Макроэкономика как наука. Современные школы макроэкономики

• Название: Макроэкономика как наука. Современные школы макроэкономики
• Дата: 22.12.2019
• Размер: 2.3 Mb.
• Имя файла: klyukin_maсroeconomics.doc
• Тип: Документы; #101522
• страница: 11 из 12

Плавающий валютный курс

Рис. 2.11

Низкая мобильность капитала

а) Фискальная политика б) Монетарная политика

R IS₁ IS₂ BP R IS BP

LM LM₁
LM₂

Y Y
Рост предложения денег сдвинет кривую LM вправо, что обусловит более высокий уровень дохода и поэтому увеличение импорта, что приведет к дефициту торгового баланса. Однако снижение национальной ставки процента ниже мировой в результате монетарной экспансии вызовет отток капитала из страны, что сделает платежный баланс дефицитным. При режиме плавающих курсов устранения дефицита платежного баланса происходит за счет снижения валютного курса, поэтому кривая ВР сдвинется вправо.

Обесценение национальной валюты приведет к росту чистого экспорта, что вызовет сдвиг кривой IS до пересечения с кривыми LM и ВР. Таким образом, при режиме плавающих курсов монетарная политика становится эффективной. Снижение национальной ставки процента в результате монетарной экспансии оказывает стимулирующее воздействие не только на внутренние компоненты совокупного спроса, но и обусловливая снижение обменного курса национальной валюты, увеличивает внешний спрос.

Высокая мобильность капитала. (рис. 2.12).

Плавающий валютный курс

Рис. 2.12

Высокая мобильность капитала

а) Фискальная политика б) Монетарная политика

R IS₁ IS₂ R IS

LM LM₁

LM₂

BP BP

Y Y
В этом случае эффективность монетарной политики возрастает. Капитал в большей степени реагирует на снижение внутренней ставки процента, и поэтому отток капитала более значительный, чем в условиях низкой мобильности капитала, что ведет к большему дефициту платежного баланса и необходимости более существенного снижения стоимости национальной валюты. Экспорт растет в большей мере, поэтому прирост дохода больше.

Совершенная мобильность капитала (рис. 2.13).

Плавающий валютный курс

Рис. 2.13

Совершенная мобильность капитала

а) Фискальная политика б) Монетарная политика
R IS₁ IS₂ R IS

LM LM₁

LM₂

BP BP


Y Y
В условиях совершенной мобильности капитала эффективность монетарной политики максимальна. Снижение национальной ставки процента в результате сдвига кривой LM ведет к оттоку капитала, а рост дохода – к увеличению импорта, что обусловливает дефицит платежного баланса. Обесценение национальной валюты стимулирует чистый экспорт, и кривая IS сдвигается вправо до тех пор, пока не восстановится равенство национальной ставки процента мировой. Доход возрастает в максимальной степени. Особенностью этого случая в отличие от условий низкой и высокой мобильности капитала является то, что 1) не сдвигается кривая ВР и 2) монетарный импульс воздействует только на чистый экспорт, не оказывая влияние на внутренние компоненты совокупного спроса.

Однако обесценение национальной валюты, рост чистого экспорта и рост объема производства и занятости в результате монетарной экспансии в одной стране означает одновременное ухудшение торгового баланса в других странах. Обесценение национальной валюты ведет к тому, что отечественные товары становятся относительно более дешевыми, а импортные – относительно более дорогими, что переключает спрос с иностранных товаров на отечественные. В результате импорт сокращается, и объем производства и занятость в других странах падает. Поэтому такая политика получила название политики «ограбления соседа».

Таким образом, эффективность монетарной политики в малой открытой экономике зависит от режима валютных курсов и от степени мобильности капитала. В условиях фиксированного валютного курса стимулирующая монетарная политика, независимо от степени мобильности капитала, не оказывает влияния на уровень дохода и ставку процента, т.е. является неэффективной. Изменение предложения денег является эндогенной величиной и подчинено задаче обеспечения неизменного валютного курса. Центральный банк не может контролировать денежную массу, т.е. не может проводить независимую монетарную политику, его деятельность направлена лишь на обеспечение фиксированности валютного курса, на то, чтобы остановить обесценение национальной валюты, вызванное снижением процентных ставок.

