Философия. Философия_Спиркин_2006. Л. Е. Серебряков Спиркин А. Г. С философия Учебнике изд. М гардарики, 2006. 736 св пер Автор учебника Л. Г. Спиркин членкорреспондент ран, создатель популярнейших в е годы учебников по философии. Настоящий учебник
 Скачать 3.09 Mb.
|
|
5. Субъект и объект познания Познание предполагает раздвоенность мира на объект и субъект. Какие бы вопросы ни решал человек в своей жизни, теоретические или практические, материальные или духовные, личные или общественные, он, по словам И.А. Ильина, обязан всегда считаться с реальностью, сданными ему объективными обстоятельствами и законами. Правда, он может и не считаться сними, но этим он обеспечивает себе рано или поздно жизненную неудачу, а может быть, и целый поток страданий и бед. Так что для сознания характерно постоянное выхождение за пределы самого себя оно постоянно ищет объект, и без этого ему жизнь не в жизнь. Мир существует для нас лишь в аспекте его данности познающему субъекту. Понятия субъект и объект соотносительны. Говоря субъект, мы задаемся вопросом субъект чего — познания действия оценки Говоря объект, мы также спрашиваем себя объект чего — познания оценки действия Субъект представляет собой сложную иерархию, фундаментом которой является все социальное целое. В конечном счете высший производитель знания и мудрости — все человечество. В его историческом развитии выделяются менее крупные общности, в качестве которых выступают отдельные народы. Каждый народ, производя нормы, идеи и ценности, фиксируемые в его культуре, выступает также как особый субъект познавательной деятельности. По крупицам, извека ввек, накапливает он сведения о явлениях 1 Лосский НО Указ. соч. С. 56. 2 Франк С.Л. Реальность и человек. Метафизика человеческого бытия. Париж, 1956. С. 93. 3 См Ильин ИЛ Путь духовного обновления. Мюнхен, 1962. С. 242. § 4. Соотношение знания и веры 409 ном случае цена такой вере — один дукат . Вера в общие положения — доктринальная Например, вера в то, что на всех планетах Солнечной системы нет жизни. Эта вера содержит в себе все же что-то нетвердое. Она может быть доступна опровержению. Наконец, есть моральная вера где вопрос об истинности суждений не встает вовсе. Эту веру ничто не может поколебать, так как были бы ниспровергнуты сами мои нравственные принципы, от которых я не могу отказаться, не став в собственных глазах достойным презрения. Верить в Бога, по Канту, означает не размышлять о его бытии, а просто быть добрым. Учитывая, что Кант отождествлял мораль с религией (нравственный закон внутри нас, мы должны понимать расширительно третий вид веры — как религиозную веру вообще. Только она из всех видов веры имеет ценность для теории познания. (Не стоит и говорить, что вера на один дукат, как и доктринальная уверенность ученого филистера, ценности и для самого знания, и для теории знания не представляют. Они не выдерживают диалектики и обречены на разрушение) Вдумаемся в мысль Канта. Истинность религиозного знания основана не на внешнем критерии. Она имеет онтологическое основание в самом существовании человека. Хотя Кант формулирует это в психологических понятиях (не могу отказаться, не став в собственных глазах достойным презрения, эта мысль глубже и нуждается в очистке от психологизма. Религиозная вера — это внутренне присущая человеку связь с сущей Истиной (от лат. religare — связывать, которая конституирует собственное Я при разрушении этой связи с абсолютным бытием Я гибнет (Я гибну, как сказал бы С.Л. Франк. Можно сопоставить, в частности, с таким заявле- 1 Нередко человек высказывает свои положения с таким самоуверенными непреклонным упорством, что кажется, будто у него нет никаких сомнений в их истинности. Но пари приводит его в замешательство. Иногда оказывается, что уверенности у него достаточно, чтобы оценить ее только в один дукат, ноне в десять дукатов, так как рисковать одним дукатом он еще решается, но только приставке в десять дукатов он видит то, что прежде не замечала именно, что он, вполне возможно, ошибается (Кант И Критика чистого разума // Сочинения. Т. 3). 2 Кант И Критика чистого разума // Сочинения. Т. 3. 3 Подобно тому, как это делает Лосский в своем анализе кантовской теории знания (см Лосский НО Гносеологическое введение в логику // Основные вопросы гносеологии. С. 47—58). 4 Стоит обратить внимание на исконный смысл грамматического лица любимого философами понятия Я. Помимо С.Л. Франка (см. ниже) об этом писали М. Шелер, М. Бубер, Ф. Эбнер. Эта проблема касается также проблемы общения диалога. 