[bookap.info] Гиппенрейтер. Психология внимания. Хрестоматия. Ноу московский психол огосоци ал ьн ы и институт
 Скачать 4.56 Mb.
|
|
ГЛАВА ПЕРВАЯ ВНИМАНИЕ НЕПРОИЗВОЛЬНОЕ I До тех пор, пока мы еще не имеем дела с воспитанием и различными искусственными мерами, внимание непроизвольное является единственно существующим. У большинства животных и у маленьких детей не наблюдается иной формы внимания. Это -природный дар, весьма неравномерно распределенный между индивидуумами. Но каково бы ни было внимание, будь оно слабо или сильно, оно всегда вызывается аффективным состоянием; это общее правило, не допускающее исключений. Как человек, так и животное непроизвольно обращает свое внимание только на то, что его касается, что интересует его, что вызывает в нем состояние приятное, неприятное или смешанное. Так как удовольствие и огорчение служат только признаками, что известные стремления наши удовлетворены или, напротив, встречают противодействие и так как стремления наши глубоко лежат в нас самих и выражают сущность нашей личности, наш характер, то из этого следует, что и характер непроизвольного внимания коренится в глубоких тайниках нашего существа. Направление непроизвольного внимания данного лица обличает его характер или, по меньшей мере, его стремления. Основываясь на этом признаке, мы можем вывести заключение относительно данного лица, что это человек легкомысленный, банальный, ограниченный, чистосердечный или глубокий. Так, привратница невольно все свое внимание отдает сплетням; красивый солнечный закат привлекает внимание художника, действуя на его эстетическую жилку, тогда как поселянин в том же закате видит лишь приближение ночи; простые камни возбуждают любознательность геолога, между тем как для профана это только булыжники и ничего более. Подобные факты столь многочисленны, что останавливаться на них не представля- 301 то наше исследование от ленным и резким) состо: знания, представляющее ч ность состояний сознания вило. Сказанного, однаю ние. Так, например, силь интенсивное наслаждение которое никоим образом мании. Внимание требует нение, это - познавание, ] вый признак. Чтобы отличать вни приближающихся, о кот< кянии (няппимеп. iflee 1 ется никакой надобности; стоит только читателю заглянуть в себя или бросить взгляд на окружающее. На первый взгляд кажется удивительным, каким образом такая очевидная, бросающаяся в глаза истина -что непроизвольное внимание без предшествовавшего ему аффективного состояния было бы следствием без причины -не сделалась до сих пор общим местом в психологии; но дело в том, что большинство психологов брались только за изучение высших форм внимания, т. е. начинали с конца3. Необходимо, наоборот, остановиться на форме первоначальной: без нее все непонятно; исследователю не на что опереться, и он остается без руководящей нити в своей работе. Мы не боимся поэтому увеличить число доказательств. Предположим, что существует человек или животное, неспособное ощущать удовольствие или неприятность; такой человек или такое животное окажется неспособным и ко вниманию. Для него будет существовать только состояние большего или меньшего напряжения, что представляет нечто совершенно другое. Невозможно поэтому утверждать вместе с Кондильяком, что если между множеством ощущений одно какое-нибудь отличается своей силой, то оно "преобразуется во внимание". Здесь имеет значение не только напряженность, но прежде всего наша приспособленность, т. е. то обстоятельство, удовлетворены ли наши стремления или, напротив, встречают противодействие. Напряженность представляет только составную часть, иногда самую незначительную. Заметьте, как естественно непроизвольное внимание, насколько оно не нуждается в усилии. Так, например, праздношатающийся по улице зевака, созерцая проходящую процессию, стоит неподвижно с открытым ртом все время, пока она дефилирует мимо него. Наступление момента, когда требуется усилие, служит признаком, что внимание изменило свой характер, что оно становится произвольным, искусственным. В биографиях великих людей можно указать множество фактов, доказывающих, что непроизвольное внимание всецело зависит от аффективных состояний. Это факты наиболее ценные, потому что они характеризуют явление во всей его силе. Внимание, давшее великие результаты, всегда вызывалось и часто поддерживалось силь- Психологов, ясно понимавших важную роль аффективных состояний в вопросе о внимании, так мало, что я могу указать только на "Физиологию ума" Маудсли, гл. V; Problemes of Life and Mind Льюиса, т. III, стр. 184; Mental Physiology Карпентера, гл. III; Psychologische Analysen Горвица, том 1, и на несколько последователей Гербарта, в особенности на Фолькмана фон Фоль кмара (Lehrbuch der Psychologic, том II, §114). 