Главная страница

Лекции по детской литературе. Литература для детей должна отличаться художественной истинностью создания


Скачать 473.31 Kb.
НазваниеЛитература для детей должна отличаться художественной истинностью создания
Дата28.03.2022
Размер473.31 Kb.
Формат файлаdocx
Имя файлаЛекции по детской литературе.docx
ТипЛитература
#420951
страница7 из 24
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   24

Требования Добролюбова к детской литературе

Добролюбов боролся за то, чтобы в детской книге были видны четкая авторская позиция и главная идея, которая помогла бы ав­тору найти единство между отдельными частями произведения, выбрать интересные и полезные для детей факты. Не нужны общие описания — детям следует давать конкретные картины жизни, проник­нутые живым чувством автора, а не общими рассуждениями.

Добролюбов выступал против назидательности детской лите­ратуры того периода. Критик обличал идеи покорности и бездумного подчинения власти, которыми были пропитаны книги реакционных детских писателей.

Добролюбов борется за народность детской литературы. Свои представления о народности в ли­тературе, о талантливости простых людей Добролюбов воплотил в книге, посвященной русскому поэту А.В. Кольцову, «Чтение для юношества. Алексей Васильевич Кольцов. Его жизнь и сочине­ния».

В своих статьях и рецензиях о детской литературе Добролюбов развивал взгляды Белинского и Чернышевского. Он призывал прогрессивных детских писателей не ограничиваться изображе­нием настоящего, а звать читателей вперед, развивать их фанта­зию, веру в светлое будущее, воспитывать в детях качества, необхо­димые для нового человека — борца.

Добролюбов выступал с требованием правдивости, жизненно­сти в детской литературе. Это способствовало развитию реалисти­ческого направления новой детской литературы.
6. I ПОЛОВИНА XIX ВЕКА. ХАРАКТЕРИСТИКА ПЕРИОДА

6.1. И.А.Крылов. Басни в чтении детей дошкольного возраста.

Особенности жанра
Картина развития лите­ратуры для детей начала 19 века была бы неполна без жанра басни. Басня — это небольшой аллегорический рас­сказ, содержащий нравоучение. Все три элемента басни (рас­сказ, аллегория, или иносказание, мораль) слиты в единое художественное целое, и чем более тесно, тем басня вырази­тельнее. С начала XIX в. входят в детское чтение басни И.А.Крылова (1769—1844) - поч­ти сразу же после появления первых сборников (в 1809, 1811,1815 годах).

В начале века русские читатели были знакомы с баснями Эзопа, Лафонтена, отечественных авторов: А. П.Сумарокова, В.И. Майкова, И.И. Хемницера, И.И.Дмитриева. Иван Анд­реевич Крылов довел этот жанр до совершенства. Он напи­сал около 200 басен, объединенных им в 9 книг. Каждый журнал считал своим украшением новую басню Крылова.

Басни Крылова содержат целый нравственный кодекс, на ко­тором дети воспитывались поколение за поколением. Из множе­ства басен Крылова по крайней мере десяток входит в память с самых ранних лет. В основном это те из них, в чеканных строчках которых содержатся простые, но важные житейские истины. «А вы, друзья, как ни садитесь, / Всё в музыканты не годитесь» — о чем это? Да, конечно, о незадачливых людях, дела не знающих, подменяющих его суетой и болтовней. Ребятишкам в науку — без на­зойливых нравоучений и весело.

В его баснях ребенку открывается целый мир жизненных явлений и образов. Герои простых, бесхитростных, наивно-простодушных рассказов — и люди, и звери, и птицы, и раз­личные предметы. Как и в сказках, волки, львы, лисицы, обезьяны, муравьи удивительно похожи на людей, воплоща­ют их качества и нравы.

В баснях осмеиваются человеческие пороки, осуждается хвастовство, лесть («Ворона и Лисица», «Кукуш­ка и Петух»), невежество и глупость («Мартышка и Очки», «Петух и Жемчужное Зерно», «Свинья под Дубом», «Осел и Соловей»), несогласованность в делах («Лебедь, Щука и Рак»), грубая, вероломная сила («Волк и Ягненок»).