В условиях плавающих валютных курсов монетарная политика в малой открытой экономике становится эффективной. Причем, чем выше степень мобильности капитала, тем в большей степени растет доход, т.е. тем эффективность монетарной политики выше. В этих условиях Центральный банк получает возможность проведения независимой монетарной политики, получает возможность контролировать объем денежной массы, и рост предложения денег становится экзогенной величиной.
4. Глобализация мирохозяйственных связей.

Глобализация с некоторых пор стала всеобъемлющим фактором экономического развития в мире в целом и в каждой из стран. Нет практически ни одной национальной экономики в мире, в которой бы могли приниматься внутренние решения вне зависимости от внешней среды.

Глобализация, по определению американского исследователя Т. Фридмана, это «неукротимая интеграция рынков, наций-государств и технологий, позволяющая индивидуумам, корпорациям и нациям-государствам достигать любой точки мира быстрее, дальше, глубже и дешевле, чем когда бы то ни было прежде». Автор подчеркивает, что глобализация означает распространение капитализма свободного рынка на практически все страны мира. Им выделяется свойственный глобализации набор экономических правил, которые базируются «на открытии, дерегуляции и приватизации национальных экономик с целью укрепления их конкурентоспособности и увеличения привлекательности для иностранного капитала»²². Разумеется, это далеко не исчерпывающая характеристика процесса глобализации. Она целым рядом авторов оспаривается и прежде всего по причине чрезмерной идеализации явлений «свободного рынка» на мировой арене.

О процессах глобализации можно судить по более быстрому развитию оборота внешней торговли относительно общего экономического роста, по динамизму экспансии транснационального капитала в различных частях мира, по ускорению развитие и интеграции финансовых рынков. Многими исследователями особо выделяется то обстоятельство, что глобализация предоставила качественно новый простор для перемещения по всему миру всех факторов экономического развития. Специалисты Международного валютного фонда утверждают, что глобализация – это «в возрастающей степени интенсивная интеграция как рынков товаров и услуг, так и капиталов».

Как таковая глобализация несомненно рационализирует мирохозяйственные связи, углубляет международное разделение труда, способствует повышению производительности экономики. Но глобализация многогранна, поэтому широк спектр ее оценок, которые указывают на противоречивые проявления глобализационных тенденций.

Прежде всего, с развитием глобализации социальное расслоение в мире не сглаживается, а, наоборот, усиливается. За 20 лет активного продвижения глобализации в конце ХХ века доля создаваемых в мире богатств, оказывающаяся в распоряжении 20% населения планеты, составляющего «золотой миллиард», возросла с 70 до 82,7%, тогда как доля беднейших 20% снизилась с 2,3 до 1,4%²³.

Клаус Шваб, основатель Давосского форума, заметил: «Нам придется столкнуться с контрпродуктивными последствиями глобализации, обусловленными нарастающими противоречиями между теми, кого глобализация возвысила, и теми, кого она отбросила, как отработанный материал». В этом же ключе высказывается Бернар Касен, исполнительный директор Le Monde Diplomatique, обращая внимание на вопиющие истоки противоречий вокруг явлений глобализации: «На планете Земля сегодня три миллиарда человек зарабатывают менее двух долларов в день. Один миллиард человек не имеет постоянного доступа к питьевой воде. Еще один миллиард не имеет крыши над головой. При этом дневной доход среднестатистического гражданина Швейцарии равняется годовому доходу среднестатистического жителя Эфиопии».

Всё это свидетельствует, что приверженность принципам «рыночной свободы» сама по себе не является идеальным гарантом развития экономических отношений в реальном мире. На это в острой форме обратил внимание лауреат Нобелевской премии по экономике Морис Алле. Он провел тщательные исследования последствий идеологии глобального фритредерства (свободной торговли) на уровень занятости рабочей силы и характер экономической динамики во Франции. Его выводы являются весьма жесткими. Вот один из них: «Фактически главной причиной нынешней безработицы является всемирная либерализация торговли, усугубляемая пагубными эффектами системы плавающих валютных курсов, дерегулированием движения капиталов, неистовой спекуляцией и «валютным демпингом» большого числа стран вследствие недооценки их валют»²⁴.

В добавление к такого рода оценкам можно привести весьма жесткое заявление, прозвучавшее на Всемирном экономическом форуме в Давосе (2002 г.) со стороны его директора Карла Смадиа: «Глобализация выгодна только богатым странам». И в действительности далеко не каждая страна в мире может в сегодняшних условиях претендовать на равноправное приобщение к ценностям глобализации. Некоторые ученые показывают, что вхождение в мир глобализирующихся экономик становится возможным тогда, когда средний доход на душу населения в стране превышает 10 тыс. долл. в год²⁵.