302 ною страстью. Араго приводит пример Фурье, который до тринадцатилетнего возраста отличался необузданно резвым характером и неспособностью к прилежанию, но, познакомившись с началами математики, стал другим человеком. Мальбранш случайно и против своего желания начал читать трактат Декарта о человеке; но чтение это так возбуждающе действовало на него, что "вызывало сильнейшее сердцебиение, из- за которого ему постоянно приходилось откладывать книгу в сторону, чтобы вздохнуть свободно"; он кончил тем, что сделался картезианцем. Нет надобности говорить о Ньютоне и многих других. Мне возразят, быть может, что вышеприведенные примеры суть только признаки обнаруживающегося призвания. Но что же такое призвание, как не внимание, известным образом направленное в течение всей жизни? Трудно найти лучшие примеры непроизвольного внимания, так как здесь оно продолжается не несколько минут, не час, а постоянно. Обратимся к другой стороне вопроса. Представляется ли состояние внимания непрерывным? По виду да; в действительности же это перемежающееся состояние. "Направить внимание на данный предмет -значит, строго говоря, следить за рядом впечатлений или связанных между собою мыслей с постоянно возобновляемым и усиливающимся интересом. Примером может служить наше состояние, когда мы присутствуем на драматическом представлении. Даже и в том случае, когда внимание направлено на какой-нибудь небольшой вещественный предмет, вроде цветка или монеты, замечается непрерывное перебегание мысли от одного признака предмета к другому, целый ряд наводящих впечатлений. Следовательно, мы выразимся гораздо точнее, если скажем, что объект внимания составляет центр последнего, его точку отправления, к которой оно постоянно возвращается"4. Психофизические исследования, о которых мы будем говорить впоследствии (гл. II, § 4), показывают, что внимание подвержено закону ритма. Стэнли Галль, тщательно изучив различные изменения в давлении, произведенном на кончик пальца, констатировал, что восприятие непрерывности невозможно, что субъект не в состоянии ощущать непрерывное возрастание или ослабление давления. Внимание останавливается для сравнения на нескольких определенных моментах. К колебаниям внимания должны быть отнесены некоторые ошибки, замечаемые в записях астрономических явлений5. SullyJ. Outlines of Psychology, гл. 1V. American journal of Psychology, 1887, № 1; Philospphishe Studien, 1888, т. V, стр. 56 и ел. 303 Маудсли и Льюис уподобляют понятие о внимании понятию о рефлексе, но правильнее было бы сказать, что это ряд рефлексов. Возбуждение физическое производит движение. Точно так же возбуждение, вызванное объектом, производит постоянно повторяемое приспособление. Случаи глубокого и устойчивого непроизвольного внимания обнаруживают все признаки неутомимой страсти, постоянно возобновляющейся и постоянно жаждущей удовлетворения. Алкоголик не может видеть наполненного стакана, не выпив его содержимого, и, если бы нашлась злобная фея, постоянно доливающая этот стакан, он продолжал бы пить не останавливаясь. Любовная страсть находится в тех же условиях. Вик д'Азир уверял, что обезьяны не поддаются воспитанию, потому что они не способны ко вниманию (что, впрочем, неверно). На это Галль возражал: покажите обезьяне ее самку, и вы увидите, что она способна ко вниманию. Точно так же действует и мысль Ньютона, когда он наталкивается на какую-либо научную задачу; он находится во власти постоянного возбуждения, не дающего ему ни минуты покоя. Мы не знаем факта более верного, более несомненного, нежели следующий: непроизвольное внимание зависит от аффективных состояний, желаний, чувства удовлетворенности, неудовольствия, ревности и т.д.; его интенсивность и продолжительность зависят от интенсивности и продолжительности аффективных состояний. Отметим здесь факт большой важности в механизме внимания. Колебания последнего, в действительности существующие, несмотря на кажущуюся непрерывность, исключительно обусловливают возможность продолжительного внимания. Если мы направим один глаз на одну определенную точку, то заметим, что по истечении известного времени зрение становится неясно, что между нами и объектом внимания появилось как бы облако, и в конце концов мы перестаем видеть. Если мы положим руку плашмя на стол и будем держать ее неподвижно, не производя давления (ибо давление есть движение), то ощущение постепенно притупляется и совершенно исчезает. Это доказывает, что нет восприятия без движения, как бы слабо ни было последнее. Всякий орган чувства в одно и то же время орган чувствительный и двигательный. Как только безусловная неподвижность исключит один из двух элементов (движущую силу), так вскоре вслед за тем функция другого сводится к нулю. Словом, движение есть условие изменяемости, которая в свою очередь служит одним из условий сознания. Эти факты, общеизвестные из обыденного опыта, объясняют нам необходимость означенных выше колебаний во внимании, которые часто остаются незамеченными для сознания из-за того, что они весьма крат-ковременны и неуловимы для наблюдения. 