Курсовая. Курсовая_Мохначева. Курсовая работа историософия бориса пильняка
 Скачать 57.64 Kb.
|
|
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «МОРДОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ М. Е. ЕВСЕВЬЕВА» Факультет педагогического и художественного образования Кафедра педагогики КУРСОВАЯ РАБОТА ИСТОРИОСОФИЯ БОРИСА ПИЛЬНЯКА Автор работы __________________________________________ Л. Н. Мохначева Направление подготовки 44.03.05 Педагогическое образование Профиль Русский язык. Литература Руководитель работы канд. пед. наук, доцент _______________________________ Е. А. Жиндеева Оценка ______________ Саранск 2021 Содержание Введение.…………………………………………………………………………… 3 1. Система взглядов Б.Пильняка в произведениях 1910–1920–х годов…………. 5 Понятие историософии как философской и литературоведческой категории……………………………………………………………….... 5 Осмысление сущности и основных мотивов исторического периода в произведениях первых лет революции «Голый год», «Тысяча лет».... 6 Идеология скифства и анархо-националистическое истолкование революции в произведении «Третья столица» ………………………. 11 Художественная картина мира в произведениях Б.Пильняка 1920–1930 годов…………………………………………………………………………...... 13 Противопоставление Старого и Нового мира. Отражение переломного момента в романе «Волга впадает в Каспийское море»…………….. 13 Образ постреволюционной страны: «машинная» революция Б. Пильняка…………………………………………………….................. 14 Усиление исповедальных и автобиографических мотивов в произведениях Б.Пильняка……………………………………………. 20 Заключение ………………………………………………………………………... 23 Список использованных источников …………………………………………….. 25 Введение Главной особенностью литературы всегда было стремление мыслить художественно и адекватно отражать исторические и социальные перемены. Писатели пытались описать в своих произведениях крупное социально– историческое событие, его ход, а также прогнозные последствия. В России ХХ века крупнейшим таким событием стала Октябрьская революция 1917 года. «Если обратиться к выдвинутым самой революцией писателям– беллетристам, то в первую очередь следует обратить внимание на Б. Пильняка, который имеет собственное лицо и кто, наверное, самый одаренный из них», – писал Луначарский о молодом прозаике, выделяя его среди писателей. Именно революция определила тему всего творчества Б. Пильняка. В 20–м году вышел его роман, поразивший новизной и актуальностью содержания. «Голый год» отражает истоки и последствия Октябрьской революции, передает процесс рождения новой эпохи и нового мышления. В 24–м – следующий роман, тоже с историческим взглядом на Россию, – «Машины и волки». Затем «Повесть о неугасающей луне» (1926), «Красное дерево» (1929), многочисленные сборники рассказов. Все они привлекают внимание критиков и, как следствие, многочисленные отзывы. Тема исследования определила необходимость рассмотрения концепции историософии как философской категории, отраженной в творчестве Б.Пильняка. Целью данной работы являются аспекты, которые могут быть применены к работе Б.А.Пильняка: особый интерес для нас представляет система взглядов автора на законы исторического развития России. Для анализа мы также взяли произведения, в основе которых лежат события революции 1917 года. Изучение текстов произведений позволяет говорить о важности авторской точки зрения на философию русской истории для выявления образа художественного мира писателя. Данная цель предполагает выполнение следующих задач: дать понятие историософии как философской и литературоведческой категории, выявить отношение историософии к произведениям русских писателей; выявить мотивы написания произведений первых лет революции на примере «Голый год», «Тысяча лет»; проанализировать истолкование революции в произведении «Третья столица»; выявить отношение автора к Старому и Новому миру в произведении «Волга впадает в Каспийское море»; обобщить построенный автором художественный образ постреволюционной России; доказать на примерах усиление исповедальных и автобиографических мотивов в произведениях, изменение стиля письма Б.Пильняка. Цель и задачи определили структуру исследования. Курсовая работа имеет следующую структуру: введение, глава I – «Система взглядов Б.Пильняка в творчестве 1910 – 1920 годов»; глава II – «Художественная картина мира в творчестве Б.Пильняка 1920 – 1930 годов»; заключение и список использованной литературы, насчитывающий 50 источников. Практическая значимость работы определяется ее содержанием, которое может быть использовано в качестве материала при подготовке уроков литературы в старших классах общеобразовательных школ, спецкурсов, различных семинаров по литературе ХХ века. 1 Система взглядов Б.