность, богочеловеческую перспективу. Поэтому русский философ решает создать новый вариант антропологии - антроподицею, оправдание человека. Человек, считает Бердяев, всегда несет в себе, пусть даже потенциально, свободу и творчество. С их помощью философ строит учение о человеке-творце, являющемся образом и подобием Творца мира. Пытаясь рассмотреть вопрос о свободе как об экзистенциальной составляющей человека, сталкиваешься с двумя противоположностями. Во-первых, человек - чудо, но он рожден природой, точно так же, как и другие существа. Он схож с ними в своих действиях и своем существовании. В нем заложен принцип действия, детерминирующий его поступки. Но отсюда не следует, что человек свободен. Сказать, что человек свободен, значит заявить, что человек не часть природы. Возникает парадокс. Во-вторых, свобода - основная характеристика существа человека: каждый человек в своей сущности свободен. Человек брошен в мир с ношей экзистенции. От того, как он употребит ее, зависит его сущность. Человек будет тем, кем он хотел бы стать. Нет ни свободы без природы, ни природы без свободы. Есть и то, и другое. Органы животного соответствуют характерным условиям и требованиям его жизни. Органам человека, напротив, чужда специализация. Даже в телосложении человека выражена его свободная сущность. Человек с самого тачала предназначался быть существом духовным. Поэтому его соматическая часть не зависит от случайностей, а полностью подчинена закону, диктующему его духовную структуру. В философии Н. А. Бердяева свобода - главное онтологическое начало. «Для мистической философии свобода есть исходное, она утверждается в ее безмерности и бездонности и ни на что не сводима» (Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989). Утверждаемое философом превосходство свободы над бытием определяет основные постулаты его философского видения: примат духа над природой, личности над обществом, творчества над эволюцией и т.д. Свобода, считает Бердяев, - абсолютная, иррациональная категория. Она несоизмерима ни с какими другими категориями. Ее уникальность состоит в том, что она добытийственна и существует как ничто, «бездна». Такое понятие заимствовано Н. А. Бердяевым у средневекового философа-мистика Я. Беме. Свобода представляет собой иррациональную субстанциональную силу, способную творить из Ничего. «Из божественного Ничто, из Gottheit, из Ungrunde рождается Святая Троица, рождается Бог-Творец. Творение мира Богом-Творцом есть уже вторичный акт. С этой точки зрения можно признать, что свобода не сотворима Богом-Творцом, она вкоренена в Ничто в Ungrunde, первична и безначальна. Свобода не детерминирована Богом-Творцом, она в том ничто, из которого Бог сотворил миро-Различие между Богом-Творцом и свободной Ничто уже вторично, в изначальной тайне, в Божественном Ничто это различие снимается, ибо из Ungrunde раскрывается Бог, из него же раскрывается и свобода...» (Бердяев Н. А. О назначении человека. М., 1993. С. 39). Это «бездна» (Ungrunde), основа Бытия, из нес рождается Бог-Творец, который, в свою очередь, рождает мир. Н. А. Бердяев утверждает дуализм Бога-Творца и несотворенной свободы. Это утверждение освобождает Бога от ответственности за зло, происходящее в мире. «Но с Бога-Творца снимается ответственность за свободу породившую зло. Человек есть дитя Божье и дитя свободы, ничто, небытия, меона. Свобода ничто согласилась на Божье творение, небытие свободно согласилось на бытие. Оттуда же произошло отпадение от дела Божьего возникло зло и мука, и бытие смешалось с небытием. Это есть подлинная трагедия, и не только мира, но и Бога. Бог хочет своего другого и друга, тоскует по нем, ждет от него ответа на свой призыв к божественной жизни, к божественной полноте, к счастью в Божьем творчестве, побеждающем небытие. Бог не сам себе отвечает, Ему отвечает свобода, от Него не зависящая. Бог-Творец всесилен над бытием, над сотворенным миром, но Он не властен над небытием и над несотворенной свободой, и она непроницаема для Него...» (Там же. С. 39). Таким образом, получается, по Н. Бердяеву, что Бог всеблаг, но не всемогущ. «Он имеет власти меньше, чем полицейский», поскольку не имеет влияния на несотворенную свободу. Свобода сама дает (или, наоборот, не дает) согласие на вхождение в Царство Божие. Акт первотворения - это