Нации и национализм. Основные теории нации национализма. Нация
 Скачать 105.93 Kb.
|
|
Нация-государство как институт Хрох Мирослав. В национальном государстве на первый план выходит понятие нации, народа, для обеспечения суверенитета которого, неприкосновенности и целостности его территории необходима сильная национальная государственная власть. Теперь не династия, а нация выступает в качестве главного политического актора государства. Нация заключает с властью Общественный договор, который теперь и определяет легитимность власти. Поскольку это власть определенной страны и определенного государства, то возникает Нация-государство, политическое понятие, из которого и вырастает национальное государство. Стремление к суверенитету и обретению собственного государства теперь являются сущностной чертой любой нации. Признаки национальных стран Любое современное национальное государство, как и иные формы подобных социальных объединений, имеет свои характерные признаки. В данном случае следует отметить, что помимо общих особенностей державы, национальные страны обладают рядом собственных. К ним можно отнести следующие, а именно: - средством всех официальных коммуникаций в любой их форме является национальный язык; - существует отдельная система национальных символов, которые принимаются и закрепляются в официальных документах; - национальные государства – это страны, в которых царит монополия на процесс налогообложения; - в законодательстве таких стран нет каких-либо исключений для отдельных социальных групп или же меньшинств; - существует устойчивая национальная валюта; - вольный доступ к трудовому рынку, а также наличие гарантий для всех без исключения граждан; - неделимая и единая абсолютно для всех система государственного образования; - жесткая пропаганда патриотических идеалов; - во внешней политике превалирует национальный интерес; Таким образом, национальные государства – это достаточно специфические и сложные структуры, которые имеют ряд характерных признаков. При этом на сегодняшний день очень мало подобных держав в чистом виде. Число национальных государств составляет менее 10% от всей совокупности существующих стран. Роль национальных государств в современном мире не столь велика, как это было, например, в середине XX столетия. В большей части случаев многие современные страны, особенно на территории Европы, объединяют в своем составе множество людей, принадлежащих к тем или иным этническим группам. Таким образом, классические формы однородных государств встречаются крайне редко. Однако они все же существуют. Национальными государствами в большей части являются мусульманские и африканские страны. Это обусловлено целым рядом определенных факторов. Во-первых, в таких государствах основным регулятором общества является традиционно-религиозное учение. 10. Марксистские теории наций и национализма. Следует особо отметить отношения между классическим марксистским учением и развитием теорий нации и национализма на Западе, роль и место первого во втором. Обычно считается, что национальный вопрос представляет собой «слабое звено» марксистской теории на том основании, что ей не удалось справиться со сложным национальным вопросом и национальными процессами разных стран как на теоретическом, так и на практическом уровнях. Некоторые критики марксизма даже считают, что он был изначально не в состоянии решить национальный вопрос из-за его экономического редукционизма. С одной стороны, в этом есть доля истины, а с другой, такие критические взгляды содержат и немало уязвимых мест. Прежде всего следует указать на то, что основоположники марксизма отодвигали интерес к биологической природе наций и их этнокультурное значение на задний план, концентрируя своё внимание на роли социальных и экономических факторов в исторических формациях человеческого общества. Тем самым они выступали против примордиалистской концепции нации и в некоторой степени вносили вклад в формирование оснований классической модернистской парадигмы национализма Основные представления классического модернизма таковы: нация представляет собой порождение современности, преимущественно территориальную политическую общность и она «строится» политической активностью своих граждан, особенно лидеров и элит (модель строительства нации). Важнейшей составной частью марксизма как научной теории является исторический материализм, по которому человеческое общество развивается в соответствии с развитием производительных сил и производственных отношений по ступеням общественно-экономических формаций. Иначе говоря, по схеме исторического материализма К. Маркса и Ф. Энгельса, смена этносоциальных общностей людей (в виде «племени», «народности» и «нации») соответствует поступательному ходу общественно-экономических формаций человеческой истории. Следовательно, по классическому марксизму, на первобытнообщинной стадии развития человеческого общества образуются первые этносоциальные