Пильняка в произведениях 1910-1920 годов 1.1 Понятие историософии как философской и литературоведческой категории «Историософия» – понятие, которое получило свое обоснование и развитие на стыке философии и истории. Имеет три варианта толкования: 1) научно – технический способ исторического мышления; 2) всемирная история в целом; 3) общие законы исторического развития [45, с. 28]. Очевидно, что историософия – сродни философии. С термином «философия» сопряжено большое количество распространенных предрассудков. По обыденным представлениям, философствовать – то есть рассуждать – может каждый человек, поэтому философия, в отличии от других наук, не нуждается в специальном обучении. В профессиональных кругах полагают, что философия –сугубо рациональная наука, доступная только корпорации систематиков, диалектиков, схоластиков. Но, прежде всего, философия – это установка на определение смысла. Философ несет тяжкое бремя: во всем, на что направлен его взгляд, видеть, прежде всего, смысл – суть каждого явления в его конкретном бытии и в соотнесении с универсумом. Философ стремится создать и сформулировать новый смысл (творчество – это выведение из небытия в бытие, говорил Платон). Философия в русской традиции – это богопросветленная человеческая мудрость о смысле и основаниях бытия, о назначении человека. Философия нашла отражение и в литературных произведениях. История, осознанная, пережитая и воплощенная в художественных текстах, во многом повлияла на вид русской литературы первой трети XX века, определив не только проблемно-тематическую доминанту художественного творчества и увеличение философского потенциала литературы, но и самые важные принципы изображения мира, индивидуума, а также предпочтения и интересы в выборе жанра, стиля, приемов условности, то есть решение собственно творческих задач. Проблема о взаимосвязи литературы и истории постоянно находится в поле зрения исследователей. Однако в отечественной науке второй половины XX века он сужен и сведен в большей степени к анализу проблем исторического жанра или его разновидности – жанра историкореволюционного. Применяемые стилевые дефиниции выводили за границы исследований, связанных с проблемой исторического сознания, произведения, созданные свидетелями и соучастниками событий. Они рассматривались за пределами общего контекста историософских исканий литературы, поскольку трактовались как произведения о современности. «Окаянные дни» И.Бунина, «В тупике» В.Вересаева, «Несвоевременные мысли» М.Горького, «Ледяной поход (с Корниловым)» Р.Гуля, «Щепка» В.Зазубрина, «Сивцев Вражек» М.Осорпша, «Голый год» и «Повесть непогашенной луны» Б.Пильняка, «Конь вороной» В.Рогапина, «Железный поток» А.Серафимовича, «Солнце мертвых» И.Шмелева– эти и многие другие произведения, созданные в 20–е годы, рассказывали не об абсолютном историческом прошлом, а о личном опыте, о пережитом вместе со страной и народом на изломе истории. Исключения традиционно делались для «Тихого Дона» М.Шолохова, «Хождений по мукам» А.Толстого и, с оговорками, для «Белой гвардии» М.Булгакова. Чтобы проанализировать трудности, имеющие концептуальное значение для понимания исторического сознания в художественной литературе первой трети XX века, необходимо выйти за грани конкретного жанра. 1.2 Осмысление сущности и основных мотивов исторического периода в произведениях первых лет революции «Голый год», «Тысяча лет» «Голый год» был попыткой c помощью крупной эпической формы, ориентируясь на пути, найденные «неклассической прозой», внедрить текущую реальность – 1919 – в контекст прошлого и будущего России. В небольшом по объему, но поразительно ёмком «Голом годе» историософская формула современности создается с помощью деконструкции традиционного повествования, перевоплощения его в калейдоскоп структурно-содержательных элементов, в числе которых: – разное местоположение действия – Москва и полустанок посреди азиатских пространств России, провинциальный город Ордынин и Нижний Новгород, Таежевские заводы в Закамье и деревенская коммуна, языческая деревня и монастырь; – большой круг персонажей, однако ни у одного из них нет поэтапного описания романной судьбы; – предоставление ухода от помещичьей жизни, о народной, мещанской жизни, об идеологическом настроении; – неодинаковые по объему и внутренней наполненности микросюжеты, монологи, лирические отступления, главы; – нескончаемые этапы с большим количеством придаточных и особенно вводных предложений, импрессионистический характер повествования – пильняковский синтаксис, который увеличивает чувство разрушения повествовательной структуры. Каждый «осколок» единого предстает в своем собственном стилевом обличье: в контексте книги сосуществуют словарь и стиль Петровского времени, стиль древней летописи и современных официальных отчетов, ведомостей, протоколов, писем, дневников, объявлений, стиль классической русской литературы. Дезорганизующую роль выполняет также такой вид «смещения планов», как полифония: действительность показывается в произведении преломленной через множество призм, в роли которых выступает сознание разных действующих лиц. Подобное повышение в повествовании удельного веса «чужого» слова и «чужой» точки зрения также было символом «неклассической прозы». Пильняк рушит стабильную структуру, прибегая к поэтике авангарда, чтобы начать строительство своей Вселенной как бы с чистого листа, именно строительства, так как Пильняк вопреки кажущейся неорганизованности сформированного им слова – строитель нового художественного мира. Разнообразные элементы повествования введены в жесткую конструкцию; бесформенный, на первый взгляд, материал строго организован, прежде всего, графически – с помощью заголовков, частей, глав, абзацев, пропусков, а также путем деления романа на «Вступление», «Изложение», состоящее из семи глав, и «Заключение». Таковы внешние опоры повествования, но в «Голом годе» есть и внутренние связи, базирующие на размышлениях автора о судьбе России, что превращает произведение в своего рода историософский роман, где главное лицо – автор повествования, собственными рассуждениями и размышлениями воссоединяющий разные «куски повествования». Появление романа «Голый год» Б.