408 Глава 12. Теория познания интерпретации. За словами дикаря, обращенными к знаменитому психологу, можно увидеть указание на глубокое различие типов познания. Да, познание, в конечном итоге, опирается на опыт. Но что есть опыт Опыт Плотина и опыт, с позволения сказать, Карнапа, равнозначные ли величины?» 1 За поисками органа познания стоит не физиология, а символика. Это есть символика характера и типа познания. Не вещество человеческого организма, разумеемое как материя физиков, а форму его, да и не форму внешних очертаний его, а всю устро- енность его, как целого, — это-то и зовем мы телом. То, что обычно называется телом, — не более, как онтологическая поверхность аза нею, поту сторону этой оболочки лежит мистическая глубина нашего существа. Поиски Флоренского в области, если позволено так выразиться, мистической физиологии («гомоти- пия» человеческого тела, ссылка на исследование Юркевича о роли сердца в текстах Св. Писания) знаменуют собой стремление выйти за рамки господствующего типа познания, которое в современной философии ощущается как усохшее и «скукоживаю щееся» сравнительно с познанием, доступным людям прошлого. Современное господство научного типа познания ощущается как регресс. От космически переживаемой мысли домысли сугубо головной, от умного места мысли до лобного места ее. Симптоматология познания — мартиролог мысли, или перечень стадий ее дискриминации мыслящее тело (равное в греческой семантике. личности и даже ее судьбе) сжимается постепенно до мыслящей головы и монополизируется мозгом теперь она уже не нуждается в перипатетике ни выхоженность, ни тем более танцевальность не служат более ей нормами, ее единственным критерием оказалась разможженность «Vergehirnlichung» 5 § 4. Соотношение знания и веры Как много существует видов веры Сначала уточним, что понимается под верой. По Канту, существуют три вида веры Прагматическая вера человека в свою правоту в томили ином единич- 1 Там же. С. 44. 2 Флоренский ПЛ Столп и утверждение истины. С. 264—265. 3 Там же. С. 266, 587—592. 4 Там же. С. 267—268, 535—539. 5 Свасъян КЛ Указ. соч. С. 43. § 3. Виды познания 407 Мы коснулись здесь сразу двух важных связанных моментов — вопроса об органе знания и соотношении между знанием и верой. Процитируем воспоминания КГ. Юнга, где приводится любопытный разговор, имевший место между ними вождем одного из племен американских индейцев Видишь, — сказал Охвией Биано, — как жестоко выглядят белые. Мы думаем, что они — сумасшедшие. Я спросил его, почему ему кажется, что все белые сумасшедшие. — Они говорят, что они думают головами, — ответил он. — Ну конечно. Чем же думаете вы — удивленно спросил я его. — Мы думаем тут, — сказал он, показав на сердце . Чем же думает человек На какой-то миг сознанию европейца могло бы показаться, что вопрос этот никчемен и наивен, ибо давно и окончательно решен. У большинства более или менее образованных носителей цивилизации он просто не возникает, словно бы ответ на пего был чем-то само собой разумеющимся. И однако дело обстоит не так просто. Чем думает человек Разумеется, головой. При отом ускользает от внимания, что такой ответ, если чем-нибудь и разумеется, то самой головой, так что. строго говоря, здесь имеет место элементарная логическая ошибка petitio principii, когда нечто доказывается с помощью доказываемого нечто. Скажут, чем же еще может думать человек, если орган его мышления расположен в голове Ну конечно, оспаривать это было бы оригинальностью дурного свойства, и, тем не менее, неизвестно откуда появляется спонтанное возражение только ли в голове Отчего такая монополизация прав, и. если она ив самом деле имеет место, то естественны ли ее основания . Оставим в стороне суть самого соотношения между мышлением и сопутствующим ему физиологическим процессом ясно, что указание на орган так или иначе характеризует качество мышления. Нужно иметь ввиду исторический характер нашей физиологии 3 Древний грек мыслил всем телом — его мысль двигалась нестроевым шагом силлогизмов, а пластически, скульптурно, эвритми- чески. Платоновская идея, по выражению А.Ф. Лосева, есть танец, доведенный до своего понятийного предела. Отсюда малая способность нашего вживания в античную мысль и потребность науки, к которому за своеобразной санкцией желает прибегнуть философия в лице теории знания. Рационалист Флоренский, не удовлетворяясь законом тождества, базой научного знания, все же отталкиваясь от него, стремится как бы вытащить себя за волосы усилием веры иррационалист Шестов круто порывает с научным знанием, объявляя его вовсе непримиримым с истиной (Навесах Иова». С. 78). Мы видим, как в этом вопросе о типах и источниках знания — сближаются и расходятся два крупнейших русских мыслителя. 