Волшебная зима. Мумитролль. Волшебная зима
 Скачать 464.37 Kb.
|
|
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Лютая стужа Теперь все часы снова шли – – Муми-тролль завел их во всем доме, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. Но так как счет времени он утратил, то поставил часы на разное время – – может, какое-нибудь и окажется правильным. Иногда били часы, звенел будильник, и это утешало Муми-тролля. Но он не мог забыть самое ужасное – – то, что больше не желало всходить солнце. И правда: день за днем каждое утро брезжил какой-то серенький рассвет, который переходил мало-помалу в длинную зимнюю ночь. А солнце так и не всходило. Оно где-то потерялось, может, оно унеслось в космос. В самом начале Мумитролль отказывался в это верить. Он долго ждал, не покажется ли солнце вновь. Каждый день он спускался к морскому берегу и садился в ожидании, повернув мордочку на восток. Но ничего так и не случалось. Тогда он шел домой, закрывал за собой слуховое окошко на чердаке и зажигал свечи, стоявшие длинным рядом на выступе изразцовой печи. Тот, кто обитал под кухонным столиком, по-прежнему не вылезал, чтобы поесть, а жил, по-видимому, своей собственной, ужасно таинственной и важной жизнью. По льду ковыляла Морра, тоже занятая своими собственными мыслями, которые никто до сих пор так и не смог разгадать, а в шкафу купальни за купальными халатами затаилось что-то ужасно опасное. Ничего тут не поделаешь! Неизвестно почему, но такое бывает в жизни, и ты перед этим беспомощен. Муми-тролль отыскал на чердаке большую коробку с глянцевыми картинками и, восхищенный по-летнему яркими красками, принялся мечтательно их разглядывать. Там было все: и цветы, и восходы солнца, и маленькие автомобильчики со светлыми и яркими колесиками. Блестящие мирные картинки напомнили ему о том прекрасном мире, который он утратил. Сначала он разложил картинки на полу гостиной, а потом догадался расклеить их по стенам. Он клеил медленно и тщательно, чтобы картинки подольше держались; самые же красивые он наклеил над кроватью своей спящей мамы. Муми-тролль клеил и клеил картинки, пока не добрался до зеркала; и тут он вдруг увидел, что большой серебряный поднос исчез. Он всегда висел справа от зеркала на ленте, вышитой красным крестиком. Муми-тролль очень разволновался, так как мама любила этот поднос. Поднос был семейной драгоценностью, которой никогда не пользовались, и единственной вещью в доме, которую начищали к празднику летнего солнцестояния. Осталась только лента да темный овал на обоях. Огорченный, Муми-тролль стал расхаживать по дому и искать поднос. Его нигде не было, зато он обнаружил, что исчезла уйма других вещей – – подушки, одеяла и кастрюли, исчезли мука и сахар. Исчезла даже грелка с вышитой на ней розой, грелка, которую обычно надевали на кофейник. Муми-тролль принял близко к сердцу все эти пропажи, потому что чувствовал себя в ответе перед всем спящим семейством. Сперва он заподозрил в краже того, кто жил под кухонным столиком. Он заподозрил было Морру и того, кто прятался в шкафу купальни. А вообще-то это мог быть кто угодно: зима была полна удивительных существ, таинственных и странных. «Надо спросить Туу-тикки, – – подумал Мумитролль. – – Правда, я хотел наказать солнце и не выходить из дома, пока оно не вернется. Но тут дело поважнее» . Выйдя из дома, Муми-тролль увидел перед самой верандой в сероватой полумгле незнакомую ему белую лошадь. Она смотрела на него своими блестящими глазами. Муми-тролль осторожно поздоровался. Однако лошадь не шевельнулась. И тут он увидел, что лошадь сделана из снега. Вместо хвоста у нее была метелка из тех, что лежали в дровяном сарае, а вместо глаз – – маленькие зеркальца. В зеркальных глазах Снежной лошади Муми-тролль