общности «племена», в основе организации которых лежат родовые связи. Затем с возникновением рабовладельческого общества, имевшего классовую структуру впервые в человеческой истории, появляется «народность» (народ), в которой основные социальные связи являются территориальными. Эта форма общности людей продолжает своё существование и в период феодализма, а народность феодального общества, в отличие от народности рабовладельческого общества, имеет возможность непосредственно развиться в следующий этап человеческой общности В работах К. Маркса и Ф. Энгельса зачастую употребляется термин «национальность» применительно к этим предшествующим нации народностям феодального общества, хотя в их работах нет сформулированного определения ни «нации», ни «национальности». Дальнейшее развитие капиталистического способа производства, возникшего ещё в недрах феодализма, нуждается в качественно новой общности людей, которая ныне называется «нацией». Другими словами, согласно классической марксистской теории, решающими условиями формирования нации выступают потребности в преодолении феодальной раздробленности экономики и возникновение капиталистических экономических связей больших групп людей, для совместной деятельности которых обязательны общности территории и языка. С точки зрения Маркса и Энгельса, нация возникает наряду с формированием централизованного государства в политическом отношении, с появлением буржуазии - в социальном, и со складыванием национального рынка - в экономическом .И объективными условиями образования нации, а затем и её неотъемлемыми признаками, как утверждает германский социал-демократ К. Каутский, являются: общность экономических связей, которую создаёт капитализм; определённая целостная территория, которая является материальной почвой складывания экономических связей народов, пространством их жизни и деятельности; и общий литературный язык, который имеет функциональное значение для налаживания и развития общественно-экономических связей нации. 11. Западные и восточные национализмы. Я не думаю, что наиболее важные различия между национализмами — в прошлом, настоящем или ближайшем будущем — проходят по линии Восток-Запад. Самые старые национализмы Азии — здесь я имею в виду Индию, Филиппины и Японию — намного старше многих европейских — корсиканского, шотландского, новозеландского, эстонского, австралийского и т.д. Филиппинский национализм в своих истоках и взглядах по понятным причинам походит на кубинский и на национализм континентальной Латинской Америки; подобие национализма Мэйдзи мы находим в османской Турции, царской России и Британской империи; индийский национализм аналогичен тем национализмам, которые можно найти в Ирландии и Египте. Следует добавить, что представления людей о Востоке и Западе со временем менялись. Более столетия об османской Турции говорили, что она — "больной европеец", несмотря на то, что большая часть ее населения исповедует ислам; и сегодня Турция с трудом пытается войти в Европейское сообщество. В Европе, которая обычно считала себя полностью христианской (оставим в стороне мусульманскую Албанию), число мусульман растет день ото дня. Россию долго рассматривали как главным образом азиатскую державу, и до сих пор в Европе есть много людей, продолжающих так думать. Можно добавить, что в самой Японии есть люди, считающие себя отчасти белыми. Где начинается и заканчивается Восток? Египет находится в Африке, но принято считать его частью Ближнего Востока, а теперь, с концом Ближнего Востока, он стал частью Среднего Востока. Папуа — Новая Гвинея в Европе воспринимается как Дальний Восток, наравне с Японией, но сама о себе она так не думает. Отважное новое маленькое государство Восточный Тимор пытается решить, частью чего оно будет — Юго-Восточной Азии или Океании, которая с определенной точки зрения — например, из Лимы и Лос-Анджелеса — может рассматриваться как Дальний Запад. Эти проблемы становятся еще более запутанными из-за массовых миграций населения через принятые границы Европы и Азии. После соглашения об открытии портов в Китае в 1842 г. миллионы жителей Поднебесной отправились за границу — в Юго-Восточную Азию, Австралию, Калифорнию, — а позднее расселились по всему миру. Империализм забрасывал индусов в Африку, Юго-Восточную Азию, Океанию и Карибское море; яванцев — в Латинскую Америку, Южную Африку и Океанию; ирландцев — в Австралию. Японцы пришли в Бразилию, филиппинцы — в Испанию и т.д. Холодная война и ее последствия ускорили течение, включающее теперь корейцев, вьетнамцев, лаосцев, тайцев, малайцев, тамилов и т.