Объектом данного исследования является объем правовых явлений, составляющих содержание обозначенной правовой процедуры контроля за публичной администрацией в сша и рф. Предметом

• Название: Объектом данного исследования является объем правовых явлений, составляющих содержание обозначенной правовой процедуры контроля за публичной администрацией в сша и рф. Предметом
• Дата: 19.11.2020
• Размер: 56.35 Kb.
• Имя файла: EDITED_ Russian vs USA - Public administration control (1).docx
• Тип: Реферат; #152086

Введение.

Сравнительно-правовая характеристика российской модели контроля за институтами публичной административной власти по отношению к западным концепциям является определяющим аспектом развития отечественного института прокурорского и иных форм контроля.

Для сравнения подхода к контролю за деятельностью публичной администрации нами была избрана американская модель, как наиболее проработанная и отвечающая необходимости проследить различия между концепциями надзора за публичной администрацией в плоскости различных правовых семей.

Столкновение теоретического базиса, лежащего в основе формирования принципов и механизмов реализации контроля за деятельностью публичной администрацией в США и РФ видится нам крайне удачной находкой с точки зрения формирования четкого представления о причинно-следственных связях между выбранным подходом и результатом, выражающем эффективность и соотносимость полученных результатов с поставленными целями и задачами административного контроля.

Актуальность темы нашего исследования обусловлена, прежде всего, наличествующей необходимостью модернизации российского законодательства, совершенствование и усложнение которого не может являть собой единообразный и завершенный концепт развития без всестороннего анализа сопоставления отечественного и зарубежного опыта в сфере контроля за деятельностью публичной администрации, адекватного и верного отражения актуальных проблем и тенденций в сфере контроля за публичной администрацией в РФ и США, общих черт и различий в подходах и концепциях контроля за публичной администрацией.

Объектом данного исследования является объем правовых явлений, составляющих содержание обозначенной правовой процедуры контроля за публичной администрацией в США и РФ.

Предметом нашей работы избраны схожие и различные элементы отечественной и американской концепций организации институтов, контролирующих деятельность публичной администрации, а также устойчивые правовые связи и логические следствия, прямо или косвенно следующие из логики обозначенных в рамках данных институтов отношений.

Методологической основой исследования являются: научные труды отечественных и зарубежных авторов (Валлерстайн И., Ostrom. V, Барциц И. Н., Васильева А. Ф., Медушевский А.Н. и другие).

Основная цель нашей работы – установить определенные точки соприкосновения обозначенных национальных концепций контроля за деятельностью публичной администрации, выявить существенные различия, обозначить наметившиеся в связи с развитием институтов контроля за публичной властью тенденции и рассмотреть наиболее значимые проблемы внутри данных институтов.

В соответствии с заявленной целью в рамках текущего исследования нами были установлены следующие задачи:

1. 
   Определить объем и вывести определение понятия «публичная администрация».
   
2. 
   Определить доминирующие в национальных системах США и РФ подходы и концепции контроля за деятельностью публичных администраций.
   
3. 
   Провести сравнительный анализ концепций «обратной связи» и «подотчетности» в рамках сопоставления методов контроля за деятельностью публичных администраций.
   
4. 
   Раскрыть особенности взаимодействия контрагентов внутри обозначенных отношений и определить степень влияния гражданского общества на национальные концепции контроля за деятельностью публичных администраций.
   

В первой главе нами рассмотрены национальные концепции и принцип их действия применительно к существующей системе публичной администрации в данном государстве.

Во второй главе произведен содержательный анализ двух различных по своей сути и свойствам концепций контроля за деятельностью публичных администраций.


Контроль за деятельностью публичной администрации в РФ и США.

1. 
   Доминирующие концепции контроля за деятельностью публичной администрации в РФ и США.
   

1. 
   Публичная администрация в РФ: концепция «обратной связи» и гражданский контроль.
   

Сравнительно-правовой анализ российской модели контроля за институтами публичной административной власти по отношению к западным концепциям является определяющим аспектом развития отечественного института прокурорского и иных форм контроля. Сравнение нормативных процедур и практических результатов деятельности контролирующих органов в сфере публичной административной власти позволяет выявить принципиальные различия внутри институтов демократического представительства в РФ и США¹.

Прежде всего отметим, что в научных публикациях различных авторов и в учебниках разных изданий весьма часто фигурируют понятия «публичная администрация» или «государственная администрирования».

При этом, строго говоря, мы можем утверждать, что законодательного закрепления, а, следовательно, легальной дефиниции за этим понятием в российской правовой догматике не существует².

Между тем, при ближайшем рассмотрении становится практически очевидным факт заимствования данной правовой категории из накопленного объема опыта государств англо-саксонской правовой системы³. При этом публичная администрация в западных государствах неотделимо связана со сложной системной судебной практикой⁴.

