вопросы 20 в. Литература на рубеже 1920 вв. основные направления, их характеристика
 Скачать 118.55 Kb.
|
|
Суходол» (1911) Бунин обратился к прошлому, к тем истокам, которые объясняют настоящее. В истории дворянского рода Хрущёвых писатель видит судьбу всей дворянской. Мрачные картины жестокого самодурства господ и рабской покорности крепостных — в центре повествования. Впрочем, неискоренимая пассивность, рабский страх перед жизнью и чувство обречённости присущи и господам. Со всей подлинностью, не оставляя никаких надежд, рассказал Бунин о деградации близкого ему социального мира, оказавшегося неспособным «ни к труду, ни к общежитию». Как и в «Деревне», социально-исторические обобщения сводятся к национальным особенностям русского народа. В творчестве Бунина в этот период основным стала, по его собственным словам, «душа русского человека в глубоком смысле, изображения черт психики славян». Полемизируя с современниками, например с Горьким, Бунин пытался «наметить общую историческую перспективу в жизни всей огромной страны, только что пережившей потрясения 1905—1907 годов» (О.Н. Михайлов). Социальные потрясения обострили писательское неприятие антигуманности человеческих отношений, ощущение общей катастрофичности действительности. 43. Мир «хозяев жизни»: иллюзия и реальность (повесть И. Бунина «Господин из Сан-Франциско») Богатству «хозяев жизни» противопоставляется бедность людей, живущих столь же обыденно, но терпящих бедность и унижения. Слуги, которые втайне передразнивают своих господ, но пресмыкаются перед ними в глаза. Господа, которые обращаются со слугами, как с низшими существами, но пресмыкающиеся перед еще более богатыми и знатными персонами. Пара, нанятая на пароходе, чтобы играть страстную любовь. Дочь Господина, изображающая страсть и трепетность, чтобы завлечь принца. Всему этому грязному, низкому притворству, хоть и поданному в роскошной обертке, противопоставляется вечная и чистая красота природы. Писатель констатирует нравственное убожество существующих порядков, ведь большинство «хозяев жизни» достигли своего богатства нечестным путем. Такие люди приносят лишь зло, как Господин из Сан-Франциско оплачивает и обеспечивает гибель китайским рабочим. Смерть главного героя подчеркивает мысли автора. Никого не интересует этот недавно столь влиятельный человек, ведь его деньги уже не дают ему власти, а каких-то заслуживающих уважения и выдающихся поступков он не совершил. Безделье этих богачей, их изнеженность, извращенность, бесчувственность к чему-то живому и прекрасному доказывают случайность и несправедливость их высокого положения. Этот факт скрывается за описанием досуга туристов на пароходе, их развлечениями (главное из которых – обед), костюмами, отношениями между собой (происхождение принца, с которым познакомилась дочь главного героя, заставляет ее быть влюбиться). 44. Лирические лейтмотивы в прозе И. Бунина («Антоновские яблоки». «Грамматика любви». «Чистый понедельник». «У истока дней») Искания Бунина в сфере бессюжетной лирической прозы, с одной стороны, роднили его с опытом зрелого Чехова, а с другой – включались в контекст жанровых новаций эпохи – эпохи модернизма (ранние рассказы Б.Зайцева, прозаические эскизы К.Бальмонта, печатавшиеся в начале века в "Южном обозрении" и т.д.). У Бунина импрессионистический поток образов, объединенных внутренними ассоциативными связями, сочетается с их предметно-бытовой и исторической достоверностью. Жанрообразующими факторами выступают здесь импрессионистическая "прерывистость" повествования, соединение далеких временных планов, музыкально-ритмическая насыщенность языка, символическая емкость деталей-лейтмотивов. В 1907 г. вместе с будущей женой В.Н.Муромцевой Бунин совершает длительное путешествие в Европу, на Святую землю, в восточные страны (Турция, Египет, Цейлон и др.), творческим результатом которого становится цикл путевых поэм "Тень птицы" (1911). 