д. Итак, церкви в Корее, Китае и Японии; мечети в Манчестере, Марселе и Вашингтоне; буддистские, индуистские и сикхские храмы в Лос-Анджелесе, Торонто, Лондоне и Дакаре. Каким будет результат всех этих миграций, какие идентичности уже существуют и возникнут в будущем — вопрос чрезвычайно сложный и в значительной степени еще не имеющий ответа. Имперские национализмы Форма национализма, всесторонне рассмотренная в моей книге "Воображаемые сообщества", — это, как я назвал его вслед за Хью Сетон-Уотсоном, официальный национализм. Данная форма национализма сложилась исторически как реакционный ответ на народные национализмы снизу, направленные против правителей, аристократов и имперских центров. Наиболее показательный пример представляет собой Российская империя, в которой цари правили сотнями этнических групп и множеством религиозных общин, а в своих собственных кругах говорили по-французски, что было знаком их цивилизованного отличия от подданных. Все выглядело так, как если бы только крестьяне говорили по-русски. Но с распространением в империи в девятнадцатом веке народных национализмов (украинского, финского, грузинского и т.д.), цари, в конце концов, решили, что они прежде всего русские, и в 1880-х — всего 120 лет назад — начали губительную политику русификации своих подданных, так сказать, делая царей и их подданных одними и теми же людьми, чего они избегали прежде. Точно так же Лондон пытался англизировать Ирландию (и добился заметных успехов), Германская империя пробовала онемечить свою часть Польши (с очень незначительным успехом), Французская империя навязывала французский итало-говорящей Корсике (частично добившись успеха), а Османская империя — турецкий арабскому миру (безуспешно). Во всех случаях — сошлюсь на себя самого — основное усилие было направлено на то, чтобы натянуть узкую и короткую кожу нации на огромное тело старой империи. Можно ли сказать, что эта форма национализма характерна для Запада или Востока? Не думаю, что это возможно. Мы можем, например, обсудить странный случай Японии, недавно рассмотренный в замечательной книге Тесы Моррис-Судзуки (Re-Inventing Japan: Time, Space, Nation, Armonk, NY 1998). Она приводит пример неожиданной трансформации, которая произошла во время Реставрации Мэйдзи, когда власти обратили внимание на айнов и жителей островов Рюкю и подчинили их. Долгое время политикой сегуната Токугава было запрещение айнам одеваться как токугава, перенимать японские обычаи и традиции; аналогично посланцев от Рюкю, приносивших дань в Эдо, наставляли, чтобы они одевались как экзотические китайцы. В обоих случаях основная идея состояла в том, чтобы — насколько это возможно — отделить эти периферийные (варварские) народы от имперского центра. Но с ростом официального национализма Мэйдзи такая политика была полностью изменена: айны и рюкю теперь считались столь же древними представителями японской расы, как и сами олигархи Мэйдзи. Все усилия — мирные, но чаще насильственные — были направлены на их японизацию (с переменным успехом). Можно утверждать, что позднее имперская политика в Корее и на Тайване следовала той же самой логике. Корейцы должны были присваивать себе японские имена и говорить по-японски, а тайваньцы, как младшие братья, должны были во всем подражать японцам. В конечном счете, они должны были стать японцами, как задумывалось, пусть и японцами второго сорта. Так же обстояли дела с ирландцами в Великобритании до 1923 г. и с поляками в Германии вплоть до 1920 г. Однако случай с Поднебесной империей куда более впечатляющий и забавный: ею с 1644 г. и вплоть до ее краха, который произошел менее чем 90 лет тому назад, правили маньчжуры и, соответственно, маньчжуро-говорящая династия. (В этом, конечно, нет ничего необычного. В Великобритании не было английской династии с одиннадцатого века: первые два правителя из ныне правящей королевской фамилии, немцы Георг I и II, практически не говорили по-английски, и это никого не волновало.) Свидетельством того, что китайский национализм возник недавно, служит тот факт, что эта курьезная ситуация 110 лет назад мало кого беспокоила. Не было никаких попыток не только маньчжуризации, но даже мандаринизации, поскольку престиж правителей был основан на различии, а не на подобии. Вдовствующая императрица Цыси попыталась в самом конце противопоставить западным империалистам народную враждебность от имени китайских традиций, но было слишком поздно; династия исчезла в 1911 г. вместе с маньчжурами. Самый популярный автор в сегодняшнем Китае — Вонг Шу — маньчжур, но он не афиширует этот факт. Китайский национализм возник довольно поздно по всемирно-историческим масштабам. Но он возник в очень специфической ситуации, для которой можно подобрать немного соответствий в мировой истории. Китай был насквозь пропитан различными империализмами эпохи, включая японский, но в действительности колонизирован не был. Многие конкурирующие империализмы, и даже Великобритания, которая столкнулась с трудностями в огромной Индии, не оставляли мыслей о захвате огромного имперского Китая. (Самое близкое сравнение здесь, возможно, — имперская Эфиопия.) Кроме того, имперский Китай был столь же слаб, как и царская Россия. Японцы победили царский флот за шесть лет до крушения маньчжурской династии и за двенадцать