тоже акт свободы: несотворенная свобода согласилась на бытие. Человек же - «дитя Божье и дитя свободы». Философ пишет: «Мир и центр мира - человек, творение Бога через премудрость, через Божью идею и вместе с тем дитя меонической несотворямой свободы, дитя бездны, небытия» (Там же. С. 40). Свободой пронизана вся человеческая деятельность. Она есть состояние его творящего сознания, которое нельзя объяснить по-научному, рационально. Это состояние можно ли пережить? Вне свободы возможна только имитация мысли. Свобода предполагает «чистое сознание», в котором отсутствует предметное содержание и которое открыто для «озарения». Свобода как состояние познания имеет потенцию прорываться в трансцендентное. Она «положительная творческая мощь», источник энергии, не подчиняющийся началам термодинамики. Вне сознания свобода - некая недетерминированная ничем трансцендентная реальность, некоторый предел, «безосновная основа бытия». С момента, когда свобода «выпала» из Бога в акте метафизического безумия и стала утверждать себя вне Бога, говорит Н. Бердяев, во всем сотворенном мире, не исключая человека, происходит борьба между Богом и свободой. Мир и человек погрязают во зле, которое Бог-Творец не может предотвратить, поскольку зло исходит из свободы, которую он не сотворил. «В первом акте, акте миротворения, Бог является как Творец. Но в акте миротворения не может быть предотвращена возможность зла, заключенная в меонической свободе. Миф о грехопадении рассказывает об этом бессилии Творца предотвратить зло, возникающее из несотворенной им свободы» (Там же). Тогда Бог в лице Христа проявляет себя как искупитель и спаситель мира, принимающий грехи мира на себя. Бог-Сын погружается в бездну, чтобы осветить ее Божественным светом. «И вот наступает второй акт Божьего отношения к миру и человеку. Бог является не в аспекте Творца, творческой силы, а в аспекте Искупителя и Спасителя, в аспекте Бога страдающего и на себя принимающего грехи мира. Бог в аспекте Бога-Сына нисходит в Бездну, в Ungrunde, в глубину свободы, из которой рождается зло, но из которой исходит и всякое добро. Только так и можно понять тайну Искупления, если понимать ее юридически-судебно...»(Там же. С. 39). Признавая свободу величайшей человеческой ценностью, Бердяев вместе с тем подчеркивает, что это - нелегкое бремя, крест, так как принятие решений неизбежно связано с постоянным риском и личной ответственностью. Быть свободным значительно труднее, чем быть рабом, конформистом, равнодушным приспособленцем. Поэтому далеко не все хотят быть подлинно свободными, но все хотят слыть, казаться свободными, предпочитая имитацию свободы, растворение в массе, чтобы бремя личной ответственности переложить на других. Человек, пишет Бердяев, легко отказывается от свободы во имя спокойствия и благополучия, он с трудом выносит непомерное бремя свободы и готов скинуть его и переложить на более сильные плечи. Таким образом, свобода - не только лучший из даров, полученных человеком, но и часть его сущности. Отрицать свободу человека – значит превращать его в вещь, обесчеловечивать. Свобода как таковая всегда будет экзистенциальной характеристикой любой человеческой личности и, следовательно, ее неотъемлемым правом. Так выглядит трагическая теодицея Бердяева, которая утверждает веру в победу Бога над иррациональной свободой, но гарантий этой свободы не дает. Человек - уникальное существо, перед которым открыт путь к действию. Человек не только может быть творцом, но и обязан им быть. Хотя природа помещает его в мир незавершенным, однако она же дает ему творческие силы, чтобы завершить свое создание самому. «Тема о творчестве, творческом призвании человека - основная тема моей жизни», - так пишет Н. А. Бердяев в книге «Самопознание». Важнейшей задачей творчества является антроподицея. Только в творчестве, говорит философ, проявляется суть человека, его истинное назначение, глубинная экзистенция. Из книги «Самопознание»: «Я совсем не ставил вопроса об оправдании творчества, я ставил вопрос об оправдании творчеством. Творчество не нуждается в оправдании, оно оправдывает человека, оно есть антроподицея. Тема творчества - это тема об отношении человека к Богу, об ответе человека Богу» (Бердяев Н. Л. Самопознание. М., 1998. С. 134). Рассмотрим, как трактует природу