46. Эгофутуризм: характеристика направления (на примере двух-трех текстов из сборника И. Северянина «Ананасы в шампанском») Группу поэтов-эгофутуристов, заявившую о себе в 1911 году в Петербурге, возглавил Игорь Северянин. В нее вошли Г. Иванов, К. Олимпов, И. Игнатьев, В. Гнедов и др. "Эго" в переводе с лат. – "я". В центре творчества поэта-эгофутуриста – его "я", его личность. Слава Игоря Северянина, одного из самых популярных поэтов серебряного века, была в свое время "повсеградной" (неологизм Северянина). О его книгах "Громокипящий кубок" (1913), "Златолира" (1914), "Ананасы в шампанском" (1915) и других говорили повсюду. Его выступления в городах России – "поэзоконцерты" (их состоялось около 100 в период с 1913 по 1917 годы) привлекали публику с неизменным успехом. В истории русской литературы ХХ века есть любопытные факты: в 1918 году в Москве, на поэтическом вечере в Политехническом музее, Игорь Северянин был признан королем поэтов, второе место было отдано В. Маяковскому, третье досталось К. Бальмонту. И. Северянин, как и должно королю, издает поэтический "Рескрипт короля". Как и у других футуристов, у Северянина встречается немало неологизмов, но они "осмысленны", изысканно доступны, и ими поэт никогда не злоупотребляет (ср.: ветропросвист, крылолет) то особенно ярко проявилось в его стихотворении "Эпилог" (своеобразная "желтая кофта" Северянина). Игоря Северянина, как и других футуристов, раздражала пошлость окружающего мира. Об этом стихотворение с названием-оксюмороном "В блесткой тьме". Однако Игорь Северянин не стремился, в отличие от кубофутуристов, порвать с культурой прошлого и "cбросить Пушкина с корабля современности". Он считал, что и Пушкина, и Блока надо знать даже "во времена Северянина"3. Критика, и это стало общим местом, отмечала манерность, будуарность поэзии Игоря Северянина, ее ресторанный характер и пошловатую изысканность, салонный дендизм и экстравагантность. Отсутствии "темы" в поэзии И. Северянина тревожило А. Блока: "Куда пойдет он, еще нельзя сказать, что с ним стрясется: у него нет темы. Храни его бог". Суть же поэзии И. Северянина в другом – в тончайшем лиризме, в изысканной элегантности, в изумительном чувстве ритма и в том, что вообще трудно определимо, поскольку речь идет о Поэзии. Как бы критики ни относились к пресловутым "Ананасам в шампанском!", как бы над ними ни иронизировали, забыть сразу, не почувствовать обаяния этого стихотворения невозможно. От него нельзя отмахнуться. Лирика Северянина не обременена морализированием, она далека от философских прозрений. Ну что ж, зато Северянин – тончайший лирик, изумительно чувствующий Природу, Красоту, душу человеческую в многообразных ее проявлениях и переживаниях. И Северянин известен и как автор негромких щемящих строк о России, о своей судьбе. После революции Северянин оказался в Эстонии, где и прожил до своей смерти в 1941 году. "Я не эмигрант и не беженец. Я просто дачник", – говорил о себе И. Северянин. За рубежом он издал семнадцать поэтических сборников, но они выходили малыми тиражами, пик славы поэта остался позади, в прошлой России. 47. Ранняя проза А. Н. Толстого: мотивы, герои («Мишука Налымов». «Для чего идет снег». «Утоли моя печали»). Ранняя проза и драматургия А. Н. Толстого основывались на семейных воспоминаниях и личных наблюдениях. Произведения этого периода составляют как бы единый повествовательный цикл. Сам писатель охарактеризовал эти годы своего творчества как «период воспоминаний». Романами «Чудаки» и «Хромой барин» заканчивается этот период повествовательного искусства А. Н. Толстого, связанный со средой, окружавшей его в юности. В 1912–1913 годах писатель ясно понял, что он уже исчерпал темы заволжского поместного быта, остро почувствовал наступление застоя, творческого кризиса в своей литературной работе. В годы первой мировой войны А. Н. Толстой — военный корреспондент газеты «Русские ведомости» — на фронте ближе знакомится с новой для него действительностью, — с жизнью народных масс, обогащается впечатлениями. С военным периодом писатель связывает значительные перемены в своем творчестве. На фронте и в тылу он наблюдал трагедию русского народа, вовлеченного царизмом в империалистическую войну, был свидетелем бедствий трудового населения, вызванных войной. Обязанности корреспондента заставляют его обратиться к новому для него оперативному литературному жанру — очерку (циклы — «По Галиции», «По Волыни», «На Кавказе» и «В Англии»). Работа