Например, среди государств Европейского Союза в весьма обширной степени представлена административная преюдиция, суть которой подразумевает, что до обращения с иском в судебные органы предусмотрена предварительная стадия обращения с данным иском в органы публичной администрации. При этом до того момента, как гражданин получит отказ в удовлетворении иска от вышеуказанных органов публичной администрации, гражданин не допускается до стадии судебного обжалования.

Так, в Германии институт досудебного обжалования считается «механизмом авто контроля» финансовой администрации⁵. Таким образом, мы можем резюмировать, что на территории разных государств механизм публичной администрации проявляет себя в тесном взаимодействии с разными институтами и при решении разных утилитарных задач судебного характера⁶.

Скандинавский пример также указывает на некоторую проблему понимания механизма контроля внутри института публичной администрации по той причине, что в некоторых правых системах и сложных процессуальных конструктах, таких, как преюдиция или финансовое лимитированные в сфере регуляции разного рода отношений⁷. Таким образом, само существование и суть публичной администрации в ряде стран тождественно механизму контроля, что делает концепт «надзор за контролем» крайне спорным, даже с точки зрения формальной логики, не говоря уже о семантической несостоятельности такой модели понимания публичной администрации⁸.

Вместе с тем, исследуя вышеозначенные примеры, мы также можем сделать некоторых вывод о цели и задачах установления механизмов публичной администрации, как действенного способа разгрузки судебной системы через усложнение системы подачи иска или судебной жалобы. То есть, публичная администрация в этом смысле представляет собой процессуальную надстройку над стадией досудебной проверки законности и обоснованности подачи иска, то есть по своей сути выполняет роль такого «лимитера» искового траффика судебной системы.

Таким образом, функция дополнительного судебного контроля, может быть понята нами как основная утилита и назначение данного правового института. Но, между тем, так ли это на самом деле?

Данный вопрос можно отнести к числу дискуссионных, особенно в плоскости изучения этого правового конструкта в рамках отечественной правовой системы⁹.

Так, большинство российских авторов приравнивают публичную администрацию в РФ к категории властных публичных органов. Таким образом, под публичной администрацией нам предлагается понимать систему органов исполнительной власти и органов местного самоуправления, действующим в сфере своей компетенции и в соответствии с назначением в различных сферах отраслевой направленности¹⁰.

В этом смысле невозможно не обратить внимание на желание российского правоведа избежать расхождения в понимании таких категорий, как «исполнительная власть» и «администрация», которые приобретают тождественность через единство задач и правовых институтов. В этом смысле уже публичная администрация функционирует в рамках обозначенного механизма непрерывной организационной и отчетной деятельности¹¹.

Следуя обозначенным функциональным аспектам, в российской концепции модель публичной администрации приобрела вид «системы обратной связи», выражающейся через публичность правовых институтов исполнительной власти, их буквальную подотчетность носителю суверенитета – народу Российской Федерации¹².

В этом смысле публичная администрация в РФ противопоставляется институтам прямой демократии, являя собой площадку для консультативного (а в идеале – контрольного) народного инструмента для взаимодействия с представителями власти.

Здесь мы можем выделить ряд неоднородных самостоятельных социально-направленных задач¹³, разрешение которых возможно исключительно в рамках исправного действия обозначенного института публичной администрации¹⁴.

К таким функциям мы можем отнести:

1. 
   Установление диалога между гражданским обществом и органами власти через двусторонний информационный обмен, в том числе при посредничестве СМИ;
   
2. 
   Направленность социальных институтов на ограничение темпов роста административного аппарата и дебюрократизацию властных органов с целью максимального упрощения диалога через представительные органы власти;
   
3. 
   Реализация принципов прозрачности и открытости в процессе реализации своих непосредственных задач представительными органами, выступающими от имени государства и МСУ;
   
4. 
   Рационализация и упрощение деятельности госорганов по ряду вопросов с задействованием добровольческого ресурса гражданского общества (фондов, народных дружин и гражданских инициатив);
   
5. 
   Контроль за реализацией принципов гласности через согласованную и открытую совместную деятельность институтов гражданского общества и государства;
   
6. 
   Создание условий для независимой и качественной оценки принимаемых решений, как на федеральном, так и муниципальном уровнях;
   
7. 
   Приобретение политическими решениями из легитимности через многоэтапные стадии обсуждения и корректировки при участии представителей общественно-значимых течений и социальных объединений.
   
8. 
   Социальная корректировка через соответствующий публичный контроль и своевременное рассмотрение жалоб и инициатив граждан и различных объединений¹⁵¹⁶.
   

Суммируя вышесказанное, в РФ предлагается такая концепция понимания контроля института публичной администрации, которая реализуется посредством и только при наличии инициативы со стороны гражданского общества через соответствующие надзорные органы или внутренние ведомства исполнительной власти.