Житейские уроки Крылов преподает наглядно, живо, кар­тинно. Вот «на приветливы Лисицыны слова» падкая на лесть «Ворона каркнула во все воронье горло» — и нет у нее боль­ше сыра («Ворона и Лисица»). Сама Лиса пожадничала, по­жалела «щепотки волосков» и осталась вовсе без хвоста («Лиса»). Моральная сентенция только довершает смысл, обобщает конкретный эпизод:

Уж сколько раз твердили миру,

Что лесть гнусна, вредна; но только все не впрок,

И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
Чаще всего басенный текст венчает образная фраза, зву­чащая одновременно и обобщением: «Ай, Моська! знать она сильная/Что лает на Слона!»

Басни Крылова остроумны, ироничны. Дети, читая, слу­шая их, развивают наблюдательность, учатся подмечать смеш­ное, комическое в людях, в их отношениях. Комична Мар­тышка, нанизывающая на хвост очки, или неумеренно рас­хваливающие друг друга Кукушка и Петух.

Чем младше читатель, тем ему ближе, привлекательнее событийная сто­рона — это нормальная особенность детского восприятия. Аллегорический смысл во всей глубине раскроется позже, по мере роста жизненного опыта. Стоит заметить, что возмож­ности детского прочтения иногда очень неожиданны. Так, героине «Румяной книжки» Саши Черного — девочке Люсе очень не нравился крыловский Муравей, и она ведет по это­му поводу такой диалог с его создателем:

« — Муравей, по-моему, безжалостный грубиян. Что ж такое, что Стрекоза «лето целое пропела»? И соловьи поют... Почему он Стрекозу прогнал и еще танцевать ее заставляет? Я тоже танцую, дедушка... Что ж тут плохого? Ненавижу вашего Муравья!..»

На это воображаемый Крылов отвечает:

« — И танцуй, дружок, на здоровье. Я тоже Муравья не совсем одоб­ряю. И даже думаю, что когда он Стрекозу прогнал — ему стало стыдно. Побежал он за ней, вернул, накормил и приютил у себя до весны...

— В самом деле? — обрадовалась Люся. — Значит, и мораль тогда другая будет? «Бывают иногда муравьи, у которых доброе сердце». Вот хорошо!»

Басни Крылова — кладезь народной мудрости, в них ши­роко используются пословицы, поговорки, меткие народные выражения: «Хоть видит око, да зуб неймет», «Из кожи лезут вон».

В свою очередь многие крыловские строки стали кры­латыми, обогатили народную речь. Вот только некоторые из них: «А ларчик просто открывался!», «Слона-то я и не при­метил», «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться», «А Васька слушает да ест», «Отколе, ум­ная, бредешь ты, голова?» Даже названия некоторых басен и отдельные образы из них вошли в нашу речь: «тришкин кафтан», «демьянова уха», «медвежья услуга», «дело в шляпе». И мы употребляем их, даже не задумываясь об источнике. Активно бытуют они и в детской речи.

Художественным мастерством, слогом Крылова восхища­лись В.А.Жуковский, В.Г.Белинский. Н.В. Гоголь писал о Крылове: «Поэт и мудрец слились в нем воедино». Удиви­тельна выразительность басенных строк Крылова. Так, на­пример, передается кукование кукушки: «Кукушка на суку печально куковала».

Басенный стих Крылова динамичен, в сюжете — стреми­тельность, нет ничего лишнего. У каждого персонажа свое лицо, свой характер, свой язык. Белинский называл басни Крылова «маленькими комедийками». Действительно, их легко инсценировать, читать «по ролям», что с удовольствием де­лают дети.

Крылов не адресовал первоначально свои басни детям, но не исключал их из числа возможных читателей. Когда его спросили, почему он пишет не что-то другое, а басни, он ответил: «Этот род понятен каждому; его читают и слуги и дети».

В 1811 году (после выхода второго сборника басен) И.А. Крылова избирают членом Российской акаде­мии. Славе своих басен он обязан не менее почетным и очень домашним, человечным народным званием «дедушка Крылов».

Басни Крылова стали проникать в детское чтение сразу после выхода в свет первых его сборников (1809, 1811, 1815гг.). Про­изведения этого жанра включались в сборники, альманахи для детей, в детские журналы.

