Михаил Булгаков часть первая
 Скачать 2.35 Mb.
|
|
Сидящий ответил опять-таки очень несвязно. Но все-таки можно было догадаться, что председателя на квартире нету А когда он будет? Сидящий ничего не ответил на это и с какою-то тоской поглядел в окно. «Ага!» – сказал сам себе умный Поплавский и осведомился о секретаре. Странный человек за столом даже побагровел от напряжения и сказал невнятно опять-таки, что секретаря тоже нету. когда он придет, неизвестно и. что секретарь болен... «Ага!..» – сказал себе Поплавский, – но кто-нибудь же есть вправлении Я, – слабым голосом отозвался человек Видите ли, – внушительно заговорил Поплавский, – я являюсь единственным наследником покойного Берлиоза, моего племянника, погибшего, как известно, на Патриарших, и я обязан, согласно закону, принять наследство, заключающееся в нашей квартире номер пятьдесят Не в курсе я, товарищ, – тоскливо перебил человек Но, позвольте, – звучным голосом сказал Поплавский, – вы член правления и обязаны... И тут в комнату вошел какой-то гражданин. При виде вошедшего сидящий за столом побледнел Член правления Пятнажко? – спросил у сидящего вошедший Я, – чуть слышно ответил тот. Вошедший что-то прошептал сидящему, и тот, совершенно расстроенный, поднялся со стула, и через несколько секунд Поплавский остался один в пустой комнате правления. «Эх, какое осложнение И нужно ж было, чтоб их всех сразу – с досадой думал Поплавский, пересекая асфальтовый двор и спеша в квартиру N Лишь только экономист-плановик позвонил, дверь открыли, и Максимилиан Андреевич вошел в полутемную переднюю. Удивило его несколько то обстоятельство, что непонятно было, кто ему открыл в передней никого не было, кроме громаднейшего черного кота, сидящего на стуле. Максимилиан Андреевич покашлял, потопал ногами, и когда дверь кабинета открылась, ив переднюю вышел Коровьев, Максимилиан Андреевич поклонился ему вежливо, нос достоинством, и сказал Моя фамилия Поплавский. Я являюсь дядей... Не успел он договорить, как Коровьев выхватил из кармана грязный платок, уткнулся в него носом и заплакал ... покойного Берлиоза... – Как же, как же, – перебил Коровьев, отнимая платок от лица. – Я как только глянул на вас, догадался, что это вы – тут он затрясся от слез и начал вскрикивать – Горе-то, а Ведь это что ж такое делается А – Трамваем задавило – шепотом спросил Поплавский. – Начисто, – крикнул Коровьев, и слезы побежали у него из-под пенсне потоками, – начисто Я был свидетелем. Верите – раз Голова – прочь! Правая нога – хрусть, пополам Левая – хрусть, пополам Вот до чего эти трамваи доводят – и, будучи, видимо, не в силах сдержать себя, Коровьев клюнул носом в стену рядом с зеркалом и стал содрогаться в рыданиях. Дядя Берлиоза был искренне поражен поведением неизвестного. «Вот, говорят, не бывает в наш век сердечных людей – подумал он, чувствуя, что у него самого начинают чесаться глаза. Однако в тоже время неприятное облачко набежало на его душу, и тут же мелькнула змейкой мысль о том, что не прописался ли этот сердечный человек уже в квартире покойного, ибо и такие примеры в жизни бывали Простите, выбыли другом моего покойного Миши – спросил он, утирая рукавом левый сухой глаза правым изучая потрясаемого печалью Коровьева. Но тот до того разрыдался, что ничего нельзя было понять, кроме повторяющихся слов «хрусть и пополам. Нарыдавшись вдоволь, Коровьев отлепился наконец от стенки и вымолвил Нет, не могу больше Пойду приму триста капель эфирной валерьянки – и, повернув к Поплавскому совершенно заплаканное лицо, добавил: – Вот они, трамваи-то. – Я извиняюсь, вы мне дали телеграмму – спросил Максимилиан Андреевич, мучительно думая о том, кто бы мог быть этот удивительный плакса Он – ответил Коровьев и указал пальцем на кота. Поплавский вытаращил глаза, полагая, что ослышался Нет, не в силах, нет мочи, – шмыгая носом, продолжал Коровьев, как вспомню колесо по ноге. одно колесо пудов десять весит. Хрусть! Пойду лягу в постель, забудусь сном, – и тут он исчез из передней. Кот же шевельнулся, спрыгнул со стула, стал на задние лапы, подбоченился, раскрыл пасть и сказал