МЕДИАТЕКСТ Уч. пособие (Кузьмина Н.А.). МЕДИАТЕКСТ Уч. пособие (Кузьмина Н.А. Медиатекст как объект медиалингвистики
 Скачать 2.23 Mb.
|
|
По тематической доминанте медиатексты могут быть типологизированы соответственно устойчивым, регулярно освещаемых СМИ темам – buzz-topics, или медиатопикам: политика, бизнес, спорт, культура, погода, новости международной и региональной жизни и т.п. Можно сказать, что медиатопика является одним из способов структурирования информации и упорядочивания динамично меняющейся картины мира. Набор медиатопиков является отчасти универсальным, отчасти национально-специфичным: так, например, одной из постоянных тем для британских СМИ является освещение подробностей частной жизни членов королевской семьи и высокопоставленных политиков, в тематике же российских медиа значительную долю занимают сообщения о коррупции и криминальных разборках18.
Главными субъектами медиакоммуникации являются автор и адресат, именно их своеобразие определяет специфику современного медиатекста. Следует различать реального автора и реального адресата – соответственно создателя и получателя медиатекста – и тот образ автора/адресата, который создается языковыми средствами в самом тексте. Давая общую характеристику медиатекста, мы отмечали, что реальный автор-производитель медиапродукта – коллективный субъект, однако образ автора (авторское начало) может по-разному конструироваться медиатекстом. Т.В. Шмелева выделяет три параметра стилистической характеристики авторского начала: выявленность автора, степень сложности и удельный вес средств репрезентации авторского «я» 19. Своеобразная шкала выявленности автора в тексте предполагает существование двух полюсов – «теневого присутствия» автора в абсолютно объективированной информации и «откровенного Я» с повествованием об обстоятельствах добывания информации и ее осмыслении, между которыми располагаются традиционно описываемые в русской грамматике неназывание субъекта, неопределенно-личность, обобщенно-личность. Исследователь предлагает также список ролей, в которых выступает автор: пропагандист (агитатор), полемист, репортер, летописец, художник, аналитик, исследователь, иронист, информатор («скромный» и «оценивающий»), интервьюёр (явный и скрытый), репортёр, аналитик, выразитель мнения (в этой функции чаще выступают колумнисты). Естественно, что названные типы авторов не встречаются в чистом виде: в рамках одного текста автор может менять роли и выступать то как участник событий, то как интервьюёр, то как выразитель мнения или аналитик. «Выявленность автора и его роли позволяют увидеть жанровое существо текста, учесть все проявления автора – от имплицитных до откровенных – и стилистически оценить каждый из способов выражения авторского начала»20. Рассуждая о степени сложности репрезентации автора в тексте, Т.В. Шмелева разграничивает тексты с одним авторским голосом и полифоничные тексты и обращает внимание на следующую закономерность: чем больше чужих голосов включается в текст, тем меньшее значение имеет его непосредственный автор. Исследователь называет это явление «имитацией автора». Разновидностью его является замещение в тексте позиции автора названием газеты («Известия» обратились…, «Эхо Москвы» попросило прокомментировать…), при этом под газетным текстом стоит фамилия автора, а с просьбой о комментарии обращается конкретный корреспондент. Такой способ репрезентации автора можно считать реализацией коммуникативной стратегии «уход от ответственности»: автор демонстрирует, что, хотя он обозначен персонально, он выступает не как частное лицо, а как представитель корпорации. Наконец, можно говорить о разном удельном весе авторского начала в медиатексте. Очевидно, что этот параметр существенен для жанровой дифференциации: минимальный удельный вес авторское начало имеет в новостных текстах, максимальное – в аналитических жанрах. В современном медиатексте, по мнению Т.