лет до кровавого конца самого царизма. Все это позволяло многим националистам первого поколения воображать, что империя без особых сложностей может превратиться в нацию. Эта мечта была и у Энвер-Паши в Стамбуле в ту же эпоху, и у полковника Менгисту Мариама в Аддис-Абебе тремя поколениями позже, и у полковника Путина в сегодняшней Москве. Они, таким образом, недолго думая, сочетали народный национализм всемирного антиимпериалистического движения с официальным национализмом конца девятнадцатого века; и нам известно, что последний был национализмом, исходящим от государства, а не от народа, и мыслил в терминах территориального контроля, а не народного освобождения. Отсюда и причудливое зрелище, вроде Сунь Ятсена — подлинного народного националиста, заявлявшего о претензиях Китая на различные районы Юго-Восточной и Средней Азии. Эти требования были основаны на реальных или воображаемых территориальных завоеваниях династических правителей, причем многие из этих правителей не были китайцами и против них, казалось бы, народный национализм должен был бороться. И Гоминьдан, и позднее КПК в разное время и в разных масштабах подтверждали эти претензии. Поднебесная, как я показал, не была столь уж уникальна. В разное время и в различной степени ее наследники признали многие новые государства, возникшие на ее периферии, благодаря империализму и антиколониальному национализму (Монголия, Корея, Вьетнам, Бирма, Индия и Пакистан). Это признание было тесно связано с новой идеей о том, что Китай — это нация, представленная, как и множество других наций, в Организации Объединенных Наций и ее предшественнице — Лиге Наций. Тайваньские историки показали, что в разные периоды между 1895 и 1945 гг. правящие группы на материке в действительности признавали за Тайванем статус японской колонии и поддерживали тайваньский народ в борьбе за независимость от Японии, точно так же, как они поддерживали и корейский народ. Противоречия между народным и официальным национализмами, которые столь очевидны в сегодняшнем Китае, как я уже сказал, не уникальны. Их можно найти и в других частях земного шара. Однако они особенно важны сегодня из-за огромных размеров и численности населения Китая, правительство которого, отказавшись от социализма, оправдывавшего его диктатуру, повернулось к официальному национализму для того, чтобы вновь сделать свою власть легитимной. 12. Этнические и политические национализмы. Этнический национализм – политическое движение, подчеркивающее особый статус этнических групп и выступающая за право каждой такой группы на самоопределение, а также идеология, обосновывающая эти притязания. Требования самоопределения могут иметь различный характер: учреждение административной автономии, установление федеративного политического устройства, создание независимого государства. Разновидностью этнического национализма выступает ирредентизм – борьба за объединение этнического сообщества, «разделенного» государственными границами, вокруг уже имеющегося «национального ядра». Основа этнического национализма – мифологизированные представления об общем историческом прошлом этнической группы, ее языковой и культурной гомогенности, праве на территорию «исторического проживания». В научной литературе этнический национализм обычно противопоставляют гражданскому, рассматривающему нацию как политическое сообщество равноправных граждан. Идея свободного выбора национальной идентичности является для него центральной. В некоторых странах Западной Европы (Англия, Франция, Испания, Португалия) национализм означал национальное строительство: пред современное государство укрепляло свою власть над территорией и населением, апеллируя к патриотизму и конструируя национальный язык, литературу, образовательные институты и др. Такой национализм называют «включающим», он распространяется на несколько этнических групп. национализм в других странах, например, балканских, – «исключающий», т.е. рассматривает нацию как сообщество людей, имеющих общие историческое происхождение и культурные признаки и в силу этого – право на нацию-государство. В Германии национализм представляет собой комбинацию этнического национализма, основанного на общности языка и происхождения немцев, и государственного национализма, основанного на гражданстве. Этнический национализм отстаивает принцип незыблемой этнической коллективной идентичности и в ряде случаев – идею превосходства собственной нации над другими (этноцентризм). Как отмечает американский социолог Крейг Калхун, национализм – «дискурсивная формация, определяющая облик современного мира и поэтому все соперничающие точки зрения имеют те или иные основания: национализм можно связывать с рождением современных государств, однако вполне допустимо усматривать его корни и в чувстве общности между членами языковых сообществ или интерпретировать его как трансформации древних этнических идентичностей в условиях модерна. Проблема