304 II Физические проявления внимания многочисленны и крайне важны. Мы намерены тщательно рассмотреть их, предупреждая заранее, что считаем их не столько следствиями этого состояния ума, сколько необходимыми его условиями, часто даже являющимися его составными элементами. Вследствие сказанного выше изучение их имеет для нас значение не вспомогательное, а капитальное. Только на этой почве и возможно составить себе более или менее ясное понятие о механизме внимания. В сущности внимание есть только известное положение ума, состояние чисто формальное: если отнять у него сопровождающие и определяющие его физические явления, дающие ему плоть, то остается чисто отвлеченное понятие, т. е. призрак. Вот почему все те, которые говорили о внимании на основании только самонаблюдения, ни словом не обмолвились о его механизме и ограничились лишь тем, что превознесли его могущественную силу. Необходимо постоянно помнить следующий основной принцип: каждое умственное состояние сопровождается определенными физическими проявлениями. Мысль не представляет явления, происходящего в мире сверхчувственном, в среде эфирной и неуловимой, как до сих пор по традиции допускают многие. Мы должны повторить вместе с Сеченовым: "нет мысли без выражения". Другими словами: мысль при самом зарождении уже есть слово или действие, т. е. начало мускульной деятельности. Внешние формы внимания так ясно подтверждают этот принцип, что здесь не может быть места сомнению; точно то же можно сказать и о той внутренней, скрытой форме, называемой размышлением, о которой мы намерены говорить ниже. Составные элементы внимания как состояния физического сводятся к трем группам: явления сосудодвигательные, явления дыхательные и явления двигательные, служащие для внешнего выражения. Все эти явления обнаруживают сосредоточенное состояние организма, концентрацию работы. 1. Представим себе, что двадцать человек сосредоточивают внимание на время от пяти до десяти минут на своем мизинце; вот приблизительно что произойдет: у одних не явится никакого ощущения другие, напротив, будут испытывать определенные ощущения-страдание, боль, биение артерий; большинство же получит впечатление слабого давления и мурашек. Этот простой опыт вызывает следующие вопросы: не возникают ли постоянно в той или другой части нашего тела ощущения, производимые непрерывными изменениями тканей, изменениями, остающимися незамеченны- 305 с ми, пока на них не останавливается внимание? Может ли акт внимания увеличить деятельность сосудов в чувствительных ганглиях и возбудить в них субъективные ощущения? Возможно ли наконец такого рода возбуждение симпатических центров и такое влияние на сосудодвигательные нервы, которое причиняло бы временные изменения в пальце, испытывающем ощущение? Первое предположение представляется маловероятным. Собственно говоря, всегда можно найти ощущение в пальце, когда со вниманием ищешь его. Другие же два предположения кажутся нам весьма основательными. Возможно, что испытываемое ощущение отчасти субъективно, но, по нашему мнению, в пальце, на котором в течение довольно продолжительного времени сосредоточена мысль, действительно локализируются ощущения. Изменения, происходящие в деятельности сосудов, ощущаются в форме артериальных биений, тяжести и т. д.с. Весьма вероятно и почти общепризнано, что внимание, даже в тех случаях, когда оно не направлено на какую-либо область нашего тела, сопровождается местной гиперемией известных частей мозга. Деятельность сосудов в соответствующих частях мозга усиливается вследствие увеличения функциональной деятельности. Эта местная гиперемия происходит от растяжения артерий, в свою очередь вызываемого действием сосудодвигательных нервов на мускульные покровы артерий. Сосудодвигательные нервы зависят от главного симпатического нерва, не подчиненного действию воли, но подверженного всем влияниям аффективных состояний. Опыты Моссо, между прочим, показывают, что малейшая эмоция, как бы мимолетна она ни была, производит прилив крови к мозгу. "Кровообращение происходит с большей скоростью в мозгу в то время, когда он работает, чем во время его бездействия. Поэтому мы имеем право сказать, что внимание, направленное на совокупность известных мыслей, ведет за собой ускорение кровообращения в нервном субстрате этих мыслей. Это и происходит на самом деле, когда какая-нибудь мысль сильно овладевает умом человека: мысль эта поддерживает в мозгу усиленное кровообращение и не дает ни сна, ни покоя"7. Отметим еще замечаемую после продолжительного внимания красноту (иногда бледность) лица. 2. Дыхательные изменения, сопровождающие внимание, приближаются к явлениям двигательным в тесном смысле и входят 6 Тьюк. "Дух и тело". Перевод П. Викторова. 