Пильняка напомнило о существовании нового художественного языка и заявило о способности «неклассической прозы» освоить новую действительность: с помощью музыкально-словесной вязи Пильняк попытался воссоздать образ взорванного мира и сопутствующий катастрофе поток эмоционально-интеллектуальной стихии. Сейчас, в преддверии революции, такое соединение, по Пильняку, возможно. Именно оно возведет Россию выше всех других государств мира и даст ей право «перекрашивать» историю по-своему: «История иногда меняет свою колесницу на иные повозки. Сейчас история впряглась в русскую тему …» [28, с. 57]. В 1920 году Б.Пильняком был написан его первый роман «Голый год», отражающий события революции. Непосредственно в нем нашли целостное воплощение основные антиномии, через которые раскрывается историософская концепция Б.Пильняка: Восток – Запад, Природа – История. У Пильняка впервые вводится образ «кожаной куртки» (большевика) – неграмотного революционера, считающего себя представителем власти. Один из них перед своим сном изучает лексикон зарубежных текстов и впоследствии старательно констатирует их на своих собраниях. В произведении «Голый год» показан большой спектр образов героев, разбросанных по различным убеждениям в хаосе композиции романа. Само по себе произведение является своего рода обзорной экскурсией в революцию в провинции, этим и объясняется странная структура и большое число героев. С помощью них автор раскрывает тему, демонстрирует политическую и социальную ситуацию посредством конкретики персонажей. В произведении эти начала находят свое выражение в ряде частных противопоставлений: бездуховность, упадок культуры среди интеллигенции (детей Петра I) –, и напряжение воли, стремление действовать, строить новую жизнь в голодной, но движущейся вперед России, присущим большевикам, «кожаным курткам»; жизнь России исконной, языческой, допетровской – и два века после реформ Петра; вера истинная и ложная (столкновение язычества, христианства и масонства). Все эти идеи даны не в форме абстрактных рассуждений, а воплощены в пространственно – временной организации произведения, в самостоятельных, сюжетных линиях, мотивах и образах. Конкретно-исторические категории соотносятся с обобщенно – философскими (проходящая минута – и вечность, настоящая – и будущее, жизнь – и смерть), что позволяет рассмотреть события революции в широком философском контексте. Этот синтез историософии, философии и традиционно эпического изображения революции определил и поэтику ''Голого года'' – Автор отказывается от привычной романной традиции: ''Этой зимой я написал уже роман «Голый год», - сообщал Б.Пильняк И.Белоусову. «– У меня роятся какие – то странные образы и ощущения. Писать так, как писал Чехов, Бунин, Ценский, нельзя …» [21, с. 32]. Складывается орнаментальная проза Б.Пильняка, навсегда причислившая его к русскому авангарду, импрессионизму. «Революцию взять сюжетом почти невозможно в эпоху течения ее», – скажет А.Белый [14, с. 29]. Произведения Б.Пильняка свободны от единого сюжета, в них нет традиционных романных характеров. Они строятся на «склейке» разнородных в тематическом и стилевом отношении «кусков». Но именно эта форма позволила показать не только рушившийся мир, но и выявить исторические и философские законы жизни. Пока время спокойно и неторопливо, измеряется тысячелетиями. «Тысяча лет» – не только название рассказа, это и важнейший период развития страны в историософии Б.Пильняка. Это исторический этап, на протяжении которого осуществлялось противоборство России и Запада. Рассказ знаменует собой конец тысячелетнего царства, господства Запада. Пробуждаются истинно русские силы, время начинает измеряться другими мерками. Важнейший этап в развитии: Пильняк бесстрастно свидетельствует конец одной эпохи и начало другой. Конец одной эпохи, по закону истории, повторяющему закон природы, свидетельствует о начале другой. «Так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях» – еще один эпиграф из повести тех лет «При дверях» [6, с. 39]. Так в Библии предсказано скорое появление Сына Человеческого. Противостояние Востока и Запада в России завершается. Верх в этой борьбе одержала Россия с ее самобытной соборностью, с ее самобытным временем, что сохранилось глубоко под землей, вера на воскрешение прежней, исконной Руси, которая, по мысли Пильняка, повторяющей убеждение Н.Бердяева, должна сознавать себя и Западом. Итак, Пильняк определил предпосылки революции и ее роль в истории России. Писатель подчеркивает ее высшее предназначение – вернуть страну к своим истокам, возвести ее на новую ступень исторического развития. Все последующие произведения призваны проанализировать революцию во всех ее проявлениях и спрогнозировать пути развития России. 1.3 Идеология скифства и анархо-националистическое истолкование революции в произведении «Третья столица» Повесть «Третья столица» была написана в 1922 году вскоре после возвращения из зарубежной поездки, опубликована в 1923 году в Берлине и в Москве. Она открыла западную тему в творчестве писателя, оригинально развивая, однако, и стержневую для писателя тему судьбы России в послереволюционную эпоху, в условиях перехода к новой экономической политике, проводимой в стране с 1921 года. Речь идет об идейно – тематическом своеобразии повести, её жанровом статусе, приемах сюжетосложения, специфике персонажей, языке и стиле, литературных заимствованиях как характерной черте творчества Пильняка. Делается вывод о необходимости перехода к новому витку анализа повести (и творчества в целом), который должен быть осуществлен в ином ключе, адекватном мироощущению начала 1920 – х годов и поэтике «Третьей столицы», то есть необходимо рассматривать повесть, по признанию автора, как самое «шуточное» и «серьезное» его произведение, по аналогии с другим его текстом того времени – «Повестью Петербургской». Идею скифства, анархо-националистическое истолкование революции Б.