определения национализма заключается в его врастании в другие политические, культурные или этнические проекты: он оказывается, задействован и для утверждения или оспаривания легитимности государств, и для обоснования дискриминации этнических меньшинств, и для определения содержания школьных программ и для многого другого». О существовании в политике противоречий на национальной основе свидетельствует национализм. Национализм как способ проявления национального вопроса и выражения межнациональных противоречий – явление сложное и многостороннее. С его проявлениями мы встречаемся и в повседневных межличностных отношениях, и на уровне взаимодействия государств и политических суперсистем. В первом приближении национализм представляет собой обостренное восприятие индивидом или объединением людей своей национальной принадлежности в ее соотношении с представителями других национальных общин. Как восприятие принадлежности к своей общности, национализм во многом имеет чувственно-эмоциональное, волевое содержание. Эволюция национализма в качестве политического феномена была обусловлена появлением буржуазного государства с элементами представительной власти. Это процесс активно происходит в Новое время, в период так называемых буржуазных революций, которые вывели на историческую арену в качестве нового активного политического класса буржуазию или третье сословие. Представители третьего сословия, не имевшего наследственных привилегий, в качестве идеологического противовеса традиционной дворянской аристократии выступали под лозунгом гражданственности, патриотизма, и национального единства. Для государства Нового и Новейшего времени национализм служит принципом государственного строительства, в основании которого лежит оформление территориального административного устройства в соответствии с национальной структурой общества. Согласно этому механизму государство обретает форму унитарного (целостного) организма либо федерации, союза национально-территориальных общин. Национализм в качестве принципа национально-государственного устройства остается на сегодня весьма значимым. Однако в последние десятилетия ХХ века в мировой политической практике проявляется тенденция отхода от государственного национализма в сторону межнациональной, межгосударственной интеграции, ярчайшим примером которой является Объединенная Европа. Тем не менее, на периферии мировой политики политический национализм остается влиятельным рычагом внутриполитической жизни, способом осуществления межгосударственных связей. Национализм также составляет своеобразную разновидность политики, осуществляемой государствами, партиями и другими субъектами политического процесса на уровне государств и в межгосударственных отношениях. Содержанием этой политики является использование национальной риторики (националистических лозунгов и символов) в качестве инструментов (средств и методов) достижения политических целей. Двойственность и противоречивость используемых в практической политике национально-политических лозунгов и идей, делает национализм весьма тонким и опасным инструментом достижения политических целей. В основании его положена идея консолидации собственной нации-государства как носителя особых политических ценностей, обоснование его исторической и политической миссии особого рода. Обоснование собственного превосходства и претензий на особую роль в мире, неизбежно сочетается с попыткой создания зримого образа своего политического врага в лице какого-то государства-соперника либо целой группы государств - идейно-политических врагов. Именно поэтому националистическая политика носит строго ориентированный характер в отношении конкретных государств, избираемых в качестве своеобразного пугала, носителя чаще всего чисто мифической военной и политической угрозы. Национализм как политика может использоваться не только в межгосударственных отношениях, но и в политической конкуренции партийных группировок. Акцент на сугубо национальных требованиях, в частности, проблеме защиты языка или религии, есть средство обретения политической популярности в лице массы представителей коренной нации либо других национальных общин, меньшинств. И в этом плане политическая действительность Украины не является исключением. В республике немало национально-политических групп и партий, оперирующих националистическими лозунгами. К наиболее ярким и многообразным проявлениям национализма относится идеологический национализм. Идеология национализма либо отдельные националистические лозунги – составляющая многих политических доктрин и программ. Национализм-система политических идей, теорий, лозунгов, выражающих и защищающих интересы социальных общностей, групп, организаций на основе их противопоставления политическим интересам других национальных групп, общностей и организаций и утверждения их приоритетности. Национализм как способ духовно-политической защиты интересов наций и политических группировок