Мейер вещное право. От редколлегии
 Скачать 2.87 Mb.
|
|
ГЛАВА ПЕРВАЯ ПРАВА ВЕЩНЫЕ I. ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ 1. СУЩЕСТВО ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ И ЕГО СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ Определение права собственности и его содержание § 1. В области юридических отношений право собственности является необходимостью и в гражданском праве занимает первое место. Были и есть писатели, утверждающие, что в некоторых обществах юридический быт устанавливается без права собственности. Но это несправедливо: право собственности, иногда сокрыто, существует в грубых формах, но тем не менее оно всегда и везде существует. И эта необходимость существования права собственности не исключает собой творчества, признаваемого за юридическим бытом: господство человека над вещью, необходимое для удовлетворения его потребностей, – господство, принимаемое на первый раз правом собственности, служит лишь одной из исходных точек для того творчества, которое мы приписываем юридическому быту, подобно тому, как личность составляет понятие, из которого исходят и к которому возвращаются все юридические определения. Но как определить право собственности? В каком объеме допустить его? Какие составные части придать ему? Какие установить между этими частями взаимные отношения? Все это обширное поприще предоставляется творчеству юридического быта. И действительно, закон и обычай в различных гражданских обществах устанавливают право собственности различно. Но в каждом обществе право собственности пользуется особым уважением: его называют священным, неприкосновенным и т. п. Даже такие гражданские общества, которые не слишком дорожат правами своих членов, все-таки провозглашают неприкосновенность права собственности. Это происходит оттого, что господство человека над вещью необходимо для удовлетворения его потребностей, а желание удовлетворять им до того свойственно человеку, что он в высшей степени дорожит служащими к тому средствами. Существование потребностей, необходимость их удовлетворения сознаются одинаково во всех обществах, и вот почему право собственности везде признается особенно важным, считается неприкосновенным. Но, кроме того, право собственности и потому заслуживает внимательного изучения, что может заменить другие имущественные права, тогда как само право собственности вполне заменить другими имущественными правами невозможно. С первого взгляда, право собственности представляется нам господством лица над вещью. Но не всякое господство лица над вещью есть право собственности. Прежде всего господство может быть случайным: фактически оно существует, но не признается законным, не признается правом собственности. Итак, нужно дополнить понятие о праве собственности, сказать, что оно есть господство законное. Но и всякое вещное право представляет законное господство лица над вещью. Например, я предоставляю А какую-либо вещь мою в пользование: тем самым А приобретает господство над вещью, господство законное, но которое все-таки будет не правом собственности, а только правом пользования. Если сравним оба эти права, то окажется, что право собственности шире, полнее права пользования. И тот же результат получим от сравнения права собственности со всяким другим вещным правом. Но если таков результат сравнения права собственности с другими вещными правами, то близка мысль, что по самому существу своему право собственности выигрывает перед другими вещными правами, и эта наибольшая полнота его должна быть внесена в само понятие о праве собственности. И в самом деле, нередко, даже обыкновенно, определяют право собственности как безусловное, неограниченное, полное господство лица над вещью. Но такое определение расходится с действительностью: если рассматривать право собственности, как оно существует в действительности, то оказывается, что оно существует и без такой безусловности, неограниченности и полноты; оказывается, что нигде нет неограниченного права собственности. Неограниченное юридическое господство лица над вещью даже неудобомыслимо: право есть понятие о мире, ограничении свободы, так что понятие об ограничении лежит в самом понятии о праве; право собственности есть только вид права, следовательно и на нем должен отразиться, и действительно отражается, характер ограниченности. Одно то, что многие виды осуществления права собственности были бы в то же время нарушением права собственности других лиц, уже представляет нам право собственности ограниченным. Но, кроме того, каждый юридический быт знает много ограничений, не зависящих от нарушения чужого права, так что и без этих ограничений ничье право не было нарушено. Это сознают все. И даже те юристы, которые признают право собственности полным, неограниченным и безусловным господством лица над вещью, не могут упустить из виду его ограничений и потому называют право собственности полным господством лица над вещью, в тех пределах, в которых установлено это право в юридическом быту. Но очевидно, что такое определение противоречит себе: оно считает право собственности полным и неограниченным господством лица над вещью, а между тем говорит, что это – неограниченное господство в известных пределах. Возвращаясь к нашему сравнению права собственности с другими вещными правами, мы видим, что характеристика права собственности заключается не в полном господстве лица над вещью, а в том, что господство собственника над вещью полнее всякого другого господства. И право собственности можно определить так: оно есть полнейшее, сравнительно с другими правами, господство лица над вещью, признаваемое юридическими определениями. Но это определение только относительно: из него не видно еще содержания права собственности, тогда как именно содержание и дает определение предмету. Следует поэтому обратить внимание на все существенные определения юридического быта, относящиеся к праву собственности, и тогда следует сказать, что право собственности есть законное господство лица над вещью, в силу которого лицо может ею владеть, пользоваться и распоряжаться. В нашем законодательстве понятие о праве собственности установилось только в новейшее время, законодательной деятельностью императрицы Екатерины II. Понятие о праве собственности обыкновенно развивается из владения. Первоначальное понятие о юридическом господстве над вещью связывается с господством фактическим: без фактического господства не признается господство юридическое; когда же есть фактическое господство, то допускается и юридическое. Это объясняется тем, что в малоразвитом юридическом быту гражданам недоступны отвлеченные понятия; для них нужна материальная основа, осязательный остов, а когда его нет, то и отвлеченные понятия не имеют хода. Так и наш древний юридический быт ухватился за фактическую сторону права собственности, представляющуюся во владении, и смешивал владение с правом собственности. Поэтому-то и доныне слово «владеть» значит у нас иногда то же, что «быть собственником», и доныне владение смешивается с собственностью, и доныне вечное и потомственное владение означает право собственности [578] Конечно, право собственности постоянно существует в юридическом быту, потому что юридический быт неудобомыслим без господства над вещью, а который-либо вид господства оказывается господством полнейшим. Но в законодательстве право собственности определяется так: «Кто, быв первым приобретателем имущества, по законному укреплению его в частную принадлежность, получил власть, в порядке, гражданскими законами установленном, исключительно и независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжать оным вечно и потомственно, доколе не передаст сей власти другому, или кому власть сия от первого приобретателя дошла непосредственно или через последующие законные передачи и укрепления: тот имеет на сие имущество право собственности» [579] Но заметим, что понятий, выражаемых в этом определении, нужно держаться с некоторой осторожностью. Так, право собственности, по определению законодательства, характеризуется независимостью и исключительностью собственника во владении, пользовании и распоряжении вещью. Но мы на каждом шагу встречаемся с ограничениями собственника относительно пользования собственностью – существует целая система определений о праве участия в чужом имуществе; собственник ограничивается нередко относительно распоряжения вещью, но тем не менее право собственности признается за ним. Равным образом вечность и потомственность, по определению законодательства, характеризуют право собственности, но оно может быть и временным. Каждое право может быть разбито на составные части, определяющие его содержание. Содержание права собственности обыкновенно определяется так: вследствие своего права господства над вещью лицо может поставить себя в фактическое отношение к вещи, владеть ею; лицо может подчинить вещь, составляющую его собственность, своим потребностям, удовлетворять им, пользоваться вещью без прямого разрушения самой вещи; наконец, лицо может прекратить само право собственности на вещь, или таким образом, что и никакое другое лицо не будет господствовать над ней, уничтожить вещь, или таким, что господство перейдет к другому лицу, – словом, как говорится, лицо может распоряжаться вещью. К владению, пользованию и распоряжению, в самом деле, могут быть сведены все возможные действия собственника относительно вещи, так что само право собственности можно определить совокупностью права владения, права пользования и права распоряжения. Но иногда допускают еще четвертое право в смысле составной части права собственности – право охранения собственности. Собственник действительно может отыскивать свою вещь, в чьих бы руках она ни находилась; но право судебной защиты не составляет какого-либо oсобенного права, составной части права собственности: право судебной защиты сопутствует всякому праву, входит в состав самого понятия о праве – право без права судебной защиты – не право. Обратимся к рассмотрению составных частей права собственности в отдельности. Право владения. Владение как факт. Владение как составная часть права собственности § 2. В силу своего права собственности лицо может состоять в непосредственном фактическом отношении к вещи, владеть ею. Но и несобственник может находиться в фактическом отношении к вещи. Например, собственник предоставляет