творчества русский философ. Творчество, пишет Бердяев, есть всегда прирост, прибавление, создание нового, небывшего в мире. И проблема творчества заключается в том, возможно ли новое, небывшее. Творчество по самому своему существу есть творчество из Ничего. Ничто стало чем-то, небытие стало бытием. Творчество предполагает небытие. Творчество связано с грехом, и вместе с тем оно жертвенно, говорит философ. В подлинном творчестве всегда есть катарсис, освобождение духа от душевно-телесной стихии. Творчество принципиально отличается от эманации и рождения. Отличается тем, что в эманации происходит излучение и отделение материи. Творчество не есть также перераспределение материи и энергии, не есть эволюция. Эволюция прямо противоположна творчеству. В эволюции ничто новое не создается, а только перемещается старое. Эволюция есть необходимость, творчество же есть свобода. «Творчество есть величайшая тайна жизни, тайна явления нового, небывшего, ни из чего не выводимого, ни из чего не вытекающего, ни из чего не рождающего. Творчество предполагает ничто» (Бердяев Я. А. О назначении человека. С. 117). Тайна творчества, по Бердяеву, и есть тайна свободы. Творчество только и возможно из бездонной свободы, так как лишь из бездонной свободы возможно создание нового, небывшего. Из бытия нельзя создать нового, небывшего, возможно лишь истечение, рождение. Творчество же есть прорыв из ничего, из небытия, из свободы в бытие и мир. Тайна творчества, по Бердяеву, раскрывается в библейско-христианском мифе о творении мира Богом. Бог сотворил мир из ничего, то есть свободно из свободы. Творчество в мире потому только и возможно, что мир сотворен, что есть Творец. И человек, сотворенный Творцом и по его образу и подобию, есть также творец и призван к творчеству. Но творчество по своему составу сложно. Оно предполагает не только свободу, изначальную, меоническую, несотворенную свободу человека, но также и дары, данные человеку-творцу Богом-Творцом, предполагает мир как арену творчества. Творчество человека предполагает три элемента: элемент свободы, благодаря которой только и возможно творение нового, небывшего, элемент дара и связанного с ним назначения и элемент сотворенного уже мира, в котором совершается творческий акт и в котором человек берет себе материалы. Человек не сам «виновник» своего гения, утверждает философ, «он получил его от Бога и потому чувствует себя в руках Божьих, орудием Божьего дела в мире» (Там же. С. U8). Человеку Богом дан творческий дар, талант и дан мир, в котором и через который должен совершаться творческий акт. От Бога «исходит зов, чтобы человек совершил творческий акт, осуществил свое призвание, и Бог ждет ответа на свой зов» (Там же). Что-то должно исходить и от человека. И это что-то и есть творчество. Творчество по преимуществу есть творение нового и небывшего. Это что-то есть Ничто, свобода, без которой нет творческого акта. Свобода, ничем не детерминированная, отзывается на призыв к творчеству, но она должна соединиться с даром, полученным от Бога при творении мира, и с материалами, находящимися в сотворенном мире. Творчество человека из ничего нужно понимать как творчество из свободы. Во всяком творческом замысле есть элемент первичной свободы человека, ничем не детерминированной, бездонной свободы, идущей не от Бога, а к Богу. Творческий акт есть также взаимодействие благодати и свободы, идущих от Бога к человеку и от человека к Богу. Далее Бердяев говорит, что в творчестве есть две разные стороны, два разных акта, внутренняя и внешняя стороны. Есть первоначальный творческий акт, в котором человек как бы стоит перед лицом Божьим, и есть вторичный творческий акт, в котором он как бы стоит перед лицом людей и мира. В первоначальном творческом акте человек еще не реализуется в мире. Это есть внутреннее человеческое познание, неведомое миру, сокровенное. Потом наступает вторичный творческий акт, связанный с тем, что человек есть существо социальное, происходит реализация продуктов творчества. Появляется мастерство, искусство. В процессе реализации продуктов творчества человек уже вступает в связь с миром, материалами мира, зависит от других людей, он уже «отяжелен и охлажден». Творчество по природе своей гениально, замечает Бердяев. И человек как творец сотворен гениальным существом. Гениальность