В. Шмелевой, возникает парадоксальная ситуация: в синтаксическом плане авторское начало текста становится всё сложнее, однако в смысловом отношении собственно авторская позиция сводится к «подношению микрофона», она опустошается21. Интересно, что такой вывод нисколько не противоречит утверждению экспертов об увеличении доли субъективности в современных медиа: «читатель получает не объективную информацию, а оценочную реакцию журналиста на произошедшее», «автор сегодня – это не проводник информации, а ее демиург, читатель же – не получатель информации, а объект манипуляции»22. Реальный автор-журналист становится все более субъективным, но при этом все реже выражает индивидуальную точку зрения, выступая как ретранслятор корпоративных интересов определенных социальных групп. Адресат медиатекста. Парадокс адресата заключается в том, что, хотя любой текст СМИ потенциально доступен любому потребителю, однако – и это хорошо известно журналисту-профессионалу – в действительности каждый медиатекст (включая и самый «массовый» – новостной) адресован вполне конкретной аудитории, объединенной достаточно общими возрастными, гендерными, социальными, конфессиональными, мировоззренческими, вкусовыми и проч. характеристиками. Новости на НТВ, на радиостанции «Эхо Москвы» и в газете «Московский комсомолец» предполагают разную целевую аудиторию, а что уж говорить о развлекательных телепередачах или, например, аналитике в журнале «Русский репортер»! По определению Ю.М. Лотмана, «текст как бы включает в себя образ “своей” аудитории, а аудитория – “своего” текста»23. Бурный количественный рост и качественные изменения в современной медиасфере коснулись прежде всего «фактора адресата» (Н.Д. Арутюнова). Для СМИ правильное структурирование «потребительского» (читательского) рынка становится значимым по мере превращения средств массовой информации в субъекты рыночной ситуации: вычленение собственной целевой аудитории, ее постоянный многоаспектный мониторинг является залогом коммерческого успеха в обществе, где информация превращается в «продукт» и «товар». Один из прогнозов развития современного медиарынка предполагает «фрагментацию медиа» и переход от «широкого вещания» к «узкой специализации» в сфере печатных и электронных технологий: «Масс-медиа – уже нет. Средства массовой информации перестали быть массовыми (скорее они стали средствами узкой, а в будущем – персональной информации) - по причине узкой специализации СМИ, с одной стороны, или по причине разбредания целевых аудиторий по нишам»24. Для массовой коммуникации адресат является особо провозглашаемой ценностью, его роль в этом процессе не менее важна, чем намерение адресанта. Поэтому естественно, что в современной массовой коммуникации мы наблюдаем тенденцию к установлению персональности, единичности коммуникантов, стремление к тому, чтобы конкретизировать личности коммуникантов, уменьшить дистанцию между адресантом и адресатом. Мы полагаем, что в отношении адресанта и адресата сегодня можно говорить об инверсии коммуникативных ролей. Именно «давление адресата» в числе прочих отмеченных факторов приводит к тому, что авторское, личностное начало в медийном дискурсе все более стирается. Если в художественном тексте интерпретация действительности определяется прежде всего особенностями идеологии и индивидуальной когнитивной картиной мира автора произведения, то в современных медиа, в особенности рассчитанных на достаточно определенную целевую аудиторию (женскую, подростковую, студенческую, музыкальных фанатов, рыболовов, спортивных болельщиков и т.п.), картина мира, создаваемая и транслируемая текстом, зависит скорее не от автора, а от предполагаемого читателя. Журналист, работающий в молодежном издании, обязан ориентироваться на речевой и жизненный опыт молодых (знать соответствующие языковые и социальные коды – лексику и фразеологию, прецедентные имена и ситуации, политические, музыкальные и кинематографические вкусы, соответствующий дресс-код и проч.), учитывать их стиль жизни и возможный социальный статус. Его собственная когнитивная база может быть несравненно богаче прогнозируемой когнитивной базы читателя – в этом случае он реализует в тексте лишь ту ее часть, что предположительно совпадает с читательской, и чем точнее прогноз, тем сильнее эффект воздействия. Наконец, «то, что автор подает в тексте как собственное отношение, должно согласовываться с особенностями восприятия тех групп в обществе, которые являются целевыми аудиториями данного текста»25 и – что весьма существенно – с политикой владельцев издания или теле- радиоканала. Таким образом, фактор адресата – обязательный компонент понятия формат издания. Прагматический эффект, планируемый и предполагаемый любым медиатекстом, – это эффект воздействия. Массмедиа, как утверждает американский культуролог А. Моль, фактически контролируют всю нашу культуру, пропуская ее через свои фильтры, выделяют отдельные элементы из общей массы культурных явлений и придают им особый вес, повышают ценность одной идеи, обесценивают