работа. Оценка преподаватель царев Ю. Н. доцент, канд физ мат наук контрольная работа две концепции времени Аристотеля по дисциплине концепции современного естествознания
 Скачать 263.27 Kb.
|
|
Министерство науки и высшего образования Российской Федерации Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ АЭРОКОСМИЧЕСКОГО ПРИБОРОСТРОЕНИЯ ОЦЕНКА ПРЕПОДАВАТЕЛЬ Царев Ю. Н. - доцент, канд. физ.-мат. наук КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА Две концепции времени Аристотеля. по дисциплине: КОНЦЕПЦИИ СОВРЕМЕННОГО ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ РАБОТУ ВЫПОЛНИЛ СТУДЕНТ ГР. № 8852 кз Рахматова Г.Э. Санкт-Петербург 2019 План Введение……………………………………………………………………………………………...2 1. Формирование концепции времени Аристотеля………………………………………………..3 2. Взаимоотношении времени и души в концепции Аристотеля………………………………...9 Заключение…………………………………………………………………………………………16 Список использованной литературы……………………………………………………………17 ВведениеПри рассмотрении разных работ Аристотеля его взгляды могут показаться противоречивыми, поскольку в части работ он делает упор на опыт и практику, в других - на определенные врожденные предрасположенности ума. Однако задачи разных трактатов не одинаковы. Научное знание, по Аристотелю, достижимо только посредством того, что он называет демонстрацией. Поскольку термин "демонстрация" используется в наше время, может возникнуть искушение предположить, что Аристотель разрабатывал чисто эмпирический метод получения истинного знания. Это не так. Научное знание, по Аристотелю, есть демонстративное знание, не в современном смысле экспериментальной демонстрации, а в смысле рационального или логического доказательства. На первый взгляд, эта позиция кажется наивной и типично античной. Но Аристотель был неутомимым наблюдателем. Влияние Аристотеля на науку в целом вызвало много размышлений и было, до некоторой степени, смешанным. Последующие ученые приписали его трудам неоспоримый авторитет, за что самого Аристотеля упрекать, безусловно, не следует. Он стимулировал рационалистическую установку тех, кто искал первопричины всего сущего, и за это история науки должна оправдать его. Такая установка, однако, вскоре распространилась на вопросы, которые сам Аристотель трактовал эмпирически и считал их выходящими за пределы логических определенностей. Его этическое учение ссылается на круг условий и суждений, достижимых "в общем", "более или менее" и "по большей части". Будучи склонным считать, что нравственные и политические элементы жизни должны контролироваться всеобщими принципами, он все же понимает сложности жизни и проистекающую из этого невозможность навязать ей что-то заранее. Несмотря на то что его концепция конечных причин стала центральной темой религиозной полемики, его четырехкомпонентная теория причинности имела бесспорную ценность для поколений ученых. При свободной же интерпретации, даже конечные причины не чужды теоретической науке, пока они остаются теологически нейтральными. Аристотель жил в конце классического греческого периода, и его работы - надлежащая дань именам, сделавшим этот век тем, чем он был. А этот век на самом деле был веком зарождения западной цивилизации. Аристотель старался собрать и критически разобраться во всем, что было познано и познаваемо. Будь его влияние на нас меньшим, мы не гордились бы так, обнаруживая его ошибки. Возможно, верно то, на чем настаивал один критик: "почти каждый серьезный шаг в интеллектуальном прогрессе должен был начинаться с нападок на какую-либо аристотелевскую доктрину". Однако без него не просто понять ни науку, ни логику, ни философию. Цель работы - исследование двух типов времени Аристотеля и их отражения в природе. 1. Формирование концепции времени АристотеляВремя как отражательное средство используется не только для отражения событий, происходящих во внешнем мире, но и для установления определенной соотнесенности между событиями в нашем "внутреннем" мире. Более того, два эти вида направленности отражения - на внешние объекты и на внутренний мир - соотнесены между собой таким образом, что отражение внешнего происходит только благодаря наличию внутреннего отражения. Рассмотрение времени как отражения проясняет в известном смысле вопрос, который ставится во многих исследованиях: реально или иллюзорно время? Аристотель писал, что различные модусы времени познаются с помощью различных способностей человека. В опыте познается реальность, настоящее. Настоящее - это тот модус или та "часть" времени, которая убеждает нас в реальности самого этого феномена. Что касается прошлого, то оно отражается с помощью памяти, а память, как известно, "может подвести", какая-то часть информации