человека отображает в нем образ Бога-Творца. Гениальность не тождественна гению, она не означает, что человек имеет дар писать художественные произведения или философские книги, управлять государством, делать открытия и изобретения. Гениальность должна быть отнесена к внутреннему творчеству, а не к реализации творчества в продуктах деятельности. Гениальность, по Н. А. Бердяеву, есть целостное качество человеческой личности, и она свидетельствует о том, что человек прорывается к первоисточнику, что творческий процесс в нем первороден, а не определен социальными наслоениями. Ложно всякое сравнение гениальности и даровитости людей, говорит философ, так как это есть отрицание индивидуальности. Творчество есть великая неудача даже в своих самых совершенных продуктах, всегда не соответствующих творческому замыслу. Существует трагический конфликт творчества и личного совершенства. Сила, величие, гениальность творчества совсем не пропорциональны степени совершенства, достигнутого человеком. Творческий гений дается человеку ни за что. Творчество стоит как бы вне этики закона и вне этики искупления и предполагает иную этику. Творец оправдывается своим творческим подвигом. Здесь возникает парадокс: Творец и творчество не заинтересованы ни в спасении, ни в гибели. Творец в своем творчестве забывает о своей личности, о себе, отрекается от себя. Творчество носит личный характер, и вместе с тем оно есть забвение личности. Творчество всегда предполагает жертву. Оно всегда есть самоопределение, выход из пределов своего замкнутого бытия. Творец забывает о спасении, он думает о сверхчеловеческих ценностях. Менее всего творчество эгоистично. В творчестве, по Н. А. Бердяеву, есть своя аскеза и свое самоограничение, но иного качества, чем аскеза, направленная на личное совершенство и на личное спасение. Никакой аскезой нельзя достигнуть таланта, ибо творческая гениальность не зарабатывается - она дается даром свыше. От Творца требуется творческое напряжение его первородной свободы, а не аскетический подвиг самоусовершенствования. Творчество, пишет философ, предполагает отказ от личного совершенства и жертвенность. Путь творчества - героический путь, но это совсем другой путь, чем путь личного совершенствования и спасения. Творчество нужно для Царства Божьего, для дела Божьего в мире. Творчество означает переход души в иной план бытия. И душа может жить одновременно в разных планах бытия: может быть на высоте, дерзновенно творить и смиренно каяться. Учение Н. А. Бердяева о свободе и творчестве распространяется не только на историю, но и на этику. В предыдущих работах философ утверждал, что Бог не отвечает за зло мира, поскольку его источник - в несотворенной свободе. Над свободой особым образом существует творческий акт, присущий и Богу, и человеку. Он - осуществление свободы. Не добро, а творчество, по Бердяеву, противоположно греху. В этой антитезе - суть его парадоксальной этики. Русский философ полагает, что этика начинается с грехопадения, то есть с появления добра и зла, возникновения страданий, пороков. Религия признает виновным человека, гуманизм считает виновным Бога и отрекается от него. В результате возникает ситуация: Бога нет, потому что он виновен. На этих противостояниях Бердяев строит свою этику, различая три ее формы: этику закона, этику искупления и этику творчества. Этика творчества отличается от этики закона прежде всего тем, что для нее нравственная задача есть задача индивидуально-творческая. Для этики творчества свобода человека значит совсем иное, чем для этики закона. Для этики закона существует свобода воли, которая лишена творческого характера и означает лишь или принятие закона добра, или его отвержение. Для этики творчества свобода означает индивидуальное творчество добра и ценности. В мире не существует застывшего, статического, нравственного порядка, человек не есть исполнитель законов этого миропорядка. Человек - изобретатель и творец. Нравственная совесть человека должна в каждое мгновение жизни проявлять творчество и изобретательность. Этика творчества есть этика энергетическая и динамическая. В основе жизни лежит энергия, а не закон. Этика творчества в борьбе со злом утверждает добро, преобразуя злое в доброе. Этика закона есть этика конечного, для нее мир - это замкнутый