Пильняк развивает, давая переоценку старой буржуазной культуры. Старая «культура» России, вывезенная на запад белоэмигрантами, сосредоточилась, как показывает Пильняк, вокруг публичного дома и контрразведки. Здесь все безнадежно, грязно. Подорваны и опустошены войной и революцией быт, семейный очаг европейцев, осталась одна только традиционная внешность. Отказываясь от культуры старого мира, Пильняк тем самым вновь утверждает поэтизируемую им стихийность, анархичность, самобытно-национальные черты возрождающейся России. Спор между старой культурой и революцией Пильняк решил в пользу революции. Но в самой постановке вопроса сказалась глубоко чуждая интернационализму пролетарской революции националистическая буржуазная тенденция, делающая выводы Пильняка, несмотря на его стремление сблизиться с революцией, глубоко порочными. 2 Художественная картина мира в произведениях Б.Пильняка 1920-1930 годах 2.1 Противопоставление Старого и Нового мира. Отражение переломного момента в романе «Волга впадает в Каспийское море» Следует заметить, что основополагающим образом в произведениях 1930 годов является образ революции, через который писатель показывает и раскрывает состояние России. Это становится возможным при сопоставлении надежд революции, путей, которые видел Пильняк, для развития послереволюционной России с реальным путем, который писатель наблюдает в 30–е годы. Таким образом, образ с этим меняется и историософская концепция автора. Теперь его взгляд обращен в прошлое, он анализирует те черты революции и пролетариата, которые привыкли к законам жизни, которые существуют в СССР 30–х годов. В этот период творчества Пильняк раскрывает новую антиномию – Старое – Новое. Это противопоставление осуществляется в сравнении действительности, поколений, искусства, труда. То есть Пильняк производит столкновение старого и нового миров на эстетическом и ценностном уровнях. В творчестве Пильняка наблюдаются изменения, являющиеся данью социальному заказу. Это прежде всего роман ''Волга впадает в Каспийское море'', полностью подчинившейся принципам социалистического реализма. В нем есть все, что требовала эпоха «великого перелома»: величественную стройку, ломающуюся русла рек, ведут творцы будущего – убежденные коммунисты и массы сознательного народа. Им пытается помешать всякое «отрепье прошлого». Инженер – вредитель Полторак, братья – краснодеревщики Бездетовы и Яков Скудрин (образ, перешедшие в роман из «Красного дерева»), действующие по указанию некоего Шервуда, хотят взорвать «монолит». Эти происки предупреждаются, конечно, человеком ''в форме войск ГПУ''. Роман «Волга впадает в Каспийское море» – об инженерских – гидротехниках, ломающих русла рек, – написан писателем – инженером, ломающим русло своей повествовательной манеры. Она, по-прежнему, лежит в области истории, но, подчиняясь принципу доступности и массовости литературы, отказывается от иносказательности и излишних метафор. Пильняк пишет просто, очевидно, доступно для читателей, как «Волга впадает в Каспийское море». Название повести, казалось бы, не заключающее в себе ничего: нет антиномий и символов, все очень просто и ясно, а вместе с тем, для читателя, писатель отказался от своей манеры письма, дабы произведение стало ближе к советской литературе. Название романа – четыре слова, но за ними кроется трагичная судьба их автора. В романе меняется все: стиль повествования, историческая концепция. Пильняк будто старается смотреть в будущее, обретает стремление и желание показать формирование нового общества и нового мира, противостоящего по всем канонам миру дореволюционному и революционному. Оценочной категорией в этом противопоставлении является христианство. В новом мире ему нет места, и оно заменяется, идолопоклонством, тем самым не просто отвергается, а уничтожается. Так, в романе икону заменяет портер Ленина: «… электрический свет осветил портрет Ленина и голову женщины, склонившуюся над ребенком» [8, с. 220]. 2.2 Образ постреволюционной страны: машинная революция Б.Пильняка В 1935 году в «Новом мире», появился новый роман Б.Пильняка под названием «Созревание плодов», отрывки и их варианта печатались во многих известных изданиях («Известиях», «Литературный газете», «Партучебе»). Роман пользовался большим спросом у читателей, но вскоре был запрещен. Переиздается лишь в 1990–м году. Писатель продолжает художественное осмысление истории России и роли в ней революции 1917 года, уже начатое в произведениях 20–х годов. Он вновь возвращается к знакомым для него и народа темам, но уже в новом качестве – в роли писателя, в полной мере постигшего, усовершенствовавшего искусство слова. Именно таким умением к 30–м годам стал обладать писатель Б.А.