1 Yung C.G. Memoreies, Dreams, Reflections. New York, 1965. P. 247—248 // Цит. по Свасьян КЛ Феноменологическое познание. Ереван, 1987. С. 25. 2 Свасьян. КА Указ. соч. С. 26—27. « Там же. С. 27. 1 Там же. С. 28. 406 Глава 12. Теория познания чувств, субъективную интуицию, те. самовосприятие субъекта, у трансценденталистов и достаточно туманно им характеризуемую «субъективно-объективную интуицию различных мистиков) О. Павел быстро приводит в тупик оба пути, в качестве желаемого выхода утверждая некую разумную интуицию, практически отождествляемую с подвигом веры. Органом разумной интуиции, по Флоренскому, является сердце сердце является органом для восприятия горнего мира, посредством его устанавливается живая связь с Матерью духовной личности — с Софиею, разумеемою как Ангел-Хранитель всей твари, единосущной в любви, получаемой чрез Софию от Духа. Безусловно, здесь присутствует некое смешение задач знания и веры, которые Флорен ский хочет полностью отождествить, но реально, по замечанию В.В. Зеньковского, они остаются у Флоренского несливающимися, подобно маслу и воде. Мысль Флоренского делает слишком резкий скачок. Критикуя интуицию и дискурсию как источники знания, он, по существу, вращается в рамках чрезмерно рационалистичного, едва лине логицистского подхода. Характерно постоянно повторяемое слово суждение и пристрастие к логической символике. Таким образом, он не рассматривает реальное обширное многообразие источников знания (хотя в своем труде привлекает гигантский фактический материл — от математики, минералогии и астрологии до житийных преданий и литургических текстов, нос другой стороны, стремится всякое знание стилизовать под церковность и веру 1 Флоренский ПА Столп и утверждение истины. С. 25. Имеется ввиду мистика естественная, без-или внеблагодатная» у индусов, персов, неоплатоников, в оккультных или теософских системах и др. (Там же. С. 622—624). 2 Там же. С. 24—38. 3 Там же. С. 352. 4 Там же. 5 Прот. Зеньковский В История русской философии. Пг., 1922. 6 Упрек в стилизации есть частый упрек о. Павлу, начиная с Бердяева. Не стоит ее преувеличивать, но и полностью отрицать тоже невозможно. Кстати, отметим любопытный параллелизм упомянутого выше философского анекдота о Фа- лесе (упавшем в колодец) и служанке с рассказом о. Павла о беседе сего собственной служанкой, у которой он допытывался о ее взгляде на природу вещей Что такое солнце и т.д. (см Столп. С. 26). Флоренский приводит его для иллюстрации бесплодности некоторых философских школ, но любопытно определенное презрение к профанам, к уровню житейского знания старухи (выбранного для уничижительного сравнения. В этом, конечно, проявился дух века, сци ентизм и рационализм о. Павла. Здесь стоит сказать и о трактовке, данной рассказу о Фалеев Львом Шестовым. По Шестову, служанка, смеющаяся над незадачливым философом, знаменует не только житейское знание, но и авторитет § 3. Виды познания 405 извола, субъективизма. Попытка выразить общее вне органического единства с особенным (типичными единичным приводит к схематизации и социологизации действительности, а не к созданию художественного произведения. Если же художник в своем творчестве сводит все к единичному, слепо следует за наблюдаемыми явлениями, то результатом будет не художественное произведение, а своего рода фотография в этом случае мы говорим об имитаторстве и натурализме. В науке главное - устранить все единичное, индивидуальное, неповторимое и удержать общее в форме понятий. Наука и искусство лежат в разных плоскостях. Эти виды познания мира черпают свой метод в природе своего специфического содержания. Научное знание держится на общем, на анализе, сличении и сопоставлении. Оно работает с множественными, серийными объектами и не знает, как подойти к объекту подлинно уникальному. В этом слабость научного подхода. Поэтому при всех успехах научного знания и открывающихся в нем глубинах никогда не может быть снят вопрос о его конечной адекватности той единственной Вселенной, которая вечно пребывает перед нами. Образно говоря, никакая самая лучшая астрономия никогда не снимет великой тайны звездного неба над нами, по крылатому выражению Канта. Понятие точности знания обычно связывают именно с наукой. Научность предполагает достаточно высокую степень достоверности и факта, и вывода, а также точность. Но понятае точности применимо не только к математически обработанным данным, закованным в жесткие цепи формул, но и к неформализованным знаниям, выраженным средствами естественного языка. Точность — это не только математическая формула и вообще формализованное высказывание или система высказываний, описание в виде достоверного протокола, объяснения верного вывода, доказательства, опровержения, суждения и просто правильного восприятия. Точность — это прежде всего адекватность самого знания, а не форма его фиксации. Поэтому художественное изображение, например в романах Ф.