Нельзя не учитывать и то обстоятельство, что в чисто экономическом смысле пока невозможно по показателям высокоразвитых стран и мировой динамики обнаружить тенденции благотворного влияния глобализации. Приведем наблюдения, сделанные на этот счет В.Васильевым. Он полагает, что вторую полови­ну XX века в плане улавливания факторов глобализации можно разделить на два больших периода (базой при этом служат процессы в экономике США). Первый период простирается примерно с 1948 г. по 1972-73 гг. и характеризуется как «золотой век» американской эко­номики, когда она после спада, вызванного окончанием второй мировой войны, вышла па устойчивую траекторию экономического роста. Конечная точка этого этапа фиксируется временем разворота мирового экономического кризиса, вызванного ростом цен па энергоносители. Соответственно, второй период берет начало в 1973 г. и продолжается до сих пор. Он и обозначает собою основные изменения, связываемые с понятием глобализации.

Картина сдвигов и перемен в экономическом развитии мировой экономики на протяжении указанных пятидесяти с лишним лет предстает как устойчивая и необратимая линия на снижение темпов экономического роста. Если в 1950-1973 гг. мировая экономика росла среднегодовым темпом 4,9%, то в последующие 25 лет – в период с 1973 по 1998 г. – средне­годовые темпы прироста сократились до 3%. Таким образом, агрегированные темпы прироста «глобальной экономики» были меньше темпов, характерных для «неглобализированной мировой экономики» на 39%. Если же вести оценку по показателю ВВП, приходящемуся на душу населения, то падение темпов прироста в рамках глобализированной экономики по сравнению с тем временем, когда была обычная «мировая экономика», имеет еще бо­лее ярко выраженный характер: оно составило 55%²⁶.

Статистические наблюдения показывают, что падение темпов роста ВВП на душу населения имело место практически во всех регионах мира, за исключением стран и особых экономических зон Восточной Азии (Южной Кореи, Тайваня, Сингапура, Гонгконга, Таиланда, Малайзии и еще восьми небольших стран Тихоокеанского региона)²⁷. Во всех же прочих странах Азии за эти периоды темпы роста ВВП на душу населения сократились с 2,52% ежегодно до 0,99%, или в 2,5 раза. В Восточной Европе и республиках бывшего СССР ежегодный рост ВВП на душу населения, равный 3,49%, сменился устойчивым падением на 1,1% ежегодно. Наконец, в Африке рост ВВП на душу населения прекратился вообще, упав с 2,07% в 1950-1973 годах до 0,01% в 1973-1998 годах.²⁸

Критика современного процесса глобализации в литературе довольно часто вызывается неприятием ее «американского варианта», когда называются факты довольно эгоистического (исключительно с позиций интересов США) обоснования «оптимальных» форм устройства глобальной мировой экономики. В порядке противодействия устремлениям такого рода разрабатываются альтернативные концепции глобализации, подкрепляемые и попытками практических действий. Элементы такого противодействия можно обнаружить в осуществлении европеецентричной политики ЕС и в стремлениях вытеснять где возможно доллар, как мировую валюту, экспансией евро. Аналогичным явлением выступает решение о создании коллективной азиатской валюты, к которому, что показательно, присоединились не только Китай, Малайзия, Индонезия и т.п., а и Япония.

Глобализация сделала главным субъектом экономических отношений в мире транснациональные корпорации. Если взять только 500 крупнейших ТНК, то их совокупный продукт, по оценкам, равен более 60 % мирового валового продукта. Многие из ТНК затмевают по своей экономической силе не только небольшие, но и крупные государства, что дает основания некоторым исследователям так выстраивать экономические взаимосвязи в мире, что влияние интересов отдельных государств становится как бы вторичным в сравнении с интересами крупных ТНК. Однако, сравнение экономической мощности тех или иных ТНК с мощностью государств не может осуществляться по количественным параметрам. Например, нельзя согласиться с попытками сравнивать объемы продукции (продаж) крупных корпораций с объемами ВВП стран. Ведь объем ВВП представляет собой сумму добавленных стоимостей экономических субъектов, а не сумму объемов продаж (по которым обычно судят об экономических масштабах корпораций). Детальный анализ показывает, что в ТНК доля добавленной стоимости в объеме их продаж составляет в среднем лишь 25%. И тем не менее, крупные ТНК стали сегодня не только экономическими, а и политическими игроками на мировой арене.