порядок, из которого никуда нельзя прорваться. Этика творчества - это этика бесконечного. Для нее мир раскрыт и пластичен, раскрыты бесконечные горизонты, и возможен прорыв к другим мирам. Этика творчества преодолевает кошмар конечного, кошмар порядка жизни, из которого никуда нельзя вырваться. Но этика творчества отлична и от этики искупления. Этика творчества есть прежде всего этика ценности, а не спасения. Для человека нравственная жизнь - творческое осуществление правды и создание ценности, хотя бы и ценность эта была ненравственного порядка. Этика творчества исходит от личности, но направлена она на мир. Этика закона исходит от мира, от общества и направлена на личность. Только этика творчества может преодолевать отрицательную направленность духа, борясь со злом и грехом, и утверждать положительную направленность духа, творчество ценного содержания жизни. Она преодолевает не только земной, но и небесный, трансцендентный эгоизм. Этика творчества утверждает ценность индивидуального и единичного, но это не есть индивидуализм. Быть самим собой - значит осуществить Божий замысел о себе, Божью идею. Такова природа личности как высшей ценности. Личность осуществляется духовно, а не биологически. Этика основана на личности, и без личности нет этики. Для человеческой личности Божья идея, Божий образ есть основа этического сознания, верховная ценность. Этика творчества, по Бердяеву, это профетическая этика, обращенная к будущему и потому идущая от личности, а не от коллектива, но направленная социально. Этика искупления соответствует культурно-органическому периоду человеческой духовности. Это этика Бога-Сына, этика всепрощения и сострадания. В отличие от этики закона, она обращена к конкретным людям, грешникам, и предлагает им путь искупления. Это евангельская мораль, неподвластная закону, ставящая человека выше добра и зла. Этика творчества есть вместе с тем этика, направленная к победе вечности над временем. Творчество происходит во времени, и смысл его задается конечным результатом, то есть выходит за пределы конечного, в вечность. Понятия «время» и «конец» важны для Н. А. Бердяева. Он утверждает, что все существующее конечно, но творчество преодолевает конечное, выходит за его пределы. В противном случае множится дурная бесконечность конечного существования. Творчество в идеале вечно и преодолевает смертоносный поток падшего времени, который разорван на прошлое, настоящее и будущее. Но вечность означает не бесконечность времени, а качество, преодолевающее время. Бердяев различает космическое, историческое и экзистенциальное время. Время космическое - бесконечное время, вечное круговращение, характеризующее творческую деятельность Бога. Время историческое - неподлинное, преступное время человеческой истории, тянущейся от прошлого через настоящее к будущему. Оно ищет и не находит прогресса, который невозможен, так как означал бы превращение настоящего в средство для будущего. Для исторического времени финал «конец мира и истории есть, прежде всего, преодоление объективации (отяжеления и материализации подлинного, экзистенциального бытия), преодоление мира отчужденности, необходимости, безличности, вражды» (Бердяев Н. Л. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. Париж, 1945). Это не конец во времени, а конец времени, когда исчезают вражда, абсурд существования, разъединенность людей. Конец мира означает его преображение, создание Царства Божьего. Это становится возможным, когда человек встречается с Богом, и начинается третье, экзистенциальное время. Оно характеризуется творчеством, переживанием мига как бесконечного. Это точка времени, означающая самоуглубление. Творчество Бердяев связывает с воображением. Творческий акт, как говорит философ, всегда был трансцендированием, выходом за границу имманентной действительности, прорывом свободы через необходимость. Без воображения творческий акт невозможен. Творчество есть прежде всего воображение себе иного, лучшего, высшего, возникновение образа этого иного, лучшего, высшего. Воображение играет такую роль не только в мифотворчестве, но и в научных технических изобретениях, в нравственной жизни, в создании более высокого типа отношений между людьми. Существует нравственное воображение, творящее образ лучшей жизни, и лишь этика закона лишена