М. Достоевского, всех изломов человеческой души может быть куда более точным, чем изображение личности в каком-либо сочинении профессионального психолога. П. Флоренский, говоря о путях обретения истины — задаче всякого познания, первоначально называет два интуицию, те. непосредственное восприятие, и дискурсию, те. сведение одного суждения к другому, рациональный анализ. (Подразумевая различные теории знания, он различает чувственную интуицию эмпириков, те. непосредственное восприятие объекта органами 404 Глава 12. Теория познания волшебны, чтоб исчерпать их мировоззрением художника, замыслом его или работой его недостойных пальцев Там, где научному исследованию надо преодолеть перевал, там художественное исследование тоннелем интуиции проходит иногда короче и вернее. Основная черта художественного познания — самоочевидность, самодоказательность. Художественное произведение проверку несет само в себе концепции придуманные, натянутые не выдерживают испытания на образах. оказываются хилы, бледны, никого не убеждают. Произведения же, зачерпнувшие истины и представившие ее нам сгущенно-живой, захватывают нас, приобщают к себе властно, — и никто, никогда, даже через века, не явится их опровергать. Сточки зрения гносеологии интуитивизма критерий истины, прямо основанный на самоубедитель ности («прииди и виждь»), указывает на высокое положение художественного познания в иерархии типов знания. Другой отличительный момент художественного познания — требование оригинальности, неизбежно присущее творчеству. Оригинальность художественного произведения обусловлена фактической уникальностью, неповторимостью его мира. С этим связана противоположность художественного метода научному. Научное познание стремится к максимальной точности и исключает что-либо личностное, привнесенное ученым от себя. Вся история науки свидетельствует, что любой субъективизм всегда отбрасывался с дороги научного знания, а сохранялось лишь объективное. Художественные произведения неповторимы. Результаты научных исследований всеобщи. Очень характерно, что ученому, изучающему результаты открытий И. Ньютона или А. Эйнштейна, как правило, нет нужды обращаться к первоисточнику научное открытие становится всеобщим достоянием. Наука есть продукт общего исторического развития в его абстрактном итоге. В искусстве допускается художественный вымысел, привнесение от самого художника того, чего именно в таком виде нет, не было и, возможно, не будет в действительности. Мир, творимый воображением, не повторяет действительного мира. Художественное произведение имеет дело с условностью мир искусства — всегда результат отбора. Художественный вымысел, однако, допустим лишь в отношении единичной формы выражения общего, ноне самого общего художественная правда не допускает никакого про См Солженицын АИ Собрание сочинений. Т. 9. С. 8. 2 Там же. Т. 10. С. 483. § 3. Виды познания 403 Художественное познание обладает определенной спецификой, суть которой — в целостном, а не расчлененном отображении мира и особенно человека в мире. Художественное произведение строится на образе, а не на понятии здесь мысль облекается в живые лица и воспринимается в виде зримых событий. Восприятие художественного образа влечет за собой огромное расширение человеческого опыта, охватывающего собой и сферу настоящего, и сферу прошлого, а иногда — и будущего. Жизненный опыт — в его особой, художественной форме — не только расширяется, но и углубляется человек ощущает свою связь с современниками и с прошлыми поколениями. Он не только обогащает его видением других жизней, широким представлением о своих современниках, познанием которых живет человек. В Нобелевской лекции об этом сказал АИ. Солженицын 1 . (Впрочем, писатель выражал поэтому поводу и сомнения) Ясно, что расширение такого опыта нельзя заменить ничем другим ни научной книгой о чем-то новом, ни грудами цифр из современных справочников. Этот опыт — не только познание ранее неведомого, но и восприятие сложнейшего потока чувств, мира душевных переживаний, нравственных и иных мировоззренческих проблем, продумывание с новых точек зрения прежних жизненных решений — решений героев художественного творения или собственных жизненных поступков. Этот опыт — познавательный, эмоциональный и этический — создает связь поколений в общем потоке всемирной истории. Искусству дано ухватить и выразить такие явления, которые невозможно выразить и понять никакими другими способами. Поэтому чем лучше, совершеннее