пользование вещью другому лицу и с тем вместе передает ему владение, так что стороннее лицо становится в фактическое отношение к вещи: это стороннее лицо владеет также по праву, только не по праву собственности, а по праву, производному от него. Но фактическое отношение лица к вещи может возникнуть независимо от вопроса о праве его на владение; оно может быть даже нарушением права. Когда вор похищает вещь, он владеет ею, но это владение нарушает право лица, у которого вещь похищена. Если бы такое владение, не зависимое от права, всегда оставалось на степени факта, то оно было бы чуждо области права и не имело бы места в науке гражданского права, потому что наука права не занимается собственно фактами. Во многих случаях действительно владение остается фактом и тогда не обращает на себя внимание науки права. Так, очень часто владение бывает временным, мгновенным и, кроме фактического отношения лица к вещи, не представляет более ничего. Например, лицо берет в руки вещь и рассматривает ее. Примечания: [571] Ст. 694, прил. (Некоторые права, например, право на получение супругом указной части (см. также: ст. 1152), вовсе не прекращаются силой давности, а относительно некоторых установлены особые сроки давности; или менее 10 лет, например, двухлетний – для права требовать возвращения задатка и уплаты его в двойном размере (ст. 1627), годовой – для права требовать приплода от животного (ст. 431), права на вознаграждения за убытки, причиненные железной дорогой (У. ж. д., ст. 135), шестимесячный – для права требовать возвращения судебных издержек и т. д. В других случаях срок более продолжительный, например, 30-летний – для права требовать выигрыши по внутренним займам (Им. выс. указ М. Ф. от 16 апреля 1900 г. – С. уз., 1900, № 49). [572] У. г. с., cт. 270. [573] Там же, cт. 718, п. 2. [574] Ук. ист., cт. 717, 718, 720, 721. [575] Ст. 694, прим.; прил. к ст. 2, 4. [576] Там же. [577] Ст. 694, прим.; прил. к ст. 1. [578] Ст. 420, прим. ( объяснение к сокращениям в сносках дано в ч. 1 издания). [579] Ук. ист. Но в иных случаях фактическое отношение лица к вещи связыается с известными юридическими последствиями, почему и обращает на себя внимание науки гражданского права. Так, владение вещью при известных условиях дает над ней право собственности [580] ; или владение движимой вещью дает место предположению права собственности за владельцем [581] ; связываются известные выгоды с владением добросовестным, которое некоторым образом даже конкурирует с правом [582] , и т. д. Такое владение, связанное с юридическими последствиями, называется владением юридическим [583] . В отличие от него фактическое отношение лица к вещи, не связанное ни с какими юридическими последствиями, называется владением естественным или удержанием (detentio). Рассмотрим же существо юридического владения и те условия, при которых фактическое отношение лица к вещи сопровождается юридическими последствиями [584] Юридические моменты, представляющиеся в том фактическом отношении лица к вещи, которое мы назвали юридическим владением, подали повод к замечательному спору в учении о владении – к установлению двух различных теорий владения. Одна теория, признавая владение правом, полагает, что недостаточно характеризовать владение фактическим отношением лица к вещи, а нужно присовокупить, что фактическое отношение лица к вещи, пока не будет признано нарушением чьего-либо права, само составляет право. Защитники этой теории указывают в особенности на то, что владение охраняется; в частности, они указывают на римское право, на существующие в нем интердикты по владению, interdicta retinendae possessionis и interdicta recuperandae possessionis. Но соглашаясь между собой в воззрении на владение как на право, главные поборники теории Ганс, Пухта и Иеринг расходятся в определении характера этого права. Ганс рассуждает так: «Если нарушение владения есть не право, то само владение есть право». Признавая владение правом, он сближает его с правом собственности, только находит, что во владении нет того законного господства, которое признается в собственности, и потому полагает, что владение, будучи господством лица над вещью, есть особый вид вещного права (Ueber die Grundlage des Rechts des Besitzes, 1839). Пухта, напротив, признает владение правом личности: владение, говорит он, охраняется потому, что лицо ставит себя в фактическое отношение к вещи, а уважение к личности таково, что и незаконное отношение лица к вещи охраняется общественной властью. Право владеть, по мнению Пухты, есть такое же право личности, как право ходить, сидеть, жениться и т. д. Словом, это одно из тех прав, которые не имеют объекта (Cursus der Institutionen, 1854). ( Иеринг смотрит на владение как на вероятное право собственности, и в этой вероятности заключается основание защиты владения; защита владения установлена ради вящего охранения права собственности и в большинстве случаев ей воспользуется собственник, не имеющий возможности вообще или в данный момент доказать свое право; а если защитой владения и воспользуются несобственники, то случаи эти всегда были и будут в меньшинстве; вреда от этого ожидать нельзя, потому что вещь остается во владении у лица, воспользовавшегося защитой, ровно до тех пор, пока не явится настоящий собственник и не докажет свои права. Судопроизводство по интердиктам было способом временной защиты собственности, подготовлением (praeparatio) к процессу о праве собственности (int. retinendae posses.) и было возможно при отсутствии признаков деликта, самоуправства, при нарушении владения bona flide (int. recuperandae posses – Ueber den Grund des Besitzesschutzes. 