другую, поляризуют, таким образом, все поле культуры. То, что не попало в каналы массовой коммуникации и не было включено в «технологии раскрутки», почти не имеет шансов оказать влияние на общество. Вывод исследователя таков: «В настоящее время знания формируются не системой образования, а средствами массовой коммуникации»26. Таким образом, общество в целом и отдельный индивидуум не может уклониться от воздействия СМИ. О манипулятивном характере современных СМИ говорит тот факт, что функция воздействия сегодня вытесняет все другие функции. Ряд исследователей считает манипулятивное воздействие одной из важнейших функций современных средств массовой информации27. Языковое манипулирование – скрытое языковое воздействие на адресата, намеренно вводящее его в заблуждение относительно замысла или содержания речи. Существует (и описано) множество языковых механизмов и средств, с помощью которых осуществляется языковая манипуляция:
Террористы – это «борцы за свободу», «повстанцы», «мятежники», «бомбисты», «hostage-takers» («держатели заложников»), «misguided criminals» (мое любимое!) – «ложно направленные криминалы» (по-видимому, есть еще криминалы, стоящие на верном пути). Негры – черные (уже не модно!), цветные, афро-американцы (особо политкорректные граждане предлагают называть белых американцев евроамериканцами). Можно продолжить этот сумасшедший ряд: подрывников следует называть «пиротехниками», камикадзе, взорвавших нью-йоркские башни, – «пилотами-любителями». Или, как написал один участник Интернет-форума по политкорректности: «Взорвал бомбу – бомбист, стрельнул в человека – стрелок, наехал на пешехода – шофер, съел человека – гурман» (КП, 16.08. 2005).
Не представляется возможным перечислить все или хотя бы большинство языковых средств, приемов и механизмов манипуляции, тем более что корректнее было бы говорить о манипулятивном потенциале многих единиц и категорий языка: синонимов, антонимов, фразеологизмов, многозначных слов, имен собственных, жаргонной и просторечной лексики и т.п. Важно только, чтобы журналист помнил об этой функции медиатекста и соблюдал этический кодекс и постулаты речевого общения.
Создавая медиатекст, автор по сути должен ответить на вопросы «о чем?», «что?», «как?», «кому?» и «зачем?»32. Учитывая положения современной теории текста и психолингвистики, можно сказать, что создание текста проходит несколько этапов:
Теперь возникает вопрос, как с этими этапами порождения текста связан жанр, на каком этапе автор вспоминает о жанре. По мнению Л.М. Майдановой, ответ таков: хотя автор о жанре может и не вспоминать, «жанр руководит его деятельностью с самого начала работы над текстом»38. По сути, уже начальная информация предполагает возможности ее жанрового оформления. Если она соответствует описательной логической схеме (тема – предмет, явление), она может быть использована, например, для рецензии или рекламной статьи. Если тема – некоторое событие, то она естественно укладывается, например, в жанровые каноны репортажа, новости, журналистского расследования. Наконец, обобщающая логическая схема (тема – закономерность) – основа аналитических жанров (проблемная статья, аналитический комментарий, версия).
Итак, как мы отметили выше, интертекстуальность есть онтологическое (сущностное) свойство любого медиатекста, медиатекст представляет собой «текст текстов» (Э.А. Лазарева), вторичный текст, включающий «голоса» (цитаты) множества текстов. На содержательно-смысловом и композиционно-стилистическом уровне интертекстуальность медиатекста обеспечивается обязательным присутствием в нем двух видов цитации: ссылок на мнения экспертов – политиков, общественных деятелей, других СМИ и собственно интертекстуальных знаков, обладающих лингвокультурологической ценностью. А.А. Негрышев предлагает термины актуальные (оперативные) и фоновые интертекстемы. В первом случае сама окружающая действительность является объектом цитации. Именно эти цитаты и ссылки в информационных и аналитических журналистских жанрах входят в описательный слой текста («содержательно-фактуальную информацию», по И.Р. Гальперину), предъявляя «чужое» слово в виде прямой цитаты (точная адресация или ее отсутствие является одним из критериев «качественности» издания: желтая пресса ссылается на слухи и мнения). Во втором случае интертекстуальные знаки, как правило, формируют образ, оценку («содержательно-концептуальную информацию», по И.Р. Гальперину). Назовем основные функции цитат в медиатексте. |