художественное произведение, тем более невозможным становится его рациональный пересказ. Рациональное переложение картины, стихотворения, книги есть лишь некая проекция, или срез этих вещей. Если этой проекцией содержание художественного произведения исчерпывается полностью, то можно утверждать, что оно не отвечает своему назначению. Неуспешна книга, которая пишется с целью воплотить те или иные предвзятые авторские концепции или мнения ее судьба — остаться более или менее искусной иллюстрацией этих мнений. Наоборот, плодотворен путь художественного исследования, как его формулирует АИ. Солженицын: Вся иррациональность искусства, его ослепительные извивы, непредсказуемые находки, его сотрясающее воздействие на людей — слишком См Солженицын AM. Собрание сочинений. Т. 9. С. 14—15. 402 Глава 12. Теория познания познания имеют своей исходной точкой и своей целью потребности практической ориентировки в жизни и господства над миром — другими словами, если мы даже возьмем научное познание только как чистое познание, возникающее из бескорыстного, незаинтересованного любопытства то замысел этого познания состоит все же в вопросе что собственно, скрывается в том, что доселе от меня скрыто или как — а это значит как что я должен понять вот это новое, впервые мне встречающееся явление . Ключом ив житейском, ив научном познании является узнавание, те. узнавание уже известного. Это глубокое замечание С.Л. Франка объясняет принципиальную недостаточность научного познания ив тоже время открывает нетривиальный путь вглубь самой теории знания (о чем будет сказано далее. Практическое знание К научному познанию также тесно примыкает практическое знание. Различие между ними состоит в основном в целевой установке. Если главной фигурой научного познания является ученый, член академического сообщества, то для практического познания — инженер или промышленный управляющий. Цель ученого — открытие закономерности, общего принципа, узнавание новой идеи. Цель инженера — создание новой вещи (прибора, устройства, компьютерной программы, промышленной технологии и т.д.) на основе уже полностью известных, зафиксированных принципов. Практика состоит в овладении вещами, в господстве над пррфодой, завещанном человеку впервые дни бытия. Преобразуя мир, практика преобразует и человека она связана с социальностью. Будь вы не инженерами, а учеными, вы, может, этого не ощущали бы так сильно. — говорится в романе о молодых изобретателях в стране, где от вибрации конвейера у всех под ногами дрожит земля. — Однако вы неученые, потому что у вас другой подход к науке. Ученые — люди совсем иного склада, чем вы или я. У них вечный зуд понять что-то, что до сих пор было непонятно. Инженеры же хотят создать то, чего еще никогда не было. Вот в чем разница. Когда же изобретение выходит на конвейер, вдело включаются деньги, и бизнес — воздух, которым приходится дышать изобретателю, и язык, которому он волей-неволей должен выучиться 1 Франк С.Л. Непостижимое // Сочинения. МС Ср.: Все исследователи судят о неизвестном путем соразмеряющего сравнивания с чем-то уже знакомым, так что все исследуется в сравнении и через посредство пропорции (Николай Кузанский. Об ученом незнании (De docta igno- rantia) // Сочинения. Т. 1. МС Митчел У Брат мой — враг мой. Киев, 1958. С. 285. 4 Там же. С. 286. § 3. Виды познания 401 ным — общее, и на этой основе осуществляет предвидение различных явлений Предсказательная сила — один из главных критериев для оценки научной теории. Процесс научного познания носит по самой своей сущности творческий характер. Дело в том, что задача ученого состоит не только в умножении наших впечатлений и представлений, но ив уразумении сущности объекта, постижении истины, установлении связей, отношений и закономерностей. Законы, управляющие процессами природы, общества и человеческого бытия, непросто вписаны в наши непосредственные впечатления, они составляют бесконечно разнообразный мир, подлежащий исследованию, открытию и осмыслению. Этот познавательный процесс включает в себя и интуицию, и догадку, и вымысел, и здравый смысл. Научное знание охватывает в принципе что-то все же относительно простое, что молено более или менее строго обобщить, убедительно доказать, ввести в рамки законов, причинного объяснения, словом, то, что укладывается в принятые в научном сообществе парадигмы. В научном знании реальность облекается в форму отвлеченных понятий и категорий, общих принципов и законов, которые зачастую превращаются в крайне абстрактные формулы математики и вообще в различного рода формализующие знаки, например химические, в диаграммы, схемы, кривые, графики и т.