имеет общую основу и вместе с тем характеризуется неповторимостью, в которой отражается уникальность исторических, духовных и политических характеристик в положении этносов. Сколько наций – столько и видов националистической идеологии. Это объясняется наличием у каждой национальной группировки как бы своего исторического и политического соперника и врага. Именно поэтому национализм – не абстрактная теория политической самозащиты народа, а сугубо до мелочей обоснованная программа борьбы за его политический суверенитет в противостоянии со зримым историческим и политическим врагом или врагами, нациями – соседями. По мере изменения политического положения народа программные его национализма также изменяются. Таким образом, основной предпосылкой смягчения национализма является обретение национального, государственного суверенитета либо политической автономии в союзе с другими нациями-государствами. 13. Гражданский политический национализм. Гражданский национализм утверждает, что легитимность государства определяется активным участием его граждан в процессе принятия политических решений, т. е., степенью, в которой государство представляет "волю нации". Основным инструментом для определения воли нации является плебисцит, который может иметь форму выборов, референдума, опроса, открытой общественной дискуссии и т. д. При этом принадлежность человека нации определяется на основе добровольного личного выбора и отождествляется с гражданством. Людей объединяет их равный политический статус как граждан, равный правовой статус перед законом, личное желание участвовать в политической жизни нации, приверженность общим политическим ценностям и общей гражданской культуре. В конце XIX века Ренан обратил внимание на роль гражданского национализма в повседневной жизни: "Существование нации -- это повседневный плебисцит, как существование индивидуума -- вечное утверждение жизни". Действительно, как показал Геллнер, в современных нациях на протяжении всей своей жизни граждане активно подтверждают свою национальную принадлежность и тем самым легитимный статус государства. Что касается "исконных" с культурно-этнической точки зрения представителей нации, то согласно гражданскому национализму их может и не быть. Важнее, чтобы нация состояла из людей, которые хотят жить рядом друг с другом на единой территории. Гражданский национализм более выражен в тех молодых нациях, которые возникли в уже существующем государстве с достаточно однородным в плане культуры населением. Именно так обстояло дело в предреволюционной Франции, поэтому ранний национализм активно поддерживал идеи свободы личности, гуманизма, прав человека, равенства. Для него были характерны рациональная вера в общечеловеческое и либеральный прогресс. Однако он играл важную роль и в более позднее время. Так, в середине XX века национально-освободительная борьба стран третьего мира с колониализмом часто опиралась на гражданский национализм как путь к интеграции общества, противопоставляя его характерному для империализма принципу "разделяй и властвуй". Выразителями подобных идей были Ганди, Неру, Мандела, Мугабе. 14. Теория воображенных сообществ. Воображаемые сообщества — концепция в рамках теории нации, разработанная Бенедиктом Андерсоном в одноимённой книге, в которой тот рассматривает нацию как социально сконструированное сообщество, воображённое людьми, воспринимающими себя как его часть[1]. Первое издание книги Андерсона «Воображаемые сообщества» было выпущено в 1983 году. Второе издание — в 1991 году. На русский язык работа была переведена в 2001 году. Андерсон определяет нацию как «воображённое политическое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но в то же время суверенное». Воображаемое сообщество отличается от реального сообщества, потому что оно не может быть основанным на повседневном общении лицом-к-лицу его участников. Вместо этого, его участники удерживают в своём сознании ментальный образ своего сходства. Нация является воображённой, «поскольку члены даже самой маленькой нации никогда не будут знать большинства своих собратьев-по-нации, встречаться с ними или даже слышать о них, в то время как в умах каждого из них живёт образ их общности», — отмечает Андерсон. Эти сообщества являются воображаемыми как нечто ограниченное и вместе с тем суверенное. Ограниченное — потому что нация всегда подразумевает существование других наций. Нация — это не всё человечество, и специфика её феномена именно в противопоставлении другим нациям. Суверенное — потому что нации всегда стремятся к автономии. Залог этой автономии — суверенное государство. Кроме того, нации являются сообществом, потому что «независимо от фактического неравенства и эксплуатации, которые в каждой нации могут существовать, нация всегда понимается как глубокое, горизонтальное товарищество. В конечном счете, именно это братство на протяжении двух последних столетий дает многим миллионам людей возможность не столько убивать, сколько добровольно умирать за такие ограниченные продукты воображения». По мнению Андерсона, возникновение наций стало возможно в результате изменившегося восприятия времени и появления печатного капитализма. 