Пильняк, вновь обратившийся к важнейшей теме для каждого гражданина нашей страны: революция в истории России. В «Созревании плодов» Пильняк анализирует революцию, следуя принципу «от обратного», то есть анализируя ее итоги: новое общество и новое «перестроенное» искусство. Писатель решил показать Постреволюционную Россию глазами главного героя – писателя Сергея Ивановича Арбекова. В образ этого человека он вносит относительно самостоятельные сюжетные линии романа: – лирическую; – очерковую, в том числе связанную с философией искусства. Все они направлены на изображение нового мира, в который стремится влиться человек старого поколения, писатель Арбеков. Лирическая сюжетная линия романа связана с раскрытием переживаний писателя Арбекова. В этом плане герой наделен биографическими моментами самого автора. Их объединяет как личная жизнь (неудачный первый брак, от которого остаются дети, и любимая вторая жена), так и взгляд на новое общество, желание влиться в современный социум, стать членом нового поколения. Арбеков принимает решение путешествовать с целью слежки над развитием русского рабочего движения, процессом формирования мировоззрения человека нового, революционного и послереволюционного, времени. Для себя он решил, что ему это необходимо, ведь именно так он сможет перестроить, переделать себя для новой жизни. Таким образом, в планах Арбекова два путешествия: внешнее – поездка из Москвы в Палех солнечным летним днем – и внутреннее – анализ собственной жизни, выявление новых канонов современности и непосредственное их принятие. Автор добавляет в произведение двух персонажей – попутчиков Сергея Ивановича. Яков Андреевич Синицын, шофер – энтузиаст, давний друг Арбекова – типичный представитель человека будущего. Его основная черта – знание и любовь к машине: «машину надо чувствовать, как часть своего тела, как часть самого себя … Это чувство, которого не было в России поколение тому назад …» [5, с. 160]. Синицыну свойственно еще одно качество «перестроенного» человека: автор прямо называет его стукачом и определяет его отношение к людям следующим образом: «кто боится – тот садится» [9, с. 150]. Другой попутчик – реставратор Калашников, паренек из семнадцатого века, знаток русской истории и русской иконописи. Совершенно нелепый и беспомощный: «В 1935–м, в громадной воле и разумности революции, этот Павел Павлович казался бессмыслицей, но он был – фактом» [5, с. 161]. «Человек-машина» противостоит «человеку – искусству». Намечается новая антиномия в историософской концепции автора: машина – искусство (в раннем творчестве: машина – инстинкт) Свое формирование данная обструкция приобретет в иной сюжетной линии – очерковой, которая посвящена истории русского рабочего движения. Эта линия представлена собственно очерком под названием «История первого в России и в мире совета рабочих депутатов», а также размышлениями и восприятием данных фактов Арбековым. Так, партия большевиков, ее путь препровождается ему путем «ледокола истории, трактора, домны» [5, с. 181]. Ледокола, не только сломавшего всю прежнюю историю, но и разрушившего все прежние убеждения и веры. Голос автор сливается с голосом персонажа и оценивает Новое время как эпоху «перестроения правд, убеждений и верований», эпоху, «когда все земли теперешнего Советского Союза доказывали свою правоту всем, и в частности – винтовкою и топором в руках, когда в метели событий все тверже и крепче вычеркивалась рука пролетария, бравшая в себя и правду, и время, и земли, и людей …» [5, с. 251]. Революция обернулась жестокой волей и разгулом, творимым коллективом: «Революция началась не в Пятом году, а раньше, и не сама она пришла, а сделали ее люди, пролетарии…» [5, с. 245]. Пильняк свидетельствует об утрате революцией категории соборности как изображение духовного единения народа, выражение «духа» народа и страны, категории, которая является основой в понятии искусства. Не случайно в ранних творениях революция и представляется автору как, искусство, с главным достоянием последнего – способностью очищать нравственно, духовно («величайшее очищение над Землею» («Голый год»). Он грозил «машинной революцией», которая органически соединить с революцией – искусством, поставит общество на новую ступень развития, подготовит новую революцию – «совести и чести» («Волга впадает в Каспийское море»). Надежды автора не оправдались, машина и разум взяли верх над искусством. Таким образом, революция, творимая коллективом, разумом, волей, оборачивается машиной, строит не только машинное царство, но и «машинных людей». Не случайно свой роман Пильняк начинает с ожидания комбината. Известий (важнейшее издательство новой России) – «фабрично – заводского предприятия, оформляющего события и производящего организованную политическую мысль…» [5, с. 144]. Превращаясь в машину, революция перестала быть искусством. «Если б машина – шахматы была б изобретена, шахматы – искусство исчезло бы» [5, с. 160] – лейтмотив романа. Но в то же время, революция порождает новое искусство, воплотившее в себе в полной мере исчезнувшую категорию соборности. Раскрытию этой темы и посвящена линия философии искусства и творчества в романе. Эта линия реализована в изображении Палеха и его народных художников (Голикова, Баканова, Буторина, Парилова и других). Здесь сказывается тяга Пильняка к народным истокам творчества, он стремиться проникнуть в их глубину, понять особенности народного мировосприятия. Палех, по определению автора, русское село, живущее законами России, принесшие из 17 века традиции Рублева, Чирина, Дионисия. А важнейшей традицией России была соборность – духовное единение с миром, посредством которого происходит познание этого мира. Палешане – носители этой категории. Она выражается не только во внешней организации их деятельности – они творят артелью, коллективом, но и во внутренней восприимчивости к миру: школа Палеха возродила не только подлинно русское искусств, но и указала, «что культура этих товарищей восприимчива к искусству всего мира …» [5, с. 234]. Таким образом, перестроившись формально, под влиянием партийной идеологии, требующей коллективного труда, палешане наделили свой коллектив духовностью, той соборностью, без которой невозможно существование высокого, подлинного искусства. Здесь Пильняк касается и важнейшей для себя темы – предназначения искусства. Ответом на размышления автора явилась философия Штейнера, немецкого философа – мистика. Пильняк знакомиться с его идеями через А. Белого, который встречался со Штейнером в Берлине в 1922 году. Об увлеченности Пильняка философией Штейнера также свидетельствует упоминание о последнем в очерке «Заграница»: «…Штейнер, штейнерьянство имеет право на существование …сотни тысяч идут к Штейнеру» [43, с. 9]. По Штейнеру, высшая цель искусства – «познание духовного мира». В этой же философии Пильняк нашел и выражение категории соборности, которое безоговорочно принял. Так, согласно Штейнеру, «духовное познание» дает единственную возможность соединения каждого человека с миром. Как только «я» и «мир» объединятся в пределах какой-либо общей субстанции (искусство, творчество, труд), то сразу же возникает прочная основа «соборного бытия»: «Так внутренняя сущность человека получает знание не только о самой себе, но и о внешних вещах. Отсюда открывается для человека бесконечная перспектива. Внутри человека сияет свет, не ограничивающий своей озаряющей силы одним этим внутренним миром … В нас проявляется нечто такое, что соединяет нас со всем миром… В нас раскрывается весь мир» [43, с. 10]. Вместив в себя «свет», о котором пишет Штейнер, художники Палеха окрыли для себя Новый мир перестроенной России. Коллективное искусство стало для них и выражением духовности, и свидетельством принадлежности к Советскому обществу. Именно поэтому «палешанами за десять лет от Семнадцатого года сделано для искусства больше, чем за три столетия от семнадцатого века» [5, с. 214]. Вслед за палехскими мастерами на страницах романа появляются литераторы. Они противопоставлены художникам ставшим полнокровными членами нового общества, принадлежность к которому определяется коллективным трудом: «Социалистический труд, он же искусство, – обязательно труд коллективного сознания. Литераторы ж работали единолично, выращивая свои индивидуальности …» [5, с. 146]. Писатели лишены соборности на внешнем уровне. Невозможность коллективного труда закрывает Пильняку вход в новое советское общество. Внутренний уровень соборности писателей раскрывается через публицистику Б.А. Пильняка. Так, в очерке «Заграница» писатель обвиняет в утрате духовности литературой политику, которая безжалостно вмешивается в дела культуры. Здесь новая оппозиция, перешедшая из жизни в литературу: Культура – Политика, Духовность – Политика: «Я видел много честных людей, которыми могла бы гордиться и русская культура, и русское искусство, которые инакомыслят и которых оторвала, поэтому, от нас политика, – честных людей» [43, с. 7]. Таким образом, анализируя в романе «Созревание плодов» революцию и ее роль в истории России, Пильняк рассматривает и ее значение в обыкновенной жизни человека. В романе велико автобиографическое начало и сильны исповедальные мотивы, которые соединяются с откровениями палехских художников. Размышления автора о законах творчества, о рождении образа и зависимости творящего человека от эпохи, среды и класса, в которых он рожден, органически сливаются в финале романа с картиной всенародного торжества по поводу шага вперед, сделанного советским обществом по пути своего творческого развития. Единство творческих устремлений народа выражается и с помощью мотива дороги – путешествия по святым русским местам: Владимир, Суздаль, Углич и при помощи кольцевой композиции романа. Первая глава посвящена работе издательства «Известий», последняя вновь возвращает читателя к той же теме, но на ином уровне: «В одном из номеров «Известий» – то есть семи вагонах бумаги и полутора тысячах килограмм типографской краски, – был напечатан небольшой подвиг Арбекова о Палехе. Это было осенью. Роман Архипович работал в лесу, промерз и затемно возвращался домой … Подросток сын, ученик живописного техникума, протянул газету, сказал весело: О нас? – о нас написано! …» [43, с. 78]. Таким образом, именно в «Созревании плодов» наиболее отчетливо воплощается мысль об искусстве как основном пути достижения человечеством подлинного единения, соборности. 