Ну, я дал телеграмму Дальше что? У Максимилиана Андреевича сразу закружилась голова, руки и ноги отнялись, он уронил чемодан и сел на стул напротив кота Я, кажется, русским языком спрашиваю, – сурово сказал кот, дальше что? Но Поплавский не дал никакого ответа Паспорт – тявкнул кот и протянул пухлую лапу. Ничего не соображая и ничего не видя, кроме двух искр, горящих в кошачьих глазах, Поплавский выхватил из кармана паспорт, как кинжал Кот снял с подзеркального стола очки в толстой черной оправе, надел их на морду, отчего сделался еще внушительнее, и вынул из прыгающей руки Поплавского паспорт. «Вот интересно упаду я в обморок или нет – подумал Поплавский. Издалека доносились всхлипывания Коровьева, вся передняя наполнилась запахом эфира, валерьянки и еще какой-то мерзости Каким отделением выдан документ – спросил кот, всматриваясь в страницу. Ответа не последовало Четыреста двенадцатым, – сам себе сказал кот, водя лапой по паспорту, который он держал кверху ногами, – ну да, конечно Мне это отделение известно Там кому попало выдают паспорта А я б, например не выдал такому, как вы Глянул бы только разв лицо и моментально отказал бы – кот до того рассердился, что швырнул паспорт на пол. – Ваше присутствие на похоронах отменяется, – продолжал кот официальным голосом. – Потрудитесь уехать к месту жительства. – И рявкнул в дверь – Азазелло! На его зов в переднюю выбежал маленький, прихрамывающий, обтянутый черным трико, с ножом, засунутым за кожаный пояс, рыжий, с желтым клыком, с бельмом на левом глазу. Поплавский почувствовал, что ему не хватает воздуха, поднялся со стула и попятился, держась за сердце Азазелло, проводи – приказал кот и вышел из передней Поплавский, – тихо прогнусил вошедший, – надеюсь, уже все понятно? Поплавский кивнул головой Возвращайся немедленно в Киев, – продолжал Азазелло, – сиди там тише воды, ниже травы и ни о каких квартирах в Москве не мечтай, ясно? Этот маленький, доводящий до смертного страха Поплавского своим клыком, ножом и кривым глазом, доходил экономисту только до плеча, но действовал энергично, складно и организованно. Прежде всего он поднял паспорт и подал его Максимилиану Андреевичу, и тот принял книжечку мертвой рукой. Затем именуемый Азазелло одной рукой поднял чемодан, другой распахнул дверь и, взяв под руку дядю Берлиоза, вывел его на площадку лестницы. Поплавский прислонился к стене. Без всякого ключа Азазелло открыл чемодан, вынул из него громадную жареную курицу без одной ноги, завернутую в промаслившуюся газету, и положил ее на площадке. Затем вытащил две пары белья, бритвенный ремень, какую-то книжку и футляр и все это спихнул ногой в пролет лестницы, кроме курицы. Туда же полетели опустевший чемодан. Слышно было, как он грохнулся внизу и, судя по звуку, от него отлетела крышка. Затем рыжий разбойник ухватил за ногу курицу и всей этой курицей плашмя, крепко и страшно так ударил по шее Поплавского, что туловище курицы отскочило, а нога осталась в руке Азазелло. Все смешалось в доме Облонских, как справедливо выразился знаменитый писатель Лев Толстой. Именно таки сказал бы он в данном случае. Да Все смешалось в глазах у Поплавского. Длинная искра пронеслась у него перед глазами, затем сменилась какой-то траурной змеей, погасившей на мгновенье майский день, – и Поплавский полетел вниз по лестнице, держав руке паспорт. Долетев до поворота, он выбил на лестничной площадке ногою стекло в окне и сел на ступеньке. Мимо него пропрыгала безногая курица и свалилась в пролет. Оставшийся наверху Азазелло вмиг обглодал куриную ногу и кость засунул в боковой карманчик трико, вернулся в квартиру и с грохотом закрылся. В это время снизу стали слышаться осторожные шаги подымающегося человека. Пробежав еще один пролет, Поплавский сел на деревянный диванчик на площадке и перевел дух. Какой-то малюсенький пожилой человечек с необыкновенно печальным лицом, в чесунчовом старинном костюме и твердой соломенной шляпе с зеленой лентой, подымаясь вверх по лестнице, остановился возле Поплавского. – Позвольте вас спросить, гражданин, – с грустью осведомился человечек в