Соответствие административного действия целям административно-правового регулирования находит выражение в принципе целесообразности. Наряду с императивными полномочиями администрация (должностное лицо) осуществляет и дискреционные, принимая в определенных ситуациях самостоятельные решения. Дискреционный способ регулирования (от лат. discrete - благоусмотрение) предполагает право органа публичной власти, возможность для должностного лица действовать по собственному усмотрению, осуществлять полномочия, которые хотя и не указаны в прямой форме соответствующими правовыми нормами, но и не запрещены ими. Как правило, это связано с действиями в критических обстоятельствах, требующих быстрого решения, не всегда поддающегося четкой и однозначной регламентации.

Однако, на наш взгляд, данный подход обнаруживает под собой ряд существенных изъянов. Так, выше представленная система обратной связи обозначает по-сути «консультативный» контроль со стороны субъекта, который, хоть, формально, и является источником власти в РФ, но вместе с тем не обладает соответствующим административным ресурсом для принудительного императивного внедрения рекомендаций в работу органов власти.

Таким образом, народ, формально обладая правом и возможность воздействовать на институты исполнительной власти, на практике лишены такой возможности за неимением оперативного инструмента вмешательства в ту или иную социально значимую сферу подведомственности администрации¹⁷.

Кроме всего прочего, мы наблюдаем тенденцию на увеличение значимости подобных самоорганизованных контрольных институтов гражданского общества в условиях сворачивания отечественного парламента¹⁸, вынуждая население вступать во взаимодействие с администрацией в наиболее нестабильных и рискованных для их участников формах.

В сложившейся ситуации необходимо зафиксировать тот факт, что формами активности гражданского общества в условиях абсолютно негибкого механизма корректировки деятельности администрации с учетом мнения и пожеланий населения выступают акции протеста или гражданского неповиновения, бойкота правительственных мероприятий, при организации которых, по мнению реального большинства политически активных граждан, были допущены существенные нарушения законодательства федерального или муниципального уровней.

Таким образом, мы можем говорить о том, что наличествующая система взаимоотношений в плоскости «администрация-гражданское общество» в условиях ограниченной представленности интересов граждан обрекает существующий механизм на провоцирование остросоциальных конфликтов во взаимодействии гражданских и властных структур.

В свою очередь, мощный импульс коммуникативного ресурса через сети Интернет создает условия для образования острого антагонизма в случае игнорирования гражданских инициатив или несоблюдения любой из восьми обозначенных нами задач публичной администрации в РФ¹⁹.

Установившиеся информационные коридоры, ставшие каналами коммуникаций в обозначившейся плоскости взаимодействия общества и государства, традиционно известны: обмен информацией может происходить в рамках открытых встреч, через конференции с участием представителей общественных объединений или посредством социальных сетей. Вообще концепция динамичных обратных связей, которая лежит в основе отечественной системы контроля за публичной администрацией подразумевает не только наведение коммуникативных мостиков с целью сотрудничество, но и здоровую конкуренцию, то есть соперничество между институтами администрации и гражданского общества за доступ к исполнительному ресурсу.

Таким образом, номинально такая система взаимодействия номинально уравнивает представителей общества и администрации, как публичного визави, в их статусах, в то время как на самом деле отрицать строгую асимметричность таких отношений было бы неразумно²⁰.

1. 
   2. Публичная администрация в США: концепция «подотчетности» и система внешних гарантов.
   

Обращаясь к западному опыту, мы определяем своим объектом исследования американский опыт контроля за институтами публичной администрации. Точка зрения американских правоведов заключается в позиции, согласно которой публичная администрация в США, в основном, участвует в отношениях, связанных с реализацией полномочий органов исполнительной власти и администрации штатов, а также реализует функцию гласности через представительные органы, выступающие перед общественным арбитром. Вместе с тем, для публичной администрации в США характерна акцентированность на «внешней» административной системе, направленной на взаимодействие с частными лицами и удовлетворение их интересов с пользой и во благо всего административного ресурса²¹.

Процедура административного обжалования реализуется на основе обращения частного лица с заявлением, содержащим просьбу, претензию или требование (так начинается спорное административное производство). Таким образом, для США характерна координационная модель при установлении регламента деятельности публичной администрации, а, следовательно, крайне необходимой частью контроля за такой системой видится так называемый «внешний контроль». То есть, для нас совершенно предсказуемо открываются новые надзорные институты, которые имеют под собой принципиально иную модель контроля за деятельностью публичной администрацией²².

Суммируя вышесказанное, мы можем сделать вывод о том, что американская модель будет требовать большее внимание со стороны контрольных органов в противовес предоставленной широкой воле представительных органов, направленных на сотрудничество во благо обоих субъектов, то есть в манере и традициях, присущих капиталистическим отношениям, выражающими коммерческую природу их возникновения, ввиду понимания извлечения пользы как первостепенной цели обозначенной координируемой деятельности²³.