А. Н. Толстого как автора очерков сыграла значительную роль в его литературной биографии, вплотную приблизила к крупным политическим событиям, приучила оперативно отзываться на явления общественной жизни. Вместе с тем в творчестве А. Н. Толстого появились новые глубокие противоречия. Засилье тупых, опустившихся помещиков, разложившихся декадентствующих интеллигентов было ненавистно А. Н. Толстому. Беспощадно правдиво обличая их, писатель стремился к другой, одухотворенной жизни, пытался найти свой жизненный идеал, своих героев. С большим талантом созданы А. Н. Толстым образы, представляющие облик уходящего прошлого. Таков самодур Налымов («Мишука Налымов»), похотливый Николушка («Петушок»), уродливый Миша Камышин («Сватовство»), безвольный Собакин («Архип») и многие другие. Но в дореволюционный период своего творчества писатель не смог найти и художественно воплотить силы будущего, облик положительного героя. Это ограничивало его художественное проникновение в сущность исторических процессов и всесторонность типизации им явлений действительности. Вследствие отдаленности от народных масс и революционного движения гуманистические устремления А. Н. Толстого тогда носили отвлеченный морально-этический характер. Он думал, что преобразование окружающей его жизни можно решить путем внутреннего самоочищения души человека. Некоторое время писателю казалось, что человек может найти удовлетворение во всепоглощающем чувстве любви, движущем на путь духовного возвышения, добра. Отсюда общественная и духовная ограниченность персонажей, вызывавших его сочувствие, как, например, Аггей Коровин («Мечтатель»), Вера Ходанская («Мишука Налымов»), Соня Смолькова («Чудаки»), Катя Волкова («Хромой барин»), Завалишин («Овражки»). Облик и деятельность передовых людей эпохи, способных преобразовать действительность, были тогда вне поля его зрения. Поэтому А. Н. Толстой — правдивый и беспощадный обличитель темных жестоких сторон прошлого, продолжатель традиций классического критического реализма — вначале искал своих положительных героев в пределах старого общества, хорошо знакомой ему дворянской и интеллигентской среды. 48. Рассказ И. Шмелева «Человек из ресторана»: сюжет, герой, среда Тема «маленького человека» была развита Шмелёвым в наиболее известном и значительном его произведении этого периода — повести «Человек из ресторана», опубликованной в 1911 году и принёсшей автору всероссийскую славу. «Хотелось, — писал Шмелёв М. Горькому, — выявить слугу человеческого, который по своей специфической деятельности как бы в фокусе представляет всю массу слуг на разных путях жизни». Повествование ведётся от лица официанта Якова Скороходова, который, говоря о благополучных посетителях ресторана, представляет социальный срез богатых российских сословий. Скороходов и вся ресторанная прислуга — это лишь основание социальной пирамиды, заражённой «лакейством». В высших слоях низкопоклонство вызвано уже не желанием заработать на жизнь, а «высшими соображениями»: так, важный господин в орденах кидается под стол, чтобы раньше официанта поднять оброненный министром платок. И чем ближе к вершине этой пирамиды, тем низменнее причины «лакейства». Исповедь Скороходова, труженика, потерявшего жену и сына, тем не менее не кажется речью озлобленного человека. Писатель создаёт образ «маленького человека» со всеми особенностями этого типа. Мечта Скороходова — собственный домик с душистым горошком, подсолнухами и породистыми курами. Герой повести не любит господ не только за их лживость, но и вообще за то, что они люди из другого сословия. Шмелёв сумел по-своему изобразить «маленького человека», которому Ф.М. Достоевский сострадал. Шмелёв же пишет о том, что духовное возрождение человека возможно в том случае, если он соберёт все свои внутренние силы, а силы эти даны ему Богом. Во многом духовная высота Скороходова объясняется тем, что он христианин. 