7 Maudsley. Physiologic de 1'esprit,trad. Herzen.p. 381.-Gley Sur 1'etat du pouls carotidien pendant le travail intellectuel. частью в ощущение усилия. Дыхательный ритм изменяется; он замедляется и иногда подвергается временной приостановке. "Приобрести силу внимания,- говорит Льюис, -значит научиться чередовать приспособления ума с ритмическими движениями дыхания. Французы весьма удачно определяют живой, но поверхностный ум, говоря: он не способен к делу, требующему длинного дыхания (продолжительного времени)"8. Зевота, являющаяся после усиленного и продолжительного внимания, есть, вероятно, следствие замедления дыхания. Часто в таких случаях приходится сделать глубокое вдыхание, чтобы в достаточной степени возобновить воздух в легких. Вздох, который также служит дыхательным симптомом, по замечанию некоторых писателей, составляет принадлежность внимания, а также и боли физической и нравственной: роль его состоит в окислении крови, наркотизованной произвольной или непроизвольной приостановкой дыхания. Все эти явления служат только подтверждением сказанного выше: внимание есть факт исключительный, ненормальный; оно не может поддерживаться в течение продолжительного времени. 3. Телодвижения, которые, как говорится обыкновенно, выражают внимание, представляют собою явления капитальной важности. В этой главе мы можем только отчасти изучить их: все остальное будет более уместно в главе о произвольном внимании9, но здесь мы в первый раз познакомимся с двигательным механизмом этого явления. Займемся сначала фактами. Их стали изучать серьезно только с недавних пор. До последнего же времени область эта составляла достояние лишь немногих художников и некоторых физиономистов, мало стеснявших полет своей фантазии. Дюшену, которому принадлежит инициатива в этом вопросе, пришло в голову заменить непосредственное наблюдение, практиковавшееся его предшественниками (К. Беллем, Грассиоле и др.), экспериментальным методом. С помощью электричества он вызывал изолированное сокращение какого-либо лицевого мускула человека, страдавшего анестезией, и посредством фотографии запечатлевал результат опыта. Сообразно с теорией, изложенной им в его "Mechanisme de la physionomie humaine" (1862), часто достаточно сокращения одного мускула для выражения данного душевного движения; каждое аффективное состояние производит единичное местное изменение. Таким образом, по его мнению, лоб- 306 Lewes, loc. cit., стр. 188. См. дальше, глава II. 1 пая мышца есть мускул внимания; круговая мышца век -мускул раздумья; мышца, поднимающая крыло носа,-мускул угрозы; большая скуловая мышца -мускул смеха; мышца, сдвигающая брови,- мускул страдания; мышца, опускающая угол рта,-мускул презрения и т. д. Однако же Дюшен ограничивался только констатированием фактов, следуя в этом случае примеру И. Мюллера, заявлявшего, что выражение эмоций представляет собою факт вполне необъяснимый. Дарвин пошел дальше. Пользуясь сравнительным методом и опираясь на тщательные исследования, он стал искать происхождение различных механизмов выражения духовной жизни. Он старался выяснить, почему сокращение данного лицевого мускула обязательно связано с данным состоянием духа. Не будь этих кропотливых исследований, всякая попытка объяснения механизма внимания была бы преждевременна. Как браться за объяснения механизма, когда неизвестны составляющие его колеса? Проследим вкратце, что известно относительно внимания в обеих его формах, а именно: 1) направленного на внешние предметы (внимание в тесном смысле) и 2) на явления внутреннего мира (размышление). Внимание (для точности назовем его вниманием чувствительным) сокращает лобный мускул. Этот мускул, покрывающий всю область лба, неподвижно прикрепляется в задней части черепа, между тем как подвижный его край оканчивается под кожею бровей. Сокращаясь, он притягивает бровь, поднимает ее и образует поперечные складки па лбу, вследствие чего глаз сильно раскрывается. В случаях исключительных раскрывается и рот. У детей и у многих взрослых сильно напряженное внимание вызывает надувание губ, складывающихся в известную гримасу. Прейер пытался объяснить происхождение этой игры физиономии влиянием наследственности. "Все животные, -говорит он,-направляют сначала свое внимание на отыскание пищи. Первыми объектами их исследований служат те предметы, которых они могут коснуться своими губами, щупальцами, хоботом, языком. Всякое искание пищи сопровождается преобладающей деятельностью рта и его принадлежностей. У младенца, сосущего грудь, рот