чесунче, – где квартира номер пятьдесят Выше – отрывисто ответил Поплавский. – Покорнейше вас благодарю, гражданин, – также грустно сказал человечек и пошел вверх, а Поплавский поднялся и побежал вниз. Возникает вопрос, уж не в милицию ли спешил Максимилиан Андреевич жаловаться на разбойников, учинивших над ним дикое насилие среди бела дня Нет, нив коем случае, это можно сказать уверенно. Войти в милицию и сказать, что вот, мол, сейчас кот в очках читал мой паспорта потом человек в трико, с ножом. Нет, граждане, Максимилиан Андреевич был действительно умным человеком! Он был уже внизу и увидел у самой выходной двери дверь, ведущую в какую-то каморку. Стекло в этой двери было выбито. Поплавский спрятал паспорт в карман, оглянулся, надеясь увидеть выброшенные вещи. Но их не было и следа. Поплавский сам удивился, насколько мало его это огорчило. Его занимала другая интересная и соблазнительная мысль – проверить на этом человечке еще раз проклятую квартиру. В самом деле раз он справлялся о том, где она находится, значит, шел в нее впервые. Стало быть, он сейчас направлялся непосредственно в лапы той компании, что засела в квартире N 50. Что-то подсказывало Поплавскому, что человечек этот очень скоро выйдет из квартиры. Нина какие похороны никакого племянника Максимилиан Андреевич, конечно, уже не собирался, а до поезда в Киев времени было достаточно. Экономист оглянулся и нырнул в каморку. В это время далеко вверху стукнула дверь. Это он вошел – с замиранием сердца подумал Поплавский. В каморке было прохладно, пахло мышами и сапогами. Максимилиан Андреевич уселся на каком-то деревянном обрубке и решил ждать. Позиция была удобная, из каморки прямо была видна выходная дверь шестого парадного Однако ждать пришлось дольше, чем полагал киевлянин. Лестница все время была почему-то пустынна. Слышно было хорошо, и наконец в пятом этаже стукнула дверь. Поплавский замер. Да, его шажки. Идет вниз». Открылась дверь этажом пониже. Шажки стихли. Женский голос. Голос грустного человека. да, это его голос. Произнес что-то вроде «Оставь, Христа ради. Ухо Поплавского торчало в разбитом стекле. Это ухо уловило женский смех. Быстрые и бойкие шаги вниз и вот мелькнула спина женщины. Эта женщина с клеенчатой зеленой сумкой в руках вышла из подъезда во двор. А шажки того человечка возобновились. Странно, он назад возвращается в квартиру Ане из этой ли шайки он сам Да, возвращается. Вот опять наверху открыли дверь. Ну что же, подождем еще». На этот раз пришлось ждать недолго. Звуки двери. Шажки. Шажки стихли. Отчаянный крик. Мяуканье кошки. Шажки быстрые, дробные, вниз, вниз, вниз! Поплавский дождался. Крестясь и что-то бормоча, пролетел печальный человек, без шляпы, с совершенно безумным лицом, исцарапанной лысиной ив совершенно мокрых штанах. Он начал рвать за ручку выходную дверь, в страхе не соображая, куда она открывается наружу или внутрь, – наконец совладал с нею и вылетел на солнце во двор. Проверка квартиры была произведена не думая больше ни о покойном племяннике, ни о квартире, содрогаясь при мысли о той опасности, которой он подвергался, Максимилиан Андреевич, шепча только два слова Все понятно Все понятно – выбежал во двор. Через несколько минут троллейбус уносил экономиста-плановика по направлению к Киевскому вокзалу. С маленьким же человечком, пока экономист сидел в каморке внизу, приключилась неприятнейшая история. Человечек был буфетчиком в Варьете и назывался Андрей Фокич Соков. Пока шло следствие в Варьете, Андрей Фокич держался в сторонке от всего происходящего, и замечено было только одно, что он стал еще грустнее, чем был всегда вообще, и, кроме того, что он справлялся у курьера Карпова о том, где остановился приезжий маг. Итак, расставшись на площадке с экономистом, буфетчик добрался до пятого этажа и позвонил в квартиру N Ему открыли немедленно, но буфетчик вздрогнул, попятился и вошел не сразу. Это было понятно. Открыла дверь девица, на которой ничего не было, кроме кокетливого кружевного фартучка и белой наколки на голове. На ногах, впрочем, были золотые туфельки. Сложением девица отличалась