2 Aufl., 1869). – А. Г.) Другая теория, главным поборником которой является Савиньи, признает и юридическое владение как фактическое отношение лица к вещи, связанное с известными юридическими последствиями, – не более, как фактом, а не правом (Das Recht des Besitzes, 1837). Савиньи основывается на том, что понятием об охранении не исчерпывается понятие о праве, и если владение охраняется, то охраняется только факт. Останавливая внимание свое в особенности на римском праве, Савиньи находит, что интердикты по владению только препятствуют самоуправству: цель их – скорейшее прекращение самоуправства, нарушающего владение. При судопроизводстве по интердиктам обращается внимание не на право, а только на факт владения, и по этому разрешается столкновение, а потому и решение по интердикту касается только самого владения и не устраняет иска о праве. (Последнюю теорию владения можно считать господствующей; хотя каждый из последователей ее вносит свои поправки – Рудорф, Виндшейд, Дернбург. – А. Г.) Обращаясь к отечественному законодательству, мы не видим никакой надобности отступать от воззрения на владение как на факт; находим, напротив, что воззрение это как нельзя лучше подходит к нашему законодательству. Правда, и наше законодательство определяет, что владение охраняется от насилия и самоуправства: в случае нарушения владения лицу предоставляется обратиться в суд с просьбой о восстановлении владения, и суд восстанавливает его совершенно независимо от вопроса о праве [585] Но в этом еще нет повода отступить от воззрения на владение как на факт и признать его правом. Для того, чтобы фактическое отношение обратилось в право, нужно, чтобы владение охранялось не только от насилия и самоуправства, а от всякого притязания на вещь; но такого охранения законодательство не предоставляет владению, следовательно оно не дает ему существенного условия права. Правда, и владение незаконное охраняется от насилия и самоуправства [586] ; но это не значит, что владение охраняется как право, а значит только, что владелец охраняется от насилия и самоуправства: владение может служить поводом к насилию и самоуправству, точно так же, как и насилие, и самоуправство могут быть направлены на лицо независимо от владения; законодательство охраняет от них, по поводу ли владения, или по другому какому поводу они встретятся, – так что охраняется собственно лицо владельца, человек, а не само владение. Всякое владение, не вытекающее из права собственности, есть факт; но юридические последствия, связанные с владением, в различных случаях бывают различными, так что во владении можно различать владение давностное, владение добросовестное и владение недобросовестное [587] . Владение давностное – то, которое влечет за собой приобретение права собственности по давности. Владение добросовестное – то, которое основывается на искреннем, хотя и ложном представлении владельца о праве владения. Владение недобросовестное, в противоположность добросовестному, есть владение сознательно незаконное, нарушающее чье-либо право. Оно или владение самовольное, или насильственное, или подложное [588] Самовольным называется владение, не основанное на праве, нарушающее притом право другого лица, но без насилия. Владение насильственное также самовольно, но соединено с применением насильственных мер. Равным образом и владение подложное характеризуется самовольным, при котором употреблен подлог для приобретения или продолжения владения. Должно сказать, однако, что различие видов незаконного владения не имеет значения по отношению к самому владению: различные преступления могут быть соединены с незаконным владением, различная ответственность наступает за различные преступления, но гражданские последствия незаконного владения одинаковы, будет ли это владение самовольным, насильственным или подложным. Как фактическое отношение лица к вещи владение не находит себе определения в положительном законодательстве, которое предполагает факт владения как нечто общеизвестное. Однако только внимательное изучение этого факта приводит к уяснению его свойства и принадлежностей. Оказывается, что юридическое владение слагается из двух деятелей: материального, или внешнего, и духовного, или внутреннего. Внешний деятель состоит в материальной связи лица с вещью. Знаменательно выражается эта связь латинским именем владения – possessio, производным от sedere. Точно так же и наше слово «сидеть» в древнем юридическом языке нередко употребляется в смысле владеть, находиться в материальном соприкосновении с вещью. Подобный же смысл выражает собой и само слово «владеть», если только справедливо мнение Морошкина, что слово «владеть», старинное «володеть», происходит от «волю