вытягивается вперед". Таким образом, думает он, образовалась ассоциация между первыми движениями рта и деятельностью внимания. Размышление выражается иным образом, почти обратным. Оно действует на круговую мышцу век и опускает брови. Вследствие этого образуются маленькие вертикальные складки в пространстве между бровями; глаз полуоткрыт, или совершенно закрыт, или же смотрит внутрь. Сдвигание бровей придает физиономии выражение умственной энергии. Рот закрыт, как бы для того, чтобы содействовать требуемому усилию. Внимание приспособляется к внешнему миру, размышление -ко внутреннему. Дарвин объясняет способ выражения размышления при помощи аналогии: это положение, принимаемое при затрудненном зрении, перенесенном от внешних предметов к явлениям внутренним, которые схватываются нелегко10. До сих пор мы говорили лишь о движениях лица, но существуют еще движения всего тела: головы, туловища и конечностей. Нет никакой возможности подробно описать их, потому что они различны для каждого отдельного вида животных". Существуют вообще: неподвижность, приспособление глаз, ушей, осязания, смотря по надобности; одним словом, единство действия, сосредоточение. Сосредоточение сознания и движений, рассеянность мыслей и рассеянность движений идут параллельно. Напомним о замечаниях и вычислениях Гальтона касательно этого предмета. Он наблюдал пятьдесят человек, присутствовавших на скучном чтении. Число движений, ясно заметных для наблюдателя, было постоянно; оно равнялось сорока пяти в минуту, т. е. средним числом приходилось по одному движению на человека. Несколько раз случалось, что внимание слушателей пробуждалось на время; тогда число движений уменьшалось наполовину; кроме того, движения эти из медленных и вялых переходили в более отрывистые и быстрые. Здесь следует предупредить возможное возражение. Каждому известно, что внимание, по крайней мере в его отраженной форме, иногда сопровождается движениями. Многие, желая разрешить какое-нибудь недоумение, начинают ходить, другие ударяют себя в лоб, чешут затылок, трут глаза, производят ритмические и непрерывные движения руками или ногами. Это, конечно, затрата, а не экономия движений, но затрата, приносящая пользу. Движения, производимые таким образом, не должны быть рассматриваемы как простые механические явления, действующие только на внешнюю среду; через мускульное чувство они действуют и на мозг, воспринимающий их так же, как и другие чувственные восприятия, и увеличивают мозговую деятельность. Быстрая ходьба, прогулка ради дви- См. подробнее: Дарвин. Выражение ощущений, гл. X; Прейер. Душа ребенка; Мантегацца. Физиономия, гл. XVI. Хорошие наблюдения над выражением внимания у животных можно найти у Рик-карди и и Saggio di studi e di ossercazioni interno all' attenzione nell'uomo e negli animalio. Modene, 1877 (2-я часть, стр. 1 - 17). 308 309 f жения ускоряют течение мыслей и увеличивают быстроту речи; они, по выражению Бэна, производят механическое опьянение. Опытные изыскания Фере, которых мы не можем привести здесь12, дают нам многочисленные примеры динамогенического действия движений. Собираясь работать, мы потягиваемся; эти движения имеют целью пробудить двигательные центры. Бывали случаи, что пассивные движения, сообщаемые парализованным членам, оживляя двигательные образы, способствовали восстановлению потерянной деятельности. Заметим, между прочим, что результатом этих движений является усиление умственной деятельности, а не сосредоточение внимания; они просто доставляют последнему известный материал. Это предварительная операция. Устранив это возражение, мы можем теперь определить истинную роль движений в акте внимания. До сих пор мы ограничились только описанием их. Постараемся сформулировать вопрос по возможности ясно. Представляют ли движения лица, туловища, конечностей и дыхательные изменения, сопровождающие внимание, просто, как принято думать, следствия, знаки? Или же это, наоборот, необходимые условия, составные элементы, необходимые факторы внимания? Мы без всяких колебаний принимаем второй тезис. Окончательное уничтожение движений сопровождалось бы совершенным уничтожением внимания. Пока мы можем только отчасти установить это положение, которое явится для нас в ином свете при изучении произвольного внимания, что составит предмет следующей главы; но так как мы уже коснулись главного пункта механизма внимания, то считаем необходимым продолжать. Основная роль движений в акте внимания состоит в поддержании и усилении данного состояния сознания. Так как здесь дело касается механизма, то предпочтительнее рассматривать этот вопрос с физиологической точки зрения, наблюдая за тем, что происходит в мозгу как органе движения и мысли в одно и то же время. 