увидел самого себя, и это испугало его. Тогда он, сделав крюк, обошел ее и быстро засеменил вниз к голым кустам жасмина. «Если бы хоть здесь оказался кто-нибудь знакомый мне с прежних времен, – – думал Муми-тролль. – – Ктонибудь вовсе не таинственный, а совсем обыкновенный, который тоже проснулся бы и не узнал самого себя. Тогда можно было бы сказать: «Привет! Какой ужасный холод! И до чего глупый этот снег! А ты видел, какими стали кусты жасмина?! А помнишь, летом...» Или что-нибудь в этом роде!» Туу-тикки сидела на перилах моста и пела: Я – – Туу-тикки, я слепила лошадь, дикую белую лошадь, что скачет галопом, что топчет лед перед тем, как наступит ночь, белую величественную лошадь, что скачет галопом и несет великую лютую стужу на своей спине. Потом шел совершенно непонятный припев. – – Ты о чем это поешь? – – грустно спросил Мумитролль. – – О гом, что вечером мы лошадь обольем водой из реки. Тогда ночью она замерзнет и станет ледяной. А когда явится великая лютая стужа, лошадь умчится галопом и никогда не вернется. Немного помолчав, Муми-тролль сказал: – – Кто-то уносит вещи из папиного дома. – – Так это же здорово, – – весело сказала Туу-тикки. – – Тебя и так окружает слишком много вещей. И тех, о которых ты вспоминаешь, и тех, о которых ты только мечтаешь. И тут Туу-тикки запела новую песню. Муми-тролль резко отвернулся. «Она меня не понимает» , – – думал он, уходя. За его спиной по-прежнему звучала ликующая песня. – – Пой, пой, – – пробормотал, всхлипывая, Мумитролль. – – Пой о своей противной зиме с черными льдинами и злыми лошадьми из снега и всем этим чудным народцем, который никогда не показывается, а только прячется! Тяжело ступая, он двинулся дальше вниз по склону; он сердито пинал снег, и слезы замерзали на его мордочке. Внезапно он запел свою собственную песенку. Он кричал, он горланил изо всех сил, чтобы Туутикки услыхала его и разозлилась. Муми-тролль запел свою злую песенку: Что вы прячетесь, злые зверюшки, глупые вы притворялы? Утащили вы солнце, чтобы серо и холодно стало. Я здесь так одинок, я устал пробираться в снегу, о зеленых деревьях долины забыть не могу. Вспоминаю я волны на море, голубую веранду мою, не хочу больше жить в этом зимнем и страшном краю. – – Пусть только взойдет мое солнце и глянет на вас, вы тут же увидите, какие вы глупые! – – закричал Муми-тролль, не заботясь больше о том, чтобы зарифмовать свои слова. Тогда я стану жить в подсолнухе и валяться в теплом песке. И окно в сад, где роятся пчелы, будет открыто целый день. И будет в нем ярко-голубое небо, а в нем мое собственное апельсиново-желтое солнце. Когда Муми-тролль пропел свою дерзкую песенку, стало ужасно тихо. Он молча стоял и прислушивался, но никто ему не возражал. «Сейчас непременно что-нибудь случится» , – – дрожа, подумал он. И правда случилось. Кто-то в вихре сверкающего снега съезжал с холма, крича: – – Прочь с дороги! Берегись! Муми-тролль застыл на месте, удивленно тараща глаза. Прямо навстречу ему катился серебряный поднос, а на нем восседала пропавшая грелка с кофейника. «Наверное, Туу-тикки полила их водой из реки, – – в ужасе подумал Муми-тролль. – – А теперь они ожили, убегают прочь и никогда больше не вернутся...» Вот тут-то он и столкнулся с подносом и грелкой. Муми-тролль упал, барахтаясь в снегу, и услышал, как внизу, у подножия холма, смеется Туу-тикки. А потом раздался другой смех – – так смеяться могло во всем мире только одно-единственное существо. – – Малышка Мю! – – приглушенно закричал Мумитролль – – в рот ему набился снег. Муми-тролль выбрался из сугроба вне себя от радости. Вот-вот случится что-то хорошее. Это и вправду была малышка Мю, вся запорошенная снегом. В грелке для кофейника Мю прорезала отверстия для головы, лапок, так что