В 1847 г. был из­дан сборник «Басни Крылова» с биографией, написанной П.А. Плетневым. Белинский высоко ценил это издание, рассчи­танное на широкие слои народа, доступное и детскому восприя­тию. «Нет нужды говорить о великой важности басен Крылова для воспитания детей: дети бессознательно и непосредственно напи­тываются из них русским духом, овладевают русским языком и обогащаются прекрасными впечатлениями почти единственно доступной для них поэзии»,— писал Белинский.

В 60-е годы басни Крылова широко представил в своих учебных книгах для начальной школы «Детский мир» и «Родное слово» КД.Ушинский. С тех пор произведения выдающегося русского баснописца не­изменно присутствуют в учебном и свободном чтении рос­сийских детей. Роль Крылова в истории отечественной лите­ратуры уникальна. Своими баснями он сблизил литературное творчество с жизнью русского общества. Он смело ввел в литературный язык богатства народной речи, так что, по сло­вам В.Г.Белинского, «сам Пушкин не полон без Крылова в этом отношении».

Басни успешно прошли через несколько исторических эпох, не теряя популярности и тем, подтверждая свою нужность обще­ству. Это явление искусства, заслужившего право на поучение.

Детское сознание легко усваивает нравственные нормы и ис­тины, изложенные языком басен. «Нет нужды говорить о великой важности басен Крылова для воспитания детей, — писал Белин­ский. — Дети бессознательно и непосредственно напитываются из них русским духом, овладевают русским языком и обогащаются прекрасными впечатлениями единственно доступной им поэзии».

6.2. В.А. Жуковский. Значение стихов для нравственного и эстетического воспитания
Человек необычной судьбы, редкостного личного обаяния, широко образованный и трудолюбивый, Василий Андреевич Жуковский (1783-1852) оказал большое нравственное влияние на русскую литературу и культуру в целом. В силу различных обстоятельств в его жизни тесно переплелись литературная и педагогическая деятельность, что не могло не обратить его взоры к литературе для детей. Значительная часть его творений непосредственно обращена к детям. Будить в юных сердцах добрые, светлые чувства было заботой Жуковского.

Началом самостоятельной литературной деятельности Жуковский считал элегию «Сельское кладбище» — вольный перевод стихотворения английского поэта Томаса Грэя. Впер­вые в русской поэзии так полно проявился интерес к внут­ренней жизни человека, к движениям его души.

Это свойст­во романтической поэзии Жуковского усилилось в его бал­ладном творчестве. В этом жанре он достиг совершенства. Им написано 39 баллад. Уже первые из них — «Людмила» (1808), «Светлана» (1812) — привлекли внимание молодых читателей. А потом последовали «Ивиковы журавли», «Пер­чатка», «Кубок», «Лесной царь» и другие. Они притягивали своими необычными сюжетами, потрясали мрачными красо­тами природы. Мертвецы, оживающие в гробах, духи, при­видения, великодушные герои, чудовищные злодеи, получив­шие возмездие, ночь, могила, бледный свет луны — все это составило причудливый, фантастичный мир его поэзии. Все это было так ново на фоне той сентиментально-нра­воучительной литературы, что предлагалась детям в 10—20-е годы. Дети разных возрастов зачитывались балладами Жу­ковского.

В.Г.Белинский говорил, что «Жуковский ввел в русскую поэзию ро­мантизм». Под влиянием Жуковского романтические элементы про­никают в литературу для детей.

Во-первых — перевод. Почти все его баллады, элегии, поэмы имеют заимствованные сюже­ты, восходят к западноевропейской романтической литерату­ре: Гёте, Шиллеру, Байрону, В. Скотту, Т. Муру и другим.

Второе, что сближало Жуковского и литературу для де­тей, — отношение к фольклору. Романтики впервые широко обратились к фольклору в поисках необычных сюжетов, ге­роев, новых мотивов. У Жуковского элементы народной поэ­зии вплетались в его баллады. В «Светлане» особенно сильно ощутимы национальный русский колорит, русские обычаи, поверья, песенный стих:
Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали...
Эти звучные, легкие строки, с которых начинается балла­да, всем памятны, как и многие стихи из пушкинских сказок.