п. Но жизнь, особенно человеческие судьбы, намного порядков сложнее всех наших научных представлений, где все разложено по полочкам, поэтому у человека извечна и неистребима потребность выхода за пределы строго доказательного знания и погружения в царство таинственного, чувствуемого интуитивно, схватываемого не в строго и гладко обтесанных научных понятиях, а в каких-то размытых, но очень важных символических образах, тончайших ассоциациях, предчувствиях и т.п. При всем различии житейской смекалки профанов и абстрактных конструкций высокой науки у них есть глубоко общее. Это уже упомянутая идея ориентировки в мире. Но так как мир сам по себе имеет бесконечно многообразное и изменчивое содержание, в каждом данном месте ив каждой точке времени иное, то наш опыт, наше ознакомление с данностями действительности, совсем не могли бы служить этой цели практической ориентировки, если бы мы не имели возможности улавливать в новом и изменившемся все же элементы уже знакомого, которые, именно как таковые, делают возможными целесообразные действия. От позиции здравого смысла, те познания, руководимого интересами сохранения жизни и содействия благоприятным условиям жизни. не отличается существенно и установка научного познания. Если мы даже совершенно отвлечемся оттого, что сама постановка вопросов — а тем самыми хотя бы частично этим определенные итоги — научного 400 Глава 12. Теория познания Значимость житейского знания в качестве предшественника иных форм знания не следует преуменьшать здравый смысл оказывается нередко тоньше и проницательнее, чем ум иного ученого. В известном рассказе о Фалесе, попавшем в колодец, отвлеченный философ, не умеющий смотреть себе под ноги, насмешливо ума ляется именно перед лицом такого житейского, обыденного знания (своеобразный анализ этого философского анекдота дает Лев Шестов. В обыденной жизни мы размышляем без особенной рефлексии, без особенной заботы о том, чтобы получилась истина. мы размышляем в твердой уверенности, что мысль согласуется с предметом, не отдавая себе в этом отчета, и эта уверенность имеет величайшее значение. Базирующееся на здравом смысле и обыденном сознании, такое знание является важной ориентировочной основой повседневного поведения людей, их взаимоотношений между собой и с природой. Здесь его общая точка с научной формой знания. Эта форма знания развивается и обогащается по мере прогресса научного и художественного познания она тесно связана с языком человеческой культуры в целом, которая складывается на основе серьезной теоретической работы в процессе все мирно-исторического человеческого развития. Научные знания Как правило, житейские знания сводятся к констатации фактов и их описанию. Научные знания предполагают и объяснение фактов, осмысление их во всей системе понятий данной науки. Житейское познание констатирует, да и то весьма поверхностно, как протекает то или иное событие. Научное познание отвечает на вопросы не только как но и почему оно протекает именно таким образом. (Во всяком случае, ответ на подобный вопрос является идеалом научного знания) Научное знание не терпит бездоказательности то или иное утверждение становится научным лишь тогда, когда оно обосновано. Научное — это прежде всего объяснительное знание Сущность научного знания заключается в понимании действительности в ее прошлом, настоящем и будущем, в достоверном обобщении фактов, в том, что за случайным оно находит необходимое, закономерное, за единич- 1 В книге Навесах Иова» (см. поэтому поводу ниже. 2 Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. МЛ. С. 50. 3 Вот красноречивый диалог Я Что такое солнце — Она Солнышко. — Я Нет, что оно такое — Она Солнце и есть. — Я А почему оно светит — Она Да так солнце и есть солнце, потому и светит. Светит и светит. Посмотри, вон какое солнышко — Я А почему — Она Господи, Павел Александрович, словно я знаю Вы — грамотный народ, ученый, а мы — неучены» (Флорен ский ПЛ Столп и утверждение истины. С. 26). § 3. Виды познания 399 Ф.