На соотношение ролей конкретных государств и ТНК влияет множество обстоятельств. Американский профессор Майкл Портер, например, подчеркивает особую роль в деятельности ТНК «страны базирования». По состоянию на конец ХХ века из 500 крупнейших компаний мира 254 компании были американскими и 173 - западноевропейскими. Та страна, где размещается штаб-квартира ТНК не может не получать преимуществ перед другими странами, где располагаются лишь дочерние предприятия ТНК. И по отношению к национальному правительству страны базирования ТНК (как и обычные предприятия на территории) соблюдает традиционную субординацию.

С другой стороны, экономика каждой отдельной страны, не являющейся базой ТНК, может в условиях глобализации быстро выходить из-под политического контроля. Однажды приняв правила глобальной игры, многие, если не большинство, таких стран не в состоянии сопротивляться конкурентному или спекулятивному натиску международных рынков.

Транснациональные корпорации получают гигантские преимущества перед другими экономическими агентами в результате того, что присваивают дифференциальный доход, связанный огромной разницей цен на факторы производства в странах базирования штаб-квартир (в высокоразвитых странах) и в странах, где они размещают сеть дочерних компаний и филиалов (основное свое производство). Это закреплено в сложившихся ножницах цен на мировых рынках на продукты интеллектуальной деятельности (область специализации высокоразвитых стран) и на продукты традиционного производства (производимые теперь в основном за пределами высокоразвитых стран).

В этой ситуации далеко не все исследователи (не говоря уже о простых людях) осознают стратегические опасности, связанные с недоучетом экологических ограничителей развитию экономических процессов в мире по однажды проторенному пути. Мало кто, к сожалению, задумывается над теми обстоятельствами, которые в решающей мере обусловили возможность для нынешних высокоразвитых стран в течение длительного времени развиваться быстрее и результативнее, чем остальной мир. А ведь эти обстоятельства базировались на факте безграничности ресурсной базы, вовлекаемой в производство и потребление на довольно ограниченном пространстве мира – на пространстве, занимаемом лидерами капиталистического мира.

Да, исповедуемый в странах высокоразвитого капитализма принцип методологического индивидуализма (являющийся сутью классически рыночного типа хозяйствования) успешно срабатывал через конкурентный механизм как двигатель экономического и социального развития в течение довольно длительного времени. Но это могло происходить только на уникальном пространстве высокоразвитых стран, где не ощущалось ограничений по доступу к ресурсам, и только до тех пор, пока на концепции методологического индивидуализма с интенсивным потреблением ресурсов не стали переходить многонаселенные страны мира, до сих пор находившиеся как бы «на обочине». Как только масштабы индивидуалистической системы хозяйствования и западного высококомфортного стиля жизни стали распространяться на остальной многонаселенный мир, отношение к этим ценностям цивилизации не могло не начать изменяться.

На нынешнем этапе общемировой запас природных (особенно энергетически) ресурсов стал все более настоятельно подавать сигналы о своей конечности. Это связано с ограниченностью в развитии и распространении в мире наукоемких ресурсосберегающих технологий. Особенно это относится к отставшим от высокоразвитых стран экономикам развивающихся стран, становящихся на путь ускоренного развития. Но и при очевидном преимуществе высокоразвитых стран в области ресурсосберегающих технологий перед Китаем, Индией, Россией, развивающимися странами нельзя, однако, полагать, что первые могут служит прямым ориентиром для вторых. Характер ресурсопотребления в мире в целом остается хищническим, и это предопределяется огромной своекорыстной нагрузкой на природу, создаваемой именно высокоразвитыми странами.

Пропорция 80% к 20% весьма жестко и устойчиво разделяет мир на высокоразвитые и слаборазвитые страны по количеству первичных ресурсов, потребляемых их народами. Данная несправедливость оказывается тем более несуразной, что по численности населения, сосредоточенного в высокоразвитом и слаборазвитом мире, пропорция количественно такая же, но в обратной последовательности цифр, а именно 20 к 80. Невозможно игнорировать реальность, что четвертая часть населения Земли, а это 1,6 млрд. человек, даже сегодня (согласно докладу Международного энергетического агентства) не имеет доступа к электроэнергии, и из них 80% проживают в сельской местности. Соответственно пропорции 80 к 20, на высокоразвитые страны приходится и основной ущерб, наносимый природе. По имеющимся данным, в странах "золотого миллиарда", где как раз проживает около 20% населения планеты и где сформировалось подаваемое как пример «общество потребления», образуется не менее 75% всех отходов от хозяйственной деятельности.