2.3 Усиление исповедальных и автобиографических мотивов в произведениях Б. Пильняка В прозе Пильняка 1930–х гг. усиливаются исповедальные и автобиографические мотивы. В романе писатель более целесообразно, чем в произведениях 1920–х гг., старается подводить итоги своей жизни и своего века: он сочетает историю общества со своей личной историей или же с историей героя, подобного ему самому. Важно отметить, что поэтика названий пильняковских текстов – тема необычайно интересная. Каждое название – это идея, основные образы произведений. Эта черта формируется еще в ранних рассказах и сохраняется вплоть до середины 30–х годов, когда Пильняк пишет итоговые свои произведения. Так, рассказ, воспевающий силу жизни, называется «Целая жизнь»; рассказы о памяти, содержащейся в вещах и там же сохраняющейся, называются «Вещи», «Старый дом». Произведения, несущие в себе тему и проблематику философии, нередко дают названия целым сборникам: «Расплеснутое время». Показательно, что именно в этом сборнике содержится рассказ «Тысяча лет», который уже названием определяет те временные мерки, которыми автор измеряет течение российской дореволюционной истории, и определяет ее хронотоп – тяжелый, неторопливый, расплескивающий время на ветер. К концу сборника тональность меняется, время начинает экономиться и в то же время убыстряется. Пильняк не раз задевал тему значимости искусства и человека творчества в советское время, но никогда прежде он не показывал абсолютного краха созидательной персоны, как в «Двойниках». Неслучайно это произведение оценивается как, «быть может, наиболее личное произведение Пильняка, который ищет место писателя, свое место в стране, ускоренными темпами ведомой в социализм». Исследование текста романа показывает, что писатель не питает никаких иллюзий: будущее – за убежденными и бескомпромиссными людьми дела, такими как Николай Лачинов; личности творческой, сомневающейся, колеблющейся не место в советской действительности. Пильняк демонстрирует закономерный конец творческой персоны, выполнившей свою роль в этой жизни и теперь «вылетавшейся». Поэтика романа целиком согласуется непосредственно с этим пафосом, что и предопределило обращение к «классическому повествованию». Сочетание поэтики авангарда с таким повествованием- фаза художественной эволюции прозы Пильняка в 1930–е гг. В конце своего творческого пути писатель стремится «переделать все заново, пересмотреть писательский инструментарий, от темы до формы». Он по– прежнему мыслит целое, по отношению к которому все моментальное и сиюминутное – фрагмент, с постоянством эпического писателя, не отказывается и от излюбленных художественных приемов, однако они приобретают иное звучание. На основе ранних рассказов и повестей, опираясь на опыт исторического повествования И.И.Лажечникова, Пильняку получается сформировать обширное историческое полотно о своей эпохе, которое отражает творческую эволюцию поэтики писателя и самого осмысления истории и своего места в ней. Заключение Творчество Б.Пильняка – своеобразное явление в истории русской литературы XX века. Проза писателя обусловлена стремлением адекватно отобразить революционную и постреволюционную действительность, а также обнаружить историческую обусловленность революции в России, найти в ней национальные корни и проследить за ее влиянием на мировую историю В ходе нашего исследования мы пришли к следующим выводам: историософия легла в основу произведений Б.Пильняка, за основу своих произведений автор брал исторические события страны; произведения 1910–1930 призваны проанализировать революцию во всех ее проявлениях и спрогнозировать пути развития России; автор путем художественных приемов старался сформировать обширное историческое полотно о своей эпохе; Пильняк в произведениях смотрит в будущее, обретает стремление и желание показать формирование нового общества и нового мира; воплощается мысль об искусстве как основном пути достижения человечеством подлинного единения, соборности; меняется стиль написания произведений. В поздних работах Б.Пильняка меняется стиль повествования, историческая концепция. Тема работы обусловила целесообразность раскрытия историософской концепции автора на материале произведений 1910–1930 годов. Творчество писателя данного периода является целостной художественной системой, призванной адекватно отобразить находящуюся вокруг действительность, захваченную метельным вихрем революции, а также постоянно развивающейся, вырабатывающей новые законы, которые будут призваны показать новую социально – политическую и духовную реальность. Своеобразными веками, фиксирующими логику изменения авторского отношения к миру, стали романы «Голый год» (1921 г.), «Машины и волки» (1924 г.), повесть «Красное дерево» (1929 г.), романы «Волга впадает в Каспийское море» (1929 г.), «Созревание плодов» (1935 г.) и «Соляной амбар» (1937 г.). В произведениях первой половины 20–х годов складывается концепция мировоззренческих определений, способствующая осмыслению автором действительности, и вытекающая в свою очередь из осмысления реальности в рассказах 1910–1915–х. годов. Важнейшими категориями этой системы выступают: Восток – Запад; Природа – История, Время – Вечность, что позволяет говорить об антиномичности художественного мышления Б.Пильняка. В 30–е годы обостряются исповедальные и автобиографические мотивы. Это соответствует направленности творчества: привести результаты собственного писательского труда, дать оценку своему месту в новой действительности. Пильняк не делает прогнозов о перспективе государства коллективного рассудка. Эволюция авторского сознания, наблюдаемая в течение 20–30–х годов, предрешила и эволюцию творческого метода. Романы конца 1920–х – 1930– х годов («Волга впадает в Каспийское море», «Созревание плодов», «Соляной амбар») близки к реалистическому способу изображения действительности. Структура романов становится проще, композиция– линейной, Пильняк отказывается от «монтажа» и «пусков», излюбленных приемов в творчестве 1920–х годов. Данные перемены говорят о постоянных поисках Пильняка связи между собой и новой советской действительностью. Список использованных источников Андроникашвили – Пильняк Б. Б. Два изгоя. Два мученика (Пильняк и Замятин) // Знамя. –1994.