М. Достоевского особенно привлекала близкая ему по своей сути мысль, высказанная Вл. Соловьевым: человечество знает гораздо более, чем до сих пор успело высказать в своей науке ив своем искусстве. Имеет смысл разграничить пассивное знание читателя художественного произведения или студента, записывающего лекцию, от знания авторского, знания творца — будь то ученый, художник или религиозный подвижник. (Хотя ив нервом случае не исключен элемент творчества говорят, что гениальному писателю нужен и гениальный читатель Авторское знание наиболее ярко различается по типу, прежде всего по характеру личной склонности. Человек, писал ИВ. Гете, рожденный и развившийся для так называемых точных наук, с высоты своего рассудка-разума нелегко поймет, что может существовать также точная чувственная фантазия, без которой собственно немыслимо никакое искусство. Вокруг того же пункта ведут спор последователи религии чувства и религии разума если вторые не хотят признать, что религия начинается с чувства, то первые не допускают, что она должна развиться до разумности. Впрочем, для выдающихся творческих личностей характерна и гармония познавательных способностей. Биографии многих ученых, философов говорят о том, что несмотря на полную самоотдачу в своей главной исследовательской деятельности, они глубоко увлекались искусством и сами писали стихи, романы, рисовали, играли на музыкальных инструментах. Тип одаренности необязательно связан только с высоким познанием. В жизни — при этом во всех ее уголках и закоулках — существует и трудится немало настоящих академиков житейских наук. И это тоже особенный дар. Житейское познание и знание основывается прежде всего на наблюдении и смекалке, оно носил эмпирический характер и лучше согласовывается с общепризнанным жизненным опытом, чем с абстрактными научными построениями. 1 Достоевский ФМ. Письма. М, 1959. Т. 4. С. 136. ' Лихтенштадт ВО Гете. СПб., 1920. С. 495. :; А. Эйнштейн играл на скрипке, с которой не расставался, куда бы ни ехали к кому бы ни шел в гости П. Винер писал романы Ч. Дарвин увлекался поэзией Шекспира, Мильтона, Шелли: Н. Бор боготворил Гете, Шекспира и Кьеркегора. Есть и другие примеры. АИ. Солженицын по образованию математики, наверное, никто не станет отрицать сильнейшего влияния математики на стиль его художественного творчества. Тоже можно сказать и о П. Флоренском. Г. Вейль проявил себя и как выдающийся математики как выдающийся философ. А какой широтой культуры, знанием естествознания и гуманитарных наук обладали И. Кант, Г. Гегель и др 398 Глава 12. Теория познания Если исходить из того, что основой всякого знания является опыт в самом широком смысле слова, то виды человеческого знания различаются в первую очередь потому, на опыте какого характера они основаны. По М. Шелеру, человеческое познание в значительной мере обосновывается опытом любовного отношения к миру стало быть, без любви нет и познания. АС. Хомяков писал знание истины дается лишь взаимной любовью. Опыт любви призван быть подкрепленными откорректированным силой разума вне усилий разума не дано постижение ценности значимого другого. Тип знания тесно связан с особенностями познающего субъекта. Некоторые типы знания по своей природе связаны лишь с определенным субъектом. Так, истины веры по христианскому учению открываются и доступны познанию только соборно, в единстве человека сжив ы морганизмом церкви (что не отменяет, очевидно, исторического факта индивидуальной формулировки, авторства конкретных богословских положений. Это единство, соборность, не имеет ничего общего с духом коллектива и не характеризуется формальными признаками (не тождественно, например, юридически правильному собору епископов или суждению папы, высказанному с кафедры, по римско-католическо му термину. быть истолковано двояко. Тот, кто желает снизить человеческое существо, укажет, что человек, по существу, не отличается от остальной природы, есть не более, чем особое (общественное) животное и т.п. Наоборот, возможно противоположное стремление возвысить, одухотворить самое материю, увидеть в мироздании высшую мудрость и даже единую душу (Софию, как, например, философ Вл. Соловьев. Говоря об этом, необходимо учитывать, что вопрос касается не только субъективной склонности отдельного мыслящего индивида. Теория знания, идя вглубь, непременно начинает затрагивать онтологические предпосылки. Кроме того, сказанное выше может служить иллюстрацией тезиса о многообразности способов познания. При этом вопрос о всеединстве упирается в природу этого всеединства, которая видна по способу познания всеединства. Материалист желает свести все способы к одному — физиологически-чувственному (ощущению, принципиально ограничивая этими свою философию, и свою личную познавательную способность. Субъективная склонность к снижению при этом сочетается с соответствующей философской установкой. Б. Вышеславцев уверенно указывает на первичность здесь именно психологического мотива — в методе спекуляции на понижение (выражение М. Шелера), дающим у Маркса (и у Фрейда) не сублимации, а, напротив, профанацию возвышенного, уничтожение чувства благоговения перед бытием и истиной (см Вышеславцев Б.П. Философская нищета марксизма. Франкфурт-на-Майне, 1957. С. 86). Наоборот, религиозный взгляд на мир дает санкцию честному исследованию. 