15. Теория изобретения традиций. Изобретение традиций — модернистская историческая концепция, разработанная британским историком-марксистом Эриком Хобсбаумом. Основной идеей данной концепции является то, что многие традиции, которые кажутся старыми или претендующие на то, что они старые, часто оказываются совсем недавнего происхождения и нередко изобретёнными. Традиции складываются двумя путями. Один идет «снизу», когда можно сказать, что традиция «возникает», «зарождается». Это спонтанный, стихийный процесс, в который вовлечены достаточно большие массы людей. Все начинается с того, что кто-то обращает особое внимание на определенные фрагменты исторического наследия. Затем интерес, уважение, пристрастие, почтение распространяются вширь, охватывая все более широкие слои населения, и принимают форму ритуалов, церемоний, побуждают к поискам и обновлению старых объектов, к новой интерпретации старых кредо. Индивидуальные предпочтения и действия становятся массовыми и превращаются в поистине социальный факт. Так рождается традиция. Второй «маршрут» формирования традиции начинается «сверху», действуя через механизм навязывания, когда традиция выделяется, отбирается и даже навязывается теми, кто обладает властью или влиянием. Это может быть монарх, вводящий для своих подданных традиции своей династии; диктатор, делающий упор на прошлой славе нации; полководец, напоминающий воинам о великих исторических сражениях, или известный модельер-дизайнер, находящий вдохновение в прошлом и диктующий стиль «ретро». Заметим, что эти два пути не предопределяют содержания традиций. В частности, нельзя сказать, что один ведет к формированию истинной традиции, действительно уходящей своими корнями в прошлое, а другой — к изобретенной традиции, связь которой с прошлым придумана, вымышлена. Такая связь может диктоваться необходимостью, когда, например, кто-то наделяет образ прошлого привлекательными чертами с тем, чтобы увлечь своей идеей многих людей. Но все же чаще такого рода традиции создаются и внедряются с политической целью теми, кто стоит у власти. Вспомним коронационные церемонии императора Бокассы; ритуалы, принятые при Наполеоне, или недавние заверения политиков в «вечной и нерушимой дружбе» между Советским Союзом и Ливией, Румынией и Мозамбиком. Решение переписать все учебники истории в России и бывшей Восточной Германии после крушения в этих странах коммунистических режимов свидетельствует о степени утраты национальных традиций, которые нужно теперь восстанавливать заново. Изменение традиций объясняется, кроме того, их множеством и неизбежными столкновениями друг с другом, причем это касается и тех из них, которые относятся к различным обществам или культурам, и тех, которые принадлежат одному и тому же обществу. Первые широко изучались социальными антропологами. Речь идет прежде всего о столкновении традиций в связи с колониальными завоеваниями, а также о более мирных формах культурных контактов между совершенно разными обществами, в том числе о программах насильственной модернизации (см. гл. 9). Почти всегда местные традиции подвергаются значительному воздействию извне, пересматриваются или сметаются новыми, исчезая вовсе. 16. Нации как воображенные сообщества. Воображаемые сообщества — концепция в рамках теории нации, разработанная Бенедиктом Андерсоном. Он рассматривает нацию как социально сконструированное сообщество, воображённое людьми, воспринимающими себя как его часть. По Андерсону, нация – воображаемое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но в тоже время суверенное. Сообщество – общность, основанная не на общении, а на общем. Оно воображаемое не потому, что его не существует, а потому, что члены даже на самой малой нации не будут знать абсолютно всех своих собратьев по нации, но в голове у них будет образ их общности. Нация воображается ограниченной потому, что даже самая крупная из наций имеет свои границы, хоть и подвижные, за которыми живут другие нации. И крайне важно то, что нация воображается суверенной, то есть свободной. Андерсон рассматривает две культурные системы: религиозное сообщество и династическое государство. В легитимации религиозного сообщества огромную роль имел сакральный язык, будь то латынь, арабское письмо и другие. Эти сообщества воспринимали себя как центр мира, а сакральный язык связывал земное с «небесным порядком.» Отличием таких сообществ от современных наций была их инклюзивность, то есть любой, принявший символ веры, язык мог стать их частью. Социальные группы, стоящие на вершине иерархии были посредниками между землей и небом. В династическом государстве власть организовывалась вокруг центра. Население не граждане, а подданные. Источник