может оказаться стертой. В этом случае познающий субъект начинает строить догадки, высказывать гипотетические предположения и таким образом пытаться "реанимировать" изучаемый объект. Сам процесс воспоминаний представляет собой сложнейший синтез "реальных следов" и идеальных домыслов. Модус будущего - это исключительно сложный модус времени. Психологи показали, что имеются реальные механизмы, обеспечивающие протекание процесса "построения моделей будущего". Что касается содержания самих моделей, то они также представляют собой синтез, определенную соотнесенность образов реальности и чисто идеальных построений. Поэтому и о феномене времени в его целостности, учитывая взаимосвязь прошлого, настоящего и будущего, можно сказать, что этот объект носит интегративный или синтетический характер, в нем сочетаются реальность и иллюзорность. Нельзя относить феномен времени только к чисто "реальным" или только к "чисто" иллюзорным объектам [6, C.234]. На протяжении многих десятилетий проводились исследования с целью найти "внутри" изучаемого живого объекта наиболее элементарные объекты, являющиеся носителями такого интегративного свойства как память. Но этот "носитель" так и не был найден, а естествоиспытателям пришлось столкнуться с серьезной методологической трудностью - проблемой соотношения свойств частей и целого. Решение этого вопроса лежит в сфере методологии. Еще Аристотель был убежден, что целое может обладать свойствами, которые отсутствуют у частей, составляющих это целое. На современном языке это означает признание наличия у целого неких эмерджентных свойств, т. е. свойств, которые не присущи отдельным частям целого, но обусловлены взаимодействиями между ними. Для более полной характеристики отражательной функции времени нельзя обойти стороной такую область знаний как лингвистика. Отношение лингвистов к проблеме времени - это особое отношение. Мы укажем только на некоторые принципиальные обстоятельства. Существует мнение, что наиболее важная причина, в силу которой возник язык, заключается в том, что свою экзистенцию, т. е. внутреннюю сущность, воспоминания, планы на будущее, мироощущение человек может передать другому человеку только с помощью языка. Предметы, существующие во внешнем мире, можно увидеть, нарисовать или показать другому. Но содержание внутреннего мира: настроения, желания и т. п., - это всё можно выразить только в языке. Вполне возможно, что такое средство как язык обладает системно-структурными свойствами именно потому, что такими же системно-структурными свойствами обладает феномен времени, для отражения которого в первую очередь и возник язык [6, C.237]. Для понимания причин, в силу которых именно для отражения времени появилась необходимость создания такого сложного образования как язык, следует более подробно рассмотреть два "образа времени". Под этими "образами" имеются в виду Хронос и Эон. У Хроноса и Эона есть ряд отличий, каждый имеет свою специфику. Хронос “выражает действие тел и созидание телесных качеств. Эон - это место бестелесных событий и атрибутов”. Хронос ограничен, но бесконечен. Эон - безграничен, как будущее и прошлое, но конечен, как мгновение. Хронос неизменно цикличен и не отделим от происшествий типа ускорений, взрывов и застываний. Эон простирается по прямой линии в обоих смыслах-направлениях, в прошлое и будущее. Эон - это чистая пустая форма времени, освободившаяся от телесного содержания настоящего, развернувшая свой цикл в прямую линию и простершаяся вдоль нее. Эон - это мир бестелесных эффектов. И именно этот мир бестелесных эффектов делает возможным язык. В этом мире язык хорошо различим и не смешивается с шумом, который исходит из тел. Чистые события являются основанием языка, они ожидают его, они обладают чистым сингулярным, безличным и до-индивидуальным существованием только внутри выражающего их языка. Именно выражаемое - в своей независимости - дает основание языку и выражению, благодаря ему (языку) звуки обретают метафизические свойства, способность обладать смыслом и служить сигнафикацией, манифестацией и денотацией [1, C.74]. Наряду с лингвистикой большое внимание изучению феномена времени уделяет также логика, в которой выделена даже специальная область знаний - временная логика. Для рассмотрения проблем временной логики привлекают специальный формализованный аппарат. Материалистическая тенденция в аристотелевском учении о движении и пространстве особенно отчетливо выступает в том, что в основе движущегося и изменяющегося у него всегда лежит материя. Но изменение и движение, по Аристотелю, одинаково невозможно без времени, как и без пространства. Категория движения в аристотелевском понимании необходимо включает