вышитая роза красовалась на самом ее животе. – – Малютка Мю! – – воскликнул Муми-тролль. – – О, ты не знаешь... Все было такое чужое, мне было так одиноко... А помнишь, летом... – – Но теперь зима, – – сказала малышка Мю, доставая из снега серебряный поднос. – – Неплохо кувыркнулась, а? – – Я проснулся и не мог уснуть, – – продолжал Муми-тролль. – – Дверь не открывалась, солнце исчезло, и даже тот, кто живет под кухонным столиком... – – Да, да, – – весело сказала малышка Мю. – – А потом ты наклеил глянцевые картинки на стены. Похоже на тебя! Я вот все ломаю голову: может поднос скользить быстрее, если натереть его стеарином? – – Неплохо придумано, – – обрадовалась Туу-тикки. – – По льду поднос, наверно, помчится еще быстрее, – – сказала малышка Мю. – – Если найти хороший парус в доме муми-троллей. – – А ветер будет его подгонять, – – добавила Туу-тикки. Муми-тролль посмотрел на них и немного подумал. А потом тихо сказал: – – Можете взять мой тент. После полудня Туу-тикки почуяла, что великая стужа уже в пути. Она облила Снежную лошадь водой из реки и натаскала дров в купальню. – – Сидите сегодня дома, потому что она вот-вот явится, – – сообщила Туу-тикки мышкам. Мышки-невидимки закивали головой, и в шкафу что-то зашуршало, словно в знак согласия. Потом Туу-тикки вышла предупредить всех остальных обитателей долины. – – Не беспокойся, – – сказала малышка Мю. – – Я войду в дом, когда стужа начнет щипать меня за лапки. А Мюмлу можно прикрыть сверху соломой. И Мю снова покатила серебряный поднос по ледяному насту. Туу-тикки продолжала свой путь в долину. По дороге она встретила бельчонка с хорошеньким хвостиком. – – Вечером сиди в своем дупле, ведь великая стужа того и гляди явится, – – предупредила Туу-тикки. – – Ясное дело, – – ответил бельчонок. – – А ты случайно не видела шишку, которую я потерял где-то здесь поблизости? – – Нет, – – ответила Туу-тикки. – – Но обещай не забыть то, что я сказала. Сиди дома! Как только стемнеет, прячься в своем дупле. Не забудь! Это важно! Бельчонок рассеянно кивнул. Туу-тикки отправилась дальше, к дому муми-троллей, и влезла наверх по веревочной лестнице. Она открыла слуховое окошко и позвала Муми-тролля. Красными бумажными нитками он чинил купальники всем своим родным. – – Я хотела только сообщить, что великая лютая стужа вот-вот явится, – – сказала Туу-тикки. – – Еще свирепей, чем сейчас? – – спросил Мумитролль. – – Какие же вообще эти стужи? – – Эта будет самая опасная, – – ответила Туу-тикки. – – Она явится прямо с моря в сумерки, когда небо позеленеет. – – А какая она, эта стужа? – – спросил Муми-тролль. – – Она очень красивая, эта Ледяная дева, – – ответила Туу-тикки. – – Но если ты заглянешь ей прямо в лицо, ты замерзнешь и превратишься в ледышку. Станешь таким же, как хрустящий хлебец, и кто угодно сможет разломать тебя на мелкие кусочки. Поэтому сиди сегодня вечером дома. Сказав это, Туу-тикки снова влезла на крышу. Муми-тролль спустился вниз, в погреб, и добавил воды в котел парового отопления. А потом прикрыл ковриками спящих маму, папу и фрекен Снорк. Затем он завел часы и покинул дом. Ему хотелось оказаться наедине с Ледяной девой, когда она наконец явится. Муми-тролль спустился вниз, в купальню; небо уже поблекло и начало зеленеть. Ветер уснул, а мертвые камышины неподвижно застыли у края льдины. Муми-тролль прислушался и подумал, что тишина тоже поет, только низким голосом. Быть может, это пел лед, который все более толстым покровом стягивал море. В купальне было тепло, а на столе стоял голубой чайник Муми-мамы. Муми-тролль уселся в шезлонг и спросил: – – Когда она явится? – – Скоро, – – ответила Туу-тикки. – – Но ты не беспокойся. – – Разве я о стуже беспокоюсь? – – сказал Мумитролль. – – Я беспокоюсь о других. О