безукоризненными единственным дефектом ее внешности можно было считать багровый шрам на шее Ну что ж, входите, раззвонили сказала девица, уставив на буфетчика зеленые распутные глаза. Андрей Фокич охнул, заморгал глазами и шагнул в переднюю, снимая шляпу. В это время как разв передней зазвенел телефон. Бесстыжая горничная, поставив одну ногу на стул, сняла трубку с рычажка и сказала в нее Алло! Буфетчик не знал, куда девать глаза, переминался с ноги на ногу и думал Айда горничная у иностранца Тьфу ты, пакость какая И чтобы спастись от пакости, стал коситься по сторонам. Вся большая и полутемная передняя была загромождена необычными предметами и одеянием. Так, на спинку стула наброшен был траурный плащ, подбитый огненной материей, на подзеркальном столике лежала длинная шпага с поблескивающей золотом рукоятью. Три шпаги с рукоятями серебряными стояли в углу также просто, как какие-нибудь зонтики или трости. А на оленьих рогах висели береты с орлиными перьями Да, – говорила горничная в телефон, – как Барон Майгель? Слушаю. Да! Господин артист сегодня дома. Да, будет рад вас видеть. Да, гости... Фрак или черный пиджак. Что К двенадцати ночи. – Закончив разговор, горничная положила трубку и обратилась к буфетчику – Вам что угодно Мне необходимо видеть гражданина артиста Как Так-таки его самого Его, – ответил буфетчик печально Спрошу, – сказала, видимо колеблясь, горничная и, приоткрыв дверь в кабинет покойного Берлиоза, доложила – Рыцарь, тут явился маленький человек, который говорит, что ему нужен мессир. – А пусть войдет, – раздался из кабинета разбитый голос Коровьева. – Пройдите в гостиную, – сказала девица так просто, как будто была одета по-человечески, приоткрыла дверь в гостиную, а сама покинула переднюю. Войдя туда, куда его пригласили, буфетчик даже продело свое позабыл, до того его поразило убранство комнаты. Сквозь цветные стекла больших окон (фантазия бесследно пропавшей ювелирши) лился необыкновенный, похожий на церковный, свет. В старинном громадном камине, несмотря на жаркий весенний день, пылали дрова. А жарко между тем нисколько не было в комнате, и даже наоборот, входящего охватывала какая-то погребная сырость. Перед камином на тигровой шкуре сидел, благодушно жмурясь на огонь, черный котище. Был стол, при взгляде на который богобоязненный буфетчик вздрогнул стол был покрыт церковной парчой. На парчовой скатерти стояло множество бутылок – пузатых, заплесневевших и пыльных. Между бутылками поблескивало блюдо, и сразу было видно, что это блюдо из чистого золота. У камина маленький, рыжий, с ножом за поясом, на длинной стальной шпаге жарил куски мяса, и сок капал в огонь, ив дымоход уходил дым. Пахло не только жареным, но еще какими-то крепчайшими духами и ладаном, отчего у буфетчика, уже знавшего из газет о гибели Берлиоза и о месте его проживания, мелькнула мысль о том, что уж не служили ли, чего доброго, по Берлиозу церковную панихиду, каковую мысль, впрочем, он тут же отогнал от себя, как заведомо нелепую. Ошеломленный буфетчик неожиданно услышал тяжелый бас Ну-с, чем я вам могу быть полезен? Тут буфетчики обнаружил в тени того, кто был ему нужен. Черный маг раскинулся на каком-то необъятном диване, низком, с разбросанными на нем подушками. Как показалось буфетчику, на артисте было только черное белье и черные же остроносые туфли Я, – горько заговорил буфетчик, – являюсь заведующим буфетом театра Варьете... Артист вытянул вперед руку, на пальцах которой сверкали камни, как бы заграждая уста буфетчику, и заговорил с большим жаром Нет, нет, нет Ни слова больше Нив каком случае и никогда В рот ничего не возьму в вашем буфете Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы. Драгоценный мой Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, а чай Ведь это же помои Я своими глазами видел, как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар сырую воду, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, так невозможно Я извиняюсь, – заговорил ошеломленный этим внезапным нападением Андрей Фокич, – я не поэтому делу, и осетрина здесь ни причем То есть как это ни причем, если