1. Как орган мышления мозг служит субстратом для восприятий (при внимании чувствительном) и для образов и идей (при размышлении). Внимание вызывает, без сомнения, интенсивную иннервацию там, где оно участвует, что доказывают многочисленные психометрические опыты. "Деятельность какой-нибудь мысли, -говорит Маудсли, -порождает в нервных элементах молекулярное изменение, распространяющееся по чувствительным нервам до периферии или, по крайней мере, до чувствительных ганглиев, чувствительность которых вследствие этого возрастает. В результате этого распространения молекулярной деятельности по чувствительным нервам до ганглиев получается, что мускулы, находящиеся в связи с данным чувством, рефлек-тивно сокращаются и дают сильнее чувствовать состояние внимания". По Гартману, внимание состоит "в материальной вибрации нервов", "в нервном токе, проходящем по чувствительным нервам в направлении от центра к периферии "13. Но существует еще один элемент, не менее важный. 2. В качестве двигательного органа мозг играет сложную роль. Он действует как инициатор движений, сопровождающих восприятие, образ или идею; затем эти движения, часто интенсивные, возвращаются к мозгу посредством мускульного чувства в качестве ощущений движения; эти последние увеличивают количество наличной энергии, которая, с одной стороны, служит поддержанию или усилению внимания, с другой же - возвращается к своей отправной точке в форме нового движения. Таким образом устанавливается течение от центра к периферии, от периферии к центру, затем от центра, получившего подкрепление, снова к периферии и т. д. Интенсивность сознания представляет только субъективное проявление этой сложной работы. Но предполагать, что она может существовать независимо от своих органических условий, -значит строить праздную гипотезу, безусловно расходящуюся со всем тем, чему учит нас опыт. Наивный зритель, скучающий во время оперного представления, потому что ровно ничего не смыслит в музыке, весь обращается во внимание при внезапной перемене декораций; это происходит оттого, что зрительное впечатление моментально произвело приспособление глаз и всего тела. Без этого органического сосредоточения впечатление быстро исчезло бы. "Разница между вниманием и произвольным движением, - говорит Вундт, - состоит в преобладающем реагировании на органы чувств, которое представляет первоначальный источник процесса. При произвольном движении центральное возбуждение направляется главным образом к мускулам; в акте внимания мускулы способствуют только подчиненным сочувственным движениям14, иначе говоря, происходят рефлективные движения. Наконец, резюмируя вместе с Маудсли сказанное об этом механизме, мы найдем, что "сначала происходит возбуждение, пролагающее путь для соответствующих идей посредством внешнего или См. его книгу: Sensation et Mouvement. 13 Философия бессознательная. м Physiologische Psychologic, стр. 723-724 первого издания. В последующих изданиях этого места нет. 310 311 внутреннего представления, а затем увеличение энергии этого первого возбуждения с помощью нового импульса, который, исходя из соответственной двигательной иннервации, приобретает еще большую силу благодаря последующей реакции чувствительных центров, участвующих более, нежели другие, в составлении данной идеи, так как взаимное влияние этих чувствительных и двигательных факторов до известной степени усиливает деятельность последней"10. Итак, сравнивая обыкновенное состояние субъекта с состоянием внимания, мы находим в первом случае слабые представления, малое количество движений; во втором же -яркое представление, энергичные и сосредоточенные движения и, кроме того, отражение произведенных движений. Нужды нет, будет ли последний придаток сознателен или бессознателен: сознание не производит этой работы, оно лишь пользуется ею. Мне могут возразить: мы допускаем это отраженное действие движений на мозг, но нет никаких доказательств в пользу того, что эти движения при своем возникновении не представляют попросту результата внимания. Здесь возможны три гипотезы: внимание (состояние сознания) служит причиною движений, или же оно представляет следствие движений, или же, наконец, оно сначала является их причиною, а затем следствием. Я не остановлюсь ни на одной из этих гипотез, имеющих значение чисто логическое или диалектическое; я бы желал поставить вопрос иначе. В этой форме он насквозь проникнут тем традиционным дуализмом, от которого так трудно избавиться психологии, и сводится в сущности к вопросу о том, что предшествует: воздействие ли души на тело или же, наоборот, воздействие тела на душу? Это загадка, за разрешение которой я не берусь. Для физиологической психологии существуют только внутренние состояния, разнящиеся между собой как по своим собственным свойствам, так и по физическим проявлениям, им сопутствующим. Если возникающее душевное состояние слабо и выражение его неуловимо, то оно не может назваться вниманием. Если же оно сильно, стойко, ограничено в своих пределах и выражается вышеназванными физическими изменениями, то это действительное внимание. Мы утверждаем только, что внимание не существует in abstracto, в качестве явления чисто внутреннего. Это конкретное состояние, психофизиологическое сочетание. Уничтожьте у вашего зрителя, присутствующего на оперном представлении, '•> Loc. cit., стр. 301. 