49. Мотивы и герои Саши Черного (на примере двух-трех текстов из сборника «Сатиры»), В названиях сборников («Сатиры», «Сатиры и лирика») поэт указывает на то, что включил в них стихотворные произведения, осмеивающие различные явления в жизни людей, общество, сатиры открыто демонстрировали нетерпимость Саши Черного к нравственному одичанию, извращению основных представлений о жизни, пошлости обывательского мира. Поэта-сатирика раздражали люди с обывательским мышлением, пассивные, скудоумные, не способные к созидательному действию, лишенные нравственных идеалов. Для характеристики окружающей его жизни и ее обывателей в своих поэтических текстах, Саша Черный использует самые разнообразные изобразительные средства. От поэтов-сатириков начала ХХ века отличало умение сочетать несочетаемое – лирическое и сатирическое. В поэтических текстах Саши Черного очень много переносных значений слов (знаков-коннотаций), которые несут ту или иную окраску, придавая словам определенные дополнительные стилистические оттенки, выполняющие эмоционально-экспрессивную или оценочную функцию, при этом придавая высказыванию характер фамильярности, глупости и так далее.Например: Свинья! Меня назвать свиньею? Ах, злодей! Меня, Который благородней всех людей Убью! («Ночная песня пьяницы») В данном случае слово свинья материализуется в таком переносном значении, как «невоспитанный, грубый, подлый, и низкий человек» (МАС, т.4, 50). В слове – «свинья» выражается значение «грубости, примитивного и хамского поведения, низости», которое имеет негативную оценку – уничижения. С помощью знаков-каннотаций Саша Черный разоблачал страшную социальную ограниченность высококультурных дореволюционных интеллигентов, отгородившихся от жизни. Кроме того, перенос значения у поэта осуществляется и на основе сходства по характеру движений: «Шмит к Серовой влез в окошко… А еще интеллигенты! Ночью, к девушке, как кошка… Современные… Студенты!» («Бульвары») Данный перенос значений слов «кошка» осуществляется на основе сходства по характеру движений, 51. День Петра Тема Петра в творчестве писателя берет начало в 1917 году. Задумав широкое полотно обо всей жизни Петра, о его эпохе как переломной для русской истории и народа, А.Н.Толстой шел к увлекшей его теме постепенно и издалека. Сначала он пишет рассказы «День Петра». В этом произведении так же, как и в следующем, пьесе «На дыбе» (1921), реформы Петра, вся его деятельность рассматривается как исторически бесплодное дело. Крах, разочарование ждут одинокого деятеля. Далее идут «Первые террористы», затем «Повесть Смутного времени». И лишь как завершение всех этих предварительных «подступов» к эпохе петровского времени принимается за работу над романом «Петр Первый». В произведениях из времен Петра, предваряющих роман, А. Толстой с разных сторон проверял материк петровской темы, той, о которой Лев Толстой высказался в свое время весьма многозначительно: «Весь узел русской жизни сидит тут». Тогда же возникают и рассказы, в которых находим те или иные образные элементы, предуготавливающие образы и ситуации трилогии. Более того, мотив исторического хождения русского народа по мукам впервые начинает звучать в произведениях на петровскую тему – в них появились раздумья писателя о природе государственности в ее отношении к личности. Это не трудно проследить в трилогии «Хождение по мукам». Толстой написал в книге рассказ о жизни России периода революции и гражданской войны, о тернистом, полном опасностей пути к народу русских интеллигентов. Русский народ, как и полагается, предстает в эпопее истинным творцом истории. Хотя в первой части трилогии еще звучит утверждение личного счастья как высшего и неизменного начала, но тема России и революции в конце романа становится доминирующей. В дальнейшем у Толстого усиливается интерес к социально-политической тематике, к общественным проблемам. Однако в романе «Хождение по мукам» много незавершенных эпизодов, и наряду с яркими, запоминающимися сценами даются иногда беглые зарисовки – хроника событий. Впоследствии, на протяжении 20-х и 30-х годов, работа над трилогией и романом о Петре чередуется. Внешне перед нами два мощных дерева разной породы. Но под ними одна творческая почва и корни переплетаются так тесно, что порою отделить их друг от друга крайне трудно. Происходит скрытое от читательского взора взаимодействие замыслов и художественных структур произведений, их взаимообогащение: трилогия о совсем недавних событиях обретает дополнительную глубину исторического дыхания, роман о Петре обнаруживает острую созвучность эпохе коренной переделки мира. Решительному пересмотру подвергает Толстой свои исторические идеи, связанные с утверждением алогизма исторического процесса, в романе «Петр I». Роман о Петре наполнен новым содержанием, потому что новым оказалось, прежде всего, понимание самой истории. По-иному освещена в романе роль Петра и его дела. Что касается конкретно этого романа, то существует мнение что, замысел его возник, возможно, еще до революции, во всяком случае, уже в конце 1916-го историк В.