в себя категории пространства и времени. А материя, по Аристотелю, есть объективная совместность пространства и времени. Что такое время? Принадлежит ли время, спрашивает Аристотель, к числу существующих или несуществующих вещей и какова его природа? По признанию самого Аристотеля, среди неизвестного в окружающей нас природе самым неизвестным является время, ибо никто не знает, что такое время и как им управлять, тем более, что у предшественников нет удовлетворительного решения этого вопроса. О времени почти все, за исключением Платона, думают одинаково - они называют его нерожденным. Только Платон в “Тимее” говорит, что время возникло вместе со вселенной. Определить время трудно, потому что одна его часть была и уже не существует, другая же - в будущем и ее еще нет. Насколько возможно предварительно сказать, по Аристотелю, время слагается вот из этих всегда существующих частей. Но, с другой стороны, если одни части времени прошли, а другие только будут, то, по мнению Аристотеля, выходит, что в действительности время не существует. Это тем более кажется правдоподобным, если мы вспомним, что у Аристотеля всякое целое имеет свою часть, а время как целое не имеет частей, так как одна его часть была и ее уже нет, другая будет и ее пока еще нет. Выходит, что время не обладает бытием. Ясно, что перед Аристотелем здесь встала большая трудность [1, C.77]. Но благодаря сильной материалистической тенденции Аристотель и в этом вопросе выходит в основном из затруднения. Время, говорит Аристотель, мы “распознаем, когда разграничиваем движение, определяя предыдущее и последующее, и тогда говорим, что протекло время, когда получим чувственное восприятие предыдущего и последующего в движении”[6]. В этом определении, между прочим, знаменательно то, что Аристотель из вышеуказанного затруднения выходит при помощи категории движения. Здесь прямо об этом указывается. Уже, с точки зрения Аристотеля, сами понятия “предыдущее и последующее” являются выражением изменения - движения. Следовательно, связь между движением и временем явно вырисовывается, по мысли Аристотеля, когда мы замечаем в движении “предшествование” и “последование”. Таким образом время, как таковое,- определенность, замечаемая в движении. Кроме того, здесь мы уже замечаем связь не только между временем и движением, но и между временем и пространством, так как в пространстве выражается протяженность движущихся во времени материальных тел. Для того чтобы лучше представить время, Аристотель ввел особенной единицей и принципом времени условное обозначение “теперь”. Что такое по Аристотелю “теперь” и как им выражается время? Принять “теперь” за частицу времени нельзя, так как часть измеряет целое, а “теперь” не является частью - следовательно, время не слагается из “теперь”. “Теперь” - это граница между прошедшим и будущим. Поскольку “теперь” не является частью, то оно не обладает количественным определением. Поэтому “теперь”, являясь границей между будущим и прошедшим, фигурирует как “момент настоящего”. Не является “теперь” и некоей пребывающей частью времени. Выходит, что “теперь” существует лишь теперь, т. е. в данный момент. Если это так, то время у Аристотеля скорее представляется каким-то изменением и движением. Не есть ли время движение? Нет, время, по Аристотелю, не является движением потому, что движение имеет место в чем-то одном, время же существует везде. Кроме того, движение происходит более медленно или более быстро, что же касается времени, то к нему неприменимы выражения быстрее и медленнее, т. е. время равномерно везде и всегда; время не может идти более быстро или более медленно, так как само медленное или быстрое определяются временем. А время не определяется временем ни в отношении количества, ни в отношении качества. Время не существует без изменения и движения, так как там, где мы не воспринимаем никакого изменения, нам кажется, говорит Аристотель, что никакого времени не было. Время, по его мнению, существует в движении, но не является самим движением [1, C.80]. Аристотель называет временем то, что определяется через посредство “теперь”. Поэтому, если “теперь” было бы единицей и не ощущалось бы в движении как предшествующее и последующее, то нам казалось бы, что нет никакого времени. Таким образом, время, по мнению Аристотеля, распознается тогда, когда разграничивают движение, а с разграничением движения непосредственно связано определение предыдущего и последующего. Не будучи движением, время, согласно Аристотелю, есть число движения, согласно предшествованию и последованию; оно является движением лишь постольку, поскольку обладает некоторым числом. Время, стало быть, не является движением. Однако без изменения