тех, о ком я ничего не знаю, о том, кто живет под кухонным столиком. И еще о том, кто живет в моем шкафу. И еще о Морре, которая только смотрит и не говорит ни слова. Туу-тикки потерла свою мордочку и задумалась. – – Видишь ли, – – сказала она, – – столько самого разного случается лишь зимой, а не летом, и не осенью, и не весной. Зимой случается все самое страшное, самое удивительное. Являются всякие ночные звери и существа, которым нигде нет места. Да никто и не верит, что они есть на свете. Ведь все остальное время они прячутся. А когда выпадает белый снег, ночи становятся длинными, наступает покой и все погружается в зимнюю спячку – – вот тогда они тут как тут. – – А ты их знаешь? – – спросил Муми-тролль. – – Кого знаю, а кого и нет, – – ответила Туу-тикки. – – Того, кто живет под кухонным столиком, я, к примеру, знаю очень хорошо. Думается, он хочет сохранить свою тайну, и я не могу познакомить вас друг с другом. Муми-тролль пнул ножку стола и вздохнул. – – Ясное дело, ясное дело, – – повторил он. – – Но я не хочу жить среди разных тайн. Вдруг – – бац! – – и ты попадаешь в совсем новый мир, и нет никого, кому хочется спросить, где ты жил прежде. Даже у малышки Мю нет желания говорить о том прежнем, настоящем мире. – – А как можно узнать, какой мир настоящий, а какой – – нет? – – спросила Туу-тикки, прижавшись носом к стеклу. – – Вот и она! Малышка Мю распахнула дверь и швырнула серебряный поднос, который со звоном упал на пол. – – Парус годится, – – объявила она. – – Но сейчас мне нужнее всего муфта. Из грелки для кофейника, как я ее ни кроила, муфта никак не выходит. А теперь у грелки Муми-мамы такой вид, что мне даже совестно подарить ее ежу-переселенцу. – – Вижу, – – сказал Муми-тролль, мрачно глядя на растерзанную грелку. Малышка Мю бросила грелку на пол, и ее мгновенно убрала одна из мышек-невидимок. – – Ну, а теперь Ледяная дева скоро явится, – – сказала малышка Мю. – – Я тоже так думаю, – – серьезно согласилась с ней Туу-тикки. – – Выйдем и посмотрим. Они вышли на мостки купальни и принюхались к морю. Вечернее небо было совсем зеленым, и весь мир казался сделанным из тонкого стекла. Стояла мертвая тишина, и повсюду, отражаясь в ледяном насте, светили ясно различимые звезды. Было ужасно холодно. – – Да, она приближается, – – подтвердила Туу-тикки. – – Теперь нам пора уйти в дом. В доме было тихо, даже мышки под столом перестали играть. Далеко-далеко на речном льду показалась Ледяная дева. Она была белая-белая, словно вылитая из стеарина, но когда Муми-тролль взглянул на нее через оконное стекло с правой стороны, она показалась ему красной, а когда посмотрел с левой, она стала светлозеленой. Вдруг Муми-тролль почувствовал, что стекло очень похолодело, у него заболела мордочка, и он испуганно отдернул ее от окна. – – Не смотрите туда, – – сказала Туу-тикки. Они сели возле печки и стали ждать... – – Ой, кто-то карабкается ко мне на колени, – – воскликнула малышка Мю и посмотрела на свою юбку. Там никого не было. – – Это мои мышки-невидимки, им страшно, – – сказала Туу-тикки. – – Сиди спокойно, они скоро уйдут. Ледяная дева как раз проходила мимо купальни. Быть может, она бросила взгляд в окно, потому что в купальне пронесся ледяной порыв ветра, от которого заколебались и померкли красные языки пламени в печурке. Мышки-невидимки смущенно спрыгнули с колен малышки Мю, и все они (и Туу-тикки, и Мю, и Муми-тролль) ринулись к окну, чтобы поглядеть на Ледяную деву. Она стояла спиной к ним в зарослях камыша над снежным сугробом. – – Там бельчонок, – – сказала Туу-тикки. – – Он забыл, что надо сидеть дома. Ледяная дева склонила свое прекрасное лицо над бельчонком и рассеянно щекотала его за ушком. Он как зачарованный смотрел на нее, прямо в ее холодные голубые