его. Сила творческого воображения есть принцип таланта в нравственной жизни. Человек наряду с законническим, нормативным моральным миром, который заключен в законе и к которому ничего нельзя прибавить, создает себе мир высший, свободный, лежащий по ту сторону обыденного добра и зла. И этим прекрасна жизнь. Жизнь в своей сущности никогда не может протекать исключительно по закону. Люди всегда воображают себе иную, лучшую, более прекрасную и свободную жизнь и реализуют возникшие образы. Царство Божье есть воображение, создание образа совершенной, прекрасной, свободной, полной Божественной жизни. Ничего не воображает только закон. Точнее, он воображает только исполнение и нарушение закона. Кроме того, воображение может быть и источником зла. Оно может быть злым. Злые помыслы есть дурное воображение. В воображении зарождаются и преступления. Но воображение есть также источник творчества. Человек, лишенный воображения, не способен к творческим актам, к созданию лучшей жизни. Самое понятие лучшей жизни, к которой нужно стремиться, есть результат творческого воображения. Этика закона запрещает человеку воображать себе лучший мир и лучшую жизнь, она приковывает человека к данному миру, к обыденности, социально организованной, и повсюду ставит свои запреты, свои табу. Но этика творчества порывает с миром обыденности и не хочет знать законнических запретов, она противопоставляет «образ» высшей жизни «закону» данной жизни. Если, определяя человека, обычно употребляют слово «разумный», то определяя личность, нужно говорить и о ее свободе. Первенство человека в мире, главная его роль связаны со свободой. Свобода есть одна из главных характеристик личности. Личность стоит в центре антропологического учения. Человек - существо динамическое, постоянно находящееся в развитии. Это значит, что человек находится на пути к тому, чтобы стать личностью. По Н. А. Бердяеву, учение о человеке есть прежде всего учение о личности. Истинная антропология должна быть персоналистичной. Основной ее вопрос, считает философ, следующий: как понять отношение между личностью и индивидуумом, между персонализмом и индивидуализмом? Как религиозный философ Н. А. Бердяев придерживается точки зрения о двойственной природе человека: человек - органическое природное существо и одновременно образ и подобие Бога. Он индивидуум и личность. Личность, по Бердяеву, прежде всего категория религиозного сознания, и поэтому проявление человеческой сущности, ее уникальности и неповторимости может быть понято лишь в ее отношении к Богу. Личность есть категория религиозно-духовная, в отличие от индивидуума - категории натуралистически-биологической. Или, другими словами, индивидуум есть часть вида, он вышел из вида, хотя он может изолировать себя от вида, противопоставить себя ему и вести борьбу с ним. Индивидуум порожден биологическим родовым процессом. Он соотносителен роду, и он смертен, так как смертен род. В соответствии с религиозно-духовной категорией личность не рождается - она творится Богом. Она, по Н. Бердяеву, есть Божья идея и его же замысел, возникший в вечности. Личность для природного индивидуума есть задание, она есть категория, обладающая безусловной и вечной ценностью, что нельзя сказать про индивидуума. Индивидуум может не обладать такой целостностью и единством, он может быть разорванным, все может быть в нем смертным. Так и личность есть образ и подобие Бога в человеке, она возвышается над природной жизнью. Личность не есть, по Н. Бердяеву, часть чего-то, она есть целое, сопоставимое с целым мира. Она не есть продукт биологического процесса и общественной организации. Личность духовна и предполагает существование духовного мира. Н. А. Бердяев говорит: «Ценность личности есть высшая иерархическая в мире ценность духовного порядка. Ценность личности предполагает существование сверхличных ценностей. Наличие сверхличных ценностей и созидает ценность личности. Личность есть носитель и творец сверхличных ценностей, и только это созидает ее целостность, единство и вечное значение. Личность сама есть безусловная и высшая ценность, но она существует лишь при существовании ценностей сверхличных, без которых она перестает существовать» (Бердяев Н. А. О назначении человека. С. 63). «Единство и ценность личности не существует без духовного начала. Дух