В. Каллаш, узнав о намерении Толстого написать о петровском времени, снабдил писателя одной весьма ему пригодившейся книгой – «это были собранные проф. Новомбергским пыточные записи XVII века...». В романе Алексея Толстого отражено все многообразие проблематики петровской эпохи. Исторический роман «Петр первый» обнажает перед читателем атмосферу русской жизни конца 17 века, показывая образы крестьян, бояр, придворных вельмож и даже обычных солдат. «Петр 1» - это роман о судьбе народа, о его мужестве и бескорыстной любви к Родине. Если в более ранних произведениях Толстой показывал эпоху императора Петра I односторонне, то роман явился масштабной эпопеей о судьбах русской нации в один из переломных моментов ее развития. Замечательное умение писателя живо воскрешать обстановку далекой старины, язык, близкий к народной речи, тонко передающий колорит эпохи, все это определяет художественную ценность романа Толстого как выдающегося произведения русской литературы. На протяжении повествования образ Петра совершает огромную эволюцию. И дело, разумеется, не столько в различиях портретной характеристики, особенно важны внутренние, качественные превращения в Петре как следствие извлечения исторического опыта. В 1941 – 1943 годах А. Толстой создает еще одно произведение на историческую тему – драматургическую дилогию «Иван Грозный» («Трудные годы», «Орел и орлица»). В ней сделана попытка показать в первую очередь то положительное содержание, которое имела деятельность Ивана Грозного по созданию единого централизованного государства. Несмотря на то, что дилогия написана уверенной рукой и содержит немало ярких сцен, в целом попытка эта удалась лишь отчасти. Писатель не смог в должной мере раскрыть противоречия в начинаниях монарха, отсутствие у него стремления соотносить цель с теми жертвами, которые он приносил ей. Отступлением от исторической истины выглядят и не лишенные идилличности сцены, где показано единство царя и народа. Влияние политической системы времени на отображение исторической действительности в прозе и драме Любая политическая система откладывает отпечаток на творчество пишущих в то время писателей. Одна система влияет сильно, другая – нет. Политическая ситуация начала 20 века была очень сложна. В начале века была цензура царского правления, после революции – большивизма. Цензура царского периода оказала меньше влияния на творчество Толстого, нежели социализм. Сама же историческая ситуация во многом определяла направленность творческого труда. В данной части работы будет коротко дано описание влияния именно политической системы коммунизма на произведения Толстого. Для периода власти коммунизма было характерно колоссальное пересмотр всех прежних взглядов. Наиболее ярко заглавный вопрос можно рассмотреть на примере романа «Петр Первый» и дилогии «Иван Грозный» После пьесы «На дыбе», написанной в 1928 во многом по мотивам «Дня Петра» и под влиянием концепции Д. С. Мережковского, в романе «Антихрист (Петр и Алексей)» Толстой резко меняет свой взгляд на царя-реформатора, почувствовав, что в следующем десятилетии критерий «классовости», возможно, будет вытеснен критериями «народности» и исторической прогрессивности, а фигура государственного деятеля такого уровня будет вызывать позитивные ассоциации. 51. Проблема русской интеллигенции в публицистике начала века (по материалу статей С.