глаза. Улыбнувшись, Ледяная дева пошла дальше. А на снегу, задрав кверху маленькие лапки, остался лежать оцепеневший и холодный глупенький бельчонок. – – Плохо дело, – – проговорила Туу-тикки. Она надвинула шапочку на уши, толкнула дверь, и белое облачко снежного пара ворвалось в купальню. Мгновение спустя Туу-тикки снова прошмыгнула в приоткрытую дверь и положила бельчонка на стол. Мышки-невидимки ринулись вперед, намочили полотенце горячей водой и завернули бельчонка в это горячее полотенце. Но его маленькие лапки все так же безжизненно и печально торчали кверху, и ни один усик не шевелился. – – Он совсем мертвый, – – констатировала малышка Мю. – – Во всяком случае, перед тем как умереть, он увидел что-то очень красивое, – – дрожащим голосом произнес Муми-тролль. – – Что поделаешь, – – сказала малышка Мю. – – Как бы там ни было, теперь он забыл обо всем на свете. А я собираюсь сделать из его хвостика премиленькую муфточку. – – Нет, ты этого не сделаешь! – – взволнованно закричал Муми – тролль. – – Он должен взять хвостик с собой в могилу. Потому что бельчонка нужно похоронить. Правда, Туу-тикки? – – Гм, – – хмыкнула Туу-тикки. – – Кто его знает, принесет ли радость звериному народцу хвостик после смерти? – – Миленькая Туу-тикки, – – взмолился Мумитролль, – – не говори все время о том, что он умер. Это так ужасно. – – Раз умер, так уж умер, – – примирительно сказала Туу-тикки. – – Этот бельчонок мало-помалу превратится в прах. А потом, чуточку позднее, из него вырастут деревья, и на них будут прыгать новые бельчата. Разве это так уж печально? – – Может, и нет, – – ответил Муми-тролль и высморкался. – – Но все равно завтра его надо похоронить, и обязательно с хвостиком и со всем-всем, что у него есть. И похороны должны быть красивые и торжественные. На следующий день в купальне было очень холодно. Огонь еще горел в печурке, но мышки-невидимки заметно устали. В кофейнике, который Муми-тролль принес из дому, застыла под крышкой тонкая корочка льда. Вообще-то Муми-тролль отказался пить кофе из уважения к памяти мертвого бельчонка. – – Ты должна дать мне купальный халатик, – – торжественно сказал он Туу-тикки. – – Мама говорила, что на похоронах всегда бывает холодно. – – Отвернись и сосчитай до десяти, – – предложила Туу-тикки. Муми-тролль отвернулся к окну и стал считать. Когда он досчитал до восьми, Туу-тикки заперла дверцу шкафа и протянула ему голубой купальный халатик. – – Подумать только, ты вспомнила, что мой халатик голубой, – – радостно удивился Муми-тролль. Он тотчас сунул лапу в карман, но не нашел солнечных очков. Зато там было немного песка и круглый белый камешек. Он зажал камешек лапой. В его округлости таилась надежность лета. Муми-троллю почти казалось, что камешек по-прежнему теплый от солнца. – – У тебя такой вид, будто ты пришел незваным в гости, – – заметила малышка Мю. Муми-тролль даже не посмотрел на нее. – – Пойдете вы на похороны или нет? – – с достоинством спросил он. – – Ясное дело, пойдем, – – ответила Туу-тикки. – – По-своему это был хороший бельчонок. – – В особенности хорош был у него хвостик, – – сказала малышка Мю. Они завернули бельчонка в старую купальную шапочку и вышли на жгучий мороз. Снег скрипел у них под ногами, а дыхание белым паром вырывалось изо рта. А нос так оледенел, что нельзя было даже его сморщить. – – Твердый здесь наст, – – восхитилась малышка Мю и запрыгала по мерзлому берегу. – – Ты не можешь идти чуточку медленнее? – – попросил Муми-тролль. – – Это ведь все-таки похороны. Он был вынужден делать маленькие-маленькие вдохи, чтобы не заглотнуть слишком много ледяного воздуха. – – А я и не знала, что у тебя есть брови! – – с любопытством воскликнула малышка Мю. – – Сейчас они совсем поседели! И ты еще больше