деяти», что значит – обнаруживать волю, т. е. находиться в таком отношении к предмету, которое дает возможность проявить свою волю относительно его. ( Рассуждение о владении – по началам Российского законодательства. Москва, 1837, с. 77. – А. Г.) Но эту материальную связь лица как деятеля владения с вещью не нужно представлять себе ежеминутно существующей: если, например, лицо владеет поземельным участком, то не требуется, чтобы владелец постоянно сидел на нем, а достаточно одной возможности для владельца во всякое время поставить себя в фактическое отношение к владеемой вещи, так что внешнего деятеля владения, собственно, должно понимать не как постоянную материальную связь владельца с вещью, а как постоянную возможность такой материальной связи. Следует обращать внимание на свойства вещи, подлежащей владению, и если по существу вещи нет надобности в ее постоянном держании (а это можно сказать о всякой вещи. – А. Г.), то для признания владения продолжающимся вполне достаточно одной возможности материального соприкосновения с вещью, достаточно, чтобы вещь была, например, за ключом владельца, в его доме или даже только в его заведовании, так что непосредственное материальное обладание вещью существенно только для приобретения владения, для его начала. Внутренний, духовный деятель владения состоит в сознании господства над вещью, в намерении лица распоряжаться ею как своей. Присутствием этого деятеля именно и характеризуется юридическое владение, в отличие от владения естественного, в котором нет сознания господства, а один только корпус, тело владения. Нет надобности в сознании права: хотя и сознание права может входить в состав духовного деятеля владения – например, владение добросовестное именно основывается на сознании права, хотя и ложном; но из этого еще не следует, что юридическое владение не существует без сознания права. Так, владение незаконное чуждо сознания права и все-таки владение – юридическое. Римское право называет духовную сторону владения animus rem sibi habendi, и нередко понимают это выражение в том смысле, будто владелец должен питать в себе сознание права, притом права собственности. Так думает, например, Неволин (История российских гражданских законов, II, с. 109). Но animus rem sibi habendi означает не сознание права, а только сознание господства, намерение распоряжаться вещью как своей. Тем не менее нашему законодательству можно приписать требование от владельца сознания права: даже для обращения владения в право собственности по давности наше законодательство не требует, чтобы владелец руководствовался во владении сознанием права, а требует только, чтобы лицо владело в виде собственности [589] Сознание господства над вещью, конечно, должно выразиться каким-либо действием владельца, которое ясно обнаруживало бы его намерение владеть вещью как своей. Но как относительно внешнего деятеля владения мы сказали, что нет надобности в постоянном непосредственном обладании вещью, точно так же нужно сказать, что нет надобности в ежеминутном сознании господства над вещью, в ежеминутном проявлении сознания, а достаточно лишь, чтобы владелец раз выразил это сознание, и оно постоянно предполагается в нем, пока не наступят обстоятельства, исключающие такое предположение, например, лицо объявит, что не хочет более владеть вещью. Только при совокупном существовании материального и духовного деятелей владения представляется юридическое владение: присутствие одного фактического отношения, одной наружной стороны юридического владения производит владение естественное; присутствие одного духовного деятеля без фактического отношения к вещи не имеет никакого значения. Поэтому кто неспособен проявить ту или другую сторону владения, не способен и к юридическому владению. Так, материальное соприкосновение с вещью возможно только для физического лица, юридическое же лицо, будучи понятием, не способно к такому соприкосновению и, следовательно, непосредственно не способно к юридическому владению. На этом основании некоторые юристы действительно отвергают возможность владения для юридического лица. Но если вся деятельность юридического лица совершается через представителей, то отчего же не допустить для него и владение через представителя? Нужно только, чтобы представителю было присуще сознание возможности распоряжаться вещью не как своей, а как вещью юридического лица: представитель должен питать в себе не animus rem sibi habendi, а animus rem personae morali habendi. С другой стороны, кто не способен к сознанию самостоятельного распоряжения вещью или вообще к гражданской деятельности, тот неспособен приобретать и владение. Так, безумные, несовершеннолетние и тому подобные не способны к владению. Но это касается только приобретения: если владение началось, то оно может продолжаться и при одном фактическом отношении лица к вещи, без сознания господства. Поэтому, например, давностное владение, начатое лицом совершеннолетним, продолжается и лицом малолетним, не способным к сознанию возможности распоряжаться вещью как своей. Точно так же, если лицо приобретает владение и впоследствии лишается рассудка, то юридическое владение его тем не менее продолжается. |