Ввиду того, что речь в этом случае идет об осуществлении полномочий ряда государственных институтов, законодатель сталкивается с необходимость внешних гарантий реализации деятельности публичной администрации в интересах федерального центра или правительства и населения штата. Результатом разработки такого гаранта стала, сформулированная в шестидесятые годы прошлого века «концепция подотчетности»²⁴.

Как прямо следует из названия, ведущий принцип данной модели контроля за деятельностью публичной администрации в США складывается из обязанности должностного лица, представляющего орган публичной администрации, нести персональную ответственность в сфере его компетенции и соразмерно его полномочиям. Таким образом, публичные действия должностных лиц администрации подвергаются оценке и любому контролю, а их решения должны носить обоснованный характер и соответствовать формам отчетности, которые предусмотрены в отношении лица, их совершающего²⁵.

Право на обращение рассматривается как право быть услышанным и должно быть доступно в отношении любых административных действий, которые в силу своей природы неблагоприятно воздействуют на права, свободы и интересы граждан. Возможно опосредованное обращение, направленное как петиция через институты политического контроля.

Концепция подотчетности содержит в себе три направления отчетности должностного лица и соответствует принципам индивидуальной ответственности²⁶. Соответственно направленность подотчетности может быть «вертикальной», то есть в виде ответственности должностного лица перед народом, который в этих отношениях может принимать вид электората или же общественных объединений, выражающих претензии или протест по отношению к должностному лицу в каждом конкретном случае. То есть вертикальная подотчетность подразумевает высокую степень активности и инициативности гражданского общества²⁷.

Подотчетность «по горизонтали» для должностного лица обозначает его обязательное нахождение в системе сдержек и противовесов п отношению к самостоятельным видам власти, надзорным институтам, в чью компетенцию входит контроль за деятельностью публичной администрации. Горизонтальная ответственность означает для должностного лица, прежде всего, риск постановки вопроса о некомпетентности лица или предъявления иска о злоупотреблении полномочиями²⁸.

Третье направление контроля является спорным и выделяется далеко не всеми американскими правоведами, однако в условиях современной тенденции по увеличению роли юридической психологии обособление этого третьего направления контроля видится нам весьма рациональным и обоснованным. Третьим направлением в американской традиции понимания концепций контроля за публичной администрацией является так называемый внутренний самоконтроль, осуществляемый силами самой организации в порядке внутренней иерархичности и соподчиненности²⁹.

В США к органам публичной администрации также применимы классические виды государственного контроля, традиционно обозначаемые, как политический, судебный и административный контроль.

2. 
   Сравнительный анализ подходов к контрольной деятельности за публичной администрацией в РФ и США.
   

В рамках защиты прав и интересов граждан контроль осуществляется на основе выработанных (в том числе по рекомендациям международных организаций) и закрепленных административных процедур, обеспечивающих корректное осуществление административного процесса. Так, бесспорное административное производство вытекает из права граждан на информацию: получение доступа к государственным материалам и документам, а также к самому процессу принятия государственных решений. В то же время, например, при рассмотрении, как нами уже было отмечено, становится очевидным факт заимствования данной правовой категории из накопленного объема опыта государств западных правовых систем³⁰.

При этом публичная администрация в западных государствах неотделимо связана со сложной системной судебной практикой. Контрольные полномочия парламента реализуются в комплексе мероприятий. Это постановка вопроса о доверии правительству и полномочие отправить в отставку правительство или должностное лицо; система постоянных и временных парламентских комитетов, наблюдающих за определенной областью государственного управления; создание следственных комиссий (их выводы носят рекомендательный характер, но в США, в отличие от РФ, например, их деятельность осуществляется одновременно с судебным производством.

Также, как и в ЕС, в США существует и развивается административная преюдиция, суть которой подразумевает, что до обращения с жалобой в судебные органы предусмотрена предварительная стадия обращения с данным иском в органы публичной администрации. При этом до того момента, как гражданин получит отказ в удовлетворении иска от вышеуказанных органов публичной администрации, гражданин не допускается до стадии судебного обжалования. Сопоставление процессуальных процедур и опытных результатов деятельности контролирующих органов в сфере публичной административной власти позволяет выявить принципиальные различия внутри институтов демократического представительства в нашей страны по отношению к западу. При этом, строго говоря, мы можем утверждать, что законодательного закрепления, а, следовательно, легальной дефиниции за этим понятием в российской правовой догматике не существует. Кроме того, изучая установленные примеры из систем США и РФ, мы также можем сделать некоторых вывод о цели и задачах установления механизмов публичной администрации, как действенного способа разгрузки судебной системы через усложнение системы подачи иска или судебной жалобы.

А значит, публичная администрация в этом смысле представляет собой процессуальную надстройку над стадией досудебной проверки законности и обоснованности подачи иска, а, значит, выполняет функцию своеобразного ограничителя для новых дел в рамках судебной системы³¹.