сбит с толку, чем всегда. – – Это из-за мороза, – – строго сказала Туу-тикки. – – А теперь помолчи, потому что ни ты, ни я ничего не знаем о похоронах. Муми-тролль был благодарен ей за эти слова. Он принес бельчонка прямо к дому и положил его перед Снежной лошадью. Затем влез по веревочной лестнице на крышу и спустился вниз в теплую гостиную, где спали его родные. Муми-тролль перерыл все ящики комода. Он перевернул все вверх дном, но не нашел того, что искал. Тогда он подошел к маминой кровати и шепнул ей на ухо один вопрос. Вздохнув, мама перевернулась на другой бок. Муми-тролль снова шепнул. Тогда мама, не просыпаясь, ответила ему: ведь она и во сне не забывала ничего из того, что касается традиций. – – Траурные ленты в моем шкафу... на самой верхней полке... направо... И мама снова погрузилась в зимнюю спячку. А Муми-тролль вытащил из чулана стремянку и влез на нее, чтобы добраться до верхней полки шкафа. Там он нашел коробку со всякими ненужными вещами, которые иногда могут оказаться совершенно необходимы: черные траурные ленты и золотые праздничные, и ключи от дома, и пробку от шампанского, и клей для фарфора, и среди прочего – – превосходные медные шары для кроватей. Когда Муми-тролль снова вышел из дому, к хвосту у него была привязана траурная лента. Он прикрепил и маленький черный бантик к шапочке Туу-тикки. А малышка Мю наотрез отказалась от всяких траурных лент и бантиков. – – Если я горюю, мне вовсе незачем это показывать и надевать разные там бантики, – – сказала она. – – Да, если ты горюешь, – – подчеркнул Мумитролль. – – Но ведь ты не горюешь! – – Нет, – – призналась малышка Мю. – – Я не могу горевать. Я умею только злиться или радоваться. А разве бельчонку поможет, если я стану горевать? Зато если я разозлюсь на Ледяную деву, может, я и укушу ее когда-нибудь за ногу. И тогда, может, она поостережется щекотать других маленьких бельчат за ушки только потому, что они такие миленькие и пушистые. – – Может, ты и права, – – заметила Туу-тикки. – – Но как бы там ни было, Муми-тролль тоже прав по-своему. А что делать дальше? – – Теперь я вырою ямку в земле, – – сказал Мумитролль. – – Здесь уютное местечко и летом растут маргаритки. – – Что ты, дружочек! – – печально сказала Туу-тикки. – – Земля мерзлая и твердая, как камень. В нее не зароешь даже кузнечика. Беспомощно взглянув на нее, Муми-тролль ничего не ответил. Никто ничего больше не сказал. И вот тут-то как раз Снежная лошадь склонила голову и осторожно обнюхала бельчонка. Она вопросительно взглянула на Муми-тролля своими зеркальными глазами и тихонько помахала хвостом-метелкой. И тут мышки-невидимки заиграли печальную мелодию на своих флейтах. Муми-тролль, кивнув головой, поблагодарил мышек. Тогда лошадь подняла бельчонка и положила его себе на спину – – вместе с хвостиком, купальной шапочкой и всем прочим; похоронная процессия направилась к морскому берегу. И Туу-тикки запела о бельчонке: Жил-был маленький бельчонок, очень маленький бельчонок. Был он очень неразумный, зато теплый и пушистый. Теперь он лежит холодный, совсем холодный, его лапочки застыли. Только хвостик его, как прежде, самый мягкий и пушистый. Почувствовав под копытами твердый ледяной наст, Снежная лошадь вскинула голову, а глаза у нее засветились. И вдруг, радостно подпрыгнув, она поскакала галопом вперед. Мышки-невидимки перешли на веселую и быструю мелодию. Лошадь мчалась все дальше и дальше с бельчонком на спине и наконец превратилась в крохотную точку на горизонте. – – Я все думаю, хорошо ли у нас получилось, – – беспокойно заметил Муми-тролль. – – Лучше и быть не могло, – – утешила его Туу-тикки. – – Нет, могло бы, – – возразила малышка Мю. – – Если бы мне достался красивый беличий хвостик на муфту, было бы куда лучше. |