легитимности имеет божественное происхождение. Благодаря такой организации досовременные империи так легко удерживали разнородные группы населения под одной властью. Новая эпоха изменила представления о государственном суверенитете, потому он теперь равномерно распространяется по всей территории государства и источником имеет нацию. По мнению Андерсона, возникновение наций стало возможно в результате изменившегося восприятия времени и появления печатного капитализма. Изначально процесс создания печатных языков был стихийным, но со временем он превратился в сильный инструмент власти, который стал моделью для «новых» государств-наций. Нация как воображаемое сообщество Воображаемые сообщества — концепция в рамках теории нации, разработанная Бенедиктом Андерсоном в одноимённой книге, в которой тот рассматривает нацию как социально сконструированное сообщество, воображённое людьми, воспринимающими себя как его часть. Андерсон определяет нацию как «воображённое политическое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но в то же время суверенное». Воображаемое сообщество отличается от реального сообщества, потому что оно не может быть основанным на повседневном общении лицом-к-лицу его участников. Вместо этого, его участники удерживают в своём сознании ментальный образ своего сходства. Нация является воображённой, «поскольку члены даже самой маленькой нации никогда не будут знать большинства своих собратьев-по-нации, встречаться с ними или даже слышать о них, в то время как в умах каждого из них живёт образ их общности», — отмечает Андерсон. Эти сообщества являются воображаемыми как нечто ограниченное и вместе с тем суверенное. Ограниченное — потому что нация всегда подразумевает существование других наций. Нация — это не всё человечество, и специфика её феномена именно в противопоставлении другим нациям. Суверенное — потому что нации всегда стремятся к автономии. Залог этой автономии — суверенное государство. Кроме того, нации являются сообществом, потому что «независимо от фактического неравенства и эксплуатации, которые в каждой нации могут существовать, нация всегда понимается как глубокое, горизонтальное товарищество. В конечном счете, именно это братство на протяжении двух последних столетий дает многим миллионам людей возможность не столько убивать, сколько добровольно умирать за такие ограниченные продукты воображения». По мнению Андерсона, возникновение наций стало возможно в результате изменившегося восприятия времени и появления печатного капитализма. В конце прошлого века британский ученый Бенедикт Андерсон изложил оригинальную теорию наций. Андерсон определяют как "воображаемые" или "сконструированные" все сообщества, кроме тех, которые состоят из знакомых друг с другом людей. Существование воображаемого сообщества становится возможным лишь потому, что люди удерживают в голове его ментальный образ. Нации возникли сравнительно недавно, после изобретения печатного станка, т.е. в эпоху, когда появилась возможность создания унифицированных систем образования и распространения информации, формирующих всякое общество определенным способом. Из этой теории некоторые люди либеральных или левых взглядов сделали удивительный вывод - наций не существует! Все они есть лишь искусственный конструкт, от которого людям сплошные беды. А потому национальный вопрос можно и нужно игнорировать, и, да здравствует космополитизм! 17. Национализмы как изобретенные традиции. «Изобретенная традиция» означает совокупность практик, как правило, направленных на привитие определенных ценностей и норм поведения путем повторения, которое автоматически подразумевает преемственность с прошлым. (Эрика Хобсбаум) Изобретенные традиции следует четко отличать как от обычаев, так и от установленных правил или общепринятых практик. Подобное «изобретение» характерно для Нового времени – когда в Европе возникают первые национальные государства (с идеей нации как объединяющего фактора), в период стремительных политических, экономических, социальных изменений (урбанизация общества, индустриальный рост и т.д.). Новые общества, создающие новую культуру, нуждались в неких основах, ориентирах, которые они находили в связи с прошлым. Люди испытывали потребность в стабильности в ситуации быстро меняющегося уклада, когда настоящие, традиции быстро отметались и угасали. Поэтому традиции потребовалось изобрести. Происходит поиск ритуалов, церемоний, любых других приёмов, которые связывают группу с прошлым, а также нацелены на «рутинизацию» новых обрядов. К таким приёмам Хобсбаум относит появление новых праздников и сопряжённых с ними обрядов и ритуалов, организация этнических фестивалей, «реанимация» национальных языков, преподавание по новым школьным учебникам, спортивные состязания, а также массовое возведение памятников. Таким образом, события прошлого посредством традиции включаются в обстановку настоящего. 18. Ценности нации и класса. |