конституирует личность, несет просветление и преображение биологического индивидуума, делает личность независимой от природного порядка. Жизнь личности не есть самосохранение, как в индивидууме, а самовозрастание и самоопределение. Само существование личности предполагает жертву, и нет жертвы без личности» (Там же). Человек есть индивид, который в глубине своего существа чувствует необходимость свободных отношений с другими подобными ему существами. Посредством этих межличностных отношений человек учится познавать себя и других. Можно сказать, что основой человеческой экзистенции является отношение между «я» и «ты». Реализация личности происходит в общении, когда встречается личность с личностью, «я» с «ты», и образуется «мы». Личность предполагает другого и другое, другую личность, По Н. А. Бердяеву: «Личность невозможна без любви жертвы, без выхода к другому, другу, любимому. Закупоренная в себе личность разрушается. Личность не есть абсолютное. Бог как абсолютное не есть личность. Бог же как личность предполагает свое другое, другую личность, он есть любовь и жертва. Личность существует как отношение любви и жертвы» (Там же. С. 64). Подлинное общение происходит там, где утверждается самостоятельность личности, ее духовность. Это возможно, по мнению Н. А. Бердяева, в духовном обществе, именуемом «персоналистическим социализмом», в котором соединяются два принципа: аристократический (утверждающий качественные характеристики личности) и демократический (утверждающий социалистические начала справедливости и братского сотрудничества людей). Сложность человека в том, что он есть и индивидуум, часть рода, и личность, духовное существо. Индивидуум может оторваться от жизни рода, но это не ведет к утверждению личности, к ее раскрытию, расцвету. Личность раскрывается, когда побеждается «затверделая самость», когда в натуралистическом роде происходит борьба за личность. Борьба индивидуализма за существование и преобладание, по Н. Бердяеву, в натуралистическом роде прежде всего связана с ценностью личности. «Борьба за возвышение личности и за ценность личности есть борьба духовная. В этой борьбе личность неизбежно сталкивается с обществом, ибо человек есть существо метафизически социальное» (Там же. С. 64). Таким образом, личность - экзистециальный центр. Стать личностью -главная задача человека. Личность допускает в себя целые миры, выходит в них сама. Она должна быть открыта бесконечности. В этой возможности прорыва личности в беспредельность заключен критерий ее значительности, полноты ее жизни. Природа человека, по мнению Н. Бердяева, космична. Человек оказывается перед абсолютным бытием, охватывающим все, и стремится постичь его смысл. Сделать он это сможет, лишь погрузившись во внешний мир, став дробной его частью. Такой путь познания ему не подходит, так как ведет в тупик, поскольку часть не может постичь целое. Внешний мир можно постичь путем осознания своей значимости как активного центра бытия. В этом случае человек и космос предстают друг перед другом как целое перед целым, они «меряются своими силами как равные», и равное постигается равным. Вселенная - это целое. Целое может быть постигнуто только целым. Человек соразмерен Вселенной и не может быть ничем иным, как целым. Человек, утверждает Н. Бердяев, есть малая Вселенная, микрокосмос. Вселенная же есть макрокосмос. Космичность природы человека в том, что в нем, как в малой Вселенной, есть все качества большой Вселенной. Судьбы микрокосмоса и макрокосмоса нераздельны. Однако космичность человека утверждается лишь в религиозной философии, освобождающей человека от подчинения природному миру, в то время как гуманистический антропологизм говорит только о земном существовании человека. Н. Бердяев считает, что путь к познанию бытия идет через исследование человеком глубин собственного духа. Человек осознает свою значимость, что приводит его к осмыслению себя как центра мира. Это происходит потому, что человек дан себе прежде всего, первично, он осмысляет себя как факт внеприродный, «человек себя знает прежде и больше, чем мир, и поэтому мир познает после себя и через себя». Человек прежде и больше мира, утверждает Н. Бердяев. Об этом говорит самосознание человека, которое трансцендентно природному миру. Время личности - это не только время, в