Новая ступенька освоения русского фольклора — сказки Жуковского. Интерес к сказке у него был и чисто литератур­ный, и педагогический.

Первое обращение Жуковского к сказ­ке относится к 1808 году. «Русской сказкой» он называет ли­рическую миниатюру «Три пояса», примечательную уже тем, что она написана прозой. Сентиментально-романтическое повествование здесь своеобразно соединилось с элементами фольклорной сказки.

По мере расширения диапазона романтической поэзии Жу­ковский осознает необходимость ближе подойти к собствен­но народному творчеству. В письмах к родным в Белев он просит собирать для него русские сказки и русские предания, записывать их от деревенских рассказчиков.

Летом 1831 года Жуковский живет в Царском Селе, еже­дневно встречается с А.С. Пушкиным, работавшим над «Сказ­кой о царе Салтане». Пушкин предложил своему старшему другу и учителю запись сказочного сюжета, сделанную со слов Арины Родионовны. Жуковский в течение месяца написал «Сказку о Царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хит­ростях Кощея Бессмертного и премудрости Марьи-царевны, Кощеевой дочери», а за ней — «Спящую царевну».
Жуковский-сказочник остался ве­рен себе, своим художественным принципам и романтическо­му стилю в целом. «Сказка о царе Берендее» довольно точно воспроизводит сюжет народной сказки о герое-отце, кото­рый обещает отдать то, что он имеет, но о чем не знает: — родившегося в его отсутствие сына. Возмужавший Иван-ца­ревич отправляется во владения Кощея Бессмертного и, в конце концов, побеждает его с помощью Марьи-царевны. Поэт использует традиционные приемы сказочного повествования: чудесные превращения, помощь волшебных предметов, ус­тойчивые формулы («рос не по дням — по часам», «честным мирком да за свадебку», «Я там был, там мед и пиво пил; по усам текло, да в рот не попало»).

И все же «Сказка о царе Берендее»произведение поэ­та-романтика, имеющее фольклорную основу. Жуковский сокращает повторы, общие места в описании, но зато вводит психологические мотивировки поступков героев, конкрети­зирует место действия. Например, на четвертый день Иван-царевич подъезжает к озеру:
...гладко

Озеро то, как стекло; вода наравне с берегами;

Все в окрестности пусто; румяным вечерним сияньем

Воды покрытые гаснут, и в них отразился зеленый

Берег и чистый тростник — и все как будто бы дремлет;

Воздух не веет, тростинка не тронется; шороха в струйках

Светлых не слышно.

Рисуя Марью-царевну, поэт типично фольклорными изобразительными средствами дополняет романтические крас­ки, индивидуализирующие героиню:

...девица

В белой одежде стоит перед ним, молода и прекрасна

Так, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и, краснея,

Руку ему подает и, потупив стыдливые очи,

Голосом звонким, как струны, ему говорит...

Повествование, в отличие от народной сказочной тради­ции, эмоционально, даже экспрессивно: «Царь Берендей по­бледнел, как мертвец», «Взбесился Кощей», «Бедная Марья-царевна! Он не исполнил ее наставленья...» Стилистически сказка Жуковского напоминает отчасти балладу, что не умень­шает ее художественной ценности.

В еще большей мере это свойственно другой сказке, написанной в то же лето 1831 года, — «Спящей царевне». В тексте Жуковского много народных сказочных поэти­ческих формул, постоянных эпитетов, обращений («Как све­жий снег, бела», «губки алые», «мой свет»). Все это сообщает сказке не просто национальный колорит, но поистине «рус­ский дух». На этом фоне возникали, видимо, невольно и пря­мые переклички с Пушкиным:

Дочь царица родила.

Дочь прекрасна так была,

Что ни в сказке рассказать,

Ни пером не описать.

Вот царем Матвеем пир

Знатный дан на целый мир.

А «литературность», «балладность» сказки— в ярко выраженной роман­тической идее всепобеждающей любви. Триста лет длится сон царевны, который в день весенний прерывает поцелуй цар­ского сына, пораженного ее красотой. Чисто романтическое соединение рока, смерти, любви, пробуждения. «Спящая царевна» - самая поэтическая сказка Жуковского, приближающаяся по художественному уровню к сказкам Пуш­кина.