312 приспособляемость глаз, головы, туловища, конечностей, дыхательные изменения, изменения в мозговом кровообращении и т. д.; уничтожьте сознательное и бессознательное реагирование на мозг всех этих явлений, и первоначальное целое, таким образом обобранное и лишенное содержания, не будет уже вниманием. Все, что останется от него - эфемерное состояние сознания, призрак того, что было раньше. Мы полагаем, что этот пример, каким бы фантастическим он ни представлялся, яснее выразит нашу мысль, нежели длинные рассуждения. Двигательные проявления - не причины, не следствия, но элементы; вместе с состоянием сознания, составляющим их субъективную сторону, они представляют внимание. Прошу читателя смотреть на сказанное как на набросок, предварительный и беглый обзор предмета, который мы намерены пополнить впоследствии. Так, например, мы не говорим теперь о чувстве усилия, потому что оно если и встречается в непроизвольном внимании, то только очень редко; но роль движений так важна, что к ним не мешает возвращаться несколько раз. Ill Состояние неожиданности или изумления есть усиленное непроизвольное внимание, о котором следует сказать несколько слов. Состояние это, весьма часто встречающееся в обыденной жизни, было забыто психологами. Впрочем, у Декарта в "Traite des passions" я встретил (часть 2, гл.70) следующее определение: "изумление есть внезапно наступившее состояние души, заставляющее ее рассматривать со вниманием предметы, которые кажутся ей редкими и необыкновенными. Таким образом, оно вызвано, во-первых, уже существующим в мозгу впечатлением, представляющим предмет редким и, следовательно, достойным тщательного изучения, затем движением душевных сил, которые под влиянием этого впечатления тяготеют с большею силою к той части мозга, где оно локализируется, чтобы сохранить и укрепить его в ней. Точно так же это впечатление способствует передаче указанных душевных движений мускулам, служащим для удержания органов чувств в неизменном положении, для того чтобы впечатление поддерживалось и укреплялось в этих органах, если оно образовалось при их участии". Над этим отрывком стоит задуматься. Читая его, мы находим -если исключим некоторое различие в способе выражения,-что здесь ясно перечислены все те элементы, участие которых в непроизвольном внимании мы старались доказать: увеличение нервной работы вследствие впечатления, отведение части этой работы в мускулы с целью "удер- 313 жать" и "укрепить". Заметим между прочим, что прием Декарта есть прием физиологической психологии, а никак не спиритуалистической, которая рекламирует себя его именем. Чувство неожиданности, или в более резкой форме изумление, есть толчок, вызванный чем-либо новым и непредвиденным: так, внезапное появление в моей квартире человека, известного мне за домоседа, которого я воображал у себя дома, в двухстах милях от меня, вызовет во мне чувство изумления. Как о процессе мыслительном, об изумлении мало что можно сказать. Оно принадлежит к группе душевных движений (эмоций); в усиленной же форме соответствует потрясению. Собственно говоря, это не столько состояние сознания, сколько промежуток между двумя состояниями, внезапный перерыв, пробел, зияние. В момент толчка предшествовавший полиидеизм сразу останавливается, так как новое состояние, подобно гиганту, врывается в борьбу за существование, происходящую между различными состояниями сознания. Мало-помалу новое состояние сознания классифицируется, вступает во взаимную связь с другими, уже имеющимися налицо; все стремится прийти в равновесие; но как только прошло чувство неожиданности, за ним непосредственно следует внимание, т. е. приноровленный моно-идеизм; приспособление успело совершиться. Мыслительный элемент берет перевес над элементом эмоциональным. Очень возможно, что в состоянии изумления мы плохо познаем, потому что чувствуем слишком сильно. В физическом отношении симптомы изумления те же, что и для непроизвольного внимания, но в форме преувеличенной, то есть более резкой. "Мы видели, что внимание обнаруживается легким при-поднятием бровей. Когда внимание переходит в чувство неожиданности, то поднятие бровей становится энергичнее, глаза и рот сильно раскрываются... Степень раскрытия этих двух органов соответствует интенсивности чувства неожиданности"16. Такое приподнятие бровей, представляя собою инстинктивный акт, встречается также у слепорожденных и способствует весьма быстрому раскрытию глаз. Что же касается раскрытия рта, то оно облегчает глубокое и сильное вдыхание, которое предшествует у нас всякому большому усилию. Мы сказали, что чувство неожиданности есть не что иное, как непроизвольное внимание в преувеличенной форме. Это положение я считаю доказанным. Наблюдая чувство неожиданности, мы находим ясные указания на то, что причина непроизвольного внима- 16 Дарвин, см. сноску № 10, гл. XII. В ней говорится о возможном происхождении этих движений. 