- №9.- С. 123-154 Андроникашвили – Пильняк Б. Б. О моем отце. Послесловие // Дружба народов. - 1989.-№1.- С.147-155 Андроникашвили – Пильняк К. Б. Пильняк: 1915 год. История любви и творчества // Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. -М.: Наследие, 1915. – 153-171 с. Андроникашвили – Пильняк Б. Б. Из творческой истории романа ''Соляной амбар'' // Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. М.: Наука, 1995. – 11-32с. Анищенко Г. Деревянный Христос и эпоха голых годов // Новый мир. 1990.-№8.- С. 243-248 Ауэр А. П. ''Быть честным с собой и с Россией …'' (о художественном мире Б. Пильняка) // Б. Пильняк Исследования и материалы. Межвузовский сборник научных трудов. Вып.2. - Коломна: Изд. КПИ, 1997.- С. 3-29 Барабанов Е.В. Россия – Запад: Взгляд издалека // Вопросы философии.-1991.-№.-10.- С. 58-71 Белый А. Революция и культура // Белый А. Символизм как миропонимание. - М.: Республика, 1994 Бердяев Н. Человек и машина // Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т.1. – М.: Искусство, 1994 Бибихин В. В. Закон русской истории // Вопросы философии.-1998.-№7.-С. 9 Гемпель К. Г. Функция общих законов в истории // Вопросы философии.-1998.-№10.-С.88-98. Голубков М. М. Эстетическая система в творчестве Б. Пильняка 20-х годов. Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. - М.: Наследие,1995.-.3-11 с. Горинова С. Ю. Проза Б. Пильняка 20-х годов к проблеме авторского сознания // там же – 71-79 с. Грякалова Н. Ю. Бессюжетная проза Б. Пильняка 1910 – 20-х годов //Русская литература.-1998.-№4.-С.32-38 Грякалова Н. Ю. Мир письма (Человек, пишущий в прозе Б. Пильняка 1920-х годов) // Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. - М.: Наследие, 1995.- 81-89 с. Дьячковка Е. Б. проблема времени в произведениях Б. Пильняка // там же – 63-70 с. Иванов С. Похабство, буйство и блаженство // Родина.-1996.- №1.-с.101-105 Ивин. Введение в философию истории: учебное пособие. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1997. Казнина О.А. Английский эпизод в биографии и творчестве Б. Пильняка // Пильняк Б.: опыт сегодняшнего прочтения. – М.: Наследие, 1995. – с. 187-206. Кассек Д. Сборник Б. Пильняка ''Рождение человека'' (О малой прозе 30-х годов) //там же. - 59-81 с. Литературный энциклопедический словарь под. ред. В. М. Кожевникова, Л. А. Николаева. – М.: Сов. Энциклопедия, 1987 Лысенков В. Воскресенские пенаты. М., 2008 Любимова М. Ю. О петербургских повестях Б. Пильняка // Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. – М.: Наследие ,1995.- 55-63 с. Люкс Л. Евразийство // Вопросы философии.-1993.-№6.- С. 105-114 Малыгина Н. М. Андрей Платонов и литературная Москва: А. К. Воронский, А. М. Горький, Б. А. Пильняк, Б. Л. Пастернак, С. Ф. Буданцев, Артем Веселый, В. С. Гроссман. — М., СПб.: Нестор-История, 2018. — 592 с. Новиков В. Творческий путь Б. Пильняка //Вопросы литературы.-1975.№6. -С. 186-209 Палиевский. Экспериментальная литература //Вопросы литературы.-1966.-№8- С.78-95 Патрикеев С. И. Исповедальное начало в поэтике Б. Пильняка // Б. Пильняк. Исследования и материалы. Межвузовский сборник научных трудов. Вып.2.- Коломна: Изд. КПИ, 1997.- C.109-115 Петякшева Н. И. Диалог цивилизаций: Восток – Запад // вопросы философии.-1993.-№6.-С.173-177. Пильняк Б. А.: Исследования и материалы: Сборник научных трудов. Вып. VI / Отв. ред. А. Ауэр. Коломна: МГОСГИ, 2011. –С. 167., 500 экз. Пильняк Б.А. Отрывки из дневника //Перспективы. -1991.- №3.-С. 84-88 Пильняк Б.А. Отрывки из дневника // Писатели об искусстве и о себе. Сб. статей 1. М.,- Л., 1924. - 79-89 с. Пильняк Б.А. Письма к М.Горькому // Русская литература. -1991.- №1. Пильняк Б.А. Письма к Миролюбову и Лутохину // Русская литература.-1989.- №2. Пильняк Б.А. Повести и рассказы 1915 – 1929. - М. : Современник, 1991. Пильняк Б.А. Расплеснутое время: Романы, повести, рассказы. – М.: Советский писатель, 1990. Пильняк Б.А. Романы. – М.: Современник, 1990. – с. 607. Пильняк Б.А. Третья столица: Повести и рассказы. – М.: Русская книга, 1992. Пильняк Б.А. Целая жизнь: Избранная проза. – Мн.: Маст., 1988. Скобелев В. П. Андрей Платонов и Борис Пильняк (Романы ''Чевенгур'' и ''Волга впадает в Каспийское море'') // Б. Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения. М: Наследие, 1995.- 172-185 c. Солженицын А. И. ''Голый год'' Б. Пильняка // Новый мир.-1997.-№1.-С.195-203 Троцкий Л. Д. Литература и революция // Вопросы литературы. 1980.-№7.-С.183-228 Трубина. Антиномичность художественного мышления Б. Пильняка // Проблемы эволюции русской литературы XX века. - М., 1997.-199-202 с. Федорова Т. Н. Художественный мир Б. Пильняка 1920-х годов (''Иван Москва'' и ''Красное дерево''): Автор. дис. канд. филол. Наук: 10.01.01.-Самара, 2000 Философы России XIX-XX столетий. Биографии, идеи, труды.-3-е изд.-М.: Академический проект, 1999 Хрестоматия по истории философии: учебное пособие для вузов в 3 ч. Ч. 3. -М.: Гуманит изд. центр ВЛАДОС.-1997 Чудакова М. Сквозь звезды к трениям //Новый мир. - 1997.-№4.- С. 242-263 Шайтанов И. Когда ломается течение //Вопросы литературы.-1990.-№7.-С. 35-72 Шайтанов И. О двух именах и об одном десятилетии //Литературное обозрение. –1991.-№7.- С.4-11 Щукин В. Г. Христианский Восток и топика русской культуры //Вопросы философии.-1995.-№4.-С. 55-67 Янсон М. Христа ради юродивые на Руси (XIX-XVI веков)//Родина.-1993.-№2.- С.13-17 |