За последнее время в мире существенно усилилось внимание к перспективам дальнейшего развития человечества. Появилось большое число долгосрочных прогнозов об ожидаемых тенденциях мирового и регионального развития. Довольно сильный резонанс, в частности, вызвала публикация недавно рассекреченного доклада национального разведывательного совета США «Контуры мирового будущего». В нем предсказывается, в частности, что за двадцатилетие (к 2020 году) мировая экономика вырастет на 80 процентов по сравнению с 2000 годом, а средний доход на душу населения увеличится приблизительно на 50 процентов. Однако в нем также подчеркиваются опасения, связанные со значительным влиянием предстоящего экономического роста в динамичных странах и в мире в целом на наращивание потребления природных (прежде всего, энергетических) ресурсов, которое превзойдет все экологически допустимые нормы. Так, по прогнозу общее потребление энергии в следующие два десятилетия вырастет примерно на 50% по сравнению с 34% роста в 1980-2000 годах. Ожидается, что Китай будет вынужден увеличить потребление энергии примерно в 2,5 раза, а Индия почти удвоит потребление к 2020 году. Численность населения достигнет к 2020 году в этих странах соответственно 1,4 и 1,3 миллиарда человек²⁹. Такого рода тенденции все чаще и обоснованно вызывают у серьезных исследователей опасения за будущие состояния экономической и социальной обстановки в мире. Российский исследователь А. Шубин, комментируя упомянутый прогноз национального разведывательного совета США, справедливо заметил: «беспредельный рост глобальной экономики при ограниченности ресурсной базы невозможен. Современная экономика либо должна кардинальным образом перестроиться (а это в любом случае связано с большими потрясениями и хотя бы временным упадком), либо достигнуть пределов своего развития и войти в полосу кризиса и распада глобальных экономических связей»³⁰.

Устойчивое долговременное развитие мировой экономики как глобальной хозяйственной системы может быть обеспечено только при существенной активизации действий, предпринимаемых различными слоями мировой общественности, правительствами всех стран, предпринимательскими кругами, неправительственными организациями, научным сообществом по поиску и широкому обсуждению вариантов оптимальных решений, связанных с устройством экономики и социально-политических отношений в мире в целом в резко меняющихся природно-хозяйственных и эколого-социальных условиях.

Основные прогнозы и концепции на будущее в сфере социально-экономической политики в мире формировались до сих пор, к сожалению, не на основе свободной соревновательности идей, а во многом под воздействием доминирования интересов главного на сегодня центра силы, который концентрирующегося вокруг понимания мировой политики со стороны крупнейшей страны мира – США. Действует проверенный в рыночной истории принцип: кто платит (финансирует прогнозно-аналитическую работу), тот и заказывает музыку, т.е. концептуально приемлемый образ будущего. Наряду с объективным предвидением тенденций, эти разработки, несомненно, несут собою также функции целенаправленного влияния на ожидания и поведение субъектов мирового сообщества. Концептуальное творчество в ходе такой прогнозной работы далеко не всегда является научным поиском в собственном смысле слова, хотя и прикрывается его одеждами.

Данное противоречие неразрешимо, если круг участников прогнозно-аналитической работы не будет расширен и существенно не изменится характер обрамляющего их информационного пространства. А это может произойти только в том случае, если число и мощность прогнозно-экспертных центров будут доведены до уровня, при котором любая корыстная прогнозная дезинформация станет получать немедленную нейтрализацию со стороны других частей экспертного сообщества в мире. Должно возрастать значение прогнозов, сделанных на базе подходов, альтернативных нынешнему «мейнстриму» в экономике и политологии. Китай, Россия, Индия, Польша, крупные страны Южной Америки, Азии и Африки не могут устраняться от забот по прогнозированию и конструированию будущего как своих стран, так и вариантов концептуальных моделей мировой экономики. Только при условии свободного научного творчества и привлечения к прогнозной работе самых широких кругов экспертов могут быть нащупаны оптимальные пути стратегически ориентированного социально-экономического развития мира в целом.