Любименко-Логика мифа и сказки. Логика мифа и сказки Все волшебные сказки однотипны по своему строению
 Скачать 27.7 Kb.
|
|
Логика мифа и сказки Все волшебные сказки однотипны по своему строению. В. Я. Пропп. Морфология волшебной сказки Основные проблемы анализа мифов и сказок Цель структурного анализа, где бы он ни проводился, заключается в выявлении структуры изучаемого объекта. Под структурой обычно понимается внутренний закон, обеспечивающий устойчивое единство элементов исследуемого объекта. По этой причине структурный анализ решает, как правило, две основные задачи. Во-первых, определяет элементы, из комбинации которых состоит изучаемый объект. Во-вторых, формулирует закон связи этих элементов. Кажется само собой разумеющимся считать элементами сказок и мифов их сюжеты. Однако, как было показано В. Я. Проппом в отношении русской волшебной сказкиi и К. Леви-Стросом в отношении мифов американских индейцевii, сюжеты представляют слишком сложные единицы, чтобы считаться элементами. В каждом сюжете есть не только постоянные, но и переменные величины. Например, ущерб, наносимый герою, с описания которого начинается почти каждая сказка, образует постоянную величину. Конкретные виды этого ущерба и способы его нанесения, определяющие своеобразие каждой сказки, представляют переменную величину. Согласно В. Я. Проппу действительными элементами волшебной сказки являются функции ее героев. Число таких функции ограничено (равно 31), их последовательность всегда одинакова, а все вместе они образуют структуру сказки. Упорядоченный характер последовательности функций образуют закон их связи. В самом общем виде он может быть выражен следующим образом (рис.1).
Рис.1. Решая аналогичную задачу в отношении мифов, К. Леви-Строс сужает число функций, рассматриваемых в качестве элементов, до четырех и более точно определяет закон их последовательности. Пусть Fx обозначает негативную функцию (роль), Fy – позитивную функцию, A и B – героев мифа. Согласно К. Леви-Стросу содержание мифа распадается на две взаимосвязанные ситуации – начальную и конечную. В начальной ситуации один герой выполняет негативную функцию и становится вредителем, другой герой выполняет позитивную функцию и превращается в жертву. Таким образом, начальная ситуация фиксирует отношение нанесения ущерба одним героем другому, что записывается как Fx(A):Fy(B). Формализация читается: A наносит ущерб B и превращает последнего в жертву. В конечной ситуации происходит инверсия функций и перестановка местами героев таким образом, что тот, кто был вредителем, становится жертвой. Таким образом, конечная ситуация также воспроизводит отношение нанесения ущерба, но уже с учетом указанных инверсий и перестановок. Конечная ситуация формализуется следующим образом: Fx:FA-1(y). Она читается: B наносит ущерб A таким образом, что негативный герой A «уничтожается», а нанесенный им ущерб восполняется. Об этом говорит то, что позитивная функция y становится субъектом мифа и исполняет роль уничтожителя героя-вредителя A. Приблизительное равенство начальной и конечной ситуации и образует, согласно К. Леви-Стросу, структуру мифа:
Формулу (2) можно прочитать так: ущерб, наносимый негативным героем мифа, нейтрализуется приблизительно таким же ущербом, наносимым позитивным героем негативному в конце мифа. Имеется сходство и различия между формулами (1) и (2). Сходство состоит в том, что в разных терминах они воспроизводят один и тот же шаблон, по которому строятся все мифы и сказки: если негативный герой нарушает начальное равновесие, то позитивный герой обязательно его восстанавливает, как правило, с некоторым перевесом для себя. Обе формулы различаются уровнем логической отработанности. Формула (1) родилась в результате сравнительного анализа большого числа сказок. И тем не менее ей не хватает логической завершенности. Не все из выделенной 31 функции являются необходимыми. Некоторые из них дублируют друг друга, некоторые находятся в отношении подчинения, некоторые варьируются. Иными словами, формула (1) еще в большой степени зависит от различных нелогических допущений. Все эти особенности отмечал и сам В. Я. Пропп. Формула (2) в логическом отношении более совершенна, чем формула (1). По предложению К. Леви-Строса, порождаемая формулой (2) система преобразований выполняет законы алгебраической теории групп. Из этого, по его мнению, следуют два вывода. Во-первых, каждая функция, входящая в (2), необходима, а вместе они достаточны для порождения любого мифологического текста. Во-вторых, мышление первобытного человека столь же логично, как и мышление современного человека. С предложением К. Леви-Строса о тесной связи его формулы с теорией групп расходится мнение некоторых исследователейiii. Определенные основания для такой оценки имеются: не все функции, как предлагал К. Леви-Строс, на самом деле необходимы. Результат разрешения мифа, то есть FA-1 (y), такой функцией не является. По этой причине связь формулы (2) и теории групп действительно является поверхностной. Означает ли отмеченное формальное ограничение, что формула мифа и сказки, точно воспроизводящая их структуру и удовлетворяющая самым строгим формальным требованиям, невозможна? Все мифы и сказки имеют диалектическую природуiv. Поэтому, чтобы дать положительный ответ на данный вопрос, необходимо привести формулу (2) в соответствие с требованиями диалектического анализа. Проделанный анализ позволяет предложить формулу, выражающую структуру большинства сказок и мифов и в то же время лишенную формальных ограничений, присущих формулам В. Я. Проппа и К. Леви-Строса. Пусть A и B – субъекты отношений R(-,-), определяющего развитие какого-либо сказочного или мифологического сюжета. Тогда независимо от содержания этого сюжета он имеет следующую структуру:
Формула (3) почти полностью соответствует леви-стросовской формуле мифа (2). Первая часть формулы, R(A,B) :R-1(B,A), характеризует начальную ситуацию сказки или мифа, то есть возникновение и развитие диалектического противоречия между субъектами A и B. Вторая часть, R(B,A) : R2(A,A), характеризует конечную ситуацию сказки или мифа, то есть разрешение диалектического противоречия между A и B. Вся формула читается следующим образом. Если A своими действиями нарушает равновесие, то B обратными действиями восстанавливает равновесие. При этом результат разрешения диалектического противоречия может быть двоякого рода. Во-первых, отношение R2(A,A) может означать, что A наносит самому себе какой-либо (физический, моральный) ущерб. Во-вторых, это же отношение может означать, что действия A оказались успешными и принесли ему какой-либо вид выгоды. Какой из данных результатов имеет место – зависит от содержания мифа или сказки. Рассмотрим сказку о рыбаке и рыбке А.С. Пушкина. Основу сюжета сказки составляет возникновение, развитие и разрешение диалектического противоречия между благодарностью и щедростью того, кому оказана услуга, и корыстным использованием этих качеств тем, кто ее оказал. Субъектами противоречия являются соответственно рыбка и старуха. Старик введен в сказку лишь для объяснения, каким образом старуха получила право на требование вознаграждения от рыбки. Рыбка приобретает в этом противоречии качество «благодарность и щедрость к тому, кто вернул свободу», а старуха – качество «неблагодарность и жадность к тому, кто получил свободу и должен за нее заплатить». Отношение старухи к рыбке диктуется исключительно жаждой наживы, власти. Обратное отношение рыбки к старухе обусловлено желанием отблагодарить за возвращенную свободу. Развитие противоречия происходит в форме роста величин образующих его противоположных качеств. Жадность и неблагодарность старухи возрастают с каждым удовлетворенным требованием. Аналогично возрастают щедрость и благодарность рыбки. Пределом количественного роста величин противоположных качеств становится требование старухи сделать ее морской владычицей, а рыбку – ее постоянной служанкой. Смысл этого требования сводится к тому, что рыбка в качестве благодарности за свое освобождение должна пожертвовать своей же свободой. По этой причине рыбка отказывается удовлетворить последнее требование старухи, рыбка инвертирует свое качество «благодарность и щедрость к тому, кто вернул свободу» на противоположное качество «неблагодарность и жадность к тому, кто вернул свободу». Но как только такая инверсия происходит, рыбка и старуха оказываются в симметричных отношениях жадности и не благодарности друг к другу. Такие отношения диалектически отрицают друг друга, а их достижение характеризует стадию разрешения диалектического противоречия. Пусть С обозначает старуху, Р – рыбку, Ж(С,Р) – отношение жадности и неблагодарности старухи к рыбке, Б(Р,С) – отношение благодарности и щедрости рыбки к старухе, Ж(Р,С) – отношение жадности и неблагодарности рыбки к старухе. Начальная ситуация, то есть возникновение и развитие противоречия, задается пропорцией отношений Ж(С,Р) : Б(Р,С). Конечная ситуация, то есть разрешение противоречия, возникает в тот момент, когда отношение Б(Р,С) трансформируется в отношение Ж(Р,С). Синтез отношений Ж(С,Р) и Ж(Р,С) порождает отношение Ж2(С,С), которое представляет главный результат разрешения противоречия. Ж2(С,С) буквально означает: старуха является жертвой своей собственной жадности. В более широком контексте этот результат означает, что всякая жадность и неблагодарность уничтожается ими же самими порожденными и обратно направленными жадностью и неблагодарностью. Следовательно, конечная ситуация задается пропорцией отношений Ж(Р,С) : Ж2(С,С). В целом структура сказки имеет следующий вид: Ж(С,Р) : Б(Р,С) ≤ Ж(Р,С) : Ж2(С,С). Вся формула читается так: ущерб, нанесенный рыбке жадностью и неблагодарностью старухи, равен или меньше ущерба, нанесенного старухе жадностью и неблагодарностью рыбки. Развитие и разрешение противоречия носит спиралевидный характер: жадность и неблагодарность старухи к рыбке (тезис) отрицаются жадностью и неблагодарностью рыбки к старухе (антитезис) и синтезируется в жадности и неблагодарности старухи по отношению к самой себе (синтез). В сказке эта спираль выражена художественными средствами – как возвращение старухи в исходное состояние, к землянке и разбитому корыту, то есть в состояние нищеты. Но эта нищета уже является следствием самоуничтожения жадности и неблагодарности старухи, то есть социального падения, и поэтому должна отличаться от нищеты как следствие старости, с описания которой начинается сказка. Список литературы
i ii iii iv |