Как уже было нами установлено, принципиальной основой контроля в сфере публичного управления стала сформулированная еще в 1960-е гг. в США концепция подотчетности. Так, большинство российских авторов приравнивают публичную администрацию в РФ к категории властных публичных органов. Следовательно, под публичной администрацией нам предлагается понимать систему органов исполнительной власти и органов местного самоуправления, что было обозначено нами ранее.

В отличие от системы контроля в США в РФ, понятия «исполнительная власть» и «администрация», которые приобретают тождественность через единство задач и правовых институтов, стремятся уравнять. В таком контексте российская публичная администрация функционирует в рамках обозначенного механизма непрерывной организационной и отчетной деятельности, в то время как американская стремится к удовлетворению интересов контрагентов. В противовес американской модели, российская концепция контроля подразумевает обратную связь граждан через публичность правовых институтов исполнительной власти и их подотчетность народу Российской Федерации³².

В США российская концепция подотчетности получает реальное концептуальное развитие через доминирующий принцип американской модели контроля за деятельностью публичной администрации в США, который образуется из обязанности должностного лица, представляющего орган публичной администрации, как нами уже отмечалось, нести персональную ответственность в сфере его компетенции и соразмерно его полномочиям³³.

Следовательно, должностные акты лиц, представляющих администрацию, становятся объектом рецензирования и контроля, а решения должностных лиц должны носить обоснованный характер и соответствовать формам отчетности, которые предусмотрены в отношении данного конкретного должностного лица³⁴.

Как мы уже говорили, в РФ публичная администрация противопоставляется институтам прямой демократии, являя собой площадку для консультативного (а в идеале – контрольного) народного инструмента для взаимодействия с представителями власти³⁵. Так, в России предполагается такая концепция понимания контроля института публичной администрации, которая реализуется посредством и только при наличии инициативы со стороны гражданского общества через соответствующие надзорные органы или внутренние ведомства исполнительной власти.

Объектами контроля становятся правовые акты (нормативные и индивидуальные), результаты действий администрации (их своевременность, соответствие публичным интересам, способы и средства, эффективность с точки зрения минимизации ущерба индивидуальным правам и интересам), поведение должностных лиц (лояльность государству, добросовестность, честность, неподкупность, непредвзятость и т. д.). По прямому указанию закона осуществляется обязательный контроль, но предусматриваются и процедуры, инициируемые контролирующим органом и заявлением заинтересованного лица. Тем не менее, выше представленная система обратной связи обозначает по-сути «консультативный» контроль со стороны субъекта, который, хоть, формально, и является источником власти в РФ, но вместе с тем не обладает соответствующим административным ресурсом для принудительного императивного внедрения рекомендаций в работу органов власти.

Для публичной администрации, как США, так и РФ характерен ряд проблем, присущих их надзорных системам. США для ее модели контроля характерна диспозитивная концепция при установлении правил деятельности публичной администрации, а, следовательно, важной частью надзора за такой системой видится контроль извне, а в РФ народ, номинально имея право и возможность воздействовать на институты исполнительной власти, на практике лишены такой возможности за неимением оперативного инструмента вмешательства в ту или иную социально значимую сферу подведомственности администрации³⁶.

По той причине, что мы наблюдаем тенденцию на увеличение значимости подобных самоорганизованных контрольных институтов гражданского общества в условиях уменьшения значимости российского парламента, вынуждая население вступать во взаимодействие с администрацией в наиболее нестабильных и рискованных для их участников формах, в данном контексте имеет смысл обозначить, что формами активности гражданского общества в условиях абсолютно жесткого механизма изменения деятельности администрации с учетом мнения и пожеланий населения выступают акции протеста или гражданского неповиновения, саботажа правительственных мероприятий, при организации которых, по мнению реального большинства политически активных граждан, были допущены существенные нарушения законодательства федерального или муниципального уровней³⁷.

И в РФ, и в США горизонтальные взаимоотношения возникают между органами управления одного уровня или между органами, относящимися к одной структуре управления, и строятся согласно принципам концентрации и деконцентрации³⁸.

Концентрация предполагает, что властные полномочия сосредоточены в одном органе, и другие управленческие структуры не могут принимать решения без его участия и разрешения; деконцентрация обеспечивает рассредоточение властных полномочий между государственными органами так, что властный орган при передаче своим подчиненным части полномочий сохраняет за собой всю полноту ответственности.

Очевидно, основными, наиболее важными, принципами в деятельности публичной администрации обеих стран являются принципы законности, эффективности и гласности. Государственное управление в США реализуется через систему исполнительной власти, которая в своей совокупности наделена соответствующей компетенцией. Самостоятельность и целостность этой системы определяются конституционным порядком ее организации и целями деятельности исполнительных органов на основе проводимой в стране государственной политики. Разнообразие организационных форм, органов в системе исполнительной власти определяет ее внутреннюю структуру.