и движения оно не существует, так как там, где нет никакого движения, нет и времени - в этом смысле оно существует в движении, хотя само движением не является. Плодотворной материалистической мыслью философа является мысль о том, что время не есть нечто отдельно существующее, а неотъемлемое “свойство” движения. Об этом он недвусмысленно пишет: “А если имеется время, очевидно, должно существовать и движение, раз время есть известное свойство движения”. Эта мысль не случайна, а органически связана с основной линией в учении философа о движении, пространстве и времени. Тем более, что то же самое повторяется им в разных вариантах и сопоставлениях. “Время - или то же самое, что движение, или - некоторое свойство движения”. Из сказанного ясно, что всякое движущееся существует во времени, т. е. всякое движение и всякое изменение происходит во времени. Раз, как мы уже отметили это, “теперь” существует лишь в данный момент, то отсюда вытекает, что прошлое и будущее отличны от него; но в такой же степени они связаны друг с другом в “теперь”, которое естественно не существует без предшествующего и последующего. Следовательно, предшествующее и последующее находятся в “теперь” - “теперь” является и отрицанием их и утверждением одновременно, т. е. “теперь” предстает как граница объединения и разграничения, отрицания и утверждения последующего и предшествующего. Время, по мнению Стагирита, без движения не существует. Значит время и движение даются вместе, ощущаются вместе, говорит Аристотель, поэтому если происходит движение, то вместе с ним протекает и время и, наоборот, когда протекает время, то вместе с ним происходит и движение [7, C.243]. Большее и меньшее движение измеряется при помощи времени. “Теперь” является единицей временной определенности. “Время есть не что иное, как число движения по отношению к предыдущему и последующему”. Объективный характер аристотелевского понимания времени заключается в том, что оно сопровождает движение, а движение присуще только материальному бытию - отсюда проистекает связь времени с бытием, без которого оно немыслимо. Стоит только предположить неизменность бытия, как, по Аристотелю, “не будет казаться, что протекло время”. Неизменность бытия, по мнению философа, вызывает уничтожение времени. По Аристотелю время, как и движение, и пребывает неизменным и становится иным. Рассматриваемое само по себе, т. е. как “теперь”, по своему субъекту, время остается тем же, однако по своему бытию - в ряде последовательностей “теперь” - оно различно. Например, треугольники различаются специфически, не переставая быть треугольниками. Подобно этому движение, как уже отмечалось, различно по виду, но время остается при этом одним и тем же. Материалистическим выводом Аристотеля является его мысль о том, что материя сопровождается движением, а движение временем. Движение, по Аристотелю, познается через движущееся в пространстве и во времени тело. Если не будет движения, то не будет к времени, так как перемещаемое и перемещение все время существуют вместе. “Теперь”, вследствие движения бытия, всегда иное. “Теперь” - граница, а границы принадлежат тому, чьими границами они являются. Движение, По Аристотелю, измеряется временем и обратно, ибо они взаимно определяют друг друга. Для движения быть во времени, по Аристотелю, значит измеряться временем. Нахождение движения во времени - значит измерение его бытия временем. Движение бытия измеряется временем, поскольку оно рассматривается с количественной стороны. Если время измеряется, т. е. является мерой движения, то это значит, что бытие, которое оно измеряет, находится в движении. Выражением диалектической связи между категориями “пространство”, “время” и “движение” является указание Аристотелем на общую черту этих категорий, которая заключается в том, что все они - величины как “непрерывные” так и “прерывные”. Время, движение и пространство, благодаря “теперь”, и “прерывны” и “непрерывны”, при этом пространство выражает протяженность бытия, а время последовательность движения. Рассмотрение Аристотелем категорий движения, пространства и времени вновь обнаруживает диалектичность его мысли, что сказывается в установлении органической связи этих трех категорий, в рассмотрении всех природных явлений в их движении и развитии в пространстве и времени и, наконец, в постановке вопроса о взаимоотношении прерывности и непрерывности движения, пространства и времени. Аристотелем также была намечена взаимосвязь проблемы прерывности и непрерывности и проблемы конечности и бесконечности. Время, по Аристотелю, через “теперь” “непрерывно” и им же разделяется, так как оно следует за перемещением и перемещаемым. Время - число движения