Н. Булгакова: «Героизм и подвижничество» и «На пиру богов»). Особое русло составляет тема России, разрешаемая, вслед за Достоевским и Соловьёвым, на путях христианской историософии. Мысль Булгакова тесно слита с судьбой страны, и, вслед за трагическими перипетиями этой судьбы, его взгляды сильно меняются. Начало первой мировой войны отмечено славянофильскими статьями, полными веры во всемирное призвание и великое будущее державы. Но уже вскоре, в диалогах „На пиру богов“ и других текстах революционного периода, судьба России рисуется в ключе апокалиптики и тревожной непредсказуемости, с отказом от всяких рецептов и прогнозов: краткое время Булгаков считал, что католичество лучше православия сумело бы помешать процессам раскола и разложения, подготовившим катастрофу нации (диалоги „У стен Херсониса“, 1922, опубл.: „Символ“, 1991, № 25). В поздний период в его публицистике остаются по преимуществу лишь церковные и религиозно-культурные темы. Творчество отца Сергия начиналось с публицистики, статей на экономические, культурно-общественные, и религиозно-филоские темы. Помимо начального этапа, публицистика выходила на первый план в критические моменты жизни России: революция 1905-07 гг., начало первой мировой войны, 1917 г. Целый ряд существенных тем булгаковской мысли остался развит исключительно в данной форме: религия и культура, христианство, политика и социализм, задачи общественности, путь русской интеллигенции, проблемы церковной жизни, проблемы искусства… Булгаков не просто участник знаменитых „Вех“ (1909, статья „Героизм и подвижничество“), но и один из главных выразителей „веховства“ как идейного движения, призвавшего интеллигенцию к отрезвлению, отходу от стадной морали, утопизма, революционерства в пользу работы духовного осмысления и конструктивной социальной позиции. В этот же период он разрабатывает идеи социалистического христианства, в широком спектре, включающем анализ христианского отношения к экономике и политике (с апологией социализма, постепенно шедшей на убыль), критику марксизма, но равно и буржазно-капиталистической идеологии, проекты „партии христианской политики“, отклики на злобу дня (с позиций христианского либерально-консервативного центризма) и прочее.
Особое место в панораме русского символизма занимает фигура Волошина. Преданный символистскому идеалу «жизнетворчества», один из видных сотрудников брюсовских «Весов», Волошин однако не был человеком школы. Волошин «воспринимал свою связь с символистским движением как свободный творческий союз, не регламентирующий его литературного поведения». Рубежом в творческой судьбе Волошина стала российская трагедия Октября 1917 г. и гражданской войны. Поэт для немногих, эстет, чьи изысканные строфы запечатлели чудеса европейского искусства и своеобразную прелесть крымской земли, Волошин обрел иные пути. Отказавшись покинуть Россию и ощутив как свою участь народа в тяжких испытаниях русской «усобицы», он вырос в поэта-гражданина, сказавшего о происходящем свое гневное, пророчески страстное слово Волошинская политическая лирика конца 1910—1920-х годов, ставшая одной из вершин гражданственной поэзии XX в., была под запретом в советские времена. Поэт приходит к неприятию самой идеи насильственного достижения социальной справедливости. Статью завершил стихотворный монолог «ангела мщенья», пророчившего народу русскому «кровь за кровь без меры». Монолог был напечатан в 1906 г. и в запрещенном в России парижском антисамодержавном журнале Амфитеатрова «Красное Знамя». Середина 1900-х годов — время становления Волошина-поэта. Считавший своими русскими учителями в искусстве стиха Бальмонта и Иванова, он был больше обязан последнему. С Бальмонтом- стихотворцем, знакомство с которым перешло в дружбу, сближал культ «впечатления», увлеченность приемами импрессионистского письма. Но опосредованность самовыражения властью «идеи» и культурного предания роднила с Ивановым, как и прочный круг духовных ценностей, приверженность миру эллинской античности. Сдвиг от «бальмонтовского» к «ивановскому» сказался в первом сборнике Волошина «Стихотворения МСМ—МСМХ», вышедшем в московском издательстве «Гриф» в 1910 г. В открывшем его разделе «Годы странствий» преобладали беглые зарисовки увиденного в потоке красок, ритмов, форм ( «На форуме», цикл «Париж» и др). Характерно прозвучавшее в стихотворении 1904 г. кредо автора, художника-импрессиониста, упоенного многоцветьем картины мира: |