котором она живет сейчас, но и время, в котором она жила. «Сейчас» несет на себе отпечаток всех предыдущих мгновений, благодаря которым оно стало возможным: оно воплощено во множестве индивидов и жизненных моментов, оставивших на нем многочисленные нестираемые следы. Со временем происходит то же, что и с остальными экзистенциальными характеристиками человека. Они даются как нечто, присущее человеку, образующее одно целое с его существом. Только человек - история в полном смысле слова. Природа не может не иметь ее, не быть ею. Человек, вне всякого сомнения, историчен не только потому, что живет в истории, но и потому, что он ее творит. Ход времени оставляет на человеке след, отличный от следов, которыми время метит другие вещи. Человек может считать себя историческим существом прежде всего потому, что в нем история перекрещивается с историей других людей. Человека нельзя выделить из истории, утверждает Н. Бердяев, нельзя его взять абстрактно, или выделить историю из человека, нельзя историю рассматривать вне человека. Как религиозный философ Н. Бердяев считает, что истинная история беспредельно связана с духом христианства. Это вытекает из того, что христианство стало первой религией, которая ввела в сознание человека концепцию свободы, без которой было бы невозможно трагическое восприятие истории. Характер религиозного и исторического процесса предполагает глубокое столкновение и взаимодействие Божества и человека. Если бы действовало только одно начало, например, начало природной необходимости, или начало Божественной необходимости, или человеческое начало, не было бы драмы истории, разыгрывающейся трагедии, которая есть их столкновение и взаимодействие. История есть драма человека и Бога. Такая взаимосвязь формирует мистерию любви и свободы. Философия истории превращается в теологию истории. Философская интерпретация истории может начинаться с идеального будущего или идеального прошлого. Но только через их преемственность можно узнать историю и движение человека к существу Божьему. Только пророческое отношение к прошлому в истории приводит ее в движение, так же как пророческое отношение к грядущему связывает его с настоящим и прошлым в каком-то полном внутреннем духовном движении. Это движение есть движение к Царству Божьему. Поэтому необратим, считает философ, конец истории и суд над ней, который осуществится с помощью революции. Много происходило революций, говорит Н. Бердяев, но не было революции во имя человеческой личности. Поэтому неизбежна последняя революция. И христианская антропология строится с учетом перспективы прошлого и будущего, обращаясь к Христу Распятому и Христу Грядущему, к Богочеловечеству. Его явление зависит от творчества человека, у которого есть светлое будущее, высокое предназначение спасителя мира. Можно упомянуть еще об одном аспекте историософской концепции Н. Бердяева, связанном с эволюцией духовной культуры, со смыслом исторического прогресса человечества. Н. Бердяев предлагает свое видение духовной культуры. Оп различает, сравнивает, противопоставляет понятия «культура» и «цивилизация». Культура, по Н. Бердяеву, наивысший потенциал духовного развития общества, который проявляется в ценностях религии, философии, искусства, углубленности и утонченности мысли, в подъеме художественного творчества. Культура, говорит философ, не есть осуществление новых ценностей, поэтому достижения культуры символичны. Однако развитие культуры циклично. За рождением, расцветом, усложнением культуры следует ее упадок, когда ее стержень, творческое начало отрицается стремлением к практической организации. Цивилизация - это социальное, материальное развитие жизни, господство экономических интересов, прагматизм. Цивилизация технична, она обезличивает индивидуальное творчество, утверждает коллективный труд. Жизнь теряет связи с природой, перестает быть органичной. Между человеком и природой появляется искусственная среда из орудий, которыми он пытается подчинить ее себе. В цивилизации само мышление становится техническим, творчество, искусство приобретают технический характер. Культура и цивилизация противоположны друг другу. Такова философско-антропологическая идея, мысль экзистенциалиста, религиозного философа, апостола свободы, заключающая в себе вечные проблемы человеческого бытия. |