она испорчена Осетрину прислали второй свежести, – сообщил буфетчик Голубчик, это вздор Чего вздор Вторая свежесть – вот что вздор Свежесть бывает только одна – первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая Я извиняюсь, – начал было опять буфетчик, не зная, как отделаться от придирающегося к нему артиста Извинить не могу, – твердо сказал тот Яне поэтому делу пришел, – совсем расстраиваясь, проговорил буфетчик Не поэтому удивился иностранный маг. – А какое же еще дело могло привести вас ко мне Если память не изменяет мне, из лиц, близких вам по профессии, я знался только с одной маркитанткой, но и то давно, когда вас еще не было на свете. Впрочем, я рад. Азазелло! Табурет господину заведующему буфетом! Тот, что жарил мясо, повернулся, причем ужаснул буфетчика своими клыками, и ловко подал ему один из темных дубовых низеньких табуретов. Других сидений в комнате не было. Буфетчик вымолвил Покорнейше благодарю, – и опустился на скамеечку. Задняя ее ножка тотчас с треском подломилась, и буфетчик, охнув, больно ударился задом об пол. Падая, он поддел ногой другую скамеечку, стоявшую передними с нее опрокинул себе на брюки полную чашу красного вина. Артист воскликнул Ай Не ушиблись ли вы? Азазелло помог буфетчику подняться, подал другое сиденье. Полным горя голосом буфетчик отказался от предложения хозяина снять штаны и просушить их перед огнем и, чувствуя себя невыносимо неудобно в мокром белье и платье, сел на другую скамеечку с опаской Я люблю сидеть низко, – проговорил артист, – с низкого не так опасно падать. Да, итак мы остановились на осетрине Голубчик мой! Свежесть, свежесть и свежесть, вот что должно быть девизом всякого буфетчика. Да вот, неугодно ли отведать... Тут в багровом свете от камина блеснула перед буфетчиком шпага, и Азазелло выложил на золотую тарелку шипящий кусок мяса, полил его лимонным соком и подал буфетчику золотую двузубую вилку Покорнейше. я Нет, нет, попробуйте! Буфетчик из вежливости положил кусочек в рот и сразу понял, что жует что-то действительно очень свежее и, главное, необыкновенно вкусное. Но, прожевывая душистое, сочное мясо, буфетчик едва не подавился и не упал вторично. Из соседней комнаты вылетела большая темная птица и тихонько задела крылом лысину буфетчика. Сев на каминную полку рядом с часами, птица оказалась совой. Господи боже мой – подумал нервный, как все буфетчики, Андрей Фокич, – вот квартирка Чашу вина Белое, красное Вино какой страны предпочитаете в это время дня Покорнейше. я не пью Напрасно Так не прикажете ли партию в кости Или вы предпочитаете другие какие-нибудь игры Домино, карты Не играю, – уже утомленный, отозвался буфетчик Совсем худо, – заключил хозяин, – что-то, воля ваша, недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих. Правда, возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мною за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы! Итак, я слушаю ваше дело Вчера вы изволили фокусы делать Я – воскликнул в изумлении маг, – помилосердствуйте. Мне это даже как-то не к лицу Виноват, – сказал опешивший буфетчик, – давать сеанс черной магии Ахну да, ну да Дорогой мой Я открою вам тайну я вовсе не артиста просто мне хотелось повидать москвичей в массе, а удобнее всего это было сделать в театре. Ну вот моя свита, – он кивнул в сторону кота, – и устроила этот сеанс, я же лишь сидели смотрел на москвичей. Ноне меняйтесь в лице, а скажите, что же в связи с этим сеансом привело вас ко мне Изволите ли видеть, в числе прочего бумажки слетели с потолка, буфетчик понизил голос и конфузливо оглянулся, – ну, их все и похватали. И вот заходит ко мне в буфет молодой человек, дает червонец, я сдачи ему восемь с полтиной. Потом другой Тоже молодой человек Нет, пожилой. Третий, четвертый. Я все даю сдачи. А сегодня стал проверять кассу, глядь, а вместо денег – резаная бумага. На сто девять рублей наказали буфет Ай-яй-яй! – воскликнул артист, – да неужели ж они думали, что это настоящие бумажки Яне допускаю мысли, чтобы они это сделали сознательно. Буфетчик как-то криво и тоскливо оглянулся, но ничего не сказал |