предыдущего и последующего и относится к “непрерывному”. Непрерывны те предметы, границы которых сливаются в одно [7, C.251]. Время, пространство и движение представляют собой количества. Они непрерывны и делимы. Движение следует за величиной, и, вследствие “непрерывности” величины, “непрерывно” и движение, а через движение - пространство и время. “Теперь” является “непрерывной” связью прошедшего с будущим, так как оно есть конец прошедшего и начало будущего, вследствие чего оно кажется всегда различным и никогда не прекращающимся; оно всегда начинается. Время есть число “непрерывного” движения вообще, а не какого-нибудь определенного его вида, Непрерывное есть граница, по которой соприкасаются оба следующих друг за другом предмета. Эта граница становится одной и той же для обоих предметов и, стало быть, не прерывается. Всякое движение непрерывно. Вещи непрерывны по движению и, отсюда, по времени. “Теперь” связывает прошедшее с будущим не только в непрерывности, но и делит время в возможности. Следовательно, “теперь” есть в одном отношении деление времени в возможности, в другом - граница и единство будущего и прошедшего. Именно через “теперь” время проявляет себя прерывным и непрерывным. Время непрерывно потому, что наличествует объективная связь в движении бытия, а также связь всех прошлых, настоящих и будущих “теперь”. “Теперь” напоминает точку, которая и соединяет и разъединяет длину. Но отличие “теперь” от точки в том, что если точка может быть началом или концом линии, то “теперь” не может быть началом или концом времени, так как оно выступает как граница между прошедшим и будущим. Поскольку “теперь” объединяет, оно является необходимым моментом “непрерывности”; непрерывность создается именно через движение. Поскольку “теперь” разъединяет, оно вместе с тем всегда остается одним и тем же, и в этом смысле является необходимым моментом “прерывности”. Из всего сказанного вытекает, что “теперь” есть момент деления времени в возможности, а также выступает моментом границы и единством прошлого и будущего. В способности “теперь” делить время в виде “прежде” и “после” вырисовывается прерывность, а в способности “теперь” быть объединяющим моментом проявляется непрерывность. Вопрос о прерывности и непрерывности пространства, времени и движения рассматривается Аристотелем в тесной связи с вопросом об их бесконечности. Точнее: движение, по Аристотелю, относится к непрерывному, а “бесконечное” проявляется прежде всего в непрерывном. Поэтому для определения непрерывности “приходится часто пользоваться понятием бесконечности, так как непрерывное делимо до бесконечности”. Как видим, тесная связь проблемы бесконечности с проблемой прерывности и непрерывности была впервые подмечена Аристотелем [2, C.54]. Всякое изменение по своей природе совершается из чего-нибудь во что-нибудь, но для всякого изменения то противоположное, во что оно превращается, по необходимости является пределом. В беспредельность, по Аристотелю, ничто не может двигаться. Нет бесконечного движения, т. е. движения, которое не ограничивалось бы пределами. Ряд движущихся тел нельзя продолжать в бесконечность, иначе в ограниченное время будет происходить бесконечное движение. Поскольку, по Аристотелю, мы делим линию, у нас всегда возникают для мысли все новые и новые точки, но поскольку линия представляется в действительности именно одной линией, то имеется одна точка. Материалистическое в основном решение проблем движения, пространства и времени, а также открытие их общих черт прерывности и непрерывности дало возможность Аристотелю выступить с возражением против тех, кто отрицал объективное существование движения, а отсюда и времени и т. д., в частности, против отрицательной диалектики Зенона, против его знаменитых апорий. Непонимание природы пространства, времени и движения является, по мнению Аристотеля, источником зеноновских апорий. Зенону не было ясно содержание пространства и времени в связи с движением. Он рассматривал движение без пространственно-временных отношений, или же наоборот. Аристотель, как видно из вышеприведенных его рассуждений, не был сторонником одной лишь абсолютной прерывности или непрерывности. Пространство и время, по Аристотелю, не бесконечно разделены, а лишь бесконечно делимы. В связи с этим Аристотель, разбирая зеноновские апории, говорит, что в непрерывном движении “заключается бесконечное число половин, но только не актуально, а потенциально”. Если же их сделать действительными, то, по Аристотелю, движение не будет непрерывным, а будет останавливаться на каждой точке, а сумма остановок, конечно, не будет движением. Ни одна чувственно воспринимаемая величина не бесконечна [2, C.56]. |