1 Цит. по Бердяев Н Русская идея // О России и русской философской культуре. МС. Виды познания 397 какой-то один из его видов, произвольно выбранный, скорее приходящий на умили подсказываемый типичным массовым представлением. В наше время нетрудно впасть в ошибку, отождествляя познание вообще с познанием только научным (или даже стем, что принято считать научными отбрасывая все остальные виды знания или рассматривая их лишь в той мере, в которой они могут быть уподоблены научному знанию. Это объясняется современной своеобразной «сциентистской» общественной атмосферой, культом науки или, вернее, наукообразия, присущим современному обществу и существующим невзирая на возрастающую критику издержек научно-технического прогресса и даже параллельно с ней. Развитие наук непросто открыло множество фактов, свойств, законов, установило множество истин — выработался специфический тип мышления. Но смешивать знание вообще сего научной формой — глубокое заблуждение. В повседневной жизни не все проблемы, встающие перед человеком и обществом, требуют непременного обращения к науке книга жизни открыта не только глазам ученого, она открыта всем, кто способен воспринимать вещи, чувствовать и думать. Интересно отметить, что обусловленные биологическими закономерностями элементарные знания наличествуют и у животных (особенно высокоразвитых, которым они служат в качестве необходимого фактора реализации их поведенческих актов. Долгое время господствовало представление, что животные неспособны к абстракции нив какой форме. Однако развивавшаяся с середины XX в. наука о поведении животных — этология — достаточно уверенно опровергает это мнение. По-видимому, какие-то формы отвлеченного знания доступны в живой природе не только человеку. Этот факт, кстати, дополнительно обращает внимание как на единство разных сторон того, что именуют знанием, таки на природу этого единства. 1 Связанная с этологией эволюционистская эпистемология базируется на представлении об эволюции способности к познанию у живых существ входе общего эволюционного процесса. Таким образом, эпистемологический эволюционизм объясняет природу человеческого знания, ставя его в более общий контекст познание у животных в сочетании с эволюционной гипотезой. Такое расширение когнитивной способности может быть истолковано в духе материализма познание приписывается более низким, неодушевленным формам бытия. С другой стороны, выведение способности к познанию из неких универсальных свойств природы может быть связано с онтологическими предпосылками религиозной философии всеединства Вообще, обнаружение сходства между чем-либо человеческими свойством так называемой неодушевленной природы (любовь собаки к хозяину, красота бабочки и красота произведения искусства и т.д.) всегда может 496 Глава 12. Теория познания Познание умножает скорбь, говорит Екклесиаст. Разум человека, по словам Рабиндраната Тагора, подобен лампе чем ярче свет, тем гуще тень сомнений. Согласно легенде, однажды Зенон в ответ на вопрос, почему он сомневается во всем, нарисовав два неравных круга, сказал Этот большой круг — мои знания, тот малый — твои. Все, что за пределами круга, — область неизвестного. Ты видишь, что граница соприкосновения моего знания с неизвестным гораздо больше. Вот почему я сомневаюсь в своих знаниях больше, чем ты» 1 Разумное философское сомнение, здоровый скептицизм, те, по этимологическому смыслу, стремление тщательно все рассмотреть, по существу не противоречит и оптимистическому взгляду на познание. Отвечая на вопрос возможно ли познание, мы можем сказать, что наша собственная позиция совпадает с позицией ИВ. Гете, выраженной в его Дружеском призыве Яне могу не поделиться неоднократно овладевавшей мною в эти дни радостью. Я чувствую себя в счастливом единогласии с близкими и далекими, серьезными, деятельными исследователями. Они признают и утверждают, что нужно принять в качестве предпосылки и допущения нечто неисследуемое, но что затем самому исследователю нельзя ставить никакой границы. И разве не приходится мне принимать, в качестве допущения и предпосылки, самого себя, хотя я никогда не знаю, как я, собственно, устроен Разве не изучаю я себя, а также и других, и тем не менее бодро подвигаясь все дальше и дальше Таки с миром пусть он лежит перед нами безначальный и бесконечный, пусть будет безгранична даль, непроницаема близь; все это таки все-таки — путь никогда не определяют и не ограничивают, насколько далеко и насколько глубоко способен человеческий ум проникнуть в свои тайны ив тайны мира . По существу, вопрос стоит так разум постоянно все глубже и глубже проникает в тайны бытия, и нельзя знать, как далеко он уйдет со временем. § 3. |