«Сказка об Иване-царевиче и Сером волке», написанная в 1845 году, завершает линию «русских сказок» Жуковского. Она интересна тем, что написана на материале нескольких народных сказок. По словам автора, «многое характеристи­ческое, рассеянное в разных русских сказках», он постарался «впрятать» в одну сказку. В результате получилась целая ска­зочная повесть. Со­бытия нанизываются одно на другое, составляя цепь увлека­тельных приключений. Сказка написана ямбом, белым безрифменным стихом, хорошо передающим раскованный, раз­говорный стиль устного повествования. Жуковский отказывается от социальных мотивов, звучащих в народной сказке и подчеркнутых, например, в сказке Ершо­ва. Его сказка поэтична, возвышенна, хотя и не лишена юмора.

В 1845 году Жуковский написал еще две сказки — «Кот в сапогах» и «Тюльпанное дерево». «Тюльпанное дерево» пред­ставляет собой стихотворное переложение немецкой народ­ной сказки «О миндальном дереве» из сборника братьев Гримм. Это романтическая история о злой мачехе, жестоко расправившейся с маленьким пасынком, и постигшем ее воз­мездии. Сказка мало напоминает фольклорные источники, она насыщена фантастическими и мистическими элемента­ми. «Кота в сапогах» Жуковский написал на основе одно­именной сказки французского писателя Шарля Перро. Со­здавая ее, Жуковский ориентировался на читателя-ребенка: повествование живое, динамичное, простое по языку, не со­держит навязчивого дидактизма.

Поэт считал: «Сказка для детей должна быть чисто сказ­кой, без всякой другой цели, кроме приятного, непорочного занятия фантазии». Этой установке вполне соответствует сти­хотворение, похожее на сказку, — «Мальчик с пальчик» (1851).

О фольклорной основе напоминает только ее название. Изящ­ная поэтическая миниатюра Жуковского передает светлый, возвышенно-прекрасный мир ребенка, окруженного мотыль­ками, эльфами, чудными цветами и травами.

Жил маленький мальчик,

Был ростом с пальчик.

Лицом был красавчик,

Как искры, глазенки,

Как пух волосенки.

Он жил меж цветочков;

В тени их листочков

В жару отдыхал он,

И ночью там спал он...

Сказка была написана, когда сыну Жуковского исполни­лось 5 лет, — она передает нежное, трепетное отношение к ребенку. Своим детям, Павлу Васильевичу и Александре Ва­сильевне Жуковским, как он их уважительно называет, поэт посвятил также три небольших стихотворения: «Птичка», «Котик и козлик», «Жаворонок». Они просты, безыскусны, связаны с народно-поэтической традицией.

Там котик усатый

По садику бродит,

А козлик рогатый

За котиком ходит.

Рисуя приход весны, поэт обращает свой взор к жаворон­ку — вестнику обновления природы:

На солнце темный лес зардел,

В долине пар белеет тонкий,

И песню раннюю запел

В лазури жаворонок звонкий.

Жуковский создал эти стихотворения, чтобы познакомить своих маленьких детей, живущих в Германии, с русским язы­ком, с русской поэзией. Теперь его произведения приобща­ют всех начинающих читателей к миру большой поэзии.

В середине 40-х годов у Жуковского возникает грандиоз­ный замысел собрания повестей для юношества — «самой образовательной детской книги». К со­жалению, всеобъемлющий поэтический замысел Жуковско­го не был осуществлен. Но и то, что Жуковскому удалось реализовать в своей переводческо-просветительской деятель­ности, беспримерно в истории русской и мировой культуры. Благодаря Жуковскому в юношеское чтение вошли поэти­ческое переложение «Слова о полку Игореве» и «Одиссея» Гомера, романтическая поэзия Шиллера, Гёте, Гебеля, Фуке (особенно хороша «старинная повесть» «Ундина»), Байрона, поэзия Востока.

Поэзия Жуковского всегда со­звучна «свежему молодому сердцу», способна рождать благо­родные движения души.
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   24


написать администратору сайта