Как мы уже отмечали, СМИ и информационные средства, и в РФ и в США одинаковы. Так, обмен информацией между публичной властью может происходить в рамках открытых встреч, через конференции с участием представителей общественных объединений или посредством социальных сетей. А российская концепция динамичных обратных связей, которая лежит в основе отечественной системы контроля за публичной администрацией подразумевает не только наведение коммуникативных мостиков с целью сотрудничество, но и здоровую конкуренцию, то есть соперничество между институтами администрации и гражданского общества за доступ к исполнительному ресурсу.

Американские специалисты в то же время полагают, что публичная администрация в США, в основном, участвует в отношениях, связанных с реализацией полномочий органов исполнительной власти и администрации штатов, а также реализует функцию гласности через представительные органы, выступающие перед общественным арбитром. В то же время для публичной администрации в США характерна акцентированность на «внешней» административной системе, направленной на взаимодействие с частными лицами и удовлетворение их интересов с пользой и во благо всего административного ресурса³⁹.

В отличие от российской, американская модель будет требовать большее внимание со стороны надзорных органов в противовес предоставленной широкой воле представительных органов, направленных на сотрудничество во благо обоих субъектов, то есть в манере и традициях, присущих капиталистическим отношениям, обозначающими свойственную им природу возникновения, ввиду понимания извлечения пользы как первостепенной задачи, обозначенной организуемой деятельности, а по причине того, что речь идет о деятельности ряда государственных институтов, законодатель сталкивается с необходимость внешнего гаранта реализации деятельности публичной администрации в интересах федерального центра или правительства.

Как, нами было отмечено, концепция подотчетности содержит в себе три направления отчетности должностного лица и соответствует принципам индивидуальной ответственности.

И тем не менее, для обеих стран характерны тенденции к централизации деятельности публичных администраций. Централизация исходит из подчинения нижестоящих органов вышестоящим по иерархическому принципу (правительство и министерства), децентрализация — передачи части функций публичной администрации на места и предоставление ей широкой самостоятельности⁴⁰.

Таким образом, мы можем заявить о том, что при сравнении российской и американской моделей контроля за деятельностью публичной администрации мы можем выявить ряд различных и схожих черт. Основополагающим принципиальным различием внутри нашего сравнения будет служить сам подход к пониманию определения главных идей и механизмов контроля⁴¹.

Так, российская модель помимо трех классических видов контроля, делает большую ставку на гражданское общество, как главный противовес и антагонистическую силу по отношению к публичной администрации, оставляя множество внутренних институтов, через которые также подразумевается сотрудничество власти исполнительной и власти народной. Однако эта же «однобокость» данного подхода становится причиной и главным же объектом критики, направленной на концепт «обратной связи». Американская же модель, напротив, расширяет институты общественного надзора, превращая любой административный процесс в сложное лавирование между интересами администрации и народа через жесткий публичный контроль и предоставление широкому кругу органов и должностных лиц полномочий по ограничению деятельности администрации⁴².

Однако все же, для обоих государств существуют общие тенденции к централизации деятельности публичных администраций, а также направленность на антагонизм общества и публичного представительства исполнительной власти⁴³.

Заключение

В заключение следует сказать, что, рассмотрев основные подходы к пониманию контроля за деятельностью публичных администраций, мы сделали ряд выводов, сравнив концепции «обратной связи» и «подотчетности».

Так, во-первых, мы заключили, что в отличие от российской, американская модель будет требовать большее внимание со стороны надзорных органов в противовес предоставленной широкой воле представительных органов, направленных на сотрудничество во благо обоих субъектов, то есть в манере и традициях, присущих капиталистическим отношениям, обозначающими свойственную им природу возникновения, ввиду понимания извлечения пользы как первостепенной задачи, обозначенной организуемой деятельности, а по причине того, что речь идет о деятельности ряда государственных институтов, законодатель сталкивается с необходимость внешнего гаранта реализации деятельности публичной администрации в интересах федерального центра или правительства.

Во-вторых, российская модель помимо трех классических видов контроля, делает большую ставку на гражданское общество, как главный противовес и антагонистическую силу по отношению к публичной администрации, оставляя множество внутренних институтов, через которые также подразумевается сотрудничество власти исполнительной и власти народной. Однако эта же «однобокость» данного подхода становится причиной и главным же объектом критики, направленной на концепт «обратной связи». Американская же модель, напротив, расширяет институты общественного надзора, превращая любой административный процесс в сложное лавирование между интересами администрации и народа через жесткий публичный контроль и предоставление широкому кругу органов и должностных лиц полномочий по ограничению деятельности администрации.

В-третьих, и в РФ, и в США горизонтальные взаимоотношения возникают между органами управления одного уровня или между органами, относящимися к одной структуре управления, и строятся согласно принципам концентрации и деконцентрации.