314 ния лежит в аффективных состояниях, так как существует незаметная градация от непроизвольного внимания к чувству неожиданности, изумлению, оцепенению, испугу и ужасу, которые представляют очень интенсивные аффективные состояния. Рассуждение наше привело нас обратно к точке отправления и показало, что происхождение внимания весьма скромно, так как простые формы его связаны с наиболее настоятельными условиями животной жизни и вначале внимание имело значение только биологическое. Но благодаря привычке психологов заниматься исключительно произвольным вниманием и даже высшими его проявлениями происхождение это до сих пор оставалось скрытым. Можно сказать a priori, что если внимание вызывается аффективными состояниями, причина которых лежит в стремлениях, потребностях, вожделениях, то, анализируя до конца, мы найдем, что оно связано с самой глубокой сутью каждого индивидуума - инстинктом самосохранения. Беглый обзор фактов яснее покажет нам, что способность быть внимательным составляла преимущество первой важности в борьбе за жизнь; но здесь необходимо от человека спуститься ниже, весьма низко, в среду животных. Я оставляю без внимания зачаточные формы психической жизни, которые представляют слишком обширное поле догадкам и уклонениям в сторону. Чтобы возникло внимание, необходимо по крайней мере развитие некоторых из пяти чувств, несколько определенных восприятий и в достаточной степени развитый двигательный аппарат. Риккарди в вышеупомянутом сочинении находит первые ясные признаки внимания у суставчатых. Животное, устроенное таким образом, чтобы все впечатления внешнего мира были равносильны для него и располагались бы все на одном и том же плане в сознании, причем ни одно из них не господствовало бы над другими и не вызывало к деятельности приноровленного двигательного приспособления, оказалось бы весьма плохо вооруженным для самосохранения. Не стану говорить о крайнем случае, в котором господство и приспособленность были бы распределены в пользу впечатлений вредных, ибо таким образом организованное животное безусловно должно погибнуть, представляя из себя организм нелогичный, воплощенное противоречие. Остается рассмотреть обыкновенный случай, или господство ощущений полезных, т. е. связанных с питанием животного, его защитой от врагов, распространением его породы. Впечатления погони за добычей, бегства от врага, оплодотворения самки утверждаются в 315 сознании животного вместе с приспособленными движениями. Внимание находится к услугам потребности и в зависимости от нее; оно всегда связано с деятельностью наиболее совершенного органа чувств и бывает осязательным, зрительным, слуховым или обонятельным, смотря по породе животного. Здесь оно является во всей своей простоте и в этой форме легче всего поддается изучению. Необходимо было спуститься до этих первобытных форм, чтобы постигнуть причину его могущественной силы -оно составляет условие жизни и сохраняет тот же характер и в высших формах, где, переставая служить фактором приспособления к физической среде, становится фактором приспособления к среде социальной, что мы и увидим дальше. Во всех формах внимания, начиная с низшей и кончая высшей, существует единство состава. Впрочем, даже у высших животных внимание теряет свой ограниченный и материальный характер. Существование громадного большинства животных видов замкнуто в следующий тесный круг: питание, самозащита, размножение, сон; этим тесным кругом исчерпывается вся их деятельность. Наиболее смышленые из них имеют еще одну форму деятельности, проявляющуюся в способности играть; это проявление так важно, что многие писатели смотрят на него как на зародыш, из которого развивается искусство. Этой потребности, являющейся уже роскошью, соответствует и род внимания, также составляющий роскошь. Собака, с которой хозяин ее имеет привычку играть известным образом, становится внимательной, как только замечает, что он приготовляется к игре. Сикорский, хороший наблюдатель детских нравов, показал, что способность к деятельности и внимание наиболее развивается у них во время игр17. |