В-четвертых, для публичной администрации, как США, так и РФ характерен ряд проблем, присущих их надзорных системам. США для ее модели контроля характерна диспозитивная концепция при установлении правил деятельности публичной администрации, а, следовательно, важной частью надзора за такой системой видится контроль извне, а в РФ народ, номинально имея право и возможность воздействовать на институты исполнительной власти, на практике лишены такой возможности за неимением оперативного инструмента вмешательства в ту или иную социально значимую сферу подведомственности администрации.

Таким образом, мы осуществили следующий комплекс исследований:

1. 
   Установили объем и вывели определение понятия «публичная администрация».
   
2. 
   Выделили доминирующие в национальных системах США и РФ подходы и концепции контроля за деятельностью публичных администраций.
   
3. 
   Провели сравнительный анализ концепций «обратной связи» и «подотчетности» в рамках сопоставления методов контроля за деятельностью публичных администраций.
   
4. 
   Раскрыли особенности взаимодействия контрагентов внутри обозначенных отношений и определить степень влияния гражданского общества на национальные концепции контроля за деятельностью публичных администраций.
   

Суммируя прежде сделанные нами выводы, мы можем заявить о том, что при сравнении российской и американской моделей контроля за деятельностью публичной администрации мы можем выявить ряд различных и схожих черт. Основополагающим принципиальным различием внутри нашего сравнения будет служить сам подход к пониманию определения главных идей и механизмов контроля

Список используемой литературы

1. 
   ^Barzelay, M. and Babak J.A.. Breaking Through Bureaucracy:A New Vision for Managing in Government. – Berkeley, 1992. – 442 p.
   
2. 
   Ostrom. V The intellectual crisis in American public administration. Second Edition. - Tuscaloosa, 1989. – 311 p.
   
3. 
   Pollitt. C. Managerialism and the Public Services: cuts or cultural change in the 1990s? - 2nd edn. - Oxford: Blackwell, 1993. – 199 p.
   
4. 
   Terry L. D. Administrative leadership, neo-managerialism, and the public management movement // Public Administration Review. - Vol. 58 – Washington D.C., 1998. - 869 p.
   
5. 
   Барциц И. Н. Критерии эффективности государственного управления и глобальное управленческое пространство – М., 2009. – 48 c.
   
6. 
   Барциц И. Н. Международные методики оценки эффективности государственного управления // Управленческое консультирование. – М., 2009. – 91 c.
   
7. 
   Бахрах Д. Н. Административное право России: учебник для вузов. – М., 2000. – 311 c.
   
8. 
   Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / Пер. с англ. Под ред. В.И. Иноземцева. – М., 2004. – 186 c.
   
9. 
   Валлерстайн И. Указ. соч. – 344 c.
   
10. 
    Ванин В.В. Правовые проблемы государственного программно-целевого планирования предпринимательской деятельности в Российской Федерации. – Ростов н/Д, 2000. – 330 c.
    
11. 
    Васильева А. Ф. Учение о публичных услугах в административном праве Германии: теория Эрнста Форстхоффа // Публичные услуги: правовое регулирование (российский и зарубежный опыт): сборник / под ред. Е.В. Гриценко, H.A. Шевелевой. - М, 2007. - 270 c.
    
12. 
    Зырянов С. М., Лебедева Е. А., Спектор Е. И., Гармаева М. А. Досудебное урегулирование споров в публичном праве // Журнал российского права. – М., 2011. – 82 c.
    
13. 
    Мальковская И.А. Трансформация государства и эволюция публичного администрирования в условиях глобализации (актуализация европейского опыта для России) // Вестник Российского университета дружбы народов. – М., 2006. – 49 c.
    
14. 
    Медушевский А.Н. Административная реформа и бизнес в России // Изменение и консолидация рыночного законодательства в контексте российской судебной реформы. – М., 2005. – 76 c.
    
15. 
    Медушевский А.Н. Публичная администрация и общество: система обратных связей в информационном секторе. Контуры глобальных трансформаций. – М., 2009. – 52 c.
    
16. 
    Медушевский А.Н. Реформа государства // Отечественные записки – М., 2004. – 254 c.
    
17. 
    См.: Behn R.D. Rethinking Democratic Accountability. – Washington DC, 2001. – 148 c.
    
18. 
    Соловьев А. А. Французская модель административной юстиции. - М., 2014. – 331 c.
    
19. 
    Хиль-Роблес А. Парламентский контроль за администрацией (институт омбудсмана). – М., 1997. – 111 c.
    
20. 
    Шевердяев С.Н. Право на информацию: к вопросу о конституционно-правовой сущности // Право и политика. – М., 2001. – 655 c.
    

1^ См.: Административное право зарубежных стран / под ред. Н. В. Румянцева. - М., 2016. – С. 322.

2^ См.: Барциц И. Н. Критерии эффективности государственного управления и глобальное управленческое пространство – М.,2009. – С. 12-20.

3^ См.: Барциц И. Н. Международные методики оценки эффективности государственного управления // Управленческое консультирование. – М., 2009. – С. 10.

4^ См.: Соловьев А. А. Французская модель административной юстиции. - М., 2014. – С. 37.

5^ См.: Васильева А. Ф. Учение о публичных услугах в административном праве Германии: теория Эрнста Форстхоффа // Публичные услуги: правовое регулирование (российский и зарубежный опыт): сборник / под ред. Е.В. Гриценко, H.A. Шевелевой. - М, 2007. - С. 179-188.

6^ См.: Зырянов С. М., Лебедева Е. А., Спектор Е. И., Гармаева М. А. Досудебное урегулирование споров в публичном праве // Журнал российского права. – М., 2011. – С. 21 – 33.

7^ См.: Барциц И. Н. Указ. соч. – С. 12.

8^ См.: Медушевский А.Н. Административная реформа и бизнес в России // Изменение и консолидация рыночного законодательства в контексте российской судебной реформы. – М., 2005. – С. 22-37

9^ См.: Бахрах Д. Н. Административное право России: учебник для вузов. – М., 2000. – С. 119.

10^ См.: Барциц И. Н. Указ. соч. – С. 16.

11^ См.: Медушевский А.Н. Публичная администрация и общество: система обратных связей в информационном секторе. Контуры глобальных трансформаций. – М., 2009. – С. 87.

12^ См.: Медушевский А.Н. Указ. соч. – С. 74.

13^ См.: Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / Пер. с англ. Под ред. В.И. Иноземцева. – М., 2004. – С. 117.

14^ См.: Медушевский А.Н. Реформа государства // Отечественные записки – М., 2004. – С. 6-9.

15^ См.: Мальковская И.А. Трансформация государства и эволюция публичного администрирования в условиях глобализации (актуализация европейского опыта для России) // Вестник Российского университета дружбы народов. – М., 2006. – С. 30.

16^ См.: Шевердяев С.Н. Право на информацию: к вопросу о конституционно-правовой сущности // Право и политика. – М., 2001. – С. 55.

17^ См.: Медушевский А.Н. Указ. соч. – С. 44-47.

18^ См.: Хиль-Роблес А. Парламентский контроль за администрацией (институт омбудсмана). – М., 1997. – С. 317.

19^ См.: Медушевский А.Н. Указ. соч. – С. 55.

20^ См.: Ванин В.В. Правовые проблемы государственного программно-целевого планирования предпринимательской деятельности в Российской Федерации. – Ростов н/Д, 2000. – С. 11.

21^ См.: Ostrom. V The intellectual crisis in American public administration. Second Edition. - Tuscaloosa, 1989. – P. 48.

22^ См.: Хиль-Роблес А. Указ. соч. – С. 226.

23^ См.: Behn R.D. Rethinking Democratic Accountability. – Washington DC, 2001. – P. 231.

24^ См.: Медушевский А.Н. Указ. соч. – С. 78.

25^ См.: Barzelay, M. and Babak J.A.. Breaking Through Bureaucracy:A New Vision for Managing in Government. – Berkeley, 1992. – P. 111.

26^ См.: Валлерстайн И. Указ. соч. – С. 120.

27^ См.: Хиль-Роблес А. Указ. соч. – С. 229.

28^ См.: Pollitt. C. Managerialism and the Public Services: cuts or cultural change in the 1990s? - 2nd edn. - Oxford: Blackwell, 1993. – P. 174

29^ См.: Terry L. D. Administrative leadership, neo-managerialism, and the public management movement // Public Administration Review. - Vol. 58 – Washington D.C., 1998. - P. 706.

30^ См.: Васильева А. Ф. Указ. соч. - М, 2007. - С. 180.

31^ См.: Валлерстайн И. Указ. соч. – С. 120.

32^ См.: Медушевский А.Н. Указ. соч. – С. 74-77.

33^ См.: Хиль-Роблес А. Указ. соч. – С. 222.

34^ См.: Васильева А. Ф. Указ. соч. - М, 2007. - С. 182.

35^ См.: Валлерстайн И. Указ. соч. – С. 120.

36^ См.: Медушевский А.Н. Указ. соч. – С. 75

37^ См.: Хиль-Роблес А. Указ. соч. – С. 224.

38^ См.: Валлерстайн И. Указ. соч. – С. 120.

39^ См.: Барциц И. Н. Указ. соч. – С. 30.

40^ См.: Валлерстайн И. Указ. соч. – С. 128.

41^ См.: Медушевский А.Н. Указ. соч. – С. 78.